_###ICE#BOOK#READER#PROFESSIONAL#HEADER#START###_ AUTHOR: TITLE: Глава 1 CODEPAGE: 1251 _###ICE#BOOK#READER#PROFESSIONAL#HEADER#FINISH###_ Глава 1. Самый беспокойный день Минервы. Она стояла, сжимая обеими руками каменные перила, и старалась не слушать шепот портретов за своей спиной. Что же происходит с древней, величественной школой? Учиться в ней всегда было честью, замок считался самым надёжным местом в волшебной Англии. Теперь же "Хогвартс" собираются закрыть, и никто не заступится за него… Покончить со всем, что было так дорого… По крайней мере, до смерти Волдеморта. По ту сторону замка шел дождь, и Минерва, не отдавая себе отчёта, уже третий час наблюдала за тем, как разбиваются об оконное стекло тяжелые капли, похожие на слезы… – Добрый вечер, профессор, МакГонагалл, – раздался грубоватый голос уровнем ниже: Хагрид редко поднимался наверх, – Вам… это самое… чего-нибудь нужно, а? – Добрый вечер, – чуть слышно прошептала она. Сейчас ей не хотелось никуда двигаться, не хотелось даже пошевельнуться. Как живое, день и ночь тревожило память улыбающееся лицо старого волшебника с сияющей седой бородой, яростно-голубыми, со свойственной только ему хитринкой, глазами и очками-полумесяцами, в которых играли маленькие блики. Это лето Минерва провела в "Хогвартсе". Она прощалась со всем, что связывало её со школой и с трагически погибшим директором. Остальные преподаватели, из тех, кому было куда ехать, отправились восвояси. – Профессор! – повысил голос лесничий, – я говорю, Вам надо чего-нибудь? – О, простите меня, Хагрид, – опомнилась Минерва, с трудом освобождаясь от захвативших ее неотступных мыслей, – нет, благодарю. Вы можете идти. Хагрид немного помолчал, потом спросил так, словно боялся, что ответят отрицательно: –А как мистер Филч, профессор? Все еще сидит у себя в комнате? – Что? А, нет-нет… Я не знаю, – словно в забытье, ответила волшебница. Когда лесничий, он же преподаватель по уходу за магическими существами, спустился вниз, Минерва заставила себя пойти в кабинет директора, куда ее в последнее время так тянуло и где было так тяжело находиться. Всё дело было в портрете Дамблдора. В кабинете было безумно пусто, так пусто, что хотелось закричать, лишь бы нарушить это давящее молчание. Но все предметы остались на своих местах. Казалось, сейчас вот-вот войдёт их хозяин, и всё будет по-прежнему. Только не было Фоукса. Жизнь улетела вместе с ним из этого места… Нарисованные директора сладко спали. МакГонагалл подошла к портрету Дамблдора, недавно повешенному здесь по настоянию Министерства Магии, сразу после отъезда преподавателей. Обитатель нового холста почувствовал на себе взгляд и открыл глаза: – Все образуется, Минерва, – мягким, знакомым до боли голосом, успокоил он ее, – Гарри знает, что делать. МакГонагалл ничего не ответила. Словно ослепленная, побрела она к себе в спальню. "Гарри знает, что делать…" Что он теперь сделает без директора? Сможет ли он оправиться после такой тяжёлой потери? Темный Лорд убил его родителей, потом Пожиратели добрались и до самых дорогих ему людей – Сириуса Блэка, Альбуса Дамблдора… Интересно, а помнит ли Поттер, что и она, Минерва, всегда была готова ему помочь?.. Хагрид говорил про Филча. Пожалуй, за завхозом стоит приглядывать. В последнее время он выказывает все больше пренебрежения сотрудникам "Хогвартса", но так, что ему трудно напрямую выдвинуть обвинение. Он очень сильно изменился со времен директорства Долорес Амбридж, министерской представительницы, тиранившей школу менее двух лет назад. Была ли смерть Дамблдора такой уж потерей для Филча? Перед тем, как закончить этот тяжелый в моральном отношении день, Минерва должна была посоветоваться с еще одним обитателем замка. Белый кентавр Фиренце совсем недавно стал вторым преподавателем прорицания. Может быть, он никогда и не решился бы на подобное, если бы его не изгнал собственный табун. Изначально прорицание вела Сибилла Трелони, праправнучка знаменитой провидицы Кассандры. На этом сходство двух женщин заканчивалось, если не считать пары мрачных пророчеств, произнесённых Сибиллой. Невероятно обидчивая, доводившая даже уравновешенную Минерву, она вызывала у большинства волшебников смех и жалость. Кентавр и человек имели на свой предмет разные взгляды, а директор любил повторять, что это расширит кругозор учеников, но Фиренце и Трелони лишь ещё больше стали раздражать друг друга. Сейчас же им, как и всем остальным, было не до бестолковых разборок. Никто в "Хогвартсе" уже не смог бы жить по-прежнему. Фиренце проживал в одной из классных комнат, ещё при жизни Альбуса Дамблдора расширенной до размеров небольшой рощицы. Учитель-кентавр питался, в основном, сочными плодами растущих там деревьев и мог наблюдать положение звёзд в любое время и не выходя на улицу. Стоило только сказать пару соответствующих заклинаний. Он тоже был обеспокоен тем, что школу закрывают, но никогда не говорил об этом с Минервой. Сегодня в классе-роще было по-летнему тепло, хотя и облачно; ветер почти не притрагивался к зеленеющим веткам и траве. Даже здесь не было солнца. Что ж, это понятно: часто комната-роща отражала настроение своего обитателя. Фиренце был виден издалека. Он расположился под одним из самых больших деревьев и держал в руках длинную толстую ветку. – Добрый день, – подошла к нему Минерва. Честно говоря, она очень редко бывала здесь: боялась помешать, потому что Фиренце почти всё время был занят, хотя и не говорил об этом в открытую. – Добрый день, профессор МакГонагалл. Рад Вас видеть. У меня как раз возникла одна проблема, и я думаю, что Вы смогли бы дать подходящий совет. – Я слушаю Вас. – Видите, что случилось с этим дубом? Он слишком стар, чтобы нести на себе такую массу ветвей, но они всё вырастают и тяготят его. Из-за этого дерево очень сильно страдает. Я не могу поставить ветки обратно, они приживаются только на молодых деревьях, но я использую специальную мазь для скорейшего затягивания ран, – и кентавр протянул Минерве ладонь, на которой покоился маленький тюбик. – В последнее время мазь перестала помогать. Сможете ли Вы найти причину этого? – Я попробую, – Минерва взяла тюбик и выдавила немного пастообразного содержимого на ладонь другой руки. – Срок годности у мази ещё не истёк, она не могла испортиться. Консистенция абсолютно нормальная. Придётся изменить подход… – она отдала тюбик Фиренце и достала палочку, направив на выдавленную мазь, и что-то прошептала. – Мне всё ясно. – Что-нибудь серьёзное? – осторожно поинтересовался кентавр. – Нет, – ответила Минерва, не переставая описывать концом палочки круговые движения над мазью. – Видите ли, этот дуб волшебный. Очень редкий в наше время вид. Его сок обладает сильным магическим действием и добавляется в различного рода зелья. Сок Изогнутого дуба – отличный консервант для зелий, быстро распространяется внутри зелья и инактивирует его, то есть замораживает его волшебные свойства. Для активации требуется заклинание и соответствующее движение палочкой, что я и сделала. Просто Вам следует следить за тем, чтобы сок этого дуба не попал в мазь. Давайте тюбик… И, Фиренце… у меня к Вам тоже есть разговор. Кентавр прислонил к дереву ветку листьями вниз и повернулся к Минерве. – Насколько я понимаю, Вы очень хорошо разбираетесь в предсказаниях… – Каждый кентавр обязан делать это. – Пусть так, но каждый из вас может по-разному толковать свои знания. Вы, в отличие от остальных, не боитесь говорить правду, даже если она противоречит устоям и традициям целого племени… Есть одна вещь, которую я задумала… Кстати, как часто Вы смотрите на звёздное небо? – Не реже одного раза в период полнолуния и не чаще, чем в две луны… Я понял, к чему Вы клоните. В последние дни звёзды располагаются так странно. Вы тоже это заметили? Звезда Мицар Большой Медведицы стала более заметной, чем раньше. Кто-то в этом мире проявит себя как необычайно яркая и сильная личность. – Что Вы говорите! Не можете предположить, кто ею станет? – Я не знаю. Звёзды говорят о человеке железной воли, который скоро откроет в себе великие силы. – Но это не… – Если Вы о Гарри Поттере, то нет. Я пытался составить его дальнейшую судьбу, но небо молчит. Ясно одно: его судьба особенная, а значит, на его долю выпадет много горя. – Неужели ещё больше?! – О да. Мне страшно было говорить об этом, но я не собираюсь обманывать Вас. А Вы, профессор МакГонагалл? Ваша судьба круто поменяется сегодня. – Интересно знать, как же это случится. – Этого я пока сказать не могу. У кентавров существует закон, по которому подобные вещи не могут быть разглашены до того, как они произошли. Всё это не случайно, ведь мы не имеем права вмешиваться во время. – Но иногда это необходимо! – Обычно вмешательство приводит к серьёзным последствиям. В моём племени это считается преступлением. Есть и исключительные случаи, но это особый разговор. – Так что же всё-таки будет с Гарри? Ведь Вы что-то знаете, не правда ли? – Да, но в данном случае не от звёзд. От того, кого вы уважали, но к кому меньше всех прислушивались. – Фиренце, не говорите загадками! – Ещё не пришло время, уважаемая профессор… – Неужели Гарри Поттера не ждет ничего хорошего? – Если так смотреть на жизнь, то незачем и жить. Всё у него будет, если он сумеет разглядеть… Так ведь и мы порой не видим, что счастье находится совсем близко. И вообще, я не советую Вам во всём верить пророчествам, ведь они способны изменяться. Главным условием для этого является хотя бы частичное их незнание. – Вы правы, нет смысла всему верить. Однако мы оба знаем, что тот, кого касается пророчество, слышал его. – Теперь это не имеет значения, потому что оно начало сбываться, по-другому – овеществилось. – То есть пророчество всё-таки было изменено? – Не совсем так. Если точнее, приобрело новый смысл. Яркий Мицар – тому подтверждение. Сильные люди появляются в тяжёлые времена. Больше от кентавра ничего нельзя было добиться. Минерва шла к себе в спальню, унося в сердце смесь боли, надежды и странного чувства, что вот-вот должно произойти нечто необыкновенное. Фиренце был единственным из преподавателей "Хогвартса", с которым ей хотелось говорить о самом грустном. Задевать старую рану необходимо лишь затем, чтобы её вылечить. Минерва уже открыла шкаф, чтобы переодеться, как услышала громкий требовательный стук в дверь своей комнаты. Она, как и все преподаватели, соглашалась с традицией "Хогвартса", что портреты на дверях – это нормально, но, как и коллеги, для своей спальни предпочитала дверь совершенно обыкновенную, а потому хорошо поддающуюся наложению охранных заклятий. Волшебница рывком распахнула дверь, другой рукой стиснув волшебную палочку. На пороге стоял мужчина лет тридцати с правильными чертами лица, острым взглядом серых глаз и серыми же прямыми волосами чуть ниже плеч, гладко выбритый, в кирпичного цвета мантии. При всей неприступности вида нежданного гостя в его глазах можно было прочесть вину. – Добрый вечер, профессор МакГонагалл. Прошу извинить меня за столь поздний визит: я не отнесся с должным вниманием к древним чарам "Хогвартса". И убедился, что трансгрессия не решает все проблемы. Меня выбросило на пару миль от замка. – Кто Вы? – спросила волшебница. – Я Фабиус Доусон, один из помощников Руфуса Скримджеора. Он просил меня захватить для Вас документ… Вот, взгляните. Когда посетитель назвал свое имя, Минерва цепко окинула взглядом его лицо, словно что-то припоминая, но так и не вспомнила. Она взяла бумагу у помощника Министра и прочитала ее. После того, как Минерва подняла глаза, взгляд ее выражал растерянность и сильнейшее беспокойство. – Мне подписать? – спросила она. – Разумеется, Вы можете подумать. Но я бы на Вашем месте не стал с этим тянуть, – Доусон сделал движение, похожее на смахивание соринки с правого плеча. Его кирпичная мантия оттеняла холодные серые глаза, в которых, когда они останавливались на декане "Гриффиндора", появлялось волнение. Внезапно Минерва поняла, что надо делать. – Пойдемте со мной. У кабинета директора она оставила министерского помощника, тихо сказала каменной горгулье месяц не менявшийся пароль, "пирог с патокой", и вскоре уже поднималась наверх. Толкнув дверь, МакГонагалл быстрым шагом вошла в кабинет. Директора на портретах тревожно повернули головы в её сторону. Она не взглянула на них, а сразу подошла к портрету Дамблдора. Несмотря на важность дела, Минерве было трудно говорить с человеком, которого уже не было в живых. – Господин директор… – начала она, но Дамблдор поморщился. Потом МакГонагалл показалось, что директор усмехнулся: он давно не слышал от нее такого обращения. – Вы правы, Альбус… Министерство не желает и слышать о закрытии школы, всеми силами хочет показать, что держит ситуацию под контролем. Они решили назначить меня директором. Я боюсь, что не готова к этому, но многие подписались под документом, они верят в меня. – Хорошо, что обратились ко мне, – улыбнулся Дамблдор на портрете, – но ведь в глубине души Вы знаете, что я сказал бы на это. Продолжайте начатые мною дела. Как правило, так и бывает: для людей, имеющих в жизни более высокие цели, чем власть над остальными, она всегда приходит не вовремя. Но Вы не переживайте. Теперь, когда Пожиратели Смерти получили то, что хотели, и празднуют победу, опасность для студентов не так велика, как ранее. После обнаружения тайного хода никто не пройдёт в "Хогвартс" незамеченным. Кроме, того, Вы сможете видеться с Гарри Поттером. Ведь Вы же помните пророчество, Минерва? – Дамблдор сладко зевнул, прикрывая ладонью рот, и поудобнее устроился в нарисованном кресле, давая понять, что разговор закончен. МакГонагалл почувствовала, что все начинает становиться на свои места, и на душе стало гораздо легче. Доусон ждал ее внизу, от нетерпения уже в который раз перечитывая принесенную бумагу. – Итак?.. – помощник изобразил на лице вежливое любопытство. – Я подпишу. Прямо сейчас. Вы правы, мы должны готовить детей к защите от опасности, особенно в такое непростое время. Правда, я очень беспокоюсь за их перевозку и проживание здесь. – Это уже продумано, – успокоил Доусон, – мистер Скримджеор позаботился о надежной охране. Некоторые авроры даже приглашены из-за границы. Принимая подписанную бумагу, помощник Министра в первый раз улыбнулся, но в его улыбке не участвовали глаза. – Поздравляю, профессор… Точнее, госпожа директриса. Завтра к Вам прибудет представитель из Министерства Магии для обсуждения деталей. Надо будет сделать массу запущенных в настоящее время дел… Взять хотя бы не посланные бывшим пятикурсникам результаты СОВ, несданные экзамены и прочее. В общем, пусть магическое общество видит, что жизнь продолжается. Минерва слушалась и со всем соглашалась. Она не очень-то верила, что после всего, что случилось месяц назад, волшебники захотят доверить своих детей тем, кто не смог позаботиться даже о безопасности собственного начальника. Но не было ни сил, ни желания возражать. Главное, чтобы все это ни в коем случае не было во вред самим ученикам. – До свидания, госпожа директриса. – Вас проводить, мистер Доусон? – Не волнуйтесь за меня. Я и так доставил массу неудобств. Когда посетитель ушел, Минерва присела на кровать. Все это ей было не по душе, но она доверяла Дамблдору… Он почти никогда не ошибался, но последствия ошибок, словно отыгрываясь за количество, были всегда тяжелыми… Одна из них стоила ему жизни… Он доверял Снейпу, убийце… Кулаки Минервы непроизвольно сжались. Месяц назад Поттер кричал, что уничтожит Снейпа, а она успокаивала его. Это было трудно. Как смешно бы это не звучало, ей хотелось составить Гарри компанию. Не стоит, Минерва, сказала она сама себе. Сперва надо подумать о более доступных вещах. О тех, без которых школе придётся плохо. О преподавателях. После случившегося Слагхорн отказался преподавать зельеделие; от такого труса, как он, ничего другого и нельзя было ожидать. Кроме того, защита от тёмных сил требовала ещё одного человека, но с этим "Хогвартс" уже смирился. Хуже было с прорицанием. Сибилла Трелони по-прежнему оставалась в замке и вела себя еще отвратительнее: постоянно бродила по замку в пьяном виде, стала необычайно раздражительна. А кентавр Фиренце – тот и вовсе выводил ее из себя одним фактом своего существования. И с этим надо было что-то делать. Перед тем, как лечь спать, новая директриса по привычке мысленно прошлась по всем сегодняшним делам и вспомнила вопрос Хагрида о Филче. Может, сейчас уже поздно… Хотя, что ж, тем лучше, возможно его кошка уже гуляет по коридорам. И пусть бродит. Все равно сейчас некого ловить, кроме мышей. Волшебница открыла дверь и снова вышла из спальни в коридор. Миг – и на каменном полу сидела кошка. Она побежала вниз, перепрыгивая через ступени. Теперь сумрак не смущал её, она словно растворилась в темноте. За поворотом мелькнули два красноватых огонька, и впервые за много лет Минерва была этому рада. "Норрис. Доброй ночи. Куда направляешься?" "И Вам того же, профессор. Почему Вы спросили?" "Очень непривычно видеть тебя одну. А как же мистер Филч?" "Зачем Вам хозяин?" – спросила Норрис, и МакГонагалл показалось, что глаза ее вспыхнули. "Он заперся у себя в кабинете. Он болен?" "Смерть директора потрясла его, и хозяин не желает никого видеть. Вот и все , – с нажимом произнесла тощая кошка. – А теперь, если позволите, мне надо идти." "Постой!" – возразила Минерва, но ответом был лишь маленький сквозняк, поднятый убегающим животным. МакГонагалл пробралась в свою спальню уже в который раз и задумалась. В какой игре замешан этот Филч? Может быть, и ему доверять не стоит? В ближайшее время надо это выяснить. Никто не должен мешать продолжению дела, начатого Дамблдором… Только вот имел ли Альбус в виду и Орден Феникса? Без Ордена волшебники уже не были тем сплочённым отрядом, который мог реально помешать Волдеморту. Минерва не была уверена, что способна возглавить борьбу против сильнейшего чёрного мага, окружённого многочисленными союзниками. "Гарри знает, что делать." Что он конкретно знает? Может быть, Дамблдор рассказал ему о тайной силе Тёмного Лорда? Той силе, о которой догадалась Минерва. Конечно, Альбус больше доверял Поттеру! Иначе зачем он занимался с ним, применяя Омут Памяти? Но директор не знал и не мог знать, что кое-кто ещё имеет доступ к этой занятной вещице. Может быть, это было нечестно, но она, Минерва, имела основания, чтобы в последнее время тоже не доверять директору. Не так давно она поняла, что старый друг сильно изменился. Наверное, сказалась невероятная усталость от этой беспокойной жизни. Хотелось поговорить с ним и расставить всё по своим местам, и в то же время было понятно, что он не услышит. Так, как он слышал раньше. Наверное, Альбус всё-таки знал о своей смерти… и, кто знает… может быть, он хотел её. После смерти директора все в мире разладилось. А иногда, наоборот, кажется, что ничего не изменилось. Пожиратели Смерти, оставшиеся на свободе, стали вести себя более нагло, многие видели их в Косом переулке, а в Темный эти убийцы заходили на чашку чая, как в гости к лучшему другу. Громких преступлений стало меньше, и, кажется, Волдеморт снова отдавал предпочтение магглам. Складывалось ощущение, что черные маги дразнили остальной мир, включая мир магглов, дерзко, с вызовом, и уверенностью в своей безнаказанности… Нынешний Министр Магии, Руфус Скримджеор, просто скрипел зубами от злости, но ничего не мог поделать… Минерва взяла с комода свежий номер "Еженедельного Пророка". Они до сих пор со смаком обсасывали смерть Альбуса Дамблдора. Да, это, безусловно, было для них настоящей золотой жилой, но Боже, как всё это надоело! Глаза МакГонагалл машинально заскользили по строчкам газеты – Дамблдор со снимка помахал ей рукой. Он сказал бы Минерве, чтобы она возглавила Орден Феникса. В этом нет сомнений. Иного выхода нет: ей придется взять на себя двойную ответственность. Главное сейчас – разобраться с директорскими делами и как можно лучше устроить учеников в "Хогвартсе", применяя все доступные способы защиты. Пока Гарри Поттер жив, пока живы все те, кто мешает осуществлению бесчеловечных замыслов, Тёмный Лорд не успокоится. В отличие от учеников, преподаватели – и МакГонагалл это знала – сгорали от нетерпения побыстрее начать новый учебный год. Отчасти это объяснялось их желанием дать детям как можно больше знаний, вооружить против Волдеморта, отчасти – пониманием того, что "Хогвартс" стал для них гораздо более надежным убежищем, чем их собственные жилища. Осталось убедить в этом обеспокоенных родителей. Кроме того, уже давно надо было сменить завхоза. Филч никогда не нравился Минерве, но Дамблдор уверял её, что "Аргус хороший человек, но он просто обижен жизнью". После случая со Снейпом она не желала держать в этой школе тех, кто явно был склонен к жестокости. Возможно, Филча действительно обидела жизнь, но ведь и к Хагриду, например, она отнеслась достаточно сурово, но Рубеус – добрейший человек. Однако, Минерва была не из тех, кто легко мог поверить каким-то глупым слухам, поэтому она почти каждую ночь пыталась вызвать на откровенный разговор старую кошку Филча, миссис Норрис. Но та, очевидно, поняла это как желание найти повод для придирки к хозяину, поэтому холодно и неохотно отвечала на расспросы, уходя при любом удобном случае. Разумеется, кроме тех немногих людей, что жили сейчас в "Хогвартсе", здесь оставались и привидения. Пивз, местный полтергейст, слыл величайшим хулиганом мира призраков. Теперь же ему было почти некого изводить, поэтому Пивз со всей ответственностью бывалого пакостника взялся за Филча. Минерва, иногда проходя мимо комнаты завхоза, слышала стук, сдержанную ругань и высокое противное хихиканье проказника. В глубине души МакГонагалл не хотела, чтобы полтергейст оставлял этого занятия, потому что ей самой ужасно хотелось добраться до непостижимой тайны Филча., которую нельзя было узнать, пока завхоз засел у себя, словно в крепости перед штурмом. Теперь этот мрачноватый тип, делавший вид, что по-своему переживает смерть прежнего директора, появлялся только раз в день, на обед, и тщательно упаковывал в банку отбивные для миссис Норрис. В остальное же время он, вопреки своему обычаю, уже не бродил по всем этажам и переходам огромного замка. Большой Зал очень сильно опустел и выглядел заброшенным. Накрывался только преподавательский стол, и Минерва обедала в компании Филча и приходившего по её просьбе Хагрида. В остальное время, если ей хотелось выпить чашечку чая или просто поболтать, она шла в хижину к Хагриду. Лесничий очень радовался её приходу, с удовольствием болтал о том, о сём и с заботливой настойчивостью предлагал "каменное" печенье своего изготовления. Клык, его большой волкодав, изрядно помятый в прошлом инциденте с Пожирателями, когда его заперли в горящем доме, стал ещё более труслив и сильно неуравновешен. Случившееся очень сильно повлияло на здоровье бедной собаки, которая теперь всё больше отлёживалась рядом с кроватью хозяина, вызывая его тревогу. В отличие от визитов МакГонагалл к лесничему, тот только из вежливости иногда приходил обедать в "Хогвартс". Минерва и сама понимала, насколько школа стала неуютной в последнее время, даже несмотря на заботы домовых эльфов. Их стараниями всё было готово к приёму учеников хоть сейчас, но даже заботливые руки добрых домовиков не могли развеять всей той тоски и холода, которые чувствовались обитателями замка. Добби тоже часто приходил к ней, при этом появляясь так неожиданно, что в конце концов Минерве пришлось отругать его за это. Домовик понурился и виновато сказал: – Простите меня, госпожа. Добби хочет как лучше, но он все время забывает, что волшебники, в отличие от домовых эльфов, плохо видят и слышат. Кто-то мог и обидеться на эти слова, но только не Минерва. Именно с этого она и начала пристальнее к ним присматриваться. А домовики и правда видели и слышали такое, о чем и не подумал бы ни один из магов, мало того, их трансгрессию не могли сдержать чары школы, наложенные ещё её создателями. Поэтому, как только разговор МакГонагалл и Хагрида выходил на Гарри, этим же вечером обязательно появлялся Добби и спрашивал, есть ли известия от "доброго Гарри Поттера". Потом шли расспросы про Рона, Гермиону и всех тех, кто, по мнению домовика, был хорошо знаком с Поттером. Но, увы, Минерва и сама многого не знала, и Добби, можно сказать, уходил ни с чем. Хотя он сам так не считал, говорил, что "ни один разговор с профессором МакГонагалл не был бесполезным". Если Минерва заговаривала о Волдеморте, Добби держался на редкость оптимистично, возможно, потому, что самым страшным событием жизни этого домовика было служение Малфоям в каком-то далеком для него прошлом. МакГонагалл уже совсем собралась ложиться, чтобы, наконец, закончить этот ужасно затянувшийся день, как услышала невероятный грохот в своём шкафу. Кто-то очень шумно там завозился, волей или неволей превращая аккуратно развешанную одежду в подстилку для собственных ног. Посетителем оказался Добби. Он пребывал в чрезвычайном возбуждении, от нетерпения подпрыгивая на месте, поэтому неудивительно, что он странсгрессировал прямо в шкаф с одеждой. Рот домовика растянулся в самой бестолковой улыбке. Не зная Добби, можно было подумать, что он сильно пьян. – Я должен… прямо сейчас… о, простите, госпожа директриса, я очень, очень сожалею… Поймав суровый взгляд Минервы, домовик поспешно огляделся по сторонам и, найдя подходящую стену, застучал в нее головой. – Добби, перестань! – властно сказала МакГонагалл. "Я начинаю входить в роль", – подумалось ей. – Я приказываю тебе перестать самоистязания, – жёстко сказала волшебница: – И расскажи, в чём дело. – С-спасибо, госпожа. Вы же знаете, что Добби служит в "Хогвартсе". Добби потревожил Вас и обязан наказать себя… Старая привычка. У Вас сегодня был напряженный вечер, а моё появление стало последней каплей. – Нет, Добби, все в порядке, – слабо улыбнулась Минерва: – а теперь расскажи, что случилось. Это ведь срочно? – Да, да! Именно сегодня, именно в этот день Добби должен передать Вам посмертное желание Альбуса Дамблдора! – Что за желание? И почему именно сегодня? – Начну с того, что поздравлю Вас с новой должностью. Как Вы знаете, господин бывший директор был осведомлён о том, что Пожиратели обдумывают план его убийства. Временами он звал Добби к себе… Добби теперь многое знает, но большинство секретов рассказать не может, потому что не пришло время. Незадолго до смерти господин Дамблдор сказал мне, чтобы, если произойдет несчастье, Добби передал Вам кое-какие слова… А Добби боится министерских прохвостов, шныряющих вокруг "Хогвартса"… Боится, что они тоже слишком много знают. – Что ты имеешь в виду? – Да, тёмных, загадочных личностей, недавно вертевшихся в Запретном Лесу и недалеко от самого замка. У одного из них Добби сумел заметить министерскую нашивку на мантии… Хотя, пожалуй, для служащего в Министерстве Магии он был староват… как и его мантия… Но Добби не знает… Возможно, это не очень удачная маскировка, попытка приписать слежку другим. Очень на то похоже. Мне кажется, что эти люди прознали про Орден, – домовик закончил трагическим шепотом, сделав большие испуганные глаза. Помолчав секунд пять, эльф нарушил неожиданную тишину: – Добби хотел дождаться того дня, когда Вы официально станете директором "Хогвартса"… Добби не нравятся эти люди, но они не смогут и не посмеют открыто вредить Ордену Феникса, если его главой будет директор. Это и есть просьба господина Дамблдора. Он надеялся на Вашу помощь. Да, казалось, совсем недавно он сидел там, у себя в кабинете, и говорил со мной, – всхлипнул домовик, – Альбус Дамблдор надеялся, что Вы не сможете отказать ему в этом. Спокойной ночи, – Добби щелкнул пальцами и растворился в полутьме. Спустя какое-то время, когда в замке уже не светилось ни одно окно, человек в сером плаще потоптался, разминая затекшие ноги, и, отодвигая руками кусты, скрылся в зарослях. Глава2. Тюрьма и избавление. – С вас пять фунтов, – монотонно пробубнил крупный заспанный мужчина с солидным брюшком, со стуком ставя пакет на прилавок. Гарри отсчитал деньги и отдал продавцу, потом рывком поднял тяжелые сумки, к которым добавился ещё и раздувшийся пакет. Последний в любой момент мог лопнуть и извергнуть содержимое, что, естественно, вызвало бы новую вспышку гнева у всех Дурсли. Оставался последний рывок, на этот раз – до дома. Всё это время Гарри, в основном, старался не высовываться из своей комнаты. Разумеется, эти "милые" люди делали всё, чтобы отравить ему жизнь, и дело дошло до того, что даже хождение по магазинам, которое нравилось Гарри больше, чем мельтешение перед глазами дяди Вернона, превратилось в сплошную муку. Дурсли изо всех сил старались не обращать внимания на то, что у них живёт кто-то четвёртый, разве что с еле заметным неудовольствием ставили на стол четвёртую тарелку. В их доме по прошествии нескольких лет почти ничего не изменилось. Дядя Вернон стал самым противным из всей своей семейки, даже не смотря на то, что пытался сдерживать себя, ведь его серьёзно тревожило приближающееся семнадцатилетие племянника. Тётя Петунья же при Гарри теперь нередко молчала, лишь поджимая губы, если ей что-нибудь не нравилось. Несмотря на то, что она была жуткой сплетницей, сор из своего дома ей выносить не хотелось. Их сын в последнее время тоже изменился мало. Конечно, это не значило, что он перестал подтрунивать над Гарри, носившим его старую одежду и вызывавшим у всех соседей аналогичное презрение. Дадли по-прежнему был крупным мальчиком с толстыми румяными щеками, однако вытянулся в длину и перерос отца. Таким образом, его "детский жирок" превратился в терпимую подростковую полноту, хотя симпатичным назвать его было нельзя. Гарри очень забавляла одна мысль, что у Дадли может появиться девушка. Несмотря на то, что Дурсли в целом слегка изменились к лучшему, Гарри этого не заметил, потому что почти всё время пребывания на Тисовой улице в этом году был переполнен то яростью, то всепоглощающей грустью, становясь абсолютно безразличным к очередным выходкам своих родственничков. Дверь открыл дядя Вернон. Он торопливо взял протянутую сдачу и стал рыться в сумках. На какой-то миг Гарри захотелось швырнуть свою ношу ему в лицо, потому что оно быстро налилось кровью: это бывало всякий раз, когда дядюшка становился очень зол. Племянник с трудом подавил в себе вскипающую ответную злость и заторопился в свою комнату, всеми силами желая избежать очередного конфликта, не собираясь дожидаться новой тирады. По дороге ему пришлось увернуться от подзатыльника двоюродного братца, пробиравшегося тайком от родителей на кухню за чипсами. До Вернона Дурсли, как давно убедился Гарри, доходило очень медленно. Орать он начал не сразу, видимо, долго и тщательно подсчитывал сдачу и вспоминал цену на продукты, желая доказать, что племянник обсчитал его. – Ты, мошенник! А ну-ка, иди сюда! – это Гарри услышал уже из своей комнаты. "Ненавижу", – устало подумал юный волшебник, чувствуя скорее не ненависть, а досаду. Он засунул волшебную палочку в растянутый карман бывшей дадлиной рубахи. Кончик, который не уместился, пришлось зажать в ладони. Вскоре нежеланный племянник Дурсли – сама невинность, наивные зеленые глаза, – снова предстал перед багровой физиономией Вернона. – Ты! Я не позволю нас обсчитывать! Как получилось, что ты дал мне на двадцать пенсов меньше, чем с тебя причиталось! И это было чистой неправдой! Уж кому-кому, а волшебнику не было дела до денег, дающих доступ к сомнительным маггловым удовольствиям. По крайней мере, Гарри никогда не пылал страстью к нечестной наживе. Но в этом доме трудно было что-то доказать. – Этого не может быть, – терпеливо возразил он, меньше всего на свете желая выйти из себя именно сейчас. – Я специально все считал. Хлеб стоит… – Ты не так часто ходишь в магазин! Мне лучше знать, сколько всё стоит!.. Мало того, ты не купил шоколадный батончик для Дадлика! А ведь ты знаешь, неблагодарный мальчишка, что твой кузен болеет! Мы сделали для тебя столько добра, а ты ответил нам чёрной неблагодарностью! Ты – ленивый, бессердечный, мерзкий… – Перестаньте сейчас же, – холодно сказал Гарри, убирая ладонь с палочки. – Опять эта… гадкая штука! Я же сказал: если она у тебя в руках, держись от нас подальше! – Я могу и отойти, – съязвил Гарри, доставая волшебную палочку из кармана, – скоро мне будет семнадцать, и тогда уже никто не накажет меня за волшебство вне школы. – Я же сказал… никаких этих слов в моем доме! – взревел дядюшка. – Я могу идти? – вежливо, однако сдерживая ледяную ярость, поинтересовался Гарри. – Убирайся! И не смей тревожить Дадлика! Бедняга только что заснул, а тебе на всё плевать! Чего и ожидать от такого бессовестного нахала, как ты! Когда Вернон заводился, он уже не замечал ничего вокруг. Например, того, что сам поднимет и мёртвого. Во время этого диалога тетя Петуния стояла рядом с мужем. Она уже отнесла все покупки и теперь осторожно прислушивалась к разговору. Когда племянник собрался уходить, тетя вдруг спросила тихим голосом, который, однако, привлёк внимание обоих: – Правда ли, что твой директор… умер? – Да, а Вам-то что? – огрызнулся Гарри, испытывая острое желание броситься на кровать и разрыдаться без слёз. – Я никогда не любила ваш мир, – так же тихо продолжила Петуния; было непонятно, зачем она вообще заговорила, – но я хорошо знала Дамблдора. Мне очень жаль… Дядя Вернон тут же разразился длинной тирадой на приятную для него тему о том, что в "этой идиотской школе" с новым директором, возможно, поменяются и порядки, и он, наконец, дождется того счастливого момента, когда Поттера будут пороть. С тетей, подумал Гарри, дядюшка обязательно поговорит потом, наедине. И поговорит серьезно. Как же получилось, что в мире Поттера, полном опаснейших сумасшедших, вдруг появился великий человек? И это – тот самый чудной старик, что посмеивался над ними, сидя у них же в гостиной с год назад! Видимо, Вернон считал себя очень хитрым, сделав вид, что его не интересует новость о смерти директора "Хогвартса". На самом деле, его мерзкую ухмылку было видно невооруженным глазом… Глядя в окно своей комнаты на умирающий день, Гарри думал о школе волшебства. Правда же, что с ней будет? Перед отъездом студентов из "Хогвартса" кто-то распустил слушок, что преподаватели всерьёз говорили о закрытии школы. Официальных заявлений ни от кого не было, но многие ученики просто боялись возвращаться. Даже Гарри не знал, хочет ли он вообще вернуться. Его словно посадили в тюрьму, из которой он и сам по своей воле не вышел бы. Жить в магическом мире для него сейчас означало вечный страх быть схваченным Волдемортом или не выжить в противостоянии ему. Ещё невыносимее была мысль о том, что каждый день надо будет смотреть на эти стены, в которых погиб его любимый учитель и лучший друг. Тетя Петуния сегодня странная, как в тумане подумал Гарри. Может быть, он удивился бы этому при иных обстоятельствах, но сейчас не было сил даже на удивление. Справиться с хандрой можно было лишь одним способом – написать друзьям. Прежде всего, это относилось к Джинни. Гарри мог бы послать письма и Рону с Гермионой, но в данный момент она была ему ближе, потому что умела сочувствовать без всяких ненужных рассуждений. Гарри долго сомневался, будить ли ему спящую Хедвигу, размытым белым пятном растворявшуюся в сумерках неосвещённой комнаты. В конце концов он решился и легонько постучал по дверце клетки кулаком. – Хедвига… Хедвига, можешь отнести письмо через пятнадцать минут? Сова открыла один глаз и еле заметно вздохнула. – Понимаешь, это очень важно… В "Нору", к семье Уизли. Птица открыла второй глаз, встрепенулась и тихонько ухнула. Гарри окинул долгим взглядом бардак в своей комнате. Где-то тут лежала кипа чистых листов… Оглядывая комнату, ее хозяин заметил разломанное перо. Возможно, на него наступили ногой. Захотелось тут же наставить палочку и сказать: "Reparo", но делать это было нельзя, потому что последние дни перед великим событием Гарри собирался прожить без нарушений. Пришлось прибегнуть к обычной шариковой ручке. Он в легком раздражении хлопнул по лампе и включил настольный свет. Отодвинул горку свитков на столе и расправил на его полированной поверхности бумагу. Хедвига ухнула, на мгновение ослепленная светом, потом развернулась к его источнику спиной и, как понял её хозяин, задремала. "Дорогая Джинни, – строчил Гарри, оглядываясь на часы, – я решил написать тебе, потому что хочу напомнить об одном важном деле. Напишу о нём чуть ниже. Самое главное, что я хотел бы написать – я очень скучаю по всем вам. Надеюсь, что у вас не случилось ничего плохого. Знаю, что твои родители, как и многие члены Ордена, предпринимают попытки его восстановления. Трудно сказать, возможно ли это теперь, когда нет его главного вдохновителя. Эту потерю не восполнить, в прежних письмах мы горевали достаточно, но сейчас надо жить дальше. Я чувствую, что школу закроют, и не знаю, хочу этого или нет. Если можешь, спроси мистера Уизли: возможно, в Министерстве был об этом разговор. Перехожу к делу: сова начинает нервничать. Помнишь, ты обещала мне, что мы вместе отправимся в Годрикову Лощину, к могилам моих родителей. Так вот, я думаю, что нам не стоит медлить с этим. Даже если школу закроют, я не хочу оставаться у Дурсли! Пошли ответ сразу, как только сможешь, спаси меня! Я мог бы уехать к вам в августе, а в сентябре совершим то, что должны. Говорят, в Лощине небезопасно, но теперь я думаю, что лучше, наверно, встретить Волдеморта, чем гнить у этих каждодневно придирающихся магглов. Я был бы очень рад, если бы кто-нибудь из членов ДА пошёл со мной. Я прошу ответить как можно скорее, потому что боюсь, что после Дня Рождения сорву все свои плохие чувства на Дурсли, и повод мне в любом случае обеспечен. Передавай привет Рону, расскажи о нашем замысле. Подумайте над этим. Я хотел бы написать тебе ещё что-нибудь, но Хедвига уже сильно нервничает", – Гарри оторвался от письма и сердито посмотрел на птицу: – Перестань! Я заканчиваю! Но сова продолжала хлопать крыльями, желая побыстрее выйти из клетки и размять их. – Хедвига, ты разбудишь их! Дурсли убьют меня! – отчаянно прошептал Гарри. "Я пока держусь, но остаётся всё меньше терпения. Я очень жду твоего письма. Целую, Гарри." – Хедвига, я же просил! Притихшая птица вышла из клетки и виновато клюнула хозяина в плечо. Потом протянула лапу. – Это очень срочно, – тихо сказал сове Гарри, – поэтому я прошу тебя нигде не задерживаться. От этого письма теперь зависит, чем я буду заниматься этим летом и осенью. Отдай в руки Джинни Уизли. Спустя пару мгновений он проводил глазами стремительно уменьшавшееся белое пятно, потом рухнул на кровать и стал глядеть в потолок, не зная, чем бы ещё заняться. … Проснулся он оттого, что кто-то теребил его рукав. Гарри мгновенно продрал глаза и вскочил. Сова, которой он попал рукой по боку, обиженно ухнула. – Хедвига! Спасибо, – Гарри рванулся к столу и выключил уже несколько часов горевший свет, потом закрыл окно: в комнате стало очень холодно. Поглядел на часы – шесть утра. Уже начинало светать, хотя солнца еще не было видно, и только маленькое робкое зарево разливалось над одинаковыми аккуратными домиками Литл Уининга. – Извини меня… Я совсем не собирался спать – обратился он к сове, отвязав письмо от ноги птицы, – ты, наверное, даже толком не поела. Я понимаю, неудобно охотиться с письмом на лапе. Сейчас, – и он торопливо достал коробку совиного печенья. Пока Хедвига насыщалась, Гарри вскрыл письмо, испытывая непонятное волнение. "Здравствуй, Гарри. Ты расстроишься, когда узнаешь, что произошло, но я лучше расскажу тебе сразу. Очень хорошо, что ты написал мне, потому что наша старая сова, Эррол, как ты знаешь, умерла, а новая, Быстролет, улетела надолго по одному важному делу. Мне пока нельзя говорить, по какому именно, вскоре всё сам узнаешь. Это приятный сюрприз. Гарри, не сердись, пожалуйста, только наши планы стали известны маме с папой. Я не знаю, как это произошло, но у меня есть все основания думать, что мы слишком плохо скрывали свою радость. Они прижали нас к стенке и прознали про поход в Лощину. Но я кое в чём с ними согласна. Сейчас это не самая удачная идея, потому что Сам-Знаешь-Кто только и ждет, чтобы ты совершил неверный шаг. Твоя жизнь очень важна, ты же знаешь. Я говорю не о Министерстве – ты нужен мне и всем, кто любит тебя. Вспомни пророчество. Думаю, нам стоит отправиться тогда, когда мы будем уверены в собственной безопасности. Рон очень сильно поругался с родителями из-за запрета на поездку, но этим он ничего не добился. Так что мы оба с нетерпением будем ждать тебя. Не беспокойся о том, как доберешься до нас, просто жди. В этом отношении мама с папой будут кое-что предпринимать, но у них ничего не дознаться. Гермиона уже решила, что приедет к нам в августе. Серьёзно, Гарри, для полного счастья не хватает только тебя. До встречи, надеюсь, скорой. Джинни." Письмо прошелестело по столу, отброшенное рукой Гарри. Мало ли что они ждут! Он уже всё распланировал! Он же дал обещание, что в скором времени посетит родителей… Всё как нарочно получилось не так! В дверь с силой бухнули, и она открылась. – Ты опять выпустил эту идиотскую сову! – зарычал с порога вместо приветствия дядя Вернон, – и ты… ты писал кому-то из твоего паршивого племени! – на этих словах дядюшка понизил тон до шепота, – сколько раз… Гарри не успел ничего ответить. Мало того, он не успел как следует рассердиться. С подоконника резко сорвалась Хедвига и полетела прямо к старшему Дурсли. Громко крича, она захлопала крыльями по его лицу, как будто бы прогоняла вон из комнаты. Говорят, что совы, охраняя тех, кто им дорог, забывают обо всем на свете. И в этот момент их боятся даже люди. Во всяком случае, дядя Вернон, проверещав что-то, подозрительно похожее на "Ты лишаешься завтрака!", неуклюже переминаясь, поспешно скрылся в коридоре, такой же недовольный, но изрядно сбавивший шум. Гарри закрыл за дядюшкой дверь и оглянулся на птицу: сова, все еще взбудораженная, чистила перья, недовольно и взвинчено ухая. Гнев почему-то отпустил его. – И ты не выдержала, – сказал он, проводя ладонью по её перьям. Злоба на Дурсли, улетучившись вместе с обидой на Джинни, уже не мешала Гарри спокойно рассуждать. – Значит, она считает, что с Лощиной стоит подождать… Если бы только это, я убедил бы её, и Джинни это знает. Но, помимо всего прочего, есть и другие обстоятельства. Я очень соскучился по друзьям. Да, они пишут… – Гарри заглянул в желтые, чуть прищуренные глаза Хедвиги. Сова перестала прибирать перья и позволила закрыть себя в клетке. – Да, они писали мне, – повторил он, убирая ворох свитков со стола, – но это совсем не то. Ведь я не слышу их смеха, их частых ссор. Нашим письмам не хватает того, что может дать только общение. Кроме того, я ведь не могу писать всем, по кому скучаю. Пожалуй, надо остаться здесь, – Гарри был очень рад, что мог хоть с кем-то поговорить, – остаться хотя бы для того, чтобы узнать, что это за таинственный сюрприз. Наступивший день тянулся медленно, но потом время понеслось, как испуганный единорог. Гарри изо всех сил старался убить время до своего Дня рождения, который приходился на воскресенье, к великому неудовольствию именинника и его родственников. Больше ему никто ничего не писал, исключая Рона, который ответил на письмо, посланное незадолго до знаменательного события. Друг поздравлял с наступающим праздником и, подобно Джинни, говорил о каком-то сюрпризе. В субботу вечером Гарри отправился погулять по Тисовой аллее. Последние часы до своего совершеннолетия он желал провести наедине с собой. Тем более, зашита матери пока все ещё оберегала Гарри, и он не очень-то хотел думать о том, что будет, когда она исчезнет. Дадли, как ни странно, не увязался за ним сегодня, хотя и не смог встретиться со своими дружками. И сегодня же Гарри узнал причину того, что его кузен стал рьяно помогать матери по хозяйству. Дадли захотел собаку. Эта его новая причуда позволила Гарри избегать дежурных подзатыльников – братцу было не до того – но ругаться Дадли не перестал, вот почему Гарри по-прежнему не желал его видеть. Когда "тупой Поттер" уже уходил, он как раз услышал, как кузен достает мать, а в свой адрес уловил реплику: – Вот погоди, придурок, будет у меня своя собака… На это Гарри, уже открывший дверь, пробурчал: – В таком случае, ты будешь её объедать, и бедное животное сдохнет от голода. После таких слов возвращаться и подавно не хотелось. На улице было прохладно и безветренно. Маленькие домики пригорода не мешали наблюдать закат. Здесь Гарри чувствовал себя гораздо легче, чем в надоевшем ему доме, где среди людей ощущалось одиночество. И здесь, на улице, состоялась желанная встреча. Миссис Фигг, старушка-кошатница, которую многие считали сумасшедшей, переходила дорогу по направлению к своему дому, как всегда, с тяжелыми сумками. Сердце Гарри забилось сильнее: наконец-то он встретил человека, близкого ему по духу. Он окликнул её. После памятного инцидента с дементорами ей было глупо делать вид, что она не связана с волшебным миром и не относится к Гарри с особой заботой. Под зорким оком Дурсли, которые до сих пор ни о чём не подозревали, оба делали вид, что испытывают друг к другу чувства не более сильные, чем, скажем, к фонарным столбам. Редкие встречи по вечерам, особенно после смерти Дамблдора, давали тот заряд положительных эмоций, которого им определенно не хватало в последнее время. Миссис Фигг, перейдя дорогу, остановилась и поставила сумки на тротуар, отдыхая и дожидаясь Гарри. – Давайте, я помогу Вам, – поздоровавшись, предложил он. – Вот спасибо. Я и правда что-то устала. Здоровье уже не то, – обрадовалась миссис Фигг. – А я как раз хотела пригласить тебя на чай. Вскоре они уже сидели на диване в комнате, где неуютно пахло кошками, запивая чаем с клубничным вареньем леденцы, как ни странно, свежие. У Гарри постепенно создавалось ощущение, что миссис Фигг специально подстроила их встречу, зная, где он гуляет по вечерам. Старушка уже минут десять не притрагивалась к чаю, а размеренно, грустно говорила: – Нам, сквибам, сейчас еще сложнее, чем волшебникам полной силы. Мы связаны с магическим миром, но, увы, не имеем многих из тех радостей, что выпадают более одарённым. Сам-Знаешь-Кто не ценит человеческую жизнь, – и миссис Фигг покачала головой, – хотя он сам работал над продлением своего существования… Всё, всё за счет других. И особенно он не любит полукровок, сквибов, магглорожденных, хотя и считает их слабыми… – Нет-нет, – возразил Гарри, причем так поспешно, что леденец выскользнул изо рта в чай. С досадой посмотрев на беглеца, он продолжал, – Волдеморт просто эгоист и гордец. Но он не дурак, он боится тех, кто, по его мнению, представляет из себя большую опасность для него. Все магглорожденные волшебники, из тех, кого я знаю, далеко не слабы. И многие из полукровок… Даже один знакомый сквиб, – Гарри улыбнулся, понимая, как он соскучился по Невиллу, – который посредством упорных тренировок почти добился появления Патронуса! – Подожди-ка, – перебила собеседница, и ее глаза уже говорили собеседнику, что она загорелась новой идеей, – я всегда думала, что сквиб – состояние, предназначенное судьбой. А ты говоришь… – Надо настолько этого захотеть, – пояснил Гарри, допивая чай и засовывая за щёку леденец, – что каждодневные тренировки станут потребностью для души. – Гарри, мальчик мой, – осторожно промямлила старушка, – я знаю, о ком ты. Его зовут Невилл, и его бабушка постоянно переживает, что у внука мало способностей. Я знакома с Августой. Благодаря тебе он… Да что там говорить!.. Гарри, у тебя скоро совершеннолетие, – быстро заговорила миссис Фигг, будто бы упускала последний шанс и боялась, что ее перебьют, – ты поможешь мне измениться? – Я не знаю, – смутился он, – я вообще-то мечтаю уехать отсюда. После Дня рождения мне здесь будет нечего делать. – Не волнуйся, – поспешно вставила собеседница, – ни о чем не беспокойся. Я уже давно хочу переехать в мир магов. Здесь я, в основном, из-за тебя. А еще дело в том, что рядом с магглами я не чувствую себя неумёхой. Эти бедняги вообще ничего не могут. Гарри улыбнулся: – Тогда я согласен. Только если Вы этого очень сильно хотите… – Конечно, без сомнения! – горячо воскликнула миссис Фигг, – а то, помнишь, не смогла помочь тебе с этими дементорами? Она скользнула взглядом по часам. – Тебе, пожалуй, пора. Но перед тем, как ты уйдешь, я должна кое-что сказать. И передать. Гарри насторожился. Он ожидал каких-то намеков на то, что произойдет нечто необычное, но чтобы вот так, явно… – Я слушаю. – Во-первых, я хочу заранее поздравить тебя с Днём рождения. Вот, возьми, это мой подарок. Я думаю, они обязательно тебе пригодятся, – миссис Фигг протянула полупрозрачный пакетик с разноцветными карамельками внутри и просветлела лицом, – это не просто конфетки. Они помогают успокаивать взвинченные нервы. Главное – не переусердствуй… Ну да ты знаешь, о чем я. И последнее – завтра постарайся весь день находиться дома. У тебя будут гости. Это пока всё, что я тебе скажу. Когда пальцы Гарри обхватили дверную ручку, миссис Фигг с гордостью сказала: – Как же ты вырос, Гарри… Как изменился… Он улыбнулся в темноту и вскоре уже шагал домой, если только это жилище можно было назвать родным домом. Дурсли, как ни странно, ничего не сказали ему, не укорили за опоздание. Кажется, они всеми силами старались не замечать присутствия в доме четвертого человека. Просто их всерьез пугало скорое наступление Страшного Воскресенья. Тетя Петуния торопливо бухнула в тарелку Гарри омлета гораздо меньшего размера, чем порция Дадли, несмотря на то, что тот уже ел добавку. После появления волшебника за столом повисла напряжённая тишина, которая прерывалась лишь громким чавканьем сынка дяди Вернона. Сам дядюшка старался не смотреть на племянника, торопливо поглощая ужин. Несмотря на это, Гарри, чья порция была даже меньше тётиной, закончил раньше всех и, буркнув "спасибо", ушел наверх, к себе. В своей комнате он немного прибрался, большей частью из-за нетерпения. Ему не спалось, и, как всегда бывает с любым уходящим событием, Гарри вдруг захотел немного придержать мелькавшие минуты. Совершеннолетие близилось, а с ним приближались и непривычные и неизвестные обязанности взрослого волшебника. Хорошо, что Дурсли о них не знают. Честно говоря, и сам будущий именинник знал их не все. И самое неприятное, вместе с шестнадцатилетием канет в небытие и магическая защита, что оставила Гарри мать. Хедвига тихо ухнула, хлопнув крылом по стенке клетки, и хозяин выпустил её. Сова улетела на ночную охоту, а он тем временем пытался заставить себя лечь в кровать. После нескольких неудачных уговоров и аргументов в пользу сна Гарри решил просто дождаться полночи, как невольно получилось у него в ту памятную ночь, когда он уже было отчаялся, что вообще кому-то нужен. Он хорошо запомнил то далекое время. Был слышен только шум моря и храп дядюшки, крепко спавшего сном человека с чистой совестью, который все сделал правильно. Гарри запомнил эту боль, что пронзила сердце, когда часы, высунувшиеся из-под теплого одеяла вместе с пухлой рукой Дадли, показали двенадцать. А потом появился Хагрид, и с ним вместе – легкий испуг, недоумение и, когда оказалось, что все это не сон или недоразумение, – великое счастье пополам с надеждой. Он подумал, что нечто подобное может произойти и сегодня. Да, скоро минет ровно шесть лет с того дня, вернее, ночи, когда маленький Гарри узнал правду о волшебном мире, мире его родителей. Трудно сказать, изменился ли он за прошедшее время. С одной стороны, конечно, да. Но с другой… Гарри чувствовал себя прежним. Он с удивлением смотрел на тех, кто привык к волшебству. Сердцам волшебников, безвылазно живших в магическом мире, было чуждо восхищение, испытываемое Гарри… Мальчик, который выжил!.. Но он отлично понимал, в каком положении находился, и это одно уже не давало повода для непомерной гордыни. Не хотелось быть любимой темой разговора только потому, что ему повезло. Возможно, День Рождения и наступающее совершеннолетие дадут ответы на те вопросы Гарри, обращенные к судьбе, что оставались без ответа. Одиннадцать часов… Полдвенадцатого. Гарри, повинуясь внезапному порыву, достал палочку и сосредоточился. Внутри бушевала радость, и он черпал в ней необычайные силы. Без пяти двенадцать. Время словно остановилось… – Ну, давай же, – шептал Гарри, впившись глазами в секундную стрелку. Хедвига, уже сидящая на спинке кровати, громко ухнула, хитро прищурив глаза. Двенадцать… Гарри вскочил на кровать вместе с ботинками, выставил вперед палочку и закричал, задыхаясь от внезапно переполнивших его эмоций: – Lumus maximus! Огромный поток ослепительного света вырвался из активного конца палочки, осветив всю комнату. Сова обиженно заухала, щуря глаза. – Lumus maximus! – кричал Гарри. Всё остальное для него теперь не существовало. Яркие световые шары слепили глаза и не намного, но неуклонно увеличивались. Наверное, со стороны казалось, что в окне второго этажа происходят сильные взрывы. В последней вспышке Гарри потонул с головой. Когда он, тяжело дыша, опустил палочку, то глаза погрузились в черноту ночи и долго еще не могли привыкнуть к ней. Стало слышно, как Дурсли закопошились внизу. Странно, что они сразу не прибежали наверх с руганью. Хотя пусть теперь попробуют! Они больше не осмелятся его унижать! Гарри говорил себе, что должен лечь спать, а в результате он просто быстрее заходил по комнате, улыбаясь, не в силах сдержать радостное волнение. Дурсли внизу никак не успокаивались, и он, заперев сову, решил спуститься вниз, начиная смутно догадываться, что причиной суеты является не он. На первом этаже повсюду горел свет. Мимо Гарри промчалась тетя Петуния. Она бросила на племянника мрачный взгляд и резко сказала: – Быстро в постель! Она даже не вспомнила, что Гарри может теперь творить волшебство, а значит, случилось что-то серьёзное. – Ты ещё здесь? – прорычала тётка, проносясь в обратном направлении, – я же сказала: марш отсюда! В таком состоянии с ней лучше было не спорить, и Гарри поплелся к себе. Через пару минут с улицы донесся далекий звук сирены, издаваемый машиной скорой помощи, которая, будоража резким воем воздух, затормозила напротив дома Дурсли. Поглядев вниз, он понял, что виновником столь позднего визита врачей был дядя Вернон. Кажется, он не выдержал День Рождения племянника… Когда Гарри спустился к завтраку, тетя Петуния, готовящая овсяную кашу, даже не обернулась, а Дадли, нетерпеливо слонявшийся по кухне в ожидании пищи, вдруг накинулся на кузена, крича: – Это ты виноват в том, что папе стало плохо! Гарри, хорошо знавший Дурсли, а потому захвативший с собой волшебную палочку, наставил своё оружие на братца и сдержанно потребовал: – Расскажи, что с ним случилось. Дадли, дрожа, замер, будто наткнулся на стену, и завыл. Это было ужасное зрелище. На опустевшей, как-то даже посеревшей кухне ревел, не притворяясь, здоровый семнадцатилетний парень. Его мать молчала, но, кажется, тоже готова была разрыдаться. Посреди кухни стоял Гарри, растерявшийся, опустивший палочку. По окончании рёва он осторожно сказал: – Дадли, я понимаю, тебе сейчас плохо. Но скажи мне, что случилось с дядей Верноном? Петунья метнула на племянника злобный взгляд и сухо отчеканила: – У Вернона случился сердечный приступ, его увезли в больницу. Если это всё, что ты хотел спросить, то живо завтракай. А потом будешь мыть полы. И не вздумай творить тут своё волшебство, – Дадли вздрогнул и побледнел, – иначе найду, кому пожаловаться! Гарри виновато вздохнул и уселся за стол. – Ты, подлый… – тихо завывал братец, что не мешало ему быстро запихивать в себя овсянку и толстые ломти белого хлеба, густо намазанные маслом и стекающим на скатерть джемом. – Ты хочешь загнать папу в могилу! – Никого и никуда я не загонял! – наконец взорвался Гарри. – Вы никогда не замечали моих Дней рождения, неужели я сам не мог устроить себе праздник? –Неправда-а… – канючил Дадли. – Мама с папой хотели подарить тебе набор карандашей. – Только из страха к моим способностям, – сердито проговорил Гарри, вставая из-за стола. – И не забудь полить цветы! – крикнула вдогонку тётя. Праздник не задался с самого утра, думал Гарри, когда брёл к себе в комнату. Он хотел положить палочку подальше от греха, потому что знал, что сегодня не сможет сдержаться. Когда он открыл дверь своей комнаты, то застыл в изумлении. Всё сверкало изумительной чистотой. На покрывале лежало нечто, завёрнутое в красивую упаковочную бумагу с узором из сов, перевязанную золотистой лентой. Гарри кинулся к кровати. Разорвав бумагу, именинник увидел два свертка. В одном из них было два носка, синий и бордовый, и открытка с корявой подписью: "Гари от Доби в Ден Савершеналетия". Во втором, более объемном, лежал набор новых золотистых перьев для письма и сладости от Рона, в отдельном пакетике находились пирожки от миссис Уизли и вязаный набор, состоящий из шарфа, шапки и перчаток. Также Гарри обнаружил новую черную мантию из приятного на ощупь материала от Фреда и Джорджа, пару книжек от Гермионы и, наконец, маленький сверточек, который почему-то шевелился. К нему была приколота записка: "С Днём рождения! Прежде чем разворачивать этот подарок, закрой дверь и окно. От друзей." Гарри поспешно прикрыл и то, и другое и, сгорая от нетерпения, распечатал странный свёрточек. В нем оказалась маленькая коробка, отделанная всевозможными узорами, многие из которых напоминали крылья. Когда коробочка была открыта, из неё, счастливо потряхивая крылышками, выпорхнули два снитча, золотистый и серебристый, и затеяли шутливую возню под потолком. Они неутомимо наскакивали друг на друга, раскидывая крылышки, трясли ими, словно петушась… Новый хозяин забавных мячиков, позабыв обо всем на свете, смотрел на них и смеялся. Потом, опомнившись, Гарри решил поймать обоих и отложить это развлечение до лучших времен, потому что смех в этом доме и в этот день мог показаться насмешкой. Как давно он не ловил снитчи! Маленькие мячики метались от него, как на решающем соревновании… В конце концов ему удалось поймать золотой. Гарри загнал его к окну, и снитч стукнулся о стекло, издав красивый хрустальный звон. От удивления шарик даже замер на одно мгновение. Ему было непонятно, что за преграда мешала попасть на улицу, хотя за окном виднелось солнце, едва пробивавшееся через тучи. Этого мгновения хватило… Серебряный же оказался осторожнее и хитрее и залетел на шкаф. Гарри присел на стул, не сводя глаз с крохотного мячика. Прошло не так много времени, но снитчу надоело сидеть в своем укрытии в одиночестве, ведь он был создан для игр. Мячик слетел со шкафа и принялся носиться над хозяином кругами. Гарри резко выбросил вперед руку, но снитч успел увернуться и снова отлетел на безопасное расстояние, по пути кувыркаясь в воздухе, словно дразня. Потом стал потихоньку сокращать расстояние до хозяина. Напряжение росло. Гарри захотел во что бы то ни стало поймать Серебряный снитч. Для этого надо было подпустить его поближе и не промахнуться. Вот он… уже машет крылышками в метре от ловца… Еще один маленький скачок в воздухе по направлению к человеку… Через миг шарик уже трепетал в ладони. Гарри удивился: снитч был тёплый, точно живой, его не хотелось отпускать… Серебряный был положен туда, где уже лежал Золотой, и пристегнут к специальной цепочке в коробочке. А всё-таки сегодня был прекрасный день: даже Дадли не получал таких подарков. Кроме того, у Гарри было предчувствие, что сегодня обязательно произойдет нечто волшебное. "Никуда не уходи", – сказала вчера миссис Фигг, но после всего, что случилось, вопрос о вечерней прогулке сам собой отпал. Чтобы скоротать время, Гарри решил заняться подарками Гермионы. Одна из книг называлась "Практическая магия для деловых людей" и содержала все известные и множество неизвестных ему заклинаний, с указанием движений палочкой и побочных эффектов. Тут же были и Запрещенные заклятия, которых, помимо непростительных, оказалось очень много, как минимум, два листа. Почти все имели авторов, и под многими было подписано одно и тоже: "Т.-К.-Н.-Н." В конце книги в алфавитном порядке находились биографии авторов этих заклинаний, большинство из которых было черными магами. Однако у двоих волшебников, в отличие от остальных, сокращения имен не расшифровывались и биографий не было. Как пояснили это в книге, "сведения были утеряны". Однако, под сокращениями этих странных загадочных личностей не была проведена чёрная черта, таким образом, лишь двое из авторов не рекомендуемых к применению заклятий не служили силам тьмы. Гарри вгляделся в инициалы: один из них показался до боли знакомым. – F. E. и R. A. B., – пробормотал Гарри и внезапно соскочил с кровати, – возможно, это тот самый R. A. B.! Теперь я просто обязан встретиться с Гермионой! Честно говоря, он был рад, что ухватился за эту зацепку, потому что, кроме неё, у них ничего не было. Кем бы ни был этот R. A. B., он талантливый маг, потому что только очень неглупые волшебники могли придумывать заклинания. Взяв в руки вторую книгу, Гарри был, мягко говоря, удивлён. Она гласила: "Латинский язык и его связь с практической магией". Помимо основ языка, здесь давались различные допустимые заклятия. В конце располагался словарь. Проведя за книгой больше получаса, Гарри узнал смысл почти всех чар, которыми пользовался и которые слышал. Ему даже показалось, что он понял, как составлять некоторые из них. Каким же он был дураком, когда откладывал подарки Гермионы! Где она взяла эти книги? Первую, по соображениям Гарри, можно было купить только в Тёмном переулке, несмотря на то, что с виду та была вполне безобидна – палочка на белом фоне – другую – разве что в какой-нибудь школе мракоборцев. Подбирая подарок к совершеннолетию друга, Гермиона превзошла саму себя: книги впервые так нешуточно увлекли Гарри. – Привет, – произнес кто-то над ухом, когда именинник листал оглавление второй книги. Гарри вздрогнул, и книга в его руках захлопнулась. Голос был грубый, с хрипотцой, до безумия знакомый. – Профессор Грюм! – Тихо, Поттер, не шуми, перепугаешь магглов, – проворчал, улыбаясь, Грозный Глаз, и его улыбка немного походила на гримасу, – а насчет профессора ты прав, теперь я снова буду учителем. – Кто? Вы? Почему? Я ничего не понимаю… Грюм хмыкнул и достал какую-то бумагу: – На, читай. Через пару минут Гарри поднял на неожиданного гостя сияющие глаза: – "Хогвартс" не закроют! – Да, Поттер. Догадайся, что я буду преподавать? – Неужели защиту от тёмных сил? – Да, именно. И мне плевать на то, что Волдеморту это не понравится! – Зато понравится нам, ученикам! Пусть он только посмеет… – Поттер, ты издаешь слишком много шума. Ты же не хочешь, чтобы магглы что-то заподозрили. – Теперь мне всё равно, – произнес Гарри. – Послушайте, а кто же будет преподавать зелья? Говорили, что Слагхорн сбежал из школы… – Не имею понятия. А сейчас… что-то он запаздывает, – недовольно сказал Грозный Глаз. Гарри вздрогнул от громкого хлопка. – А теперь… я представляю второго участника нашей авантюры "Похитители Поттера". Ремус Люпин. Вышеназванный волшебник, улыбаясь, выглянул из-за широкой спины Грюма. – Извини, что не пытался связаться, – смущенно сказал он, – летом у меня с Нимфадорой была свадьба. – Да брось, Ремус, – произнес Грозный Глаз, усаживаясь на обреченно скрипнувший стул, – Поттер ведь знал об этом. Гарри от души поздравил Люпина. – Ну, как ты тут живешь? – спросил Ремус. – С дядей Верноном сегодня ночью случился приступ, – крайне важно было выговориться именно сейчас. – Может, он и самый что ни на есть маггл, но все равно… тоже человек. И он терпел меня в меру своих возможностей. – Да, мы видели, что произошло вчера, – мягко произнес Люпин. Гарри обратил внимание на то, что бывший преподаватель был в новой, серого цвета мантии, хоть и в очень обшарпанных сапогах. – С ним всё должно быть в порядке. Что же касается противостояния Волдеморту, то мы должны непременно поговорить обо всех наших успехах и неудачах. Но обсуждать всё это мы будем там, где никто не сможет нам помешать и где соберётся подходящая аудитория. Кое-кто захочет узнать ответы на те же вопросы, что собираемся задать мы с Грозным Глазом. То есть, мы отправляемся в гости к семейству Уизли. Тут же, словно о нём вспомнили, глаз Грюма крутанулся куда-то вниз: – Поттер, сюда идет твоя тётя. Нам остаться? – Я думаю, да, – решительно сказал Гарри, – но перед тем, как отправиться в "Нору", я должен сделать все дела по дому. Знаете, как здесь будет трудно без дяди… Грюм хмыкнул: – Есть у меня одна идейка. Мы поможем тебе прибраться. У нас, как ты знаешь, уже есть опыт по скоростному приведению комнат в порядок. Только скажи своему жирному братцу, чтобы куда-нибудь выметался, а то, не ровен час, у меня дрогнет рука. – Он боится волшебства с тех пор, как Хагрид пробовал превратить его в поросенка, – догадываясь, о чем говорит Грозный Глаз, с удовольствием напомнил Гарри. – Не знаю, какая оценка была у Рубеуса по трансфигурации, – весело подключился Люпин, – но и я бы не сделал лучше… – Гарри Поттер, – холодно и громко произнесла Петуния, открыв дверь рывком руки, и тут же замерла с выпученными глазами. Грюм хихикнул, и его хриплый смешок заставил тетю вздрогнуть. – Кто эти двое? – сурово спросила она. – "Эти двое"? – Грюм недоуменно повернулся к Гарри. – Поттер, ты что, не удосужился рассказать о своих друзьях? – Вы же знаете, что они не интересуются моими делами. Одновременно Гарри переполняла гордость: Аластор Грюм считает его своим другом. Не сыном своего друга, а другом! – Знаю, знаю, – отмахнулся Грозный Глаз. – Мадам, позвольте узнать Ваше имя. – Петуния Дурсли, – последнее слово она выделила. – Если я не ошибаюсь, Вы – сестра Лили? – Да, но времена, когда я жила с этой женщиной в одном доме и общалась с ней, давно прошли, – довольным голосом заявила тетка Гарри. – Ну по крайней мере Вы, в отличие от Вашего магглового мужа, без крика можете разговаривать с волшебниками. Это уже что-то. Кстати, простите, что мы до сих пор не представились. Аластор Грюм, – и мракоборец повернулся ко второму гостю. – Ремус Люпин, – послушно сказал тот. Петуния в ужасе посмотрела на волшебный глаз, бешено вертевшийся в глазнице. – Старая травма, – незамедлительно отреагировал Грюм. – Так вот, миссис Дурсли , – в голосе Грозного Глаза промелькнула нотка сарказма, – Поттер уедет отсюда. Сегодня же. Но перед этим он должен прибраться в доме, не так ли? Тетя кивнула: – Я даю ему на всё час. И без его волшебных штучек! – Как это без штучек!? – возмутился Грюм. – У парня День рождения… – На всё про всё пятнадцать минут, – сказала свое последнее слово Петуния и вышла, хлопнув дверью. – Ну что, Поттер, – весело сказал Грозный Глаз, вскакивая на ноги, – доставай свою палочку! Глава 3. Чудеса в "Норе". К назначенному сроку комнаты сверкали. Бедный Дадли, увидев, что творится в доме, со всех ног дунул на улицу, в ужасе бормоча что-то насчёт того, что уже давно собирался погулять. Перед приборкой тетя Петуния заставила волшебников завесить шторами окна и плотно закрыть входную дверь. Половые тряпки, ведра, кисточки для пыли летали туда-сюда в течение десяти минут. Прибирающиеся закончили раньше срока. Когда Петуния проверяла качество работы, на её лице появилось выражение, говорившее о том, что она кое-что поняла: волшебство – это не только лягушачья икра, совы и летающие метлы. Поэтому она почти приветливо попрощалась с Гарри, Грозным Глазом и Люпином, которые, не теряя времени, тут же поднялись в комнату именинника. – Что же ты не сказал "до свидания" своему братцу? – спросил, посмеиваясь, Грюм, пока Гарри собирал вещи. – Я его не догнал бы; в такие минуты у Дадли просыпается невероятная прыть, – вторил тот. – Перестаньте, – добродушно останавливал их Люпин, – мы и так уже уложили одного в больницу. – Мы? – переспросил, посерьезнев, Гарри, – Это сделал я и не знаю, как искупить свою вину. – Не волнуйся, Поттер, мы проследим, чтобы дядюшка вернулся к своей семейке живым и здоровым, – весело сказал Грозный Глаз. У него было превосходное настроение. Он рад перспективе вести уроки после двухлетнего перерыва, решил Гарри. Так опытный мракоборец мог лично подготовить студентов к встрече с реальной угрозой – Пожирателями Смерти. – Молли просила нас поторопиться, – напомнил новый преподаватель, – Ремус, займешься Поттером, – кратко сказал Грюм, прихватив чемодан, – А я беру на себя вещи. – Гарри, тебе просто надо взять меня за руку, – объяснил Люпин. Тот ухватился за кисть говорившего, и сразу же почувствовал ощущение, обычно бывающее со всяким трансгрессирующим: неприятное чувство, будто тебя вдавливает в промежутки между костями… Когда тьма рассеялась, Гарри увидел, что они стоят на густой, зелёной траве перед домиком, где жила большая и шумная, такая дорогая ему семья Уизли. Как же он скучал по всем ним! С домом, определенно, произошли перемены. Хотя он точно не мог похвастать новыми стенами и крышей, однако был прибран и перекрашен почти до неузнаваемости. Внутри стояла подозрительная тишина. Грюм, несмотря на тяжелый чемодан, добрался до двери первым. Взглянув на дверь и пробормотав "Окрашена", Грозный Глаз шумно постучал в стену. Казалось, дом слегка дрогнул от его стука. В комнатах возникло какое-то движение, и настороженный голос, как будто Молли Уизли, спросил: – Кто там? – Поттер, Грюм, Люпин, – отозвался Грозный Глаз, устанавливая чемодан поудобнее. – Пароль? Люпин подошел к двери, прочистил горло и нараспев сказал: – "Животное единорог обладает волшебными свойствами; сила его концентрируется и в его теле, вот почему волосы из хвоста единорога ценятся как сердцевина для палочек". В доме раздался смех, и сквозь него тот же голос произнес: – Входите! На зашедшего внутрь Гарри набросился, радостно крича, почти десяток человек. Его обнимала миссис Уизли, наперебой тормошили Джинни, Рон и Гермиона, Фред и Джордж, Билл и Чарли. Из кухни прибежала Флёр и расцеловала гостя. Показалось странным отсутствие Нимфадоры, но спросить о ней Гарри не успел, потому что его взгляд заметил кое-что необычное. Стоящего чуть поодаль, смущенно улыбающегося Перси. Тот замер в нескольких метрах, не решаясь подойти к Гарри Поттеру, о котором в свое время говорил весьма неприятные вещи. Гость подошел к нему сам. – Ну что ж, Гарри, здравствуй, – сказал Перси, протягивая ладонь, – Мир? Гарри почему-то стало неловко. Перед ним, улыбаясь, извиняясь всем своим видом, стоял невероятно смущённый юноша. С лица бывшего старосты "Гриффиндора" исчезло отвратительное канцелярское выражение. Может быть, он на самом деле изменился? – Я не буду просить прощения, – произнес Перси, пожимая руку гостя, – это ничего не изменит. Я должен доказать, что перестал делать глупые ошибки. Это было для Гарри настоящим сюрпризом. Он уже не думал, что педантичный, амбициозный, эгоистичный Перси вернется в семью, с которой так жестоко порвал. Уизли снова все вместе. Эта мысль пока была нова и непривычна. Миссис Уизли сразу пригласила всех за стол, сетуя на то, что глава семейства, Артур Уизли, должен много работать, чтобы его не коснулись массовые сокращения в Министерстве. Эти сокращения стали её излюбленной и болезненной темой уже с месяц назад. Кажется, Руфус Скримджеор менял своих сотрудников, среди которых становилось всё больше мракоборцев. – Но не будем сегодня о грустном, – перебила себя миссис Уизли, – прошу всех к столу. Оказывается, гостя ждали… И не только люди. В саду на столах уже дымилась горячая еда. Но перед тем, как сесть и пообедать, Гарри выпросил минутку для разговора с тремя важнейшими собеседниками. Дамблдор просил ничего не утаивать перед друзьями, и его любимый ученик сделал именно так. Правда, он включил в число близких друзей Джинни, которая знала гораздо меньше, чем Гарри, Рон и Гермиона, но он был уверен, что может ей доверять. – Перси правда помирился с вами? – спросил Гарри, не решаясь говорить о главном. – Да, – с легким пренебрежением подтвердила Джинни. Заметив недоуменный взгляд, пояснила, – И тому есть три причины. Во-первых, смерть Дамблдора: не о чем спорить. Во-вторых, Перси, как флюгер, вертится за общественным мнением; Гарри Поттер, если ты не заметил, теперь снова герой. И, наконец, в-третьих: Перси влюбился. Мы не знаем, кто она, он почти не реагирует на наши допросы, но братец говорит, что она помогла ему осознать его ошибки. – Но он так сердечно поздоровался со мной… – Это тоже не случайно. За последние месяцы он, похоже, научился притворяться, – встрял Рон. – Теперь Министерство как раз призывает к дружбе с тобой, и Перси хочет выглядеть, так сказать, "в ногу со временем". К тому же он, несмотря на службу у Фаджа, получил пост представителя Британии в странах Востока, и вскоре нашему задаваке предстоит командировка в Египет. Он этим очень гордится, но все же не может не сознавать, что долго с нами не увидится. Бедная мама, – вздохнул Рон, – любовь застилает ей глаза. Она думает, что братец и правда раскаялся, да только вот папа не так прост. И в том числе поэтому он торчит целыми днями на работе, пока Перси здесь готовится к командировке: не хочет поссориться с ним и расстроить маму. Короче, мы тут готовимся к разлуке с милым братиком. Его, возможно, не будет больше года… – Не очень и надо, – фыркнула Джинни, – лучше всего он относится к маме, с нами говорит мало, с папой по-прежнему ругается, несмотря на произошедшее примирение. Кажется, он хочет взять с собой свою девушку, да только, вроде бы, ей не разрешают ехать… – Эй, ребята, идите есть! – услышали они крик миссис Уизли. – Всё остынет! Откладывать дальше Гарри не мог, поэтому вкратце рассказал им о хоркруксах, упомянув, что они из себя представляют и обмолвившись об их числе. Он повторился ради того, чтобы Джинни тоже была в курсе. Когда они спускались на улицу, обдумывая услышанное, Гарри немного поотстал, и, задержав Гермиону, рассказал ей о том, что видел в книге. Она слегка зарделась и сказала, что Люпин и Грозный Глаз помогли ей выбрать подарки. Про R. A. B. она слушала встревожившись. – Надо проверить, – тихо отозвалась Гермиона и, заметив недоуменные взгляды Рона и Джинни, замолчала и прибавила ходу. Когда все расселись, Гарри почувствовал, что не хочет есть и поэтому стал разглядывать окружающих его людей. Он то и дело перехватывал частые взгляды друг на друга Рона и Гермионы. Кажется, и не он один. Миссис Уизли украдкой улыбалась, замечая, что Рон уже совсем не смотрит на красавицу Флёр. А Флёр с мужем объявили, что через семь месяцев в семье ожидается пополнение. – Боже мой, я уже бабушка! – со слезами на глазах восклицала миссис Уизли, вновь получившая право ежеминутно вспоминать об этом после разглашения тайны. Именно в этот момент Грюм решил повеселить конкретно учеников "Хогвартса", сообщив, что у всех старшекурсников в обязательном порядке будет прорицание. – Что же Вы раньше молчали! – застонали Гарри с Роном. – Мы же теперь с ума сойдём от Трелони! – Именно поэтому я и не хотел говорить. – Да бросьте вы! – возмутилась Гермиона. – Во-первых, будет не только Трелони, но и Фиренце, во-вторых, прорицание было неприятным именно из-за неё. Вы же не станете отрицать, что это полезная наука, – на её лице промелькнула едва заметная улыбка. И всё же за столом было не так шумно, как раньше. Чувствовалось отсутствие мистера Уизли; Фред с Джорджем, обычно веселившие компанию, сейчас сосредоточенно пялились в разложенные на коленях записные книжки, весь обед были серьёзны и что-то обсуждали. Несмотря на то, что почти все собрались, как и в далёкие, спокойные времена, и на хозяевах, и на гостях лежал отпечаток пережитого. Две-три новые морщинки, усталый вид, поседевшие волосы, не смеющиеся при улыбке глаза. На давно знакомых людях такие изменения видны намного сильнее… Грозный Глаз и Люпин старались развлечь компанию непринужденной болтовнёй, но Гарри видел, как напряжены их правые руки, готовые ринуться в потайные карманы за волшебными палочками. "Опасаются Пожирателей, – догадался он. – они и правда могли бы нагрянуть в любую минуту. Интересно, что же делает сейчас их господин? Как узнать об этом? Раньше я хотя бы мог догадываться…" После обеда миссис Уизли, увидев, как устал гость, сразу же отправила его отдыхать. В самом деле, на Гарри вдруг навалилась такая усталость, что он с удовольствием поплелся в спальню Рона, где стояла теперь и его кровать. Сидя на покрывале, он из окна наблюдал за проносившимися по воздуху кастрюлями, тарелками, ложками и прочей кухонной утварью. От частого мелькания глаза начали слипаться, и Гарри, навалившись на стену, заснул. Ему приснился странный сон… Высокие серые каменные стены и стрельчатые окна. Темная, холодная даже на вид комната. По стенам горят огни в железных полусферах, но несмотря на это в центре, где смутно угадываются очертания каменного предмета, похожего не то на стол, не то на алтарь, царит густой полумрак. Возле странной вещи, все-таки оказавшейся столом, стоит фигура в тёмном плаще, и глаза с красными зрачками отражают свет огня. Послышался скрип тяжелых дверей, не видимых Гарри, и в комнате оказался человек в чёрной мантии, который остановился в нескольких шагах от стола. Этот человек был бледен и худ, и он склонился в поясном поклоне. Когда он выпрямился, красные зрачки-щёлочки уже смотрели на него. – Милорд… – Подойди, Северус. Человек подошел, словно подлетел; полы мантии колыхались в такт быстрым шагам. Впечатление портили пятна грязи на мантии и сильная дрожь, словно от лихорадки. – Итак, по тебе я вижу, что ты не выполнил мое задание, – слегка насмешливо произнес ледяной голос, – Так же, как и Драко. Малфоя я уже наказал. Ты хочешь, чтобы я наказал и тебя, или считаешь, что получил достаточно? – Я смертник, милорд, и я не знал, что ошибся. Я был верен Вам, – тихо сказал Снейп, стараясь, чтобы дрожь была не так заметна. – И в свете этих событий хочу попросить у Вас кое-что. Я знаю, что благородство по отношению к Вашим людям было и остается Вашей чертой. Я прошу Вас отпустить меня и просто дать мне умереть. Ведь я заслужил спокойную смерть? – Ты хорошо говоришь, Северус, – задумчиво произнес Волдеморт, очевидно, поддавшись на лесть, произнесенную с таким выражением, – и действуешь лучше многих других Пожирателей… И я, пожалуй, мог бы дать тебе второй шанс, если бы ты не был так плох. – Мне это будет не под силу, – почти прошептал Снейп. – уже не под силу, – он судорожно вздохнул, – Я думал, это будет мгновенная смерть… – Ты же знаешь, что любая магия многогранна, – почти мягко укорил Темный Лорд, – не я ли учил тебя? Подумай… Ладно, я вижу тебе не до размышлений. Объясню сам. Это зависит от степени ошибки и, скажем, перемены настроения связанного Клятвой… Сразу видно, что ты неопытен в данной области. Жаль, мы поздно это установили, – говорил Волдеморт, закладывая одну из книг на столе длинной чёрной закладкой. – Скажем, если ты сначала хотел убить, а потом передумал… – Но милорд!.. – … тогда смерть была бы мгновенной. Это и доказывает твою верность мне, – докончил Волдеморт, ничуть не смутившись, что его перебили, – А так ты медленно ТУТ Я ЗАКОНЧИЛ ЧИТАТЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! умираешь, Северус. Такой глупости, как Нерушимая Клятва Нарциссе Малфой, я от тебя не ожидал. На лице Снейпа не отражалось ничего, хотя в таком расположении духа Темный Лорд мог как казнить, так и миловать. – Знаешь, Северус… – выдержав паузу, Волдеморт задумчиво продолжил, – я не смогу вылечить тебя от последствий твоего опрометчивого поступка, потому что это очень древняя, мало изученная магия, но могу ненадолго продлить тебе жизнь… Пока ты не научишься заключать ее в иную форму существования. Помнишь, о чем я рассказывал тебе в последний раз? Ты можешь научиться увековечивать свою жизнь в том, над чем не властно время. По лицу Снейпа было видно, что он не ожидал подобной чести. Очевидно, Темный Лорд превзошел самого себя. – Я бесконечно благодарен Вам, милорд, – поклонился Снейп, но в его глазах уже горел огонь решимости, – Однако я слаб и считаю это для себя непозволительной роскошью. И я не хочу существовать в вещах, где стану просто сном для людей, все равно, светлым или кошмарным. И я, тем более, не хотел бы делить свою душу. – Ты считаешь, что я поступил неправильно? – в спокойном, холодном голосе Волдеморта промелькнули ноты ярости. – Я считаю, – Снейп поднял глаза и усилием воли заставил себя глядеть в зрачки собеседника, – что каждый понимает бессмертие по-своему. Я так близок к могиле, что, кажется, имею право рассуждать об этом, милорд. – Интересные мысли, Северус, – протянул Волдеморт, усаживаясь в кресло. Его длинные тонкие пальцы нервно теребили одну из закладок: Темный Лорд, похоже, хотел скрыть свое неудовольствие, – Жаль, что нам с тобой не по пути. Как только я увидел тебя в первый раз, я разглядел в тебе большой потенциал… Жаль, жаль. Ведь я тоже имею право рассуждать о смерти, потому что пережил Смертельное заклятие – а ты знаком с Авадой Кедаврой Лорда Волдеморта, видел её в действии… Мы оба испытывали этот страх, страх смерти, каждый в разное время… Но я не понимаю тебя. Ты собираешься сдаться и умереть? – Я очень устал, милорд. Это невыносимо… Кроме того, я заслужил наказание за ошибку. – Северус, Северус… Ты слишком самоотвержен… Ведь не смерть же!… Ладно, я отпущу тебя. – Милорд, это не вся просьба. Пусть Драко заботится обо мне. Вы сами знаете, что от него для Вас мало пользы. – Хм… Интересно. Зачем тебе сын Люциуса? – Вы же знаете, как я отношусь к Малфоям, милорд. А Драко уважает меня… – Ладно, я отпущу его. Младший Малфой достаточно наказан, и он мне больше не нужен. И я не хочу, чтобы его чувствительная мать проредила своими слезами и уговорами моих Пожирателей. Итак, Драко будет сопровождать тебя и заботиться, когда тебе станет совсем худо. Но если, предположим, вас найдет разозлённый Поттер или прочие свихнувшиеся на праведной мести личности, я сделаю вид, что очень удивлён. И что ничего не знал… Криксус, Домициус, приведите Драко Малфоя. Из мрака, окутывавшего пространство за столом, шурша исполосованными мантиями, лоскуты которых извивались, словно змеи, выплыли два дементора. Они с интересом повернули покрытые капюшонами головы к посетителю Темного Лорда. – Нет-нет, – усмехнулся Волдеморт. – Я дам вам нечто повкуснее, чем умирающий Северус Снейп. Нагайна? Из-под стола выползла, шурша чешуей о плиты пола, огромная чёрная змея. )) – Покажи этим двоим дорогу к свежим жертвам, когда они приведут сюда узника, – прошипел Волдеморт. Змея замерла, играя своим телом, свивая его в кольца, и все некоторое время заворожено наблюдали ее танец. – Хотя нет, ты права, – согласился Волдеморт, – Сопроводи их до камеры лично… Внезапно кто-то схватился за руку Гарри, и сон оборвался. Так и недосмотрев, что будет, когда приведут непонятно за что заточённого Драко Малфоя, Гарри рефлекторно дернулся и уселся в кровати, протирая глаза. Перед ним, освещённое слабым светом свечи, выделялось из темноты лицо Рона. – Рон? – Гарри вдруг осознал, что лежит, накрытый одеялом. – Тише! Прости, что разбудил тебя, я должен был убедиться, что с тобой все в порядке, – прошептал тот, тревожно вглядываясь в его лицо, – Ты вдруг стал таким бледным, и я испугался, что ты потеряешь сознание. Пульс упал почти вдвое! – Рон… Это не важно… Ты послушай. Я видел его, – Гарри, словно боясь, что его перебьют, торопливо рассказал всё. – Жаль, что Сам-Знаешь-Кто не разгневался на Снейпа и не убил его, – выразил Рон мысль друга и внезапно посерьезнел. – Ты думаешь, что подсознательно использовал легилименцию против В-Волдеморта, – он запнулся на последнем слове. – У тебя болел шрам? Гарри потрогал лоб и возразил: – Нет, наверное; не в этом дело. Дамблдор говорил мне, что Темный Лорд понял, насколько опасен для него этот контакт со мной, и теперь защищается от меня окклюменцией… А это не может быть что-то вроде… вроде видения? Волдеморта я видел со стороны. Перед тем, как заснуть, я очень хотел знать, где он и что делает. – Как странно! Не очень-то это смахивает на простой сон и вполне может быть неправдой… – Это вообще не было сном! – возмутился Гарри, – я видел его слишком отчетливо, и он не прерывался! – Пусть так. Но я уверен, что твое состояние было связано с ним. Ты выглядел с каждой минутой все хуже, поэтому-то и решил разбудить тебя… – Здорово, – проворчал Гарри, – теперь я, еще и сам того не замечая, начну умирать во сне! – Гарри, ты ведь чувствовал недомогание, когда проснулся? – Не знаю. Разве что какой-то озноб, и еще немного задыхался. Но я решил, что это из-за того, что ты так резко ухватился за мою руку. Гарри помолчал и вдруг быстро сказал: – Поговори со мной о чем-нибудь! Я боюсь засыпать. – Помилуй! Уже час ночи!.. – ужаснулся Рон, но быстро сдался, потому что и сам переживал за друга. Гарри понял, почему тот так быстро согласился на разговор. Рон очень хотел послушать про хоркруксы. Этот способ зачарования необычайно заинтересовал его. Разумеется, не в практике, а в теории: В любом случае, только Рон начал говорить про Волдеморта, как оборвал себя на полуслове: послышался хлопок от чьей-то трансгрессии, и в свете огарка свечи выделились лица Фреда и Джорджа. – Привет, ребятки, – весело прошептали оба, со скрипом садясь на кровати. – Что это вы там говорите про Неназываемого? Наши подслуши что-то засорились… – Про кого? – недоуменно вопросил Рон. – Только не надо притворяться, братишка. Неужто не знаешь о необыкновенной "ушастости" этого дома? – Вы… – прошипел Рон. – Зря злишься. Мы почти что в Ордене Феникса. Ну, подумаешь, на испытательном сроке… – важно произнес Джордж. – Где-где? – переспросил Гарри. – Упс… – честно признался тот. – Фред, убей меня за разглашение важной военной тайны. – Брось-ка, Джордж. Главное, Гарри наконец-то узнал что-то не последним. Сказанного не воротишь, – радостно отозвался Фред, скармливая Хедвиге печенье с руки. – Вы в Ордене?! – изумился Рон. – Орден не прекратил работу? – спросил Гарри. – О да, мои юные друзья, – с пафосом произнес Фред. – Теперь мы, не покладая рук, будем служить общественному делу. Как? Скоро узнаете. Внезапно его лицо стало очень серьезным: – Вы слышали новость? Нашелся мистер Олливандер. Говорят, в очень ужасном состоянии… Сейчас он в св. Мунго, не может даже вспомнить, как его зовут. Но его привезли туда только сегодня, так что пока нет ни плохих, ни хороших результатов лечения. Говорят только, что на его теле нет серьезных увечий, так что физическое здоровье быстро восстановится. – Что же могло с ним случиться? – спросил Гарри; на душе скребли кошки. Почему-то ему вдруг стало неприятно говорить об этом. Добрый, уважаемый всеми мистер Олливандер, так мастерски управлявшийся с любой волшебной палочкой, напоминал персонажа из сказки с хорошим концом, но никак не пациента больницы. – Он, как говорили на вчерашнем собрании – а среди орденцев есть и целители – бормотал что-то о людях в чёрных мантиях. Теперь он их безумно боится. Говорит о каком-то тёмном замке. И всё. Помните, какой был хороший старичок, а теперь представляет из себя жалкое зрелище. – Фред, ну хватит нагонять тоску! – почти сердито сказал Джордж. – По нашей вине гость не уснет до рассвета. ("Хорошо бы" – подумал Гарри.) Не все же так плохо, есть и достижения. Наши мракоборцы почти выследили убийцу Дамблдора, Снейпа. Говорят, он на особом секретном задании своего господина и готовит очередную пакость. Знать бы, где эта тварь… – угрожающе докончил он, переглянувшись с братом-близнецом. А тот внезапно побледнел. – Кажется, мама идет… И чего ей не спится? Ладно, ребятки, дрыхните без кошмаров, – и Фред с Джорджем исчезли. Гарри переглянулся с Роном. К счастью, близнецы не слышали их разговор о видении и уж точно не прознали про хоркруксы. Миссис Уизли открыла двери в полной тишине. Упырь на чердаке издал звук, похожий на рычание, и мама Рона чуть слышно охнула от испуга. Она еще постояла несколько минут, вглядываясь в лица мальчиков, словно ждала, что они проснутся. Рон захрапел. "Нашел время, – сердито подумал Гарри, – он же не умеет притворяться". Когда дверь наконец-то захлопнулась, он перевел дух. Все же трудно, будучи освещенным полосой лунного света, делать вид, что спишь, тогда как любое движение может выдать тебя с головой. – Рон, – тихо позвал Гарри, приподнявшись на кровати. Тот не ответил, продолжая храпеть, и внезапно стало ясно, что друг не притворялся. – Рон! – отчаянным шепотом крикнул Гарри. Друг спал, раскинув руки в стороны, и широкая полоса лунного света освещала его безмятежное лицо. Гарри просто не мог позволить себе заснуть, поэтому встал с кровати и, почувствовав прохладу, накинул свитер на пижамную рубаху. Вскоре ступеньки поскрипывали под его ногами. Деревья, отбрасывая сквозь окна тени от лунного света, создавали иллюзию, что по стенам кто-то шевелится. В комнате супругов Уизли горел свет – узенькая его полоска падала на ковер прихожей. Гарри прислушался… – Артур, мы не можем ему это позволить… Он будет в опасности. – Но Минерва МакГонагалл за… – Все равно, принятие нового члена подтверждается голосованием, и я тебе советую проголосовать против, – в голосе миссис Уизли мелькнуло предупреждение. – Молли… Неужели ты не понимаешь! Он уже давно не ребенок. Сам Дамблдор доверял ему весьма серьёзные секреты… – Я не об этом. Ты же знаешь, сколько орденцев умирало все эти годы… Его родители… – Господин Поттер, сэр! – раздался надтреснутый голос откуда-то снизу. Гарри подпрыгнул и услышал противный смешок. Рядом с ним стоял невероятно старый домовой эльф с бесцветными глазами, отражающими свет, льющийся из-за двери. – Шкверчок! Что тебе надо? – Шкверчок очень хочет поговорить с хозяином… Для его же блага… Для спасения его нечистой шкуры, – тихо и злорадно пробормотал последнюю фразу домовик. – Чьей шкуры, Шкверчка или хозяина? – подколол задетый Гарри. Тем более, навязанный ему год назад слуга не дал дослушать разговор, зашедший на родителей. – Господин Поттер вздумал шутить, – угодливо, но отвратительно, с какой-то злобой, захихикал старый эльф.– Разумеется, ради безопасности молодого господина… Шкверчок торопился Вам это рассказать… – Что рассказать? – Вы знаете, сэр, что на свободе разгуливает опасный убийца… – Волдеморт, что ли? – съязвил Гарри. – Так это давно уже не новость. Видно было, что Шкверчка передернуло при упоминании неприятного имени. – Господин смел… Это Шкверчок знает давно. Еще бы господин был также силен и храбр, – пробормотал домовик, поправляя грязную набедренную повязку и игнорируя явную иронию в словах своего хозяина. – Но нет, это не Темный Лорд. – Так говори же! Долго я буду тут стоять? В комнате Молли и Артура послышались шаги… – Шкверчок, пошли отсюда! Гарри выбежал на улицу, забыв прикрыть за собой дверь. Домовик трансгрессировал вслед за ним. Они быстро углубились в сад. – Ну же, говори! – Молодой хозяин не помнит? Ну и коротка же у него память! – издевательски сказал Шкверчок. Заметив, что Гарри и не думает возражать ему, он проскрипел, оглядываясь по сторонам: – Убийца предыдущего директора школы волшебства, Северус Снейп. Он ходит вокруг, замышляя убийство моего господина, он полон сил и ему помогает Темный Лорд, могущественный, как никогда. Мистер Снейп – самый преданный Лорду Пожиратель Смерти. Пусть хозяин будет осторожен в своих поступках и осмотрителен в словах, потому что Темный Лорд заставит его ответить за каждое слово. – Снейп? Ты видел этого гада? – прорычал Гарри, чувствуя, как по телу горячими волнами распространяется гнев. – Мистер Поттер разбудит позорищ волшебного рода… Ведь молодой хозяин этого не хочет? – Да как ты смеешь их так называть! – ненависть вдруг вылилась в другое русло: Гарри вдруг захотелось ударить это мерзкое создание, которое испытывало на себе только ненависть, которое только ненавидело… Он поднял палочку, направив ее прямо в грудь Шкверчку, выкрикнув… Он не успел ничего сказать, потому что нечто сбило его с ног, отшвырнуло на несколько метров, опрокинуло навзничь… Гарри показалось, что он сломал руку… Он услышал протяжный вой Шкверчка, чей-то крик "Остолбеней!" и … – Гарри, ты в порядке? – Нимфадора-а-а… – простонал Гарри, здоровой рукой ухватываясь за протянутую ему руку. Другую он здорово ушиб. – Да, привет, – серьезно отозвалась она. – Видишь, понемногу привыкаю к своему имени… Потому что Люпин – это все-таки Ремус. А теперь – живо в дом, – сказала Нимфадора, подняв Гарри; ее голос был усталым и не звучал как команда. Однако она выглядела очень грустной, и пострадавший не решился ее ослушаться. – Locomotors, Шкверчок! – произнесла Нимфадора, оглянувшись и направив палочку в темноту. Оттуда, раздвигая кусты, медленно выплыло тело старого домовика. – Пришлось его парализовать, – словно бы неохотно произнесла она, – когда это подлое отродье отшвырнуло тебя с помощью щита домовиков, до сих пор мало изученного волшебства, то поняло, что должно жестоко себя наказать. А мы пока, увы, не можем допустить его смерти. Гарри вспомнил Гермиону. Ох, как бы она сейчас злилась! – Я приехала в "Нору" поздно и жалела, что не встретила тебя: ты уже спал – так сказала Молли. Видимо, сама судьба определила все в мою пользу. Кстати, эта дрянь не сильно покалечила тебя? – Наверное, виноват все-таки я, – неловко пробормотал Гарри. – Я сам напал на него… после того, как он обозвал Уизли позором волшебников… или как там еще? – Я уверена, что ты бы не стал нападать без повода даже на Шкверчка, а ведь он косвенно виноват в смерти Сириуса, именно он… Прости, Гарри. – Ладно, не можем же мы делать вид, что ничего не было. Тем более, что Сириус умер не вчера. У дома их ждал встревоженный Люпин, которого не отпустила Молли Уизли. – Нимфадора… Как ты, Гарри? Что там случилось? Тот жалобно посмотрел на спутницу. – Ладно, – согласилась та, – Я все тебе расскажу, Рем. Пойдем отсюда. Заодним решим, что делать с эльфом. А ты, Гарри, быстро в кровать! Иначе Молли ещё до рассвета обо всем узнает. Гарри обернулся у порога: – Я обязан сказать вам то, что услышал от Шкверчка. Домовик говорит, что Снейп бродит где-то поблизости и собирается убить меня. Супруги переглянулись. – Мы обязательно проверим, – серьезно пообещал Люпин. Гарри осторожно прокрался через вновь прикрытую спальню, в которой Уизли говорили о его родителях. Свет все еще горел в ней, но оттуда доносились не слова, а какие-то странные звуки. Вскоре стало ясно, что кто-то плачет. – Артур, я так больше не могу, – тихо говорила Молли сквозь рыдания, – я устала от вечного напряжения… Когда же все это кончится? – Молли, прошу тебя, не плачь… Ведь бывало и хуже, ты же знаешь, – неловко утешал жену мистер Уизли. Гарри, не желая больше слушать все эти разрывающие сердце вещи, бегом ринулся в спальню. Остаток ночи он просидел на кровати, вглядываясь покрасневшими глазами в кроны деревьев за окном, будто там искал ответы на все свои вопросы… Ночь еще никогда не тянулась так медленно, никогда еще так не хотелось спать! "Нельзя, нельзя", – твердил он себе. Его душа, в противоположность его телу, дергалась и металась, он не мог вынести того воспоминания, где Молли Уизли говорила об усталости… Гарри напряженно думал. Он перебрал множество вариантов, как мог бы помочь матери Рона. Да и всему волшебному миру. И вернуть себе покой. Такую боль в ее голосе невозможно было забыть. К рассвету он понял, что бессилен: простого и эффективного решения не существовало. Утро застало Гарри совершенно разбитым и утомленным. Он так и не смог побороть сон, и первые лучи солнца встретили его лежащим поперек кровати. Ему приснилась чушь. Будто бы Снейп глядел на Малфоя со странным выражением радости в глазах и говорил: "Теперь мы свободны, Драко." Вскоре Гарри был разбужен. Он не думал, что заснет, поэтому с ужасом вскочил с кровати, понимая, как рисковал, бездумно расслабившись. Потом укоризненно посмотрел на Рона: – Я же просил тебя не засыпать! Ты столько всего пропустил… – Да, мне уже рассказали. Прости, Гарри… – Ладно, ты в конце концов не виноват, что я такой особенный, – горько сказал Гарри и сменил тему – Я думаю, мне надо поесть… – Конечно, иди, – поспешно отозвался Рон, довольный, что друг не сердится. – Мама уже сто раз разогревала твою яичницу. А то смотри, скоро уже обед. Спускаясь вниз, Гарри думал о том, что привиделось ему во сне. Хорошо бы это был сон, потому что убийца в нём радовался, а уж этого хотелось меньше всего. Миссис Уизли с состраданием поглядела на гостя. Из-за вчерашнего, решил Гарри. Как ни странно, она ничего ему не сказала, кроме "доброго утра", и принялась разогревать завтрак, но палочка в ее руке чуть подрагивала, что могло значить только то, что она волновалась. Он быстро принялся за яичницу, с жадностью поглядывая на холодный пудинг. – Гарри, до вечера вы можете делать, что хотите. А потом надо будет сходить в деревню и купить еды. Чтобы не привлекать внимание магглов, сделаете это незадолго до закрытия магазина. Заодним прогуляетесь. Нимфадора хочет пойти с вами… Да, после того, как ты поешь, Аластор и Ремус должны с тобой поговорить. Гарри отнюдь не собирался доесть всё побыстрее. В первый раз в жизни ему должны сделать серьезный выговор. Серьезный потому, что он это заслужил. Но в конце концов еда все же закончилась. – Они ждут тебя в саду, – тихо объяснила миссис Уизли. Грюм и Люпин уже сидели на скамейке, но не обернулись на звук шагов Гарри. Чтобы оттянуть время, тот шел медленно, старательно разглядывая деревья. Сад очень похорошел: похоже, в последнее время Уизли много занимались садом, потому что не рисковали и старались пореже уходить далеко от дома. И выходило, что они бывали только на работе или на собраниях Ордена Феникса, то есть оставалась уйма свободного времени. Гарри с Роном договорились, что пока никому, даже Гермионе с Джинни, не расскажут о реставрации Ордена. Пусть лучше это сделают близнецы или кто-то еще. Девчонки не хотели видеть Ордена без Дамблдора и без Фоукса, они могут не понять… Гарри уселся между Грозным Глазом и Ремусом, и некоторое время они сидели молча; как будто хотели довести его до нужного состояния. Гарри не выдержал первым: – Где Нимфадора? – Ним не придет, – откликнулся Люпин. – Это не очень приятный разговор, и она своей жалостью не даст нам исполнить наш долг. Гарри, мы не знаем, почему в такое опасное время ты повел себя столь безрассудно. Почему вышел один ночью на улицу и отошел от дома туда, где тебя запросто могли схватить, почему поднял палочку на домового эльфа, который мог тебя покалечить, а потом убить себя, почему перебудил всех нас своим криком… Может, объяснишь нам? Ну ладно, допустим, Шкверчок сам виноват, Ним видела, как он готовил какое-то нападающее заклятие… Но остальное… Если можешь, оправдайся, Гарри, – почти умоляюще сказал Ремус. Но тот молчал, уже настроенный на наказание: он подвел всех и вел себя, как ребенок, не сдержал глупую злую мысль… Инициативу взял на себя Грюм. Его голос тоже был неожиданно, пугающе тих. – Поттер, подумай, сейчас мы особенно близки к разгадке тайны Волдеморта. Еще никогда его уничтожение не представлялось таким реальным… – и, помолчав, вдруг закричал так, что Гарри и Люпин вздрогнули. – А ТЫ ШАТАЕШЬСЯ ГДЕ ПОПАЛО, ДУМАЯ МЕРЛИН ЗНАЕТ О ЧЕМ, ЗАБЫВАЯ, ЧТО РАДИ ТОГО, ЧТО ЗАСЛУЖИЛО ТВОЕ МИНУТНОЕ ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ, СОТНИ СЛОЖИЛИ ГОЛОВЫ! ПОТТЕР, НЕУЖЕЛИ ТЫ… – тут голос Грозного Глаза сорвался, и он так же негромко, печально докончил, – Гарри, прошу тебя, будь осторожен и никогда не давай своим чувствам взять над тобой верх… Обвиняемого словно ударили по голове. Он ожидал крика, но… В конце концов Грюм не так часто называл его по имени. И вместе с тем Гарри почувствовал в себе потребность оправдаться: – Шкверчок говорил мне о том, что Снейп бродит где-то поблизости, Волдеморт помогает ему выследить меня и поможет прикончить. Говоря это, он просто дурел от радости… Вы знаете, что он не умеет сдерживать свои чувства. – Гарри, ты же помнишь… Однажды ты неправильно понял его радость… Он этого и добивался. Он не стал бы предупреждать тебя ради твоего блага, – мягко возразил Люпин. – Но ведь он обязан мне служить и предупреждать меня о смертельной опасности. – Поттер, наверное, даже магглы делают многое, чтобы избежать закона, который заставит их ответить за нарушения… А магический закон – не просто надписи на клочке бумаги, это высечено на душе, на сердце. Он страшен для тех, кто неудачно играет с ним. А домовые эльфы – те отважные существа, что постоянно испытывают закон. И более того, – Грозный Глаз понизил громкость, – они используют закон, чтобы управлять своими хозяевами-магами. Не все и не всеми, – поспешно добавил он, увидев откровенное замешательство на лице Гарри. – Но лично я знаю пару-тройку случаев, когда получалось, что хозяин служил своему слуге… Вспомни Добби, Поттер. Далеко не все домовики фанатично преданы своему хозяину. Теперь не понять, кто начал жестокую традицию повиновения из-под палки… Ты меня поймешь: Шкверчок уже не один раз портил тебе жизнь, оставаясь безнаказанным. Гарри немного помолчал, собираясь с мыслями. – Вы говорили о секрете Волдеморта… Я знаю его. Люпин и Грюм переглянулись. – Но я сообщу при условии, что буду принят в Орден, – твердо сказал Гарри. – нет смысла бороться против Волдеморта врозь. А я все равно буду бороться! Ведь согласно пророчеству… – Тихо. Мы знаем его. А здесь много посторонних ушей, – нога Грюма раздавила едва различимые в траве подслуши. – И Фред с Джорджем самые безобидные ребята из тех, кто желает всё знать. Нам незачем говорить об этом здесь, Поттер. К тому же без собрания мы все равно не сможем тебя принять. И Минерва должна знать обо всем этом. В любом случае будет голосование, а многие из нас считают, что в Ордене состоят смертники, что Орден свяжет тебя ненужной связью, о которой ты можешь потом пожалеть. И поверь, это небезосновательно… – Может, мне лучше знать, какая связь мне полезна? – проворчал Гарри. – И потом, вы в своем Ордене, не все, но многие из вас, так долго не общались со мной, как с обычным человеком, заботясь о моей безопасности, что забыли, чем я живу и что мне на самом деле необходимо. Взрослые переглянулись вторично. – В любом случае, мы с Грозным Глазом будем голосовать "за", – весело сказал Люпин. – Но боюсь, что скептиков будет больше, чем оптимистов… Ладно, Гарри, можешь отдыхать. Далеко не перемещайтесь, даже если будете играть в квиддич. Гарри кивнул и поспешно направился в дом. Ему вдруг захотелось оказаться подальше от них обоих, хотя в другое время он посидел бы с ними, даже ни о чём не разговаривая. В кухне он увидел миссис Уизли. Она варила какой-то суп, торопливо помешивая его волшебной палочкой. – Гарри, Рон очень хотел тебя видеть. Он наверху. Рон сидел в своей комнате в одиночестве. Услыхав шаги, он быстро обернулся с ожиданием в глазах. – Что они тебе сказали? Сильно ругались? Гарри рассказал все. Не было смысла таить это от друга. Тот немного помолчал, потом осторожно спросил: – Как думаешь, а меня могут принять в Орден? Я тоже хочу бороться против Волдеморта! Гарри отчего-то смутился: – Я не знаю, Рон… Я никогда не спрашивал… – Ну конечно! Он не спрашивал! – с легкой обидой в голосе сказал Рон. – А я помню о тебе! Я мог бы уже давно сдать тест на трансгрессию, но я ждал тебя… – Во-первых, ты просто его не сдал, а, во-вторых, сегодня был не самый удачный повод, чтобы поболтать с Люпином и Грюмом! – Ладно, всё нормально. Ты же знаешь, что я тоже хотел бы посещать их собрания и всё такое… – Обещаю, что порекомендую тебя, как члена Ордена Феникса… Если только буду иметь на то полномочия… Кстати, где Джинни и Гермиона? Я думаю, они тоже должны кое-что услышать. – Мисс Всезнайка заперлась в своей комнате и читает какую-то книжку, – в обычной ворчливой манере отозвался Рон, и Гарри услышал в голосе друга разочарование. – А Джинни о чем-то судачит с Флёр. Ума не приложу, о чем… Эй, Гарри, – Рон даже замер от неожиданной мысли, – А давай сыграем в квиддич! Нам же надо тренироваться, – и его правое ухо слегка порозовело. – Да, – задумчиво согласился Гарри, оторвавшись от мыслей об Ордене. – Надо бы развеяться… Идем. Кажется, Грюм говорил, что положил "Молнию" в ваш чулан. Они уже двинулись к выходу, как вдруг перед ними с громким хлопком, смеясь, возникли Фред с Джорджем. Я ТУТ ЗАКОНЧИЛ ЧИТАТЬ 2 РАЗ!!!!!!!! – Вы можете так не хлопать? – возмутился вздрогнувший Рон. – Я заработаю себе сердечную болезнь! – Извини, братишка! По-другому нельзя! Ох, Гарри, как это нехорошо. Грозный Глаз испортил третьи подслуши за этот день. И всегда он вспоминает о них в самые интересные моменты. Даром, что лучший мракоборец Британии. О чем вы там так мило болтали? От его крика даже у нас заложило уши. Что же это за тайна Волдеморта? – Я не расскажу об этом, пока меня не примут в Орден Феникса!.. Меня с Роном, – поправился Гарри. – И Гермионой, – добавил Рон, чуть порозовев лицом. Близнецы хмыкнули: – Вы зря торгуетесь. Это ради вашей же безопасности. – Я почувствую себя в относительной безопасности, когда буду членом Ордена, категорически заявил Гарри. – Где это видано: Избранный, Мальчик, который выжил – и в стороне от борьбы с Волдемортом! Дамблдор запретил мне говорить об этом со всеми, кроме близких друзей. Почему орденцы не могут ими быть? Он знал, что они не воспринимают меня всерьёз, вот и всё! А я продолжаю надеяться, что всё изменится к лучшему. Глупо, наверное… – Как бы то ни было, ты не сможешь сразу рассказать всё и всем, хотя бы потому, что члены Ордена не в одинаковой мере знают сведения, касающиеся нашего врага. Многие, по большей мере, обсуждают борьбу с его проявлениями: Пожирателями Смерти и их пакостями. Непосредственно об убийстве Сами-Знаете-Кого говорят далеко не все. – Давайте хоть сегодня не будем говорить о Волдеморте! – попросил Гарри. – Можно поболтать, например… например о квиддиче, – предложил он недавно затронутую тему. И сам ее продолжил: – Вы же знаете, Кэти Бэлл выпустилась из школы. Кто теперь будет нашим новым нападающим? Ведь капитан по-прежнему я… Кое-кто, между прочим, удрал из "Хогвартса". А зря. – Не жалей, Гарри. Так лучше для нас всех, – возразил Фред. – Мы, кстати, самообразовываемся. Накупили учебников за седьмой курс; вечером обкладываемся ими и учимся еще похлеще вас. Время, средства и свобода выбора позволяет нам приобретать именно то, что будет полезно, так что мы теперь очень похожи на профессиональных мракоборцев. – Да, но сейчас пришлось забросить учебу, – продолжил Джордж. – Мы расширяем продажи нашей нехитрой продукции, в том числе договариваемся об ее экспорте, например, в лишенную юмора Болгарию и напыщенный Восток. Видите, и там есть весельчаки. Мы также не прочь продавать наши самые немудрёные технологии по разумным ценам. – Есть и внутренние проблемы, – заметил Фред, – У нас, конечно, достаточно средств, чтобы нанимать персонал. Так мы и делаем, но с этими продавцами порой бывает столько хлопот… Впрочем, мы еще заглянем в Косой переулок, и вы сами увидите. – Да, мы и так работаем, как проклятые, и пришли не за тем, чтобы обсуждать работу, – чуть веселее напомнил Джордж. – Сегодня мы вздумали устроить себе выходной и полетать на метлах. Потому что узнали, что три самых крутых игрока Гриффиндора будут рады составить нам компанию. Мы следили за всеми матчами и расспрашивали Рона. – О да! – весело подтвердил Фред. – если вы считаете, что нас не будоражит слово "квиддич", то вы глубоко ошибаетесь. Вперед, парни! И четверка веселой гурьбой выбежала из комнаты. Гарри подошел к комнате Гермионы и постучал: Рон попросил его поговорить с ней. – Гермиона, это я. Хочешь посмотреть нашу игру в квиддич и прогуляться? – Гарри, большое спасибо, но я должна заниматься. Ты же знаешь, в связи со смертью Дамблдора отменили все экзамены. Многие думали, что школу закроют. А раз мы продолжаем учиться, надо знать все. Вдруг они вздумают проверять у нас остаточные знания? Вот Джинни, возможно, пошла бы. Спросите у нее, она должна быть на кухне. Рон вздохнул: – Гермиона, ты и правда не хочешь развеяться? После непродолжительного молчания голос из-за двери неуверенно ответил: – Возможно, позже… – Ого! – хором вывели близнецы. Но взглянув на посуровевшее лицо брата, решили сделать вид, что ничего не поняли. – Я сейчас, – вдруг сказал Гарри. Он метнулся в комнату Рона, рывком расстегнул чемодан, глубоко засунул туда руку и после нескольких секунд перемешивания содержимого извлек коробочку со снитчами. Улыбаясь, спустился на кухню, где шел разговор Джинни с ее братьями. – А где Гарри? – как раз спросила она и напряглась. – Джинни, идем, – сказал Гарри, выруливая из-за поворота на полной скорости. – У меня есть кое-что интересное для нашей игры. Выражение ее лица смягчилось, и она составила им компанию в походе за метлами. "Я стал уделять ей мало внимания, – догадался Гарри. – Надо будет все рассказать Джинни. Столько всего случилось, а она думает, что я просто забыл о ней." Действительно, все метлы лежали в сарае, таком старом и ссохшемся, что было непонятно, как он вообще стоит. На фоне "Чистых побед" гаррина "Молния" смотрелась, как резное кресло в хибаре. – Гарри, – заговорщицки спросили близнецы. – Тебя устраивает твоя метла? – Вполне, – пожал плечами хозяин быстролетного чуда. – А что? – Ну-у… – неопределенно пробормотали оба. – Береги "Молнию". Пусть прослужит тебе долго. Это показалось Гарри странным, но мало ли каким образом шутят "Умники Уизли"… Помимо метел, в сарае оказалось два потрепанных старых квоффла. Близнецы и Рон сразу же завладели ими и, пытаясь выхватить их друг у друга, вскочили на метлы и взмыли в небо. Гарри посмотрел на Джинни, которая была готова броситься вслед за ними, но только сжимала в руке свой "Чистомет" и будто чего-то ждала, и улыбнулся: – Загонщики и вратарь… Это у них в крови. Составишь мне компанию по ловле снитчей? Лицо девочки медленно вытянулось. – У тебя есть снитчи? – Два. Они… необычные. Я думаю, это подарок от тех, кто был в Ордене. Их стиль… Ты сейчас все увидишь… Или ты хочешь заняться квоффлом? – Гарри, – улыбнулась Джинни, – как ты можешь! Только ты умеешь сначала заинтересовать, а потом сделать вид, что ничего не происходит… Они двое сели на метлы последними. Перед тем, как взлететь, Гарри достал коробочку из кармана. – О, я где-то ее видела, – наморщила лоб Джинни. – А, у Люпина в руках. Но что там, так и не узнала. Гарри дождался, пока она поднимется вверх, и незаметно переложил снитчи к себе в застегивающиеся просторные карманы старой куртки Дадли. Когда он оказался в воздухе на одном уровне с Джинни, то наложил руки на карманы и сказал: – Я хочу тебе кое-что показать… Да, это снитчи, но не совсем. Когда я их выпущу, не бросайся ловить без моей команды. Сразу же после своих слов он расстегнул одновременно оба кармана. В воздухе, кувыркаясь, оказались Золотой и Серебряный – так назвал их хозяин. И сразу же затеяли между собой не то игру, не то драку. Джинни засмеялась: – Давай их немного погоняем! Чур, мой серебряный! – Лови! – крикнул Гарри. Мячики бросились врассыпную. Рон и близнецы в предвкушении интересного зрелища поудобнее устроились на метлах и стали подбадривать ищущих криками. Неожиданно из-за туч выглянуло солнце, и на снитчи стало больно смотреть. Глаза Гарри не видели ничего, кроме зеленого мелькания внизу и крошечной золотистой точки впереди. Крылатый мячик сделал крутой вираж и улетел куда-то вдаль. – Джинни, стой, – закричал Гарри, – Нам нельзя вылетать за пределы сада! – Но почему? – подлетела воодушевленная погоней Джинни. – Люпин и Грозный Глаз не разрешили. – А что нам теперь делать? Они вообще вернутся? – Когда я жил у магглов, я переписывался с Вудом. Оливер многое рассказывал мне о повадках снитчей. Вместе с характером зачарования в них вселяется черта отрицания одиночества. Если их не ловят и не ищут, то в их искусственной личности… Ладно, согласен, эти заумные слова я пересказываю, не изменяя. Проще сказать, они возвращаются именно тогда, когда не нужны ищущему. – Ладно, подождем… Постой… Оливер? Но когда Оливер Вуд говорил тебе это? – Недавно. Я как-то написал ему от скуки. – Когда это было? – Наверное, с неделю назад… А что, я не могу ему писать? – О, Гарри, – вздохнула Джинни. – Это… Мог быть кто угодно, только не Оливер! – Но почему?! – Ты не знал об этом? Мне казалось, это известно всем! Оливера Вуда схватил Волдеморт и, кажется, пытал… Потом Вуд убежал из св. Мунго и убил двоих человек… В общем, Гарри… Он сейчас в Азкабане. На десять лет. Хорошо, что хоть не пожизненно… – ЧТО?! И ВЫ МНЕ НЕ СКАЗАЛИ?! – Гарри, не кричи, пожалуйста. Мы обсуждали то, что случилось… Папа пытался защищать его в суде, потому что он видел Оливера в заключении, когда тот ожидал своей участи. Отец считает, что на несчастного повлияли заклятием Империус. Его не стали слушать… – О, Джинни… – Гарри стало так больно, словно его ударили ножом в спину. Казалось, после смерти Дамблдора ничего уже не могло быть хуже… Значит, ему еще есть, что терять. Солнце продолжало светить, но он хотел, чтобы разразилась гроза, такая же сильная, какая бушевала в его душе. Оливер Вуд в Азкабане! Спасся от Волдеморта, чтобы сделаться врагом и для тех, кто должен был защитить его! – Кто же тогда писал? – спросил Гарри. – Мы можем лишь догадываться, – печально сказала Джинни. – После процесса кое-что из его имущества арестовали. Его родители вообще переехали. Говорят, купили себе домик поменьше… Я не знаю. Но можно предположить, что этот человек знал о квиддиче гораздо больше, чем Вуд. Мало кто говорит о природе снитчей. – Но есть же книги… – Гарри, по тебе сразу видно, что ты долгое время не жил с волшебниками. Лишь немногие могут знать о том, что ты рассказал мне… – Эй, ребятки, вы чего там застряли? Ждете, когда снитчи прыгнут к вам в руки? – подлетел один из близнецов. – Джордж, Гарри не знал об истории с Вудом, – печально сообщила Джинни. – Как? – изумился тот. – Мы же посылали сову… – Так значит, письмо не было передано! Быстролёт улетел с важным сообщением, и мы взяли сову на почте. Она вернулась туда взъерошенная, но мы думали, что письмо доставлено: птицы ведь не умеют говорить. – Ладно, что случилось, то… Смотрите, летят снитчи! Да, Джордж, ты был прав, они сами вернулись к нам. Золотой пролетел мимо Гарри, но увернулся от его руки и влетел в ладонь Джинни. Серебряный же полетел прямо к хозяину. Несмотря на холодный ветер мячик был такой тёплый… словно живой Уизли хотели продолжить игру и посмотреть, кто быстрее поймает снитч, но у Гарри уже не было желания даже летать, а не то чтобы играть. Разгоряченные, раскрасневшиеся возвращались они к "Норе". Десять лет в Азкабане, думал Гарри. За что так угораздило бедного Вуда, был ли в этом какой-то смысл? Почему именно его выбрал Волдеморт? Но даже эти мучительные размышления сами по себе прервались, когда друзья подошли вплотную к дому. Потому что в комнатах мелькал ослепительный свет и раздавался невообразимый шум. Глава4. Поезд, полный страха. Быстро отворив дверь, вновь пришедшие увидели странную картину. Молли Уизли, Люпин, Грюм и Нимфадора стояли, вытянув перед собой палочки, и своими спинами закрывали нечто, временами испускавшее яркий свет, при вспышках которого переводили палочки в положение защиты. Через небольшой промежуток времени между Грозным Глазом и Нимфадорой образовалась щель, и ребята увидели Шкверчка. Домовик время от времени пытался исчезнуть и безостановочно щелкал пальцами. На мгновение растворялся в воздухе, но тут же появлялся снова. Тогда он кричал ругательства и пытался поразить нападающим заклятием кого-нибудь из орденцев. Тут-то и пригождались их палочки. Гарри заметил, что миссис Уизли всякий раз вздрагивает при очередном нападении. – Позвольте мне, – попросил он ее. – Гарри, нет! – воскликнула она. Но тот уже выступил вперед. Кажется, домовик отвлекся. Он перестал уделять внимание тому уголку, где стояла миссис Уизли, поэтому оказался совершенно беззащитным перед своим хозяином, заделавшим собой брешь в обороне. – Остолбеней! – заорал Гарри, выбрасывая вперед свою палочку, которую теперь постоянно носил с собой. Шкверчок, обездвиженный, упал на пол, как доска, яростно вращая глазами. – Спасибо, Поттер, – опустил палочку Грюм. – Вот не знал, что у этого старого подлеца такая прыть. Помню, раньше он все время едва ковылял. Хорошо, что он чувствовал потребность искупить свою вину – как же, ведь он напал на тебя! – поэтому и не смог сбежать. – Как Вы можете! Все без исключения посмотрели наверх, кое-кто даже вздрогнул от гневного крика. – Принесло, – против своей воли проворчал Гарри. На них сверху вниз, сжимая рукой перила, взирала Гермиона. Ее толстый нахальный кот Живоглот стоял рядом с ней. Кажется, он впервые с приезда Гарри вылез из комнаты, где обитала хозяйка. – Что вы делаете с этим беднягой!? – Обезвреживаем, – пробормотал Рон. – Обезвреживаете?!! Целая толпа на больного старого эльфа! – Но Гермиона… Этот домовик не так прост, как кажется! – А что значит "старый подлец"?! – Грейнджер, ты не понимаешь, что он опасен, – сурово сказал Грюм, глядя на девочку. – Он потенциально опасен для общества волшебников. Его любимыми хозяевами были черные маги… – Ну и что?! – А то, что он убьет тебя и не заметит, – прорычал Грозный Глаз. – Он уже пытался убить Поттера! – Гарри сам хотел сделать ему больно, он мне говорил! А Шкверчок защищался! Да, вы его не убили. Но кто-нибудь догадался его покормить? Извинился ли Гарри за то, что хотел ни за что ударить по бедняге заклятием? – Гермиона, я был неправ… Но лишь отчасти. Он оскорбил семью Уизли! – Он не в себе, и ты это знаешь! – Ладно, я бы все равно не наслал на него опасного заклятия. Честно говоря, Гарри не был в этом до конца уверен. Тогда, ночью, он не мог за себя отвечать. Может быть, он бы попытался применить Круциатус за все то, что сделала эта гадина, но, подумав об этом, похолодел. Когда он наставлял на эльфа палочку, в нем боролись гнев и разум, и что победит, сказать было решительно невозможно. – Его надо лечить, а не наказывать, как вы не понимаете, – горько сказала Гермиона, разворачиваясь по направлению к своей с Джинни комнате. – Подожди, Герми! – попросил Гарри, но она не остановилась. Тогда он бросился следом. Спустя минуту вернулся и сказал притихшим, растерявшимся людям: – Она плачет. – Она не права, – сказал Грозный Глаз. – Аластор! – воскликнула миссис Уизли. – В чем-то она права. Шкверчок не убежал бы, если бы Гарри прямо приказал ему это. – Я так и сделаю, – кивнул тот и обратился к лежащему на полу домовику. – Слышал, Шкверчок? Я запрещаю тебе под каким бы то ни было видом уходить из этого дома! И общаться с приспешниками Волдеморта! Любым способом. Хорошо, что Гарри не видел глаза старого домового эльфа. Постепенно наступил вечер. Миссис Уизли достала сумки всем четверым. Гермиона никуда не пошла, она заперлась наедине со своими учебниками. – У нее кризис, – ворчал Рон, а мы должны идти в маггловский магазин. Я ЗАКОНЧИЛ ЧИТАТЬ ТУТ 3 РАЗ!!!!!!!!!!!!!!! 111 Но делать было нечего, и вскоре они, весело болтая, спускались к деревне. Из всех, как и водится, лучшим магглом оделся Гарри, худшим – Рон. Его потертые праздничные брюки от смокинга с натяжкой сочетались с бордовым свитером, связанным миссис Уизли. На втором месте по маскировке, пожалуй, можно было назвать Нимфадору. Сегодня для похода в магазин она одела спортивный костюм и, по совету Гарри, преобразила свои волосы в короткую стрижку. Теперь она была похожа на активную любительницу физкультуры. На улицах было мало народу, но многие казались встревоженными. Прислушавшись, волшебники разобрали только то, что где-то произошло крушение поезда. Причем, уже второе. Невероятно болтливый продавец маленького магазинчика, даже взвешивая продукты, ни на миг не закрывал рта: – Вы представляете, какие пошли поезда! Летают с рельсов, словно птицы. Позавчера звонил жене в Глазго, так даже там случилось крушение. О чем думают железнодорожные компании, скоро у них не останется клиентов! Мой племянник собирался ехать по торговым делам в Лондон через два дня, так даже собирается вернуть билет… Кстати, вы не местные? Мы определенно не встречались. – Да, мы из соседней деревни, – быстро вставила Нимфадора, подходя чуть поближе и закрывая собой Рона, очевидно, имевшего в глазах продавца довольно странный вид. – А, там работает Брэд Спирман, – пренебрежительно промолвил торговец, сразу перестав разглядывать Рона. – Так он тот еще растяпа! Немудрено, что нормальные люди не могут там отовариться по-человечески. С трудом необычным покупателям удалось оторваться от него. – Ну и тип! – выдохнула Ним, когда они вышли на улицу под аккомпанемент несущейся вслед болтовни. – Это еще ничего, – хмыкнул Рон. – посмотрели бы вы на него, когда маги и магглы ловили Сириуса Блэка! Когда они вышли из встревоженной деревни, Гарри тихо сказал: – Я думаю, это его предупреждение. – Кого? – Волдеморта. – Почему? – А как вы думаете? Почти перед началом учебного года поезда начинают сходить с рельсов. У него может быть две цели: напугать тех, кто собирается ехать на "Хогвартс Экспрессе", и привлечь к вокзалам повышенное внимание магглов… И в конце концов, кто еще так любит массовые смерти людей? Они поднимались по склону поросшего травой, словно зеленым бархатом, высокого пологого холма; возле него располагались маленькие долины, в одной из которых и стоял домик семьи Уизли. Солнце освещало их, и Гарри, за долгие годы научившийся бесконечно ценить мир и спокойствие, думал о том, что это один из лучших моментов его жизни, что у Дурсли было не так приятно ходить в магазин… Да мало ли о чем мог думать человек в расцвете своей молодости в такой прекрасный день. Угроза, страх как бы отступили на дальний план, и отчаянно не хотелось верить, что где-то есть боль и смерть. Так же считали и остальные, поэтому все без исключения обитатели "Норы" пытались сделать последний беззаботный август самым спокойным и светлым месяцем. Гарри с Уизли играли в квиддич, практиковались в различных чарах и, прежде всего, в создании Патронусов. Ведь как ни крути, ученики уже дошли до того уровня, когда защищаться от дементоров должны уметь все. Как и все спокойные периоды в жизни, последний месяц каникул пролетел, словно ищущий за снитчем на чемпионате мира. Единственный, кто мешал, нудил и портил всем отдых, был Шкверчок. Казалось, волшебники и правда сорвали некий его план. В последние дни августа он отсиживался в саду и не реагировал на пищу, приносимую Гермионой. В целом все было, как всегда, но Гарри часто снилась школа… С Дамблдором в роли директора. Потому что "Хогвартс" без него был какой-то жалкой пародией на прежнюю школу. Так считал Гарри. Так считали многие. И все-таки день, которого ждало и боялось большинство волшебников, наступил. Быстрее, чем его ожидали, потому что морально к нему никто не подготовился. Миссис Уизли разбудила ребят рано утром, сварила им кофе и напекла булочек. Когда они ели против своей воли, она говорила, что в "Хогвартсе" все ученики будут в безопасности. – Миссис Уизли, а как же учебники? – спохватился Гарри, поперхнувшись кофе, словно от быстроты нашедшей на него мысли. Вчера они с Роном играли в "парализуй другого", потом явились Фред и Джордж, и стало совсем весело. Сон сморил их на удивление неожиданно. Как-то получилось, что они за своими играми совсем забыли про книги. – Не волнуйся, дорогой, мы сами купим их вам, – отозвалась мать Рона, – вам опасно ходить по Косому переулку… После убийства того старого мракоборца… Помните, передавали по волшебному радио? Ваша задача сейчас – добраться до школы. – Как же так! – возопили близнецы. – Мам, мы же хотели показать им перемены, произошедшие с нашим магазином!.. – Вы не думаете о безопасности своих близких, – укорила миссис Уизли и встревожено добавила, – И вам я бы посоветовала быть очень внимательными. Не дай Бог, ваше безрассудство сыграет против вас! Близнецы переглянулись и предпочли не продолжать тему. В камине полыхнуло зеленым, и показалась голова мистера Уизли. – Артур, ну как? – кинулась к нему миссис Уизли. – Лучше, чем я ожидал, – отозвался тот. – Нам дали машину, когда я сказал, что с нами поедет Гарри Поттер. – Собирайтесь. За вами заедут через четверть часа. – Артур, – тихо сказала миссис Уизли. – Пообещай мне, что вернешься сегодня пораньше. – Я не знаю, – печально сказал глава семейства. – Но я попытаюсь, – поспешно добавил он, разглядев выражение грусти на лице жены. Спустя минуту после его исчезновения на кухню вошел Перси. Он сдержанно поздоровался со всеми, спокойно отреагировал на поцелуй матери и сел за стол, не глядя ни на кого. Джинни скорчила гримасу, Гермиона пододвинула к себе чашку с кофе. – Кто поел, одевайтесь в маггловскую одежду, – сказала миссис Уизли, увидев, что Рон и Гарри тупо уставились в пустые кружки. – И собирайте вещи… Те, кто еще этого не сделал. Мы не должны заставлять их ждать. В дом вошли Люпин и Грозный Глаз. – А где Ним? – спросила миссис Уизли. – У нее важное задание… – пояснил Люпин. Он хотел сказать "задание Ордена", но под взглядом Гарри замолк. И поспешно продолжил. – Там, на вокзале, случилась небольшая неприятность… Но вы не волнуйтесь. Все будет в порядке. Ученики выволокли свои вещи в прихожую. – А что случилось? – вопросил Рон, но последнее его слово потонуло в машинном гудке. У миссис Уизли, очевидно, уже знавшей, в чем дело, было встревоженное лицо. – Берегите себя… Рон, Джинни, Гермиона… Гарри, – говорила она, называя того, кто попадался под ее поцелуи. – Особенно ты, Гарри. Будьте осторожны. Ну, удачи вам… На улице было прохладно, туман переплетался с садовыми деревьями, обволакивал министерскую машину, словно тонким слоем ваты. Гарри несколько мгновений стоял рядом с орденцами, глядя, как друзья приближаются к машине. Даже Перси вышел на улицу, чтобы проводить учеников. – Мы не прощаемся, – улыбнулся Люпин. – Мы очень скоро встретимся вновь. На сонного Гарри, когда тот залезал в салон, в упор посмотрел водитель, волшебник средних лет с добродушным полным лицом и вечно бегающими глазами неуверенного в себе сплетника, в засаленной курточке машиниста. – Который из вас Гарри Поттер? – бесцеремонно спросил он, потом присмотрелся к зеркалу в салоне, – Дайте-ка, сам угадаю, – сказал он, заводя мотор. – Вряд ли рыженький, это мистера Уизли… О, наверное, Вы, молодой человек… – Да, я, – бесцветным голосом произнес Гарри. – Избранный. Мальчик, Который Выжил. Водитель примолк. Оставшуюся часть пути они слушали рев воздуха за прикрытыми окнами и ворчание мотора. Не доезжая до Кингс-Кросс пару сотен метров он ссадил их. Когда они собирались выходить, водитель неожиданно проговорил: – Мне надо кое-что передать вам. Держитесь вместе и ничего не бойтесь. Если к вам пристанут магглы, скажите, что идете с занятий… Девушка, придержите своего кота… Он мне всю обивку прокогтит!.. А совы и коты у вас якобы из зоомагазина. Но лучше, чтобы к вам никто не прицепился. Удачи. – Да кто может к нам пристать? – удивленно спросил Рон. – Раньше нас просто не замечали. Четверка неторопливо пробиралась сквозь людской поток. Почему-то сегодня было гораздо больше людей, чем обычно, несмотря на, что тридцать первое августа выпадало на субботу. В толпе то и дело мелькали волшебники, и Гарри не уставал удивляться поразительному невежеству некоторых относительно магглов. Одна семья, состоящая из худощавого отца, не менее маленькой матери и сына-бугая, которого Гарри уже видел однажды за столом "Рейвенкло", была одета панками, и на них глазели с нескрываемым интересом или даже с легкой боязнью. Все трое сверкали ирокезами цвета пламени и черными кожаными куртками. Даже Рон не понял, чего тут смешного. По его словам, такие вот магглы были изображены в волшебных комиксах. Гарри и Гермиона не стали возражать дальше, а продолжали тихонечко хихикать при виде очередной забавной личности. Но вскоре им пришлось растерянно замолчать. Толпа магглов окружала пространство между платформами девять и десять. Среди них преобладали полицейские и журналисты. Из-за людского скопления трудно было что-либо разглядеть, но когда им удалось увидеть то, что произошло, Джинни охнула: – Как же мы теперь пройдем? Люди окружали поезд, сошедший с рельсов. Частью своих вагонов он жалко опирался на столбы платформ, изгибаясь точно гигантская змея. Две или три машины спасателей добавляли в атмосферу нервозности. – Ребята, вам туда нельзя, – остановил их полицейский. – Не видите, что тут случилось? И откуда у вас совы? Сычик Рона как некстати заметался по клетке, желая поразмять крылья. – Видите, он болеет, – неловко взял на себя инициативу его хозяин, – надо отнести его в ветклинику. – Неужели там лечат сов? – с сомнением покачал головой настырный страж порядка. – Но сэр… – вступил в игру Гарри, лучше других знавший город, – клиника в той стороне. А мы… – Так обойдите вокзал. – Но здесь кратчайший путь. И потом… – Ничего не знаю. Внезапно мужчина посмотрел куда-то поверх голов студентов. Они тоже обернулись вслед за его взглядом. К ним направлялась леди в полицейской форме; ее строгая прическа-узел и тонкие очки выдавали в ней человека почти безупречного, не терпящего возражений. – Доброе утро, – официальным тоном приветствовала она учеников и стража порядка. – Что случилось? – Доброе утро, мэм. Эти четверо уперлись, что им надо пройти через поезд, ну а у меня приказ начальства – никого не пропускать. – Никого? – холодно уточнила женщина. – Ну, разве что если у них в поезде родственники… Внезапно Рон выпалил: – Так ведь мы это и пытались вам сказать! В поезде ехал мой дедушка. Мы шли на вокзал, чтобы встретить его. А он, знаете ли, еще тот доктор. Видели бы Вы его: где ни появляется, отовсюду ему несут зверюшек. Женщина сосредоточенно молчала, слушая реплику Рона. Когда он кончил, она спросила голосом, в котором появились нотки сострадания: – Вашего дедушку зовут Джон Паркер? – Да-да. Он такой же рыжий, как и я, – радостно покраснел Рон. Игра удавалась. Женщина достала какую-то бумагу из маленькой сумочки. – Да, такой есть в списке пассажиров. Пропустите их, Хоуп. Полицейский почтительно посторонился, потому что убедился, что коллега была выше его по рангу и знает его фамилию. Женщина сопроводила их прямиком до девятой платформы, потом шепнула: – Загляните за колонну. Там вас уже ждут. И не привлекайте внимание магглов. В нужном месте стоял Грюм. Он поманил их рукой. – Вот так. А вы думали, что легко отделаетесь от меня. Теперь я снова на работе. Поттер, я твой личный мракоборец… – Грозный Глаз хмыкнул. – Ладно, хватит шутить, у нас не так много времени. Позвольте, мисс Грэйнджер… Он дотронулся палочкой до Гермионы, и она постепенно слилась по цвету с окружающим миром. – Хамелеоновы чары, – прошептал Гарри, поежившись, потому что вспомнил ощущение холода на затылке. – Мисс Уизли… Мистер Уизли… И мистер Поттер… Всё, идите к поезду. Ваши вещи и животные будут ждать вас у "Экспресса". Ученики быстро обежали колонну и по одному миновали барьер. Волшебный поезд стоял, окутанный паром, как и несколько лет назад. – Смотри, там Нэвилл, – раздался рядом голос Гермионы. Гарри повернулся на сто восемдесят градусов и увидел однокурсника с его внушительной бабушкой. Он уже хотел поздороваться, но почувствовал на плече руку Рона: – Идем, Гарри, нас все равно сейчас не видно. Около поезда сновали авроры в синих мантиях со значком "Хогвартса" на груди. – Они будут охранниками у нас в школе, – тихо прокомментировала Гермиона. – Я слышала в "Норе", по волшебному радио. У одного из вагонов стоял Грюм с внушительной горой вещей, принадлежавшей четверым. – Профессор Грюм, – позвала Джинни. – Вы уже на месте? Все? – хрипло спросил Грозный Глаз и, услышав четыре голоса, кивнул, – хорошо, подходите по одному. Вскоре их вновь стало видно, и, разобрав каждый свои вещи, ученики направились к вагону. Грюм внимательным долгим взглядом проводил Гарри, несущего чемодан Джинни, чем изрядно смутил добровольного помощника. Когда они уже расселись по местам, за дверью показался Невилл Лонгботтом: – Привет, ребята, – радостно сказал он и немного смутился, – у вас все занято? – Привет, Невилл… Как видишь, – откликнулся Гарри, – боюсь, что на этот раз… – А если потесниться? – неожиданно спросил Рон. – Хорошая мысль, – согласились все. – Тем более, что вам все равно придется подвинуться, – произнес за спиной Лонгботтома Грозный Глаз. – Я поеду в одном купе с вами. Так приказано. – Да, там в каждом купе сидят мракоборцы, – подтвердил Невилл. Он протиснул внутрь свой чемодан и зашел сам, покачивая на ладони Тревора, огромную жабу. Последним занял свое место Грюм, он же теперь и учитель по защите от темных сил. Какое-то время они сидели молча. – Профессор, почему поезд стоит? – поинтересовался Гарри. – Профессор? – переспросил Невилл. – Я вернулся на былую должность, – пояснил Грозный Глаз, – теперь-то я покажу вам, как должен защищаться мракоборец. Вы ведь все хотели стать аврорами?.. Лонгботтом? – Да, сэр?.. Ах да, я тоже буду мракоборцем. – Отлично. Поезд стоит, кстати, потому, что переместить сюда всех детей – дело нелегкое. Надо сильно исхитряться, там снуют маггловские журналисты. Нам придется подождать с полчаса. Гермиона раскрыла книгу, которую уже достала из чемодана, и поверх нее смотрела на Рона. В остаток лета они много ругались, и незадолго до выхода, кажется, снова повздорили. Гарри ломал голову над тем, что стало причиной, в конце концов он решил, что это их личные проблемы. Невилл тоже взял какую-то книгу, отгородившись ею от остального мира. Гарри оглядел купе. Грозный Глаз дремал, склонив голову на грудь, пегие волосы свешивались вниз, наполовину прикрывая его лицо. Джинни, сидевшая точно напротив, вместе с Гермионой и Невиллом, уставилась вроде бы на Гарри, но на самом деле сквозь него; она о чем-то думала, а справа от нее, как виделось ему, темнели стены магического вокзала, еще более мутные сквозь стекло. Рон и Гермиона, оба сидевшие посередине скамей, продолжали обмениваться хмурыми взглядами; сквозь стекло двери то и дело ходили мракоборцы, но этого, кроме Гарри, никто не замечал, как и того, что Луны Лавгуд не было на станции, и она почему-то не пришла в их купе. Прошло уже более получаса, когда поезд тронулся. Грюм, качнувшись в сторону, встрепенулся и открыл здоровый глаз. Его волшебный глаз повернулся в глазнице: – Интересно… Так-так… Мы тронулись, а господа Крэбб и Гойл не явились в "Хогвартс Экспресс". – Их отцы – Пожиратели Смерти! – воскликнул Гарри. – А эти уроды – друзья Малфоя. Как они могут вернуться? – Проверим… – отозвался Грозный Глаз, на минуту умолкая, – Да, так и есть. Все, кого мы подозревали… Разве что… Но это уже дело Ордена… – Профессор! – возопил Гарри, но было поздно. – Какого Ордена? – поинтересовалась Джинни, и их с Гермионой заинтересованные взгляды прошлись по Грюму и Гарри. – Прости, Поттер, – смущенно произнес Грозный Глаз. – Но раз я уж начал… Ордена Феникса. – Но ведь Орден распустили? – спросила Гермиона. – Хотели, – признался учитель. – Но он сам не позволил, – почтительно докончил Грюм, – Альбус. Он передал свою волю с портрета и через одного домовика. Теперь глава Ордена – Минерва МакГонагалл, она же по совместительству и директор. Мы снова собираемся, как и прежде. Всё, остальное потом. Получив необходимую информацию, девушки переключились на Гарри: – И ты не сказал нам? Знал и не сказал?! – Между прочим, я тоже знал, – поделился Рон. – И ты, брат! – с выражением Цезаря на лице воскликнула Джинни. – Вообще-то это секретная информация, – вмешался Грюм, – так что будет лучше, если вы удовольствуетесь тем, что вообще что-то узнали. – Да, профессор, – с деланной покорностью пробормотали спутники, но никто и не поверил в искренность их слов. Невилл по-прежнему читал книгу в непроницаемой суперобложке, и было непонятно, слышал ли он про Орден вообще. Гермиона заинтересовалась книжкой соседа, но тот принял относительно неудобное положение, скрыв ее от соседки. – Покупать что-нибудь будете? – спросила девушка-мракоборец с тележкой со сладостями, открыв дверь в купе. Судя по серьезности ее лица, казалось, что в тележке была, как минимум, бомба. – Н-нет, спасибо, – отказался Гарри, украдкой доставая леденцы – подарок миссис Фигг. – Ну-ка, Поттер, дай взглянуть, – заинтересованно сказал Грозный Глаз. – Нет, – рука учителя задержала одну из конфеток у рта Гарри, – ты не должен есть их по пустякам. Иначе успокоишься навсегда. – Я знаю! – взволнованно сказала Гермиона. – Это конфеты с наложенными чарами Покоя. – Да, в магическом народе их называют Конфеты-Льдинки, – подтвердил учитель. – В малых дозах могут предотвратить психические и физические травмы, вызываемые горем и грустью. А это очень важно: благодаря им мы уменьшаем количество больных сердцем, нервами и всем, что связано с плохим настроением… Правда, передозировки бывают опасны, но, как правило первая передозировка смертью не грозит. – А из-за побочных эффектов Льдинки отпускаются лишь по рецепту целителя, – добавила Гермиона. – Гарри, откуда они у тебя? – Подарок к семнадцатилетию от миссис Фигг. А что, они и впрямь такие редкие? – Еще какие. Возможно, сквибам нужна большая их доза, вот у нее они и накопились, – задумчиво предположила Гермиона. – Но тогда она должна быть уверена, что ты умеешь их использовать… – Ты же знаешь, как она ко мне относится, – заметил Гарри. – Небось думает, что лучший ученик на курсе. – Ты мог бы быть лучшим, – возразила собеседница, – только вот не хочешь стараться. – Понесло, – звучно прошептал Рон. Гермиона даже не взглянула в его сторону и продолжала: – Вот увидишь, Гарри, стоит тебе приложить каплю усилий… И в этот же миг ударил гром, поглотив конец Гермиониной фразы. После второго грохота по стеклам поезда забарабанили тяжелые, неуклюжие капли, зелень, проносившаяся мимо них, казалось, потемнела и набухла. Само небо стало темным от тяжелых, обволакивающих его туч. После третьего грохота во всех вагонах, как по команде, погас свет. Поезд продолжал ехать, а в соседних купе был слышен гул голосов. Теперь пространство наполняли сумерки, и Гарри мог видеть белки глаз своих спутников. – Чего сидим? – деловито спросил Грюм. – Lumus. С его стороны вспыхнул огонек, колеблющийся на палочке. Студенты повторили его движение, но тут же словно порыв сильного ветра пронесся по купе и задул магические огни. Стало темно и невероятно тихо. И в этой тишине, снаружи поезда, пассажиры услышали странный звук, не то тоненький крик птицы, не то визг стекла, по которому провели ногтем. Этот звук еще с долю секунды отдавался эхом в воздухе, а потом растворился в пространстве. Поезд остановился так резко, что Невилл, Джинни и Гермиона по инерции полетели вперед, на своих спутников. Странный звук повторился. В тот миг, как только снова стало тихо, раздался высокий, звучный и легкий свист. Грюм вскочил на ноги: – Сидите на местах! Никакой паники. Если услышите свист снова, доставайте палочки, бегите на улицу и ожидайте худшего… Поттер, ты понял меня? Только если услышите его еще раз! И он бросился из купе бегом, держа наготове палочку. Некоторое время были слышны только голоса мракоборцев и топот десятков ног. И тогда, когда ожидание стало томительным, студенты вдруг увидели отблески вспышек ярко-белого света. Оконное стекло в их купе задрожало так, что чуть не лопнуло, и ребята опасливо отодвинулись от него. Снаружи раздавались крики боли, неизвестный мерзкий звук чередовался с другим таким же, словно переговаривались два существа. – Я больше не могу, – прошептал Гарри. – Нет, не надо, не ходи, – умоляюще попросила Гермиона, – слышишь эти звуки? – Ну и что? – Я даже не знаю, что это, – объяснила она. – И ты тоже. А ведь ты ничем им не поможешь, если даже не знаешь, как с этим бороться! – Но я не могу слышать, как они кричат, – сказал Гарри. – Им надо помочь. – Профессор Грюм сказал ждать свистка, – вмешалась Джинни. – Они наверняка рассчитали все свои силы. Гарри, поверь, они знают, что делают. – Да, конечно, – язвительно произнес он. – Если бы знали, то давно бы уничтожили Волдеморта! – Гарри… – начала Гермиона, но ее слова прервало появление Грозного Глаза, держащего перед собой светящуюся палочку. Его покрытое шрамами лицо еще носило следы ужаса, и от этого всем стало нехорошо. – Мы можем ехать, – хрипло сказал он, плюхаясь на сиденье рядом с Роном. Поезд тронулся, и некоторое время все сидели молча. – Профессор, – робко выразил общую мысль Гарри. – Что это было? Грюм пристально посмотрел на него. Потом сказал с невероятной усталостью в голосе: – Это было то, Поттер, чего мы больше всего боялись. Тебе лучше пока не знать. После этого все расспросы заглохли в корне. Гарри посмотрел на учителя, чье лицо было невероятно бледным и изможденным, и осознал, что есть вещи, которые пугают даже опытных мракоборцев. – Что, любуешься? – поймал его взгляд Грозный Глаз. – Признаться, есть и менее счастливые, чем я. Хорошо, что многие из учеников не знают, с чем они столкнулись этим вечером. – Профессор, но ведь мы будем аврорами, – заметил Гарри. – Нас научат с этим бороться? – Поттер, ты, кажется, думаешь о мракоборцах, как о героях. Уверяю тебя, многие из них очень хотят жить, – задумчиво отозвался Грюм. – А об этом… Вот что. Не распространяйтесь о том, что было сегодня… И я от души желаю вам никогда с этим не встретиться. У вас есть шанс избежать подобных встреч. – Но ведь они изучают это? – с надеждой спросил Гарри. – Я бы не хотел умереть из-за своего незнания. – Только в теории. Потому что любая практика может стать последней. С этим трудно бороться, но лучше избегать… И вообще, хватит вопросов! – рассердился учитель. – Все в свое время. – Последний вопрос, сэр, – попросил Гарри. – Это служит Волдеморту? – В данном случае – да. Но он будет им недоволен, и все благодаря нашим отрядам. Кажется он не ожидал, что нас будет так много… Довольно, не будем об этом. Хочу сообщить вам, что на Рождественских каникулах будет проводиться тест на трансгрессию. Все вы, кроме мисс Уизли, разумеется, сможете в нем поучаствовать. А после – попытаться стать членами Ордена Феникса. – Профессор Грюм, – вдруг задумчиво спросила Джинни, – Вы не знаете, что случилось с Луной Лавгуд, ученицей из "Рейвенкло"? Я не видела её в поезде. Гарри слегка подпрыгнул на своём месте. Они всё заметили и молчали?! Только откуда Грозный Глаз должен помнить про Луну? – А, мисс Лавгуд… Она была с вами в Министерстве, да? Славная девчонка, правда, немного странная, но отнюдь не трусиха, – проговорил учитель. – А вы и не увидите её. Помните её странного папашу? Редактор какой-то лживой газетёнки. Он не отпустил бедняжку в "Хогвартс", решил, что она должна киснуть дома, как будто там безопаснее, чем в древнем, хорошо защищённом волшебном замке. По купе пронёсся дружный вздох разочарования. Луна уже стала всем сидящим здесь очень хорошим другом. – Будем надеяться, что он всё-таки образумится и отпустит свою дочь, – проворчал Рон. – Человеку надо получить образование! Необыкновенная горячность его слов вызвала у дружный смех у его соседей – Вы знаете, кто будет новым деканом "Слизерина"? – поинтересовался Гарри. В свете палочки было видно, как Грюм усмехнулся: – Еще бы. Но не питаю к нему доверия. Кажется, его назначило Министерство, потому что профессор МакГонагалл не нашла подходящей кандидатуры. И я вам так скажу: он мозговитый малый, я его давно знаю, да только вот учился в "Дурмстранге", а там к учебе иной подход. Вы впитывайте его слова, но будьте осторожны. Руфус говорит, что он надежный человек, и я верю, но если что, буду начеку. Это не лишнее. Его имя вам ни о чем не скажет, вы сами решите, как к нему относиться… Да, еще "Гриффиндор". Минерва молодец, она великая труженица, но с новыми обязанностями свой факультет не потянет. К тому же она директор, и по традиции не может больше быть деканом. Свет загорелся так же внезапно, как и потух. Учитель погасил огонь на своей палочке: – Ну вот, все возвращается на свои места. Не успели стихнуть все восторги по поводу света, как в купе заглянула Ним: – У вас все в порядке? Ее лицо украшала свежая царапина через всю левую щеку, а в глазах затаился тот же ужас, что и у Грюма. – Все отлично, – улыбнулся Грозный Глаз. – Ну, давайте, переодевайтесь в мантии, мы скоро прибудем на место, – и она убежала в другое купе, откуда также донесся ее бодренький голос. – Из нее получился отличный полицейский, – сказал учитель. – Так это была ОНА?! – воскликнула Джинни. – а я-то смотрела на все, что произошло, как на счастливый случай. – Да, только очень хорошо спланированный, – отозвался Грозный Глаз. – Хотя неточности были и в нашем плане. Гарри слушал этот разговор, и у него слипались глаза. В последнее время он очень боялся засыпать, поэтому постоянно клевал носом. Вот и теперь не заметил, как провалился в крепкий сон. Ему снилась какая-то серая муть, которую он не запомнил. И посреди всего этого раздавался жуткий крик боли, который мог издавать разве что пытаемый человек. Проснулся Гарри оттого, что у него, в первый раз за много дней, дико заболела голова. Он осознал, что полулежит, опираясь на стену купе, и все смотрят на него. – Гарри, что случилось? – спросил Рон. – Да всё нормально, – недовольно откликнулся тот. – Я всего лишь заснул и видел кошмар. Дамблдор же говорил, что сны теперь не приносят вреда. Он увидел, как остальные расслабились, но друг с сомнением покачал головой. Кажется, Рон понял, что случилось. Гарри узнал этот голос. Это говорил Снейп. Оставалось лишь надеяться, что убийца одного Альбуса Дамблдора теперь мучается точно так же. Что его тоже убивают, потому что Снейп опасен для магического общества. – Гарри, – прошептал Рон другу на ухо, – ты какой-то бледный. Ты опять задыхался… Это был сон, да? А вдруг они опасны? – Я не знаю, – так же шепотом ответил Гарри. – Но я обязательно выясню. У МакГонагалл, – с нажимом добавил он. – Потому что больше неё теперь не доверяю никому из взрослых. – Наверное, ты в этом прав. И она сильнее многих волшебников. Под шум дождя "Хогвартс Экспресс" остановился у станции "Хогсмид". Ученики уже переоделись в мантии и теперь нехотя выходили под дождь. Издалека было видно внушительную фигуру Хагрида, который что-то говорил впереди идущим. Лесничий держал в поводу тестрала, а за ним уже стояли кареты, запряженные этими же тварями. Мимо прошла быстрым шагом Пэнси Паркинсон в компании слизеринцев-старшекурсников, злобно покосившись на гриффиндорцев. Гарри равнодушно пропустил мимо ушей ехидные шепотки. Ему ужасно хотелось спать, но он боялся это делать, не поговорив с директрисой. К тому же Паркинсон была увлечена Малфоем, поэтому ее злость была неудивительна. – Гарри, это ты, что ли? – вскоре послышался могучий бас Хагрида. – ЗдорОво. А я тебя поначалу-то не узнал. Тоже черная мантия, такой же мокрый… Давай быстрее в карету. Сегодня первогодки не приехали, так распорядилась профессор МакГонагалл. Они ж крохи совсем, такое потрясение для них… А привезут их завтра, с отдельной охраной. Так что сегодня пира не будет. Просто ужин, ну и директриса скажет кое-что… Давайте, быстро, – и он проводил их взглядом. Трясясь в карете, Гарри с омерзением чувствовал, как по одежде струится вода, проникая под мантию, и от этого было необычайно холодно и неуютно. Вдобавок ко всему дождь лил не переставая, то и дело сверкали молнии, и спутники . Их Я ТУТ ЗАКОНЧИЛ ЧИТАТЬ!!!!! можно было понять: все уже мечтали о горячем ужине и заслуженном отдыхе, и никто не хотел развеять свои мечты, нарушив молчание. Тогда Гарри решил переключить своё внимание на то, что было за окном, хотя дождливый вечер был интересен лишь за отсутствием всего остального. На какой-то миг ему вдруг показалось, что он попал в сказку: над Запретным Лесом, плавно взмахивая крыльями-парусами, кружили тестралы. Их было гораздо больше, чем раньше. Зрелище было завораживающим и вместе с тем леденящим душу; Гарри вдруг показалось, что в Лесу обнаружили или создали какое-то кладбище. – Профессор Грюм, скажите, почему в Лесу… – Так много тестралов? Раньше они жили, как странники… Вам ведь рассказывал Хагрид? Они не имеют постоянного места обитания. А теперь у них появилась цель: они служат Ордену. – Но они ведь любят мясо. А Волдеморт может предложить им… горы мяса! – Поттер, не думай обо всех одинаково. Тестралы обладают разумом, им не всё равно, кому служить. И далеко не все из них питаются человечиной. Представь себе: мы, люди, никогда не будем есть мясо кентавров, только если не начнем умирать с голоду. Почему? Это наш жизненный принцип. Вот и они также. Почему их привлекает запах крови? Потому что тестралы обладают потрясающим обонянием, и на воле редко бывают сыты. Поэтому они и идут на запах крови, как и многие хищники. Есть и другие причины, но это – секрет Ордена. – Откуда Вы столько знаете про них? – Это было задание Минервы, Уизли. Я и Кандальер должны были изучить повадки тестралов, чтобы знать, как их привлечь на свою сторону. И привлекли крепко, будь спокоен. Огромный замок "Хогвартса" приближался. Гарри вдруг показалось, что всё, как прежде. Сейчас они выйдут из карет, пройдут в Большой Зал… Жаль, что пира не будет, но это не так страшно; главное, их встретил Хагрид, а значит, жизнь будет налаживаться. И лишь одного человека, без которого школа была совсем другой, больше не будет… – Профессор Грюм, а почему тестралы летают у всех на виду? Ведь раньше они были более скрытными. – Ну и что, ведь видят-то их не все. Говорят, они черпают из дождя какие-то силы… К тому же они должны показывать приспешникам Волдеморта, что "Хогвартс" стал опасен для врагов. Мы еще многого не знаем об этих созданиях, хотя бы потому, что раньше относились к ним с опаской и не пытались узнать, чем они живут. Кареты остановились, и ученики, торопясь, стали вылезать наружу, под холодный дождь. В отличие от тестралов, они желали как можно быстрее оказаться в школе. Холодные капли снова застучали по головам и спинам, и студенты "Хогвартса" весьма нестройными рядами, похожими больше на гурьбу, ринулись ко главному входу. Двери были открыты. Ученики прошли просторный холл и остановились в начале лестницы. На первом же лестничном пролете стояла большая группа людей и смотрела вниз, на вновь прибывших. Среди мракоборцев в синих мантиях выделялась темно-зеленая мантия Минервы МакГонагалл. Глава5. Возвращение. – Я приветствую вас всех! – голос директрисы был ласков и звучен. – Надеюсь, всё в порядке. Прошу в Большой Зал. – Сколько авроров! – восторженно прошептала Гермиона. Перед тем, как отправиться на ужин, студенты смогли обсушиться у больших каминов в соседней комнате. – Какая еда, я сейчас засну, – устало промямлил Гарри, глядя, как из края мантии валит пар. – Да ты что, я вообще не хочу спать, а в желудке так пусто! – отозвался Рон, вставая, – пойдем есть, потом досушишь! Когда они рассаживались по местам, Гарри привычно поискал глазами Чжоу Чанг. Естественно, её не могло быть, потому что она уже выпустилась из "Хогвартса". Он не удивился этой мысли и не расстроился. Интересно только, кем она всё-таки стала. Чтобы не заснуть, он принялся смотреть по сторонам. Мракоборцы садились за те столы, где раньше учились. Так ребятам сказал Кингсли Кандальер, уже усевшийся за стол "Рейвенкло". К великой радости Гарри, к ним подсела Нимфадора: – Удивлены? С моей рассеянностью мне следовало бы попасть в "Хаффлпафф". – Шляпа не может ошибиться, – возразила Гермиона. – ты обладаешь отвагой Гриффиндора, а все остальное второстепенно. – Спасибо, – улыбнулась Ним. – Поглядите-ка на преподавательский стол. Они так и поступили. А там и правда было на что посмотреть. Пока директриса последней садилась на место, студенты оглядывали учителей. Кроме Грюма появился совершенно незнакомый преподаватель, молодой мужчина, которому на вид было чуть больше тридцати, с серыми гладкими волосами ниже плеч и в бордовой мантии. В том, как он сидел, было нечто напряженное, мракоборское – неудивительно, что его назначил Скримджеор. Он походил скорее на охранника, чем на учителя. Но вскоре внимание Гарри завладело другое: рядом с новым преподавателем им вовсю подмигивал Хагрид. Значит, он будет преподавать и в этом году! Гарри помахал ему рукой, и тут раздался голос МакГонагалл: – Все уселись? Прекрасно. С большим восторгом приветствую вас в школе чародейства и волшебства "Хогвартс"! Я рада, что вы и в это нелёгкое для нас время нашли в себе силы продолжать образование, тем более, что обстоятельства таковы, что учиться надо как никогда. Это маленькое вступление, а теперь… – МакГонагалл развела руки в стороны, – Да будет пир! И столы сразу же наполнились всевозможными яствами. – Возможно, вас удивляет отсутствие первокурсников и то, что еды не так много, как обычно. Спешу удовлетворить ваши вопросы: самые маленькие к нам приедут завтра, потому что из-за истории с поездом было решено отложить их прибытие. Многие дети просто не знают, как пройти через барьер, да и разволновались бы на вокзале с таким количеством магглов. Тем более, мракоборцы смогли провести лишь ограниченное число учеников. Вы видели, сколько времени стоял поезд. Настоящий пир и распределение будут завтра. Сегодня же – скромный ужин. А сейчас внимание: с урока на урок и из Зала до спален вас будут провожать авроры или учителя. Организованно, и из этого правила нет исключений… Да, кстати. Позвольте представить вам двух преподавателей, с которыми вы, возможно, еще незнакомы. Профессор Аластор Грюм будет преподавать защиту от сил зла, за которую он брался почти три года назад. Он же и будет деканом факультета "Гриффиндор", обязанности которого сняла с себя я… Тихо, ребята, я знаю, что вы его любите… И профессор Фабиус Доусон, который будет преподавать зельеделие вместо Снейпа, оказавшегося Пожирателем Смерти, а также будет деканом "Слизерина". Аплодисменты были дружными, но негромкими, в них сквозила настороженность. МакГонагалл почувствовала это и сочла нужным добавить: – Мистер Доусон учился в школе "Дармстранг", а там подход к зельям очень серьезен. Постарайтесь не разочаровать нас, вспомните, кто что забыл за лето, – внезапно на лице директрисы появилась решимость, и она быстро сказала: – До меня доходили слухи, что предыдущий учитель зелий, Снейп, был не беспристрастен в расстановке баллов ученикам из различных факультетов (Гарри торжествующе улыбнулся), теперь этого в любом случае не будет. Профессор Доусон сможет трезво оценить сложившуюся обстановку и составить непредвзятое мнение. А теперь к самому интересному: я думаю, что вас занимает тот вопрос, что первое сентября выпало на субботу. И я хочу подтвердить ваши надежды: да, действительно, учебный год начинается третьего сентября. Но учтите, время дается вам и для того, чтобы вы вспомнили пройденный материал. Предупреждаю: для всех, кроме первокурсников число контрольных работ возрастет, как минимум, вдвое… Да, мистер Уизли, Вас это тоже касается. И последнее, – глаза директрисы нашли среди гриффиндорцев Гарри, – после ужина я жду мистера Поттера у себя в кабинете, – и МакГонагалл начала тихую беседу с Грюмом, сидевшим по ее правую руку. В Зал, как и всегда, влетели привидения. – Значит, пир будет завтра? – разочарованно переспросил гриффиндорцев Почти Безголовый Ник. – Честно говоря, я надеялся, что старая Виолетта что-то перепутала. Нет, я всё равно пришел бы сюда: хотел убедиться, что с вами все в порядке. Я уж думал, что не увижу вас: вы ведь знаете, что школу могли закрыть… Ого, новый декан "Слизерина" беседует с Кровавым Бароном! – Возможно, у них есть нечто общее, – мрачно проговорил Гарри, наблюдая за Доусоном. – Но Министр сам назначил этого человека, – укоризненно заметила Гермиона, – Скримджеор в последнее время должен был стать еще подозрительнее, он не мог проглядеть Пожирателя. – Кое-кто уже ошибся в отношении Снейпа, – мрачно напомнил Гарри, – нет, я не думаю, что Доусон – Пожиратель Смерти. Есть такое понятие, как лояльность. Некоторые говорят о Волдеморте с любовью только после хорошей дозы Веритасерума. – Гарри, вполне возможно, что Барон просто хочет побольше узнать о декане своего факультета… – Путем милой беседы? – Но Гарри… Снейп тоже разговаривал с ним, но только через силу. – Кстати, Доусон учился в "Дармстранге", – Гарри выдержал еще один взгляд нового учителя зельеварения. – Да, но там учатся не только плохие люди, – недовольно сказала Гермиона, – неужели ты не помнишь Виктора? – Точнее, Викки, – услужливо подсказал хмурый Рон. – Спасибо, что напомнил, – раздраженно отмахнулась девушка. – Ладно, ты права, – согласился Гарри, – ведь не будет же, например, наша школа плохой только из-за "Слизерина". – Ну вот, опять, – незамедлительно среагировала Гермиона. – я сколько раз говорила… – Герми, назови хотя бы одного нормального слизеринца. Она сердито посмотрела на Гарри, потому что его тон скорее подходил для душевнобольной. – Я уверена, что такие есть… Я сейчас не вспомню, но не все же они придурки в конце концов! – Гермиона права, – вмешался Почти Безголовый Ник. – несмотря на то, что многих малышей-первогодок потом "обработают" старшекурсники. – Ребята, ешьте быстрей, – поторопила Джинни, – они будут выпускать нас партиями. – Мне-то все равно идти к директору, – безразлично сказал Гарри. Испугавшись, что она рассердится – он мало разговаривал с ней в последнее время – он поспешно добавил, – после того, как все кончится, я расскажу вам, зачем я понадобился ей. – Куда ты денешься, – дружелюбно заметил Рон. – только не тормози, потому что я буду ждать тебя у портрета Полной Дамы. Гарри проводил друзей глазами, потом поднялся на ноги. МакГонагалл, постоянно наблюдавшая за ним, что-то сказала профессору Флитвику, сидевшему по ее левую руку, и вышла из Большого Зала. Вслед за ней вышел и Грозный Глаз. Гарри проводил незнакомый немолодой мракоборец, мистер Уокер, с короткой бородкой и длинными седыми волосами, заплетенными косичкой. Гарри даже немного поотстал, сделав вид, что не знает дороги, чтобы посмотреть на это чудо. Аврор молчал, только, когда его представили "Избранному", скользнул по нему парой взглядов. А теперь он и вовсе будто бы никого не замечал, шел, устремив глаза в пол и полуприкрыв их. У каменной горгульи стояло еще два аврора. – Дальше ты пойдешь один, – тихо сказал старик, – пароль – "Манящие чары". Гарри назвал пароль и вскоре уже поднимался наверх вместе с горгульей. Он думал о том, что директриса наверняка не одна, что начнутся расспросы относительно хоркруксов, но решил не отвечать на них, если волшебники скажут, что ему заказан путь в Орден. За дверью послышались голоса, какой-то шорох. Было ясно, что в кабинете находится, по крайней мере, два десятка человек. Гарри постучал. – Войдите, – раздался нестройный хор голосов. Он толкнул дверь. Замелькали знакомые лица. В центре стояла Минерва Макгонагалл. От нее полукругом "расходились" мистер и миссис Уизли, Ремус и Нимфадора Люпин, Кингсли Кандальер, Фред с Джорджем, Чарли, Билл, Аластор Грюм, Мундугнус Флетчер, недавно вышедший из Азкабана, и прочие, в разной степени знакомые люди. Директора "Хогвартса" на портретах не спали, внимательно разглядывая посетителя. Многие здоровались. И среди общего гула приветствий Гарри показалось, что он услышал мягкий и звучный голос Дамблдора: – Здравствуй, Гарри. Хорошо, что ты зашел. Мы как раз и ждем тебя. Поправ все приличия, он завертел головой по сторонам, пытаясь узнать, откуда его мог приветствовать покойный директор. И тут к нему пришла догадка, словно ударив по голове. Портрет… Да, и Гарри сразу нашел его. Просто на какое-то мгновение показалось, что Дамблдор снова здесь. Орденцы сидели перед огромным круглым столом, заваленным бумагами. – Садись, – МакГонагалл сотворила из воздуха еще один стул. – Кажется, тебе есть о чем рассказать Ордену Феникса. "Зачем они повесили портрет Дамблдора? – подумал Гарри. – Неужели они спокойно могут слушать того, кого на самом деле нет в живых?" – Гарри, Аластор говорил, что Альбус рассказал тебе нечто весьма полезное в деле уничтожения Волдеморта, – осторожно начала Минерва МакГонагалл, – также нам известно, что ты поставил условие, при котором можешь поведать о нем Ордену. Гарри напрягся. – Оно может быть выполнено, – продолжала директриса, – но я попрошу тебя никогда больше не говорить об условиях, когда речь идет о борьбе со всеобщим злом. Волдеморт и его смерть, Поттер, не покупаются не продаются, – закончив чуть жестче, чем начала, МакГонагалл посмотрела на него в упор. – Вы правы, – пробормотал Гарри, – я вёл себя, как ребенок. Извините меня. – Мы не выжимаем из тебя извинений. Ты просто должен вести себя так, как подобает будущему члену Ордена… Ладно, хватит об этом. Ты просто очень хотел стать одним из нас и имеешь на это право. Волей Альбуса я являюсь главой Ордена Феникса и теперь должна сказать тебе следующее: после того, как ты во время рождественских каникул сдашь тест на трансгрессию, мы будем голосовать относительно твоего членства. Помнишь, что я говорила ещё при Долорес Амбридж? Я сделаю всё, чтобы ты стал аврором. И всё, – МакГонагалл выразительно посмотрела в ту сторону, где сидели Уизли, – чтобы ты стал членом Ордена как самый опасный противник Тома Риддла. Всё внутри Гарри ликовало: после таких слов исчезли его страхи и сомнения. Ещё с первых шагов, сделанных сегодня в этом кабинете, он понял, что здесь его семья, его друзья, самые дорогие ему люди. А теперь эти люди ещё и подарили ему такую радость! – Вы можете положиться на меня, – твердо сказал он, глядя в глаза главе Ордена. – Я расскажу вам о хоркруксах. Орденцы переглянулись. – Так он… точно использовал их? – вырвалось у Люпина. – Да… – тихо подтвердила МакГонагалл, – я тоже кое-что об этом знаю. Настало время узнать и всем вам. Дневник был одним из них, не так ли? Альбус ничего не говорил мне в последний учебный год. Один хоркрукс он уничтожил и поплатился за это рукой. Но тогда Снейп вылечил его… Почему? Зачем убийце понадобилось лечить? – Как зачем, – немедленно отозвался Гарри, – у Снейпа необычное отношение к Драко Малфою. Он дал его матери Нерушимую Клятву… но профессор Дамблдор не слушал меня, он говорил, что доверяет Снейпу. А тот просто хотел, чтобы Малфой доучился в школе, а сам тем временем состоял в Ордене и шпионил за всеми вами, – горько закончил Гарри. – Да, мы все поплатились за доброту к нему, – печально сказала МакГонагалл, – но это лучше, чем тяготиться собственной злобой. Ненависть убьет Снейпа, ему самому будет мерзко от всего, что он сделал. Зло не присуще природе человека, – МакГонагалл обвела всех взглядом, замечая, что многие отводят глаза. – Я убью Снейпа, – хрипло сказал Гарри. – Давайте лучше думать об уничтожении того, от кого это пошло. Гарри, расскажи нам о хоркруксах. Я поняла не все, хотя видела воспоминания в Омуте Памяти. Альбус рассказывал мне, как ты добыл воспоминание Слагхорна. Отличная работа. Итак, их было семь? – Да, семь, – отозвался Гарри, – одним из них является его тело. По-моему, это один из самых защищенных, потому что вы знаете, как силен Волдеморт. Вторым, как ни странно, является его змея. Профессор Дамблдор говорил, что Волдеморт контролирует ее сильнее, чем обычный змееуст. Третий – дневник, но он обезврежен мной. Четвертый – кольцо Марволо, его обезвредил сам профессор. Пятый – медальон Слизерина, за которым мы с ним и ходили. Чтобы миновать ловушки, ему пришлось пожертвовать своим здоровьем, и поэтому профессор Дамблдор не смог потом противостоять Пожирателям Смерти. Я мало знаю о двух последних, но вы, профессор МакГонагалл, посмотрев воспоминания, наверняка решили, что это две вещи, принадлежавших Хаффлпафф и Рейвенкло. Честолюбивый Волдеморт вполне мог их использовать. Все, больше я ничего не знаю… Разве еще то, что медальон был уже обезврежен. Ведь вы его видели? – Да, – мрачно сказала МакГонагалл, – получается. Альбус зря отдал жизнь? – Не зря! – горячо воскликнул Гарри, – а как же его опыт, его знания? Он чувствовал, что за ним охотятся, и передал их нам. – Вы все слышали, – подвела итог глава Ордена, – у кого какие предложения? Первым вызвался Грозный Глаз. – Я предлагаю обыскать "Хогвартс". Даже Альбус говорил, что никогда не познает всех секретов школы. Вполне вероятно, что артефакты Хаффлпафф и Рейвенкло могут храниться здесь. Если наше мероприятие увенчается успехом, то мы хотя бы убедимся, что Волдеморт до них не добрался. Я не предлагаю рыться во всех пещерах мира, это то, что реально сделать. – Отлично, Аластор, – кивнула МакГонагалл, – сначала надо искать вблизи. Вы будете командовать отрядом мракоборцев, о составе которого мы договоримся. Только не забудьте уроки по защите… Артур, ты хотел что-то предложить? – Да. Я думаю, нам стоит проверить все подозрительные магические руины. Их не так много. Но я уверен, что мы поймаем парочку Пожирателей. Не все из них смелы. По нашим данным, половина их расколется сама. А попутно мы уничтожим тех тварей, что могут там водиться. – Это хорошая идея, несмотря на то, что требует много людей… Но ведь ты работаешь в Министерстве. В последнее время и так возвращаешься домой поздно. – Я переведусь на обычный график работы, – объяснил мистер Уизли, – Министр, кажется, не думает о моем увольнении. – Осторожнее, – предостерегла МакГонагалл, – не потеряй работу, нам нужно больше людей, вхожих в Министерство. Выпроси себе один выходной на неделе, тогда сможешь контролировать то, что задумано. Мы еще поговорим об этом отдельно, ведь это касается и Молли, да? Миссис Уизли залилась краской и прошептала "Да". – Фред, Джордж, вы что-то хотели сказать? – спросила глава директриса, удивленно глядя на вытянутые руки близнецов. – Да, конечно, профессор, – голос Фреда слегка прерывался, словно он боялся, что его идею не примут, – скажите, а кто-нибудь может пройтись по Темному переулку? Там настоящее сборище черных тайн! По кабинету пронесся дружный вздох. – Мысль… безусловно, хороша, – неуверенно начала МакГонагалл. Неожиданно близнецов поддержал Грюм: – А почему бы и нет? У нас есть Флетчер, кроме того, у нас есть Оборотное зелье. Ну что, Мундугни, пойдешь на дело? – Да, можно. Я часто там бываю, – сказал Флетчер так, словно речь шла о походе в дешевый бар. Сидящие рядом орденцы поморщились от мощного перегара. – В таком случае, я… – Нет, Аластор, – возразила МакГонагалл, – вы уже при деле. А в Темный переулок отправим… человек пять. Большой отряд здесь не нужен. Так, – директриса оглядела волшебников, – Ремус Люпин. Названный одарил ее испуганным взглядом. – Ты оборотень. И в данном случае это важно. Есть черные маги и другие служители зла, умеющие определять оборотня по внешним признакам. Твоя сущность будет пропуском. Далее. Разумеется, Мундугнус Флетчер. Но! По своим делам не бегать! Это важное задание, и если ты хочешь думать, что Альбус умер зря… – Нет, не зря! – испуганно перебил волшебник. – В таком случае, на задании ты член Ордена Феникса, а не торговец барахлом! – повысила голос МакГонагалл, – ты можешь говорить о торговле, только если будет необходимо поддержать разговор. Далее. Фред и Джордж… Молли, не спорь. Они уже достаточно большие.( Близнецы горделиво посмотрели на мать.) Захватите с собой ваших штучек. Там они могут вам очень пригодиться. Далее. Кингсли Кандальер… Чернокожий мракоборец недоуменно посмотрел на МакГонагалл. – Да, я не ошиблась. Я знаю, ты очень хотел провести отпуск с семьей… Мне очень жаль. Но Ордену требуется твоя помощь. Кандальер с минуту смотрел в глаза главе Ордена, потом устремил взгляд в пол и кратко сказал: – Я готов помочь. Во имя смерти Волдеморта. – Мы благодарны тебе. Подумай, с каким облегчением мы будем жить, когда с наших душ свалится этот груз, когда Орден выполнит свое предназначение. На следующем собрании мы обсудим день нашего предприятия. МакГонгалл оглядела орденцев и продолжила: – Разумеется, последняя мера направлена больше на поиск Пожирателей Смерти. Пока то, что непосредственно относится к Риддлу, предложил только Аластор… Чарли? – Можно заслать нашего человека к Волдеморту. Только это рискованно, – начал старший сын Артура Уизли, – надо, чтобы Темный Лорд не знал о нем, как об орденце. И тогда… Ну, вы сами знаете. Если человек ищет зло, то оно само его находит. Волдеморту ведь нужны сторонники, несмотря на то, что его доверие заслужить тяжело. – Я тоже думала об этом, – призналась директриса, – но мне не хочется рисковать жизнями союзников. Это будет запасным вариантом. Я прошу у каждого: обдумайте его, но ничего не предпринимайте… Гарри, ты хотел что-то сказать? – Да, профессор. Я… Раздался стук в дверь. После разрешения войти в кабинете оказалась девушка-мракоборец: – Профессор МакГонагалл, к Вам хочет зайти мистер Фабиус Доусон. – Хорошо, Джина. Пусть подождет минут пять, – и глава обратилась к орденцам, – вам надо идти. Не всем полезно видеть сидящую за этим столом большую группу волшебников. – Но он все равно увидит нас, – возразил Билл, вставая со стула. – Пусть. Главное, что не увидит собрание. – А почему? – вырвалось у Гарри. МакГонагалл ничего не сказала, однако придержала его за предплечье, когда тот собрался выйти вслед за всеми. – А ты останься. И все узнаешь. Тем более, что, кажется, собирался что-то сказать. – Да. Сначала я хотел рассказать всему Ордену, но теперь решил обсудить это только с Вами. Директриса попрощалась с орденцами, закрыла дверь и встретила взгляд Гарри. – Профессор, в последнее время со мной происходит нечто странное. Странные сны… Нет, шрам не болит, – возразил Гарри поспешно, – в снах я вижу Волдеморта со стороны… Как-то Рон разбудил меня и сказал, что я начал задыхаться и мой пульс упал… Почему это? – Я не знаю, – встревожено произнесла директриса, – но хорошо, что сказал мне об этом. Ты уверен, что твои сны могут что-то значить? – Нет, не уверен. Я ни в чем не уверен. Недавно я видел во сне, как Волдеморт отпустил Снейпа вроде как на пенсию вместе с Драко Малфоем. Который должен был смотреть за убийцей, потому что Снейп, похоже, нездоров, он говорил, что устал и хочет умереть. Что-то вроде того. – Этого не может быть. Волдеморт, по нашей достоверной информации, никого просто так не отпускает. Тем более, своих любимцев и единомышленников. Это у него называется опекой. Несмотря на то, что Темный Лорд, похоже, не связан с тобой в этих снах, я почти уверена, но твой недуг, следствие снов, явно волшебного характера. Это означает чье-то магическое вмешательство в твое сознание… – Если бы Рон тогда не разбудил меня, то, по его словам, могло бы дойти и до смерти, – тихо произнес Гарри, – я не могу с этим жить. Помогите мне, профессор. – Значит, так. Пока я не могу устранить причину, потому что не определила ее. А магические ошибки – самые страшные. И всё же я могу дать пару выполнимых советов. Попроси друзей следить за твоим состоянием, насколько это возможно. Но сам попыток лечения не предпринимай, это может быть опасно. Я должна посмотреть кое-какие книги… Кстати, Гарри, ты теперь должен будешь принимать участие во всех собраниях Ордена, о которых тебе будут сообщать Кингсли, Нимфадора или другие наши люди. – Я буду только рад… – начал Гарри, и в дверь кто-то постучал. – Я хочу испытать его. Он мог забыть, – непонятно прошептала глава Ордена, подходя к двери поближе. – Войдите, – холодно сказала МакГонагалл. Куда только подевался ее сердечный тон, которым она разговаривала с Гарри? – Добрый вечер, – на пороге стоял Доусон. Его палочка, перебираемая в руках, выдавала волнение учителя, – я могу поговорить с Вами, госпожа директриса? Это очень важно. – Надеюсь, мистер Поттер не помешает нашему разговору? – Нет, наоборот… Скажите мне, пожалуйста… У Вас собирался Орден Феникса? Сейчас Доусон больше был похож на взволнованного мальчишку, чем на учителя. – Простите меня, я наверное что-то не поняла, – еще более холодно проговорила МакГонагалл, – С чего Вы взяли, что произошла реставрация Ордена после смерти Альбуса Дамблдора? И вообще, почему Вас это волнует? Вам кто-то говорил о том, что Орден собирается вновь? – Я… знаю… Мистер Дамблдор не допустил бы, чтобы противники Тома Риддла боролись против него раздельно. И потом, я только что видел у Вашего кабинета Артура, Мундугни и прочих… Учитель зельеделия говорил с сильным акцентом непонятного происхождения. "Болгарский", – наконец, догадался Гарри. – Допустим, реставрация произошла, – сдалась директриса, – И зачем же Вам Орден? – Вы… его глава, да? Это… дерзко с моей стороны, но я очень хотел бы вступить в него. МакГонагалл опешила. – Вы? – Да, я однажды уже был в нем. Помогал мистеру Дамблдору выслеживать Риддла после его краха, когда душонка черного мага мыкалась по Албании. Но мне помешали. Мой предшественник на нынешнем посту, Пожиратель Смерти Северус Снейп. Даже я поначалу поверил в его исправление, когда узнал о его учительстве. Но, видно, даже общение с детьми не пошло ему на пользу. Я был также тайным агентом Ордена в "Дармстранге" и должен сказать, что Пожирателей-болгар чуть ли не втрое больше, чем англичан. – Ч-что? – даже запнулась глава Ордена. – Я просто хотел бы быть полезным в этом деле, – во время всего диалога Доусон часто поглядывал на Гарри, но не так, как смотрят на интересную вещь, а с осторожным, трогательным сожалением. Когда наступила пауза, учитель задумчиво сказал: – Гарри. Носитель удивительного магического феномена. И просто мальчик, у которого никогда не было семьи… Наверное, тебе надоели все наши любопытные взгляды… Как же ты похож на Джеймса! – Да. А глаза – мамины, – механически пробубнил Гарри. – Увы, я знал Лили только по его письмам. Джеймс писал, что у нее зеленые глаза. Понимаешь, я уехал в Болгарию одиннадцатилетним мальчишкой, а вернулся в Англию всего с месяц назад. – Откуда тогда Вы знали отца? – требовательно спросил Гарри. – Мы… ну, в общем, он был мне другом детства, и потом я всегда переписывался с ним, – глядя в пол, пояснил учитель. Лицо МакГонагалл вытянулось. – Но профессор Доусон… Тот испуганно посмотрел на нее: – Прошу Вас… Это никому не надо знать… Здесь есть множество людей, которым я неприятен, и я не хочу вмешивать сюда Гарри. – Нет, – категорично возразила директриса, – я не могу Вас поддержать. Поттер больше всего на свете сейчас нуждается в правде. – В какой правде? – спросил Гарри. Учитель зельедедия хотел что-то возразить, но МакГонагалл жестом заставила его молчать. – Если Вы не хотите, я скажу сама. Гарри, ты знаешь, что род Поттеров состоял из чистокровных волшебников. А чистокровные почти все родственники между собой. Фабиус Доусон – троюродный брат Джеймса Поттера… Учитель тяжело вздохнул. – Доусон, как мракоборец, Вы должны знать, что играть с правдой опасно. Он немного помолчал, что-то припоминая, потом произнес: – Госпожа… – Какая я Вам госпожа, – устало сказала МакГонагалл, до этого пристально глядевшая на Доусона. – Профессор МакГонагалл, – поспешно исправился учитель. – Уже лучше, – невольно улыбнулась она. – Ваше членство, Доусон, будет решаться голосованием орденцев. Мое мнение, как главы, играет важную роль. Я буду за Вас. Однако не радуйтесь: многие из нас не знают, как доверял Вам Альбус. Я в курсе, что до самой своей смерти он поддерживал с Вами связь, а после этого ужасного события Вы, как и все враги Волдеморта, растерялись. Я сразу узнала Вас, в ту ночь… Помните? Вы сказали мне, что я буду директором "Хогвартса". Я не ручаюсь, что все остальные волшебники хорошо думают о Фабиусе Доусоне, учившемся в "Дармстранге", новом декане факультета "Слизерин", выпустившего в свое время Тома Риддла… Но с моей стороны Вам будет оказана поддержка. Я думаю, Гарри тоже разберется, кому здесь можно верить… А теперь извините. У меня очень много дел, связанных с моими новыми обязанностями. – Да, конечно. Я ухожу, – Доусон посмотрел на племянника. – Ты идешь, Гарри? До этого вопроса Гарри слушал их разговор и думал. С одной стороны, новый учитель был человеком, которому доверяла Минерва МакГонагалл. В его словах сквозила неподдельная ненависть к Волдеморту, которого Доусон называл настоящим именем. Но, с другой, его осторожная мягкая манера разговора была несколько неприятна. Потом Гарри понял, что так говорил покойный Игорь Каркаров, а имя директора "Дармстранга" уже было синонимично словам "льстец" и "предатель". Почему-то все это настораживало новоявленного племянника. Так или иначе, надо было посоветоваться с друзьями. Вскоре они вдвоем уже шли по коридору, выводящему к Гриффиндорской башне. Несмотря на то, что в его противоречивых чувствах к Доусону было больше хорошего, Гарри шел с ним все же только из соблюдения новых школьных правил. – Позволите вопрос, сэр? – обратился Гарри к профессору зельеделия, – вы мракоборец? – Да, и работал в Болгарии. Мы все внимательно следили за событиями последних лет в Англии. Я не сразу узнал о смерти Сириуса Блэка. Мне очень его жаль. Джеймс не мог дружить с плохим человеком, к тому же он очень хорошо писал о Сириусе… И… мне иногда кажется, что наши судьбы похожи… Мне тоже не повезло с родителями. Я сразу раскусил этого подлеца Петтигрю, и не раз предупреждал Джеймса… Но он не слушал меня, говорил нечто в таком духе, что Питер просто безобидный подпевала, обделенный природой. К моему сожалению, я оказался больше, чем прав. Последнее предложение учитель проговорил голосом, срывающимся не то от грусти, не то от гнева, а потом счел нужным сменить тему: – Гарри, а как ты? Как учеба? Нравится быть студентом "Хогвартса"? – Да, разумеется, – ответил тот, – разве что каждый год я рискую жизнью. Что еще Вы ожидали услышать от Гарри Поттера? – Говорят, у вас в последнее время были странные учителя. Этот Рубеус Хагрид… Он ведь не совсем человек? Гарри неопределенно мотнул головой, решив не отвечать на реплику учителя. Они стали подниматься наверх. Когда показалась дверь с портретом Полной Дамы и фигурка Рона, Доусон сжал руку собеседника: – Спокойной ночи, Гарри, – он попытался улыбнуться, но как и все его улыбки, эта получилась болезненной. – И я прошу тебя: никому не рассказывай о моем родстве с тобой. У тебя могут быть неприятности. А так все будет гораздо лучше… Для тебя. Об этом уже забыли, ведь я столько лет не был на родине. Никому не говори об этом, ладно? – Только между мной, Вами и профессором МакГонагалл, – заверил Гарри. Рон проводил учителя взглядом, потом посмотрел на Гарри и тихо спросил: – Слушай, о чем вы говорили? – Да так… Он хочет вступить в Орден. Говорит, что участвовал в нем до первого падения Волдеморта… Гарри рассказал другу все, кроме тайны, которую обещался хранить. – Я думаю вот что… – начал анализировать ситуацию Рон, но тут не выдержала Полная Дама. – Я долго буду слушать ваши шушуканья?! Вы что, забыли пароль? Между прочим, близится время отбоя… И вообще, шептаться в присутствии третьего некрасиво. – Она просто до смерти любит чужие тайны. Пойдем отсюда, – шепнул Рон, повернулся к двери и сказал: – Пароль – "Солнечные зайчики". Ребята были пропущены в полной тишине. В гостиной "Гриффиндора" оказалось на удивление пустынно. Похоже, многие действительно очень утомились за этот перегруженный событиями день и теперь снимали усталость и напряжение в теплых постелях. Гермионин Живоглот уютно устроился на одном из кресел, прищурив глаза на маленький огонек в камине. – Гарри, ты как хочешь, а я – спать, – сладко зевнул Рон. – со всем остальным разберемся завтра. – Ты прав. Столько информации, что пухнет голова. Когда они уже легли, стараясь не обращать внимания на храп Невилла, Гарри тихо попросил: – Рон, придумай что-нибудь. Мне сегодня надо поспать, не могу же я все время сидеть, как деревянный! – А что мне придумать? Обратись к директрисе. – Я ведь тебе рассказал. Я не хочу, чтобы ты сидел и наблюдал за мной. Но ты сейчас что-то хотел сказать. В коридоре. – Нет, я только хотел проговорить ситуацию вслух. Говорят, помогает. У меня есть одна идея, но не знаю, как на нее отреагируешь ты. – Говори, мы должны перебрать все варианты. – Ты можешь попросить помощи у Доусона. Раз он за Орден, и МакГонагалл верит ему, значит, он хорошо относится к тебе. Возможно, в "Дурмстранге" другие подходы к обучению, поэтому он может знать то, чего не знаем мы. Я уверен, он с радостью поможет. – Я не знаю… – протянул Гарри. – МакГонагалл уже обещала помочь мне. Доусона оставим на крайний случай. Он не хотел говорить, что к новому учителю зельеделия пошел бы в последнюю очередь. Когда Доусон говорил о своем родстве с Гарри, у него были испуганные глаза. Может быть, он не хотел быть дядей такого странного человека? "Я этого так не оставлю, мистер Доусон", – подумал Гарри, кутаясь в одеяло. В конце концов, он решил следить за учителем. Во всех действиях декана "Слизерина" сквозили испуг и настороженность, и это при том, что он был непохож на труса. Нет, здесь определенно было что-то не так. – Рон. Рон!.. Тьфу ты! – Гарри с досадой отвернулся от заснувшего соседа по кровати. Он спал долго и без сновидений, даже не поняв, когда провалился в крепкий сон. Проснулся он оттого, что кто-то говорил тихим голосом: – Не буди его, Симус. Он и так в последнее время не высыпается… О, доброе утро, Гарри. – Сколько времени? – едва продрав глаза, спохватился засоня. – Одиннадцать часов, – проинформировал Рон и любезно добавил, – до полудня. Нам принесли в гостиную завтрак, а в два часа будут пир и распределение. – Рон, ты случайно не знаешь, встала ли Гермиона? – Откуда мне знать, – проворчал тот, – я не нанимался ей в стражники. – Вы опять поругались, да? – догадался Гарри. – Мы?! – возопил Рон, – да она постоянно меня провоцирует! – Мне надоела ваша грызня, – жестко сказал Гарри, – можете хотя бы на несколько минут представить, что вы союзники в нашей общей борьбе против Волдеморта? Я поговорю со всеми вами. Прямо сейчас. Они спустились в гостиную. Словно узнав о предстоящем разговоре, Гермиона и Джинни уже сидели там. – Хорошо, что вы здесь. Я должен вам кое-что рассказать. Пойдемте в коридор. – Наконец-то, – проворчала Гермиона. Джинни молчала, но Гарри не понравилось ее подозрительное спокойствие. Они остановились у одного из окон, из которого в полутемный проход изливался поток солнечного света. Был чудесный день, последний день каникул. Но даже сейчас всем казалось, что на школу надвигается что-то темное и зловещее. Гарри рассказал друзьям все, что уже знал Рон. К его изумлению Гермиона перестала сердиться и очень встревожилась. Она серьезно задумалась насчет профессора Доусона, потом тихо сказала: – Гарри, будь осторожен. Я не думаю, что этот человек подослан Волдемортом, хотя бы потому, что после Снейпа второй подобный ему негодяй долго бы здесь не продержался. Он же помощник Министра Магии, так что, будь уверен, его уже проверили десятками разных способов. В крайнем случае, он мог просто служить Волдеморту, а потом предать его. И потом, Доусон почему-то интересуется тобой. Если он – хороший учитель, то мы просто обязаны взять от него все знания, какие сможем. Самое важное – его первый урок, потому что именно тогда мы будем иметь о нем хоть какое-то представление. – Да, точно, – согласился Гарри, – тогда мы и узнаем, что он за человек. – Смотрите! Грозный Глаз! – тихо сказал Рон, обернувшись, хотя остальные и так уже услышали стук деревяшки о каменный пол. Грюм, прихрамывая, шел так быстро, как мог. Учитель был чем-то взволнован. – Я бы вам не советовал разгуливать по коридорам без мракоборцев… Что? Да, и вам доброго утра. Поттер, я надеюсь, ты хорошо спал сегодня. Знаете о пире? Отлично. Вам информация. На сегодняшнем срочном собрании все полноправные члены Ордена голосовали относительно вступления аврора Доусона, вашего нового учителя. – И что? – торопливо спросил Гарри. – Собрание постановило отклонить его просьбу о вступлении, – как-то слишком официально сказал Грозный Глаз, потом понизил тон, – вы, четверо, осторожнее с профессором Доусоном. Он, похоже, не знал, что за его работой в Болгарии наблюдали. Одна книга против его воли выдала его… Как не очень надежного. Будьте бдительны, если вдруг он решит пойти на попятную. Нет, это будет не обязательно, но вы ведь знаете, что чаще всего умирают невнимательные. Лично я не очень доверяю этому колдунишке из "Дурмстранга". – Но сэр… – начала Гермиона, выступая вперед. – Знаю, знаю, – хитро прищурившись, перебил Грюм, – но Крам был одним из немногих, кто прошел медные трубы. Я не имею право говорить вам всего – слишком многих это касается – но поверьте, у болгарской школы есть причины, чтобы скрываться от посторонних глаз. Недобрые причины… Чудесный день, правда? Грюм перевел взгляд на окна, откуда изливались потоки света. Волшебный глаз глядел в его затылок. – Да, сэр, – неуверенным и нестройным хором согласились ученики. – Ну, удачи, – учитель заковылял по коридору в сторону, противоположную той, откуда появился, и восемь глаз проследило его путь до поворота. С той стороны, откуда пришел Грюм, послышался гул возбужденных голосов, и вскоре перед учениками "Хогвартса" предстала часть школьной охраны, среди которой выделялся Кингсли Кандальер. Гарри напряг память и отметил про себя, что большинство появившихся здесь мракоборцев запомнилось ему с собрания Ордена. Все авроры вели между собой импульсивную беседу, каждый пытался что-то доказать остальным. Они поздоровались с ребятами, пристально оглядев их, и ушли вслед за Грозным Глазом. – Странно, – задумчиво сделал вывод Рон, – он что, прячется от них? Иначе как же объяснить все это? – Не может быть, – засомневался Гарри, – разве что директриса не велела им говорить о том, что поведал Грюм. Он рассказал нам интереснейшие вещи. Значит, Орден следил… – Кстати, – перебил Рон, – ты говорил им о том, что мы тоже хотим быть орденцами? Гарри замялся. – Рон, я еще сам не имею там голоса… – Ну, конечно… – Представь себе, да! Мы будем иметь хоть какое-то право на Орден только тогда, когда сдадим тест на трансгрессию. – Ладно, ты прав. Трансгрессия, вроде бы, такое дело, что раз плюнуть, но иногда подумаешь о ней – и становится не по себе. Вдруг от волнения унесешься туда, откуда и вовсе не сможешь выбраться. – В перемещениях нет ничего страшного. Просто надо четко следовать инструкциям, – возразила Гермиона, – большинство бед идет от невнимательности. Помните, что говорил Грюм? Рон метнул на нее быстрый сердитый взгляд и снова посмотрел на Гарри: – Ты как хочешь, а я пойду в нашу гостиную. Джинни решительно двинулась вслед за братом и Гермионой, которая теперь держалась от Рона на некотором расстоянии. – Джинни, подожди, – Гарри придержал ее за руку, – мне надо поговорить с тобой. Пропустив Рона немного вперед, Гермиона обернулась, одарила обоих многозначительным взглядом и напомнила: – Только не забудьте, что пир в два часа. – Ладно-ладно, – отмахнулся Гарри, – у нас еще полно времени. – Что ты хотел сказать? – спросила Джинни, внимательно оглядев его лицо. – Для начала я думаю, что нам лучше уйти туда, где точно никого не будет. Мне не хотелось бы, чтобы авроры, которые теперь повсюду, пялились на нас и докапывались, почему мы не у себя. Джинни промолчала, но взяла Гарри за руку, что означало согласие. Разговаривая, они направлялись к тому самому туалету девочек, в котором так давно был обнаружен вход в тайную комнату. – Знаешь, а я давно хотел с тобой поговорить. Но боялся, что ты не так поймешь меня. Мне и самому сложно разобраться в моем отношении ко всему случившемуся. – Гарри, – тихо и ласково сказала Джинни, сказала так, что он почувствовал необычайное спокойствие и понял, что зря волновался, – мы же друзья. С кем, как не с нами, ты можешь поделиться своими мыслями? И мы постараемся понять. Я знаю, тебе сейчас тяжело. Эти странные сны… Ужасно, когда нельзя как следует выспаться, да еще потому, что хочешь жить. Любой бы на твоем месте растерялся. Надеюсь, МакГонагалл примет меры… Ты ей рассказывал? – Да, конечно. Она сказала, что сегодня попробует дать мне объяснение того, что происходит со мной. Но, честно, Джинни, что бы я делал без вас! Улыбка тронула ее губы. Гарри понял, что сейчас должен поцеловать ее, хоть как-нибудь. Он вздохнул, призывая на помощь все свое мужество, и коснулся губами ее лба. Отодвигаясь от Джинни, первыми он увидел ее счастливые глаза. И тут оба вздрогнули от пронзительного воя. – Гарри! – раздался сверху чей-то визгливый голос, – Как ты можешь! Ты… обманул меня! Они подняли головы. Прямо над ними парила растирающая слезы по лицу Плачущая Миртл. – Я думала, ты любишь меня! Даже предлагала после твоей смерти поселиться рядом со мной, в соседней кабинке! Ты обманул меня! И, пронзительно завывая, привидение понеслось вдоль по коридору. Из-за угла раздался смех, и мимо них, противно хихикая, прошла Пэнси Паркинсон с подружками. Одна малютка с лошадиными зубами из ее свиты повернулась и пропищала: – Гарри Поттер и Плачущая Миртл! Вот парочка! И когда же свадьба? Джинни проводила слизеринок не сулившим ничего хорошего взглядом и тихо сказала Гарри: – Я уверена, они ошивались где-то рядом, потому что постоянно слышала какой-то шорох недалеко от туалета, но его трудно было принять за разговоры. – Эта Вечно Ноющая Миртл! Обязательно ей было вылезать из своего милого убежища? – рассердился Гарри. – Вот что я думаю, – нахмурилась Джинни, – слизеринцы, конечно, большая неприятность, но это привидение опаснее их. Знаешь, на что способна обманутая девушка… – Я ей ничего не обещал! – с возмущением воскликнул он. – Но ведь входил же к ней в доверие, – возразили Джинни, – еще меня беспокоит одна деталь: помнишь, ты рассказывал, как она симпатизировала Малфою. Так вот, она вполне может использовать все что случилось во вред нам и пользу Драко. Теперь ее следует опасаться. – Давай не будем о ней, – попросил Гарри, которого мучили схожие тревожные мысли, – лучше пойдем готовиться к пиру… Для меня он последний. – Да, я понимаю тебя. Идем. И он снова почувствовал ее ладонь в своей руке. Двумя минутами позже Гарри сидел на своей кровати и читал книгу "Практическая магия для деловых людей." Он продолжал удивляться почти каждому незнакомому заклинанию, которое находил. Там были и уже известные Гарри черные заклятия, такие, как Sectumsempra и Levicorpus Снейпа, и тот значился их автором под псевдонимом П.П., Принц-полукровка. Какая дурацкая кличка, пренебрежительно подумал Гарри. Надо быть совсем лишенным фантазии, чтобы придумать подобную чушь. В Снейпе его раздражало решительно все. За этим занятием и застал его Рон. Тот выглядел мрачнее, чем обычно. – Ну как? – спросил Гарри. – Лучше не бывает, – угрюмо проворчал Рон, плюхаясь на кровать рядом с другом, – я сделал все, как ты сказал. Она не стала слушать. Говорит, я не искренен в своих словах. Нет, каково это! Я и так предпринимаю все, чтобы с ней помириться… Гарри, глядя на Рона, устало улыбнулся: – И вам самим не надоело ссориться?… Ладно-ладно, не буду. Я же просил: будь с ней честным. Не надо ничего придумывать, надо просто действительно желать помириться. Или ты мирился только потому, что я попросил? Рон явно не желал продолжать эту тему, поэтому быстро поглядел на часы. – Ого! Полвторого, нам пора. Поговорим потом, ладно? Джинни и Гермиона уже ждали их внизу. Последняя говорила с Роном холодно, но это было куда лучше, чем их угрюмое молчание… Большой Зал был весь в движении, как огромный муравейник. Судя по всему, первогодки еще не прибыли, но весь преподавательский состав, кроме Хагрида, был на месте. Учителя… Они не сильно изменились. Только их глаза наполняло больше тревоги, чем в прежние времена. Или так казалось, потому что иначе и не могло быть? Привидения по традиции сначала должны были спрятаться, но то там, то тут мелькали любопытные головы, торчащие прямо из стен. Каждому хотелось первым увидеть новичков этого года. И всё же, несмотря ни на что, важнейшее событие стало неожиданным для всех. Медленно открылись тяжелые двери, и, словно гора среди леса, окруженный первогодками, вошел Рубеус Хагрид. Его лицо сияло неподдельной радостью. Мальчики и девочки, семенящие за ним, робко оглядывались по сторонам. Хотя были и не робкие. Одна бойкая девчонка то и дело приставала ко всем гриффиндорцам, которые ей попадались – их стол был одним из ближайших, – спрашивая, каково учиться в "Хогвартсе". Вместо МакГонагалл шляпу внесла профессор Стебль. Пока шляпа пела, Гарри толкнул Гермиону ногой под столом: – Герми, вы с Роном долго будете ругаться?.. Шучу, я не это хотел спросить, просто иначе ты бы сейчас не отозвалась. Слушай, откуда ты достала "Практическую магию для деловых людей"? Там есть и снейповские заклинания! – Ее принес откуда-то профессор Грюм. А что, в самом деле? – Да. Даже написано, как им противостоять! – Тогда я не исключаю того, что Грозный Глаз взял ее в Темном переулке. Песня шляпы кончилась, и Гарри понял, что ни помнит из нее ни слова. Но сейчас ему было все равно. – Кристиан Дэйви, – произнесла профессор Стебль. Шляпа после пятисекундной заминки провозгласила: – Гриффиндор! Гарри захлопал вместе с остальными. Ему было очень приятно, что распределение открыл гриффиндорец. Внимание усевшегося за стол мальчика сразу же завладел Рон. Гарри понимающе улыбнулся, услыхав слово "квиддич". Кажется, болельщики волшебной игры нашли друг друга. Воспользовавшись тем, что все следят за шляпой, Гарри продолжил разговор с Гермионой. – Ты уверена, что Грозного Глаза пропустили в один из магазинов Темного переулка или вообще показали эту книгу? Ведь он, пожалуй, самый известный мракоборец после Скримджеора. – Я не знаю, и мне тоже это не нравится, – ответила Гермиона. – когда пойдешь на следующее собрание Ордена, скажи им об этом. Я даже не знала, что в этой книге такие заклинания, я просто дала Грозному Глазу денег и попросила купить для тебя что-нибудь полезное по практической магии. – Рэйчел Клэридж, – продолжала преподавательница. – Слизерин! – Юлия Локвуд. – Рейвенкло! – Вы о чем? – спросила сидевшая рядом с Гарри Джинни. – Насчет одной книги. Я потом все вам расскажу, напомни, пожалуйста. – Джейн Оуэнн. – Хаффлпафф! – Фульвий Стэндринг. – Рейвенкло! Последнее для Гарри распределение протекло невероятно быстро, и он услышал уже слова МакГонагалл. – Итак, вы все теперь знаете, где будете учиться, – подвела итог директриса, – в этом году у нас появились два новых учителя. Точнее, один из них вернулся к нам: он уже преподавал здесь три года назад, – она еще раз, при первокурсниках, назвала их имена, предметы и факультеты. – а теперь я хочу сделать некоторые объявления… – но тут она замолчала и удивленно посмотрела куда-то вбок. Зал замер, хотя недавно был наполнен легким гудением. Откуда-то издалека раздавалась дивная музыка. Она окружала волшебников, струилась со всех сторон, заставляла слушать, не отрываясь. Музыка становилась все громче, отчетливей, из окон лился свет солнца, и всем казалось, что они не просто в школе, а в дивном замке, стены которого переплетены с солнечными лучами. Гарри уже слышал нечто похожее, но не мог понять, почему это случилось именно тогда, когда, казалось, само счастье покинуло "Хогвартс". Он посмотрел на директрису, словно бы желая найти ответ, и увидел в глазах МакГонагалл слезы. – Песнь феникса, – прошептала Гермиона. Музыка зазвучала совсем близко, и в одно из окон, словно бы прямо из света, влетел Фоукс. Не прекращая петь, феникс легко пролетел почти над самым столом Рейвенкло и опустился на спинку директорского кресла. Песнь кончилась, но ещё минуты две в Зале не было слышно ни звука. Тишина нарушилась благодаря первокурснику Кристиану Дейви, обратившемуся к Рону: –А что, они каждый год так делают? Круто! Я слышал, что фениксы очень редкие птицы. Зал снова загудел, на этот раз громче обычного. МакГонагалл подняла руку, и все затихли. Гарри, знавший её давно, понял, как она ошеломлена и растеряна. Но директриса выкрутилась очень удачно. Она улыбнулась самой светлой улыбкой: –Вы видите, что Фоукс вернулся. Он был другом прежнего директора, Альбуса Дамблдора. Некоторое время феникс скорбел по смерти одного из лучших людей на Земле, но теперь он вернулся к нам. Настало время сказать вам всем о главном. Директор Дамблдор до своей гибели основал Орден Феникса, в который вошла группа взрослых волшебников, желающих уничтожить Волдеморта (по Залу прошелестели вздохи и возгласы ужаса). Теперь Орден восстановлен, и его возглавляю я. Каждый может помочь нам, привнести свой вклад в победу над нашим врагом, сообщив полезную информацию. Пришла пора решительных действий; мы уверены, что способны противостоять Вол… Ладно, Тому-Кого-Нельзя-Называть. Но, чтобы вести войну успешно, надо обладать определёнными навыками и представлениями о магическом мире. Для этого мы и собрались здесь. Вашего желания преодолеть трудности в реальной жизни будет мало, вам нужны знания. И мы готовы их передать. МакГонагалл повернула голову и что-то тихо сказала фениксу. Фоукс заклекотал, взмахнул крыльями и улетел в открытое окно. – Теперь об Ордене известно всем, – не то с облегчением, не то с досадой прошептал Рон. – Она знает, что делает, – так же тихо возразил Гарри и добавил, – я думаю, что и этот год не будет скучным. Глава6. Первый урок Фабиуса Доусона. Голос директрисы потерял свою необычайную торжественность и стал ровным и прохладным: – Ближе к вечеру вам выдадут расписание занятий. Что касается чемпионата по квиддичу, желающие вступить в факультетские команды должны подойти к деканам или капитанам команд по вопросу относительно вакансий. Так, теперь о дисциплине. Творить волшебство, кроме как на уроках, не разрешается… Да, мистер Уизли, даже совершеннолетним. Наш завхоз, мистер Филч, любезно составил списки запрещенных к использованию в школе вещей, которые будут вывешены в факультетских спальнях. Отмечу для первокурсников и напомню остальным, что Запретный Лес недоступен ученикам по определению. А теперь можете спокойно есть. Зал заполнили любопытные привидения, вызвав массовое изумление новеньких. Гарри отметил про себя, что в этом году много полукровок и магглорожденных. Кристиан Дэйви болтал с Роном о квиддиче, и он, кажется, был чистокровным исключением этого года в "Гриффиндоре". Остальные, как понял Гарри по отдельным словам и жестам, обсуждали футбол, гонки, машины и прочие маггловые вещи, а кое-кто пытался сравнить "Хогвартс" с обычной средней школой. "Улов" слизеринцев был незначителен. Кучка робких детей сидела между шкафоподобной Миллисент и Кровавым Бароном. Рон тоже заметил это, но отнесся с большим юмором: – Представляешь, как они будут потом вспоминать о своей золотой школьной поре! Кровавый Барон вдруг посмотрел в сторону стола преподавателей и медленно подплыл к профессору Доусону. Джинни выразила свои мысли одним коротким словом: – Фу! Привидение остановилось напротив Доусона, и они завели какую-то беседу. К счастью, пир кончился, многие ученики уже наелись, поэтому никто не успел "насладиться" этой приятной сценой. Ученики построились в колонны, которые тут же окружили деканы и авроры, и, тихонько толкаясь, побрели в их сопровождении. В одном из переходов группы "Гриффиндора" и "Слизерина встретились вновь. Гарри услышал за своей спиной нарастающий смех. "Сколько можно!" – со злостью подумал он и обернулся, готовый ко всему. Оказалось, что у вечно рассеянного Невилла упал плохо застегнутый рюкзак. Книги гулко захлопали об пол, свитки смешались с раскатившимися перьями. Чернильница уже лежала на боку, и от нее расплывалось черное пятно. Хозяин этого беспорядка с выражением ужаса в глазах опустился на корточки и отодвигал тетради от стремительно растекающихся чернил. Слизеринцы стояли и надрывались от хохота. Грюм с вызовом глянул на их декана, но Доусон уже среагировал по-своему. Резко раздвинув своих учеников в стороны, он вышел вперед. Как раз в этот момент какой-то бугай-старшекурсник поддал рюкзак бедолаги ногой, чем вызвал совершенную истерику и слезы от смеха со стороны своих. На Доусона стало страшно смотреть. Он не закричал, но по сведенным бровям все поняли, что сейчас кому-то достанется. – Смит, минус десять баллов "Слизерину", – тихий голос декана был похож на снейповский, только на этот раз нес угрозу отнюдь не "Гриффиндору", – сначала я хотел отнять пять, но, учитывая Ваши заслуги… Воцарилась тишина, потом ее буквально уничтожил гул недовольных голосов. Доусон, помогавший Невиллу Манящими чарами, обернулся и смерил слизеринцев взглядом, от которого они попятились. – Нарушение дисциплины, особенно неоднократное, должно немедленно пресекаться. Я так понимаю, предыдущий декан позволял вам то, что не следовало позволять. Каждый человек достоин уважения, и вы должны это усвоить… Excuro, – он направил палочку на пол, и чернила исчезли, – а теперь пойдём в гостиную. Учитель скользнул взглядом по учебникам Невилла, которые тот все еще в ошеломленно держал в руках, хлопнул его по плечу, от чего бедняга испугался еще больше, потому что не ожидал, что все так хорошо закончится, и скрылся за поворотом, уводя своих учеников, окруженный их недовольным бормотанием. Я ТУТ ЗАКОНЧИЛ ЧИТАТЬ 5 РАЗ!!!!!!!!!!!!!!!! – Круто! – выдохнул Рон. Грозный Глаз, судя по всему, пребывал в глубокой задумчивости, провожая волшебным глазом слизеринцев. Услыхав реплику своего ученика, он словно бы встрепенулся, цепко глянул Рону в глаза, подождал, пока Невилл поднимет свое последнее перо, и повел учеников в башню "Гриффиндора". На полдороге Гарри понял, что аврор Уокер пристально смотрит на него. "Что я, клад, чтобы меня сторожить?" – раздраженно подумал он, в который раз натыкаясь на взгляд мракоборца. Перед Полной Дамой Грозный Глаз сказал пароль и, пока студенты заходили, неожиданно напомнил: – Никакого волшебства в школе без разрешения преподавателей. Не забывайте это! В крайнем случае, для защиты. Не играйтесь! Старосты раздадут вам расписания. Третьекурсники, до встречи завтра. – Что он имел в виду? На что он намекает? Моя палочка уже запылилась, между прочим! – сердился Рон, оказавшись в гостиной, – Они только и делают, что напоминают нам о запрещенных вещах. Как будто мы маленькие или не знаем, что делаем! Невилл уселся в кресло у огня. По напряженно сомкнутым губам и взгляду, устремленному сквозь огонь, было понятно, что он о чем-то думает. – Невилл, ты чего? – Гарри подошел к камину, слушая, как за его спиной обсуждалось недавнее событие. – Он же их оштрафовал. – Он… справедливый. И это очень странно. Я не ожидал, что он поддержит меня. Снейп никогда бы так не сделал. – Снейп – Пожиратель Смерти, – яростно сказал Гарри, – он заботился о своем факультете только потому, что "Слизерин" мог принести ему хоть какую-то славу. Он любит только себя. – Да, ты прав. Нам очень повезло в этом году… Только вот знаешь что, Гарри: меня все считают рассеянным, но ты-то, я уверен, сможешь меня понять. Я хорошо застегнул свой рюкзак. Я думаю, это было чьей-то злой шуткой. Профессор Грюм, кажется, понял это… – Да, он говорил, что творить волшебство без надобности… Значит, это было связано с нарушением? – Так и есть, только я не понял, кто это сделал… Слушай, я пойду посплю, наверное. – Ты что, еще рано! – Я… немного устал. И Гарри, я потерял Тревора. – Опять? – Да, эта подлая жаба уже в который раз от меня убежала, – несколько раздраженно пояснил Невилл, – и мне надоело ее искать. Пусть сам вернется, если хочет… Он уже замучил меня. А бабушка купит мне сову, она обещала, – и он решительно удалился наверх, но Гарри успел заметить, с какой тревогой однокурсник оглядывает гостиную, словно Тревор вот-вот выскочит из-за какого-нибудь угла. На место Невилла уселась Гермиона: – Что это с ним? – Опять потерял жабу. – Я отлично помню, что утром видела её вон под тем креслом… Нет, теперь её там нет. Все это время Рон прислушивался к разговорам Гарри. Когда дело дошло до Тревора, он счел нужным вмешаться: – Да вот же он! – и с доказательство своих слов действительно выудил жабу из-под дальнего кресла, откуда, уловив суть дела, с визгом вспрыгнула одна из первоклашек. – Какие вы все трусливые! – хмыкнул Рон, – это же просто жаба! – Представь себе, некоторые боятся жаб, – вступилась за девочку Гермиона, – а кое-кто – и пауков. Рон одарил ее свирепым взглядом, подобрал Тревора, пытавшегося улизнуть снова, и ушел, чтобы отдать Невиллу его питомца. Гермиона раздала расписание занятий на правах единственной на данный момент старосты. Гарри получил два листа и сразу все понял: они еще не помирились. – Так, что там у нас? – спросил вернувшийся из спальни Рон. Гарри отдал ему расписание. – Первый урок – зельеделие! Вот здорово! – На четвертом курсе, например, ты бы так не обрадовался. – Гарри, это логично. Сначала у нас был садист, потом – нытик и трус. А Доусон – темная лошадка, но мы знаем, что он вступается за тех, кого обижают. К старшекурсникам подбежал маленький юркий мальчишка с глазами, которые, казалось, непрестанно всему удивлялись: – Ты Гарри Поттер, да? "Начинается", – подумал Гарри, но честно ответил на вопрос. – Значит, ты – капитан квиддичной команды "Гриффиндора"! Я слышал от профессора Грюма, что у вас есть свободное место загонщика. Позвольте мне им стать! – Крис, мы бы с радостью, но ты же знаешь правила, – вмешался Рон, – первокурсники не могут быть в команде. – Но я неплохо играю. Может, мне разрешат?.. – Я не уверен, – тихо сказал Гарри. Этот Крис ему кого-то напомнил, – ты на самом деле хорошо играешь? – Да, вы можете испытать меня на поле. Я слышал, что у вас есть большое квиддичное поле! – Вот что, – непререкаемым тоном произнес Гарри, – если ты сможешь уговорить нашего декана или директрису, я согласен на испытание. – Я… попробую, – юный охотник отошел с озадаченным видом. – Зачем ты его так? – огорчился Рон, – Дейви – хороший парень. Настоящий болельщик. – Ну, пусть пока и остается болельщиком. Я не хочу потом за него отвечать. – Но Гарри… Ты же сам… – Да, знаю, – жестко согласился собеседник, – но я не Вуд и не готов брать на себя ответственность за то, что пустил в команду ребенка. Постепенно темнело, и зажглись светильники, которые вместе с камином стали единственными источниками света в гостиной "Гриффиндора". Гермиона, сидя у огня, читала книгу, да и остальные были на удивление неактивны. Никому не хотелось двигаться в этот последний благодатный вечер каникул. Гарри сидел на подоконнике и смотрел, как Рон ест шоколадную лягушку. На мгновение Гарри представил, что она настоящая, и поспешно отвернулся к окну. Спустя секунду все услышали его громкий удивленный возглас. Джинни, почти собравшаяся в спальню, мгновенно оказалась рядом с ним. Она долго вглядывалась в темную даль, куда указывала его рука, но так ничего и не увидела. – Что там? – спросил Рон, глядя на изумленное лицо друга. – Я… и сам не понял, – сбивчиво проговорил Гарри, – какая-то лошадь… Летела над лесом. – Что делала? – переспросила Джинни. – Летела. Махала крыльями. – А на ней сидел Неназываемый и курил сигару, – покатился со смеху Рон. – Я не шучу! – сердито воскликнул Гарри. – Она была похожа на… на Пегаса из греческой мифологии! Гермиона встрепенулась: – Но что она делает здесь? – Кто? – Лошадь-птица. Эвис. Ареал ее распространения – Болгария и прилегающие к ней страны. Они с единорогами не выносят друг друга. Так вот почему мистер Уизли говорил об опустении Запретного Леса! Эвисы – стадные животные, значит, где-то есть еще. Они очень редки, и убийство эвиса – такое же злодеяние, как убийство единорога. У них есть масса полезных свойств… Гарри, ты уверен, что видел именно лошадь? – После того, что ты рассказала, я уже не сомневаюсь. – Но… тогда я ничего не понимаю, – растерянно сказала Гермиона, – мне это не нравится. Эти животные здесь неспроста, – она отвела Гарри в сторону и тихо продолжила. – Скорее всего, Орден Феникса просто не уверен в своей силе. Это подстраховка. – Значит, они примерно представляют, с кем борются, – догадался Гарри и уже сердито добавил. – На собрании они ничего такого не обсуждали. – Помнишь, о чем говорили близнецы? Даже их, полноправных орденцев, не допускают до всех секретов, а уж что говорить… – Но я же рассказал им все! Даже о хоркруксах! – Я не знаю… Может, я и не права… Но у меня такое чувство, что отдельно от Ордена у нас всё получается лучше. Гарри невольно улыбнулся и взглянул на окно, из которого было видно мягкие сумерки раннего вечера, чей эффект портили источники света в гостиной, и решил перенести свои заботы, что сейчас перегружали мозги, на другое время. Он посмотрел на Гермиону, тревожно оглядывающую его, и доверительно сказал: – Герми, я очень устал… Давай не будем портить последний день каникул мыслями о борьбе и смерти. Сейчас мне хочется просто забыть, что кому-то угрожает опасность. – Да, я понимаю… Не будем об этом. Но только завтра… Ее прервали. В гостиную заглянул аврор Уокер: – Мистер Поттер, Вам тут кое-что передали… Спустя мгновение Гарри держал в руках маленький стеклянный пузырек изящной формы, в котором плескалась какая-то полупрозрачная с синим оттенком жидкость. – Это послала Минерва МакГонагалл, – объяснил старый мракоборец, – принимайте по ложке перед сном. Это Ментальный Щит, он частично блокирует сознание от чужеродного вмешательства. Спокойной ночи. Гарри посмотрел вслед уходящему Уокеру с легким сердцем: теперь никаких дурацких бодрствований по ночам, он будет спать, как все нормальные люди. А все-таки МакГонагалл молодец, не теряла времени даром. Его собеседница с восхищением исследовала флакончик, но, словно наткнувшись глазами на хмурое лицо Рона, сразу заспешила к себе, чтобы быстрее лечь спать. Рон оставшийся сидеть у камина, проводил Гермиону почти жалобным взглядом, но она этого не видела. Их точно пора мирить, подумал Гарри. В спальне не было никого, кроме Невилла, который всё читал неизвестную никому книгу. Он улыбнулся вновь пришедшему однокурснику, деликатно повернувшись так, чтобы не было видно текст. Гарри быстро проглотил положенную порцию зелья, быстро разделся и, словно подстреленный, упал в свою кровать. Дальше он ничего не помнил, потому что провел время в сонном забытье. Но сон Гарри потревожили, и быстрее, чем он мог себе вообразить. Где-то около полуночи его разбудил неизвестный, тормоша за рукав пижамы. Сначала Гарри показалось, что это снится ему, но неприятное действие становилось всё настойчивее. – Чего ещё? – недовольно пробурчал он спросонья, готовый устроить надоедливому умнику хорошую взбучку. – Мистер Гарри Поттер! Вы вернулись! По голосу настырное существо мало смахивало на человека. – Добби? – Гарри Поттер помнит! – Да ты что, ну конечно! – Гарри уселся на кровати. – Слушай, Добби, я очень рад тебя видеть, но я, вообще-то, сплю… Ты выбрал неудачное время, чтобы поздороваться. – Добби не мог найти другого времени, потому что мистер Гарри Поттер был занят, а эта информация бесконечно важная. Госпожа директриса не запрещала Добби рассказывать об этом, а это касается школы. – Что ты говоришь! Что именно? – вежливо спросил Гарри, сгорая от нетерпения побыстрее снова лечь в постель. – Странные личности у школы волшебства. Добби они не нравятся. В последнее время они ведут себя агрессивнее, теперь не убегают, а нападают. Эльфу они ничего не сделают, но юным волшебникам… Ох, беда, – вздохнул домовик. – Добби, я не понимаю, говори толком, что произошло! – рассердился Гарри. – Добби и говорит… Странным людям что-то нужно в "Хогвартсе". Но секреты школы бесконечны, и мы должны успеть раньше… – Успеть? – Раньше их… – Раньше кого?! – Так Вы не слышали песню Шляпы? – дошло до домовика. – Я не думал, что она поёт что-то важное. – Она пела, что мы должны успеть быстрее всех… – Куда? – Не имею представления, – огорченно отозвался эльф. – Добби – глупец, он давно должен был понять, что это странно… То, что Гарри Поттер до сих пор ничего не предпринял. Но что Вы делали на распределении? – Сидел за своим столом. И немного отвлёкся… Слушай, Добби, не мог бы ты помочь нам? – Все, что угодно, сэр! – Видишь вот эту книгу? – Гарри зажег свет на своей палочке и подставил под него "Практическую магию", – нам нужно знать, кто продает такие вещи. Здесь есть Тёмные чары, и мне это не нравится. Именно её мы и обсуждали во время песни. Добби пристально поглядел на книгу, чуть сощурившись. – Хорошо. Это не так трудно, на ней свежий магический след. Но Вы должны дать её Добби на некоторое время… Будьте осторожны. Удачи! Получив желаемое, домовик трансгрессировал, заставив Рона всхрапнуть от неожиданности, а Гарри еще некоторое время смотрел на то место, где недавно стоял Добби. Вряд ли домовик стал бы добираться до Леса на своих двоих. Значит, эльфам и "Хогвартс" не помеха? Или перемещение возможно им в порядке исключения? И Гарри вспомнил, как ученики школы волшебства и чародейства учились трансгрессировать. Неизвестно, что еще таит в себе древний замок. Сам Дамблдор говорил, что не знает всех его секретов. Вот почему, оказывается, у многих на пиру были такие озадаченные лица. Гарри не позволил этим раздумьям завладеть собой, он просто с наслаждением растянулся на кровати… Утром было так же солнечно, как и вчера; создавалось ощущение, что лето никак не хочет покидать эти края. За завтраком Гарри получил записку от МакГонагалл. Джинни, сидевшая рядом, покосилась на текст. "Доброе утро. Надеюсь, ты хорошо спал. Аврор Доусон вызвался варить тебе Ментальный щит, и, надо сказать, у него это хорошо получается. Сегодня вечером, в семь часов, состоится собрание Ордена по вопросу о наших достижениях. Ты можешь взять одного из друзей. Добби говорил, что Рон очень хотел поучаствовать в этом. Они тоже будут орденцами, поэтому должны вникать во все, что происходит вокруг. В дальнейшем мы поговорим и о присутствии остальных. Минерва МакГонагалл." Джинни издала звук не то изумления, не то радости. – Что там? – почти одновременно спросили Рон и Гермиона. Гарри оглянулся в сторону преподавательского стола и увидел, что директриса улыбается. Он рассказал друзьям все. Их реакции были самыми разными, причем Рон принял хорошую для него новость очень странным образом: стал уверять, что недостоин быть в Ордене, что ничего не умеет делать… Потом счастливо рассмеялся и констатировал, что сошел с ума от радости. – Нет, подумать только, они упомянули в записке именно меня! – непрестанно повторял он. Гермиона же, кажется, затаила обиду. По крайней мере, она стала чуть прохладнее говорить с Гарри. Джинни отнеслась философски: – Мне все равно рано, мне ещё надо учиться, – и вернула Рона с небес на грешную землю, – а у вас ведь сегодня первым уроком зельеделие, не правда ли? – И не говори, – почему-то помрачнел тот. – Мы еще не знаем, что за тип этот Доусон. Может, у него на занятиях должна быть дурмстранговская дисциплина. На всякий случай ребята поскорее покончили с завтраком и быстрым шагом отправились к нужному классу. По пути Гарри оглядывал темно-серые стены, ежился от поминутно возникавших сквозняков и испытывал неприятное чувство ожидания чего-то нехорошего. Для него эти подземелья все равно оставались грязной норой, где некогда обитал убийца. Гарри даже пожалел нового учителя зельеделия. Доусон уже ждал их у двери. – Доброе утро, – произнес он, – вы решили прийти пораньше? Это хорошо. И учитель распахнул перед ними двери. Рон присвистнул и испуганно закрыл ладонью рот. Кто-то из слизеринцев, шедших следом за ними, хихикнул. Снейп никогда бы не пришел заранее, что уж и говорить о проявлениях вежливости. Ребята вошли в класс, почти не толкаясь. Доусон раскрыл журнал и отметил всех присутствующих. Потом вышел из-за стола и немного помолчал, давая ученикам прийти в себя. А им было из-за чего изумляться. Мрачный кабинет преобразился. Помимо идеального порядка, царившего во всех без исключения уголках класса, кабинет заливал свет восходящего солнца, которое бросало один из своих лучей и на кирпичную мантию учителя, теперь казавшуюся почти алой. В эти минуты, по сравнению с Доусоном, Снейп, ко всему прочему, казался еще и страшным неряхой. – Итак. Прошу внимания, – повысил голос учитель: обсуждение новой обстановки создавало в классе глухой гул, – начнем урок. Все затихли. – Целесообразно вспомнить, зачем мы изучаем непростую науку зельеделия, – негромко начал Доусон, – прежде всего, знать свойства волшебных ингредиентов и уметь сохранять и усиливать эти свойства необходимо для мракоборцев. Предусмотрительно запасённое зелье может спасти магу жизнь. Более того, зелья – незаменимая вещь для магглов и сквибов, которые желают временно изменить свои способности. Таким образом, зелье – порция универсального волшебства. Задача алхимика-зельедела – не только уметь приготовить и употребить магический напиток, но и вычислить время его действия. Ваша программа лишь слегка касается расчетной части данной науки за неимением достаточного количества учебного времени. А теперь – маленькое отступление. Когда вы здесь, я, прежде всего, требую от вас неукоснительного соблюдения техники безопасности. Вы должны быть аккуратны и последовательны в исполнении нужных действий. У нас, в "Дурмстранге", нарушение правил служило основанием для строгого наказания. Благодаря этому болгарская школа была одной из последних в черном списке травм при обучении. Я не прошу от вас исполнять каждую букву. Просто будьте внимательны. Зелья – очень капризная вещь. Их сила подчиняется аккуратным и настойчивым, терпеливым и целеустремленным. Их тайны настолько многочисленны, возможности столь сильны, что их изучение – обязательное условие для каждого волшебника. Зелья могут изменить природу человека, так что он почувствует себя либо господином своей жизни, либо последним неудачником. Это – лирическое отступление. Я не хочу просто говорить красивые слова, моя задача – пусть и не научить вас всему, что запланировано – вы уже знаете самое основное, – но хотя бы привить вам любовь к зельеделию. Тогда вы сами узнаете все, что вам нужно, не так ли, мисс Грейнджер? Гермиона потупилась, желая, чтобы её сейчас никто не видел. – Не смущайтесь, Ваше старание может служить примером для остальных. Профессор МакГонагалл очень хорошо отзывалась о Вас… А теперь насчет дисциплины. Мне говорили, что предыдущие деканы позволяли себе иметь любимчиков из числа учеников. Я хочу покончить с этим. Если я буду баловать вас или изводить, то ничему не научу, – взгляд Доусона стал необычайно холодным, – мы собрались здесь для того, чтобы учиться, остальные проблемы решайте за стенами класса. Теперь к делу. Я сейчас напишу на доске технологию приготовления зелья Невидимости. Оно имеет свои особенности. Как правило, волшебники предпочитают использовать вместо него Хамелеоновы чары, потому что последствия при передозировке и неправильном употреблении малоприятны и ликвидируются с трудом. Но рецепт поможет вам раскрыть новые особенности некоторых уже известных вам ингредиентов и способы закрепления и усиления их свойств. Итак, – Доусон повернулся к доске и взмахнул палочкой, и Гарри с изумлением увидел, что та залучилась оранжево-золотистым. На доске стали появляться надписи. Учитель проговорил, не поворачивая головы: – Если кому-либо из вас понадобится помощь, сразу зовите меня. Мы все здесь учимся. Да, не забудьте: котлы для приготовления зелья Невидимости должны быть идеально чистыми, без посторонних примесей. Лучше всего вычистить их заклинанием. Когда приготовите зелье, скажите мне. Сделав свое дело, Доусон уселся за стол, раскрыл какую-то книгу и погрузился в чтение. Прошло полчаса, а он так и не сменил своей позы. Время от времени учитель словно бы украдкой следил за процессом, потом торопливо опускал голову. Гермиона быстрее всех подняла руку: – Я закончила. Взгляните, сэр. Все затаили дыхание, глядя на подходящего к ней Доусона, особенно Гарри, у которого работа не очень-то ладилась. Он многое бы отдал за то, чтобы его не заметили. – Очень хорошо, мисс Грейнджер, – тихо сказал учитель и повысил голос, – я наблюдал за процессом и должен признать, что у Гермионы Грейнджер зелье вышло лучше, чем у остальных. Она не поленилась помельче раздробить корень полыни, поэтому цвет вышел правильного серебристо-белого оттенка. Пять баллов "Гриффиндору"… Так, мистер Поттер, дайте взглянуть… Гарри захотелось провалиться настолько ниже, насколько это было вообще возможно в подземельях. Доусон помешал палочкой содержимое его котла: – Консистенция та, что надо. Немного подкачал цвет. В иных зельях это не было бы серьезной ошибкой, но не забывайте об исключениях. В следующий раз Вам следует лучше измельчать полынь. У Гарри отлегло от сердца. В конце концов, утешил он себя, Невиллу приходится еще хуже. Словно бы услыхав его мысли, учитель сразу направился к Лонгботтому. Тот изо всех сил старался сохранять спокойствие на багровом от стыда лице. Зелье Невилла по цвету напоминало осеннюю грязь, а по густоте – цемент. – Вы, мистер Лонгботтом перестарались с полынью и передержали зелье на огне, – как можно мягче сказал Доусон, – в этом виновата Ваша невнимательность. В следующий раз не волнуйтесь и не торопитесь. Вы можете справиться с заданием, если захотите. Учитель попал в точку. По облегченному выражению лица Невилла можно было понять, что ему проще считать себя ленивым, чем неспособным. Гарри удивился, когда Доусон подошел к нему во второй раз. – Ты не скажешь, почему на уроке нет господ Крэбба и Гойла? – спросил он тихо, и Гарри показалось, что в голосе учителя слышится легкий сарказм. – Их отцы – Пожиратели Смерти, как и отец Малфоя, – равнодушно ответил гриффиндорец. – Да, я ожидал… – поделился своими мыслями учитель, – останься после урока, я должен с тобой поговорить. – Ну вот, этого еще не хватало, – бубнил Гарри на ухо Рону, – как будто у меня нет своих дел… – Может, ты в чем-то провинился? – хмыкнул Рон. – Да, только в том, что он – мой родственник, – проворчал Гарри. Рон уронил перо в котел, и оттуда повалили красивый и густой розовый пар. – Твой кто? – Ну-у… – нехотя протянул Гарри. Ему не хотелось объяснять суть дела, он ужасно жалел, что проболтался, – помнишь, Сириус говорил, что чистокровные волшебники все родня друг другу? Мой отец ведь и был чистокровным. Кстати, и Доусон тоже. Он холодно отозвался о моей матери. Уже тогда я стал догадываться, что по нему плакал "Слизерин". Наверное, его тоже так воспитывали в семье. А потом МакГонагалл подтвердила мои догадки относительно его крови. Урок кончился очень скоро. Студенты, торопясь, собирали свои вещи и прибирали беспорядок на рабочих столах. – Я скоро приду. Идите на травологию без меня, – предупредил Гарри. И объяснил для Гермионы, – Доусону что-то от меня нужно. Когда все ушли, учитель зельеделия плотно прикрыл дверь, потом уселся за одним из столов. Гарри так и остался стоять, в любую минуту готовый уйти отсюда. – Я слушаю Вас. – Гарри, ты сердишься? Это бессмысленно. У меня к тебе важный разговор. Хочешь ты или нет, но мы с тобой по одну сторону баррикад. Его родственник продолжал молчать, сжимая в руках рюкзак. Тогда Доусон решил спросить напрямую: – Что ты знаешь о Пожирателях Смерти? Нет, я имею в виду, сколько их? – Не имею представления, – угрюмо сообщил Гарри, – что-то около двух-трех десятков. – О нет, если бы… Их две-три сотни, не меньше. – В Великобритании не поместится столько злодеев, их бы быстро нашли… – А кто сказал, что в Британии? Гарри соизволил посмотреть на учителя. Лицо Доусона было напряженным. – Они по всему миру, – четко произнес учитель, – но больше всего их… В Болгарии. Угадай, почему? – "Дурмстранг", – ляпнул Гарри и снова поглядел на собеседника: вдруг того задело название любимой школы, произнесенное с раздражением? Учитель еле слышно вздохнул: – Ты прав. Если бы ты знал, как относились в этой школе к нам, жалкой кучке желающих во что бы то ни стало служить Свету. Ты ведь знал Игоря Каркарова, Гарри? Он приезжал к вам на Турнир Трех Волшебников. Так вот, он не шел ни в какое сравнение с предыдущим директором, Волковым. Представь себе мага, похожего на Каркарова, при этом абсолютно не предателя, а рьяного поклонника Волдеморта. Ужасный человек. Его отстранили от должности за то, что в гневе он убил ученика… Нелюбимого ученика, Клодия Фостера… Моего лучшего друга. Он был младше меня… Я тогда сгоряча поклялся, что убью Волкова. Гарри, но ведь я – аврор. Ты знаешь, что означает клятва мракоборца, или, как у нас говорят, боемага, даже произнесенная в прошлом? Она означает всё. Поэтому я до сих пор в растерянности. – Значит, Вы убили его? – спросил Гарри, заранее знавший ответ, и ему вдруг стало жалко Доусона, ведь он понимал, каково это, когда умирает лучший друг. – Нет, он до сих пор жив и отбывает пожизненный срок в нашей магической тюрьме, Рагнароке… Ладно, не надо об этом. Я хотел кое-что показать тебе и надеюсь, что ты сохранишь это в тайне. Положи рюкзак на парту и отойди. Гарри, поколебавшись, выполнил просьбу. – Запомни, через тебя никто не должен об этом знать, – повторил Доусон, – даже твои друзья. А теперь – смотри… Учитель аккуратно положил палочку на учительский стол, потом вытянул руки ладонями вверх и сделал всеми пальцами манящее движение. Палочка отозвалась сильным свечением, и рюкзак поднялся вверх. Пальцы Доусона на мгновение замерли, затем движение повторилось. Рюкзак, качнувшись в воздухе, влетел в руки к учителю. – Манящие чары. Невербальное Жестовое заклятие, – с расстановкой прокомментировал тот. – Мистер Доусон… Но как Вы?.. – Это привилегия начальников боемагов, – тихо объяснил учитель, – в борьбе с обнаглевшими троллями палочки были неэффективны, они нашли способ, как обезоружить волшебников, поэтому мы просто посылали в них камни. Гарри немного помолчал. – А как же Волдеморт? Неужели он не знает об этом? – Конечно, знает. Но… как бы тебе сказать… Жестовые чары рациональны далеко не во всех случаях. И потом, как я уже говорил, только начальники боемагов мастерски их используют. А это те, среди которых не бывает предателей. Ну, а Волдеморт знает это волшебство от единственного в своем роде исключения. И знает не очень хорошо, потому что у этого предателя стоял лишь условный зачёт по Жестовым чарам. Тем более, что Волдеморт убил его после того, как использовал. – Но почему тогда Вас не берут в Орден? – Гарри, наконец, догадался, кем был Фабиус Доусон. – Гарри, ты же видишь, мистер Грюм мне не доверяет. И не только он. Да, это почти случилось… Однажды я чуть было не перешел на сторону Темного Лорда. Старый аврор не верит во второй шанс. Но ведь профессор МакГонагалл мне доверяет. Гарри пристально посмотрел на учителя и неожиданно спросил: – Вы знали Виктора Крама? – Разумеется. Славный парень, и популярность его не испортила. – Как он там теперь? – Он очень обрадовался, когда я заговорил с ним о "Хогвартсе". По-видимому, у Виктора остались о вашей школе самые лучшие воспоминания. – Он помнит о нас? – Разумеется. С его слов я многое узнал о тебе. Гарри не понял, радоваться ему или сердиться. – А что он говорил обо мне? – Только самое хорошее. Гарри взглянул на часы. – Простите, сэр. Я должен бежать на урок. – Да, конечно. Но подумай о Жестовых чарах. Я мог бы сделать тебя непредсказуемым для Волдеморта. – Я подумаю, – на бегу откликнулся Гарри. Он сидел на уроках, и в голове вертелись лишь две мысли: сегодня замечательная погода, совсем не для занятий, и этот день сам по себе особенный, потому что вечером Гарри предстоит участвовать в собрании Ордена вместе с Роном. Поэтому неудивительно, что он постоянно получал замечания от профессора Стебль. Обед прошел необычайно оживленно. Рон нехотя ковырял вилкой отбивную, временами летая где-то в своих мечтах, отчего его взгляд становился рассеянным. Маленький Кристиан Дейви сидел рядом и постоянно доставал нового единомышленника разговорами о квиддиче: – А правда ли, что очень давно на одном из матчей в "Хогвартсе" умер игрок? А сколько раз "Гриффиндор" выигрывал у "Слизерина"? А Гарри в самом деле был в свое время самым молодым ищущим? Или были другие? – Крис, я не знаю, – вяло отмахивался Рон, – почитай книгу об истории квиддича в "Хогвартсе". Спроси Гермиону, в конце концов… – У тебя что-то случилось? – решил проявить заботу настырный малютка. – Сегодня на уроке зельеделия я уронил перо в котел, оттуда повалил розовый пар, а учитель сказал, что я случайно состряпал зелье пофигизма (по-английски – зелье безразличия ко всему, но ведь это не смешно, правда? – ПА), – серьезно объяснил Рон, – и надышался его парами. – Ой, а это опасно? – испугался Кристиан. – Профессор Доусон сказал, что до ужина все пройдет… Герми, что с тобой? Гермиона, надо отдать ей должное, честно выслушала вранье друга до конца. Но под конец она не выдержала и засмеялась, закрывая руками лицо, чтобы не испортить игру. – Герми, – встревожился Рон, – ты плачешь? Это кончилось тем, что весь гриффиндорский стол затрясся от громкого смеха, который, к счастью его производивших, потонул во всеобщем гуле, стоявшем в Большом Зале. Этот смех, к великой радости Гарри, примирил Рона и Гермиону. Первый учебный день пролетел молниеносно. Об этом думали все независимо от местонахождения и рода занятий. Что касается Гарри, то ему за час до собрания Ордена пришлось противостоять двум грозным существам, заинтересованным в том, чтобы "поиграть с гнусным Горшком". Почти сразу после окончания учебы, после того, как студенты вошли в свои гостиные, им выдали учебники по всем дисциплинам. К великой досаде гриффиндорцев, рядом с ними пролетел Пивз, этот вечный двигатель всяческих беспорядков. Не говоря ни слова, если не считать пару новых дразнилок, выдуманных специально для Гарри, полтергейст выхватил из его рук учебник по трансфигурации и нарочито медленно поплыл по направлению к преподавательской. – Я убью его своими руками, – порычал Гарри под аккомпанемент противного хихиканья притаившейся где-то Миртл и ринулся в погоню, подбадриваемый криками учеников своего факультета. Пивз, издеваясь, то подлетал совсем близко, то показывал язык с потолка. Несмотря на то, что с книгой проказник просочиться сквозь стену не мог, преимущество в положении все равно оставалось за ним. Гарри уже хотел было прекратить погоню и плюнуть на негодяя, но вскоре что-то внезапно изменилось: Пивз, вереща, резко повернул назад и на полном ходу пролетел через предмет своих насмешек. Чего нельзя было сказать об учебнике, которым Гарри получил в живот. Пока безвинно пострадавший корчился от боли, согнувшись почти пополам, он слышал волну воплей и испуганных возгласов по мере того, как до студентов, наблюдавших погоню Поттера за Пивзом, доходило, кого они видят в конце коридора. Когда Гарри выпрямился, ему захотелось догнать всех остальных ребят, уже убегавших восвояси на полной скорости. Перед ним возвышался Кровавый Барон, парящий в ярде от пола. Мало того, он приветливо улыбался, что гарантировало сердечный приступ отдельным, чересчур впечатлительным, ученикам. – Добрый вечер, мистер Поттер, – сказало привидение, – Пивз, Вы далеко собрались? Полтергейст затормозил, не успев уйти сквозь стену, и, тихо поскуливая, подлетел к Барону. – Итак, – неспешно заговорил тот, – Вы, забывая Ваш почтенный возраст, решили подразнить школьника. – Я… бл-льшш… не б-ду… – промямлил полтергейст, трясясь от страха. – А кроме того, – Кровавый Барон сейчас был больше похож на прокурора, – Вы взяли чужую книгу. Это очень нехорошо, и Вы должны извиниться перед мистером Поттером. И поднять то, что Вы уронили. – Д-д-д-да, я извин-няюсь, – пролепетал Пивз. – Молодой человек, Вы прощаете его? – обратился к пострадавшему Барон. – Прощаю, – поспешно сказал Гарри, желая побыстрее убраться. – Ваша книга, – любезно сказал Барон, когда полтергейст протянул "Трансфигурацию". "Вежливость – великая сила", – насмешливо подумал Гарри, забирая учебник и глядя, как трясется Пивз. – И кроме того, – снова обратился призрак "Слизерина" к полтергейсту, – не забывайте, что ученики нуждаются в уважительном отношении. Профессор Доусон просил меня лично проследить за Вашим отношением к мистеру Поттеру. Пивз вздрогнул, а Гарри впервые подумал о Доусоне как о своем дяде. Поспешно попрощавшись, он покинул "поле боя", предоставив привидениям дальше разбираться так, как им вздумается. В гостиной он наплел, что Кровавый Барон тут же погнался за Пивзом, а он, Гарри, припустил оттуда так быстро, как только мог. И лишь четверым, включая Невилла, стала известна правда. – Значит, он твой дядя, – задумчиво произнес Лонгботтом, – тогда о чем вы все спорили? Значит, профессор Доусон на нашей стороне. Рон многозначительно хмыкнул. – Странно, что Грозный Глаз не доверяет ему. Может, на то есть причины? – с сомнением спросила Джинни. – Возможно, Грюм просто не может простить Доусону чего-то в прошлом? – предположила Гермиона. – Я намерен в этом разобраться, – серьезно сказал Гарри, – в этом мне и помогут собрания Ордена. – Кстати, до него осталось почти пятнадцать минут, – с волнением сказал Рон. И вдруг быстро проговорил, словно боясь, что передумает: – Герми, ты умнее меня. Хочешь пойти сегодня с Гарри на собрание? Гермиона как-то странно посмотрела на Рона. Казалось, в ней борются два совершенно разных чувства. – Нет, МакГонагалл знала, кого приглашать. Они не зря упомянули тебя. А насчет ума, – она улыбнулась, – раз ты считаешь, что я умнее тебя, тогда кому из нас полезнее получать больше знаний? Давай, иди, а потом расскажешь нам с Джинни и Невиллом. – Да и потом, – подхватил Невилл, – когда ты член Ордена, в собраниях участвовать интереснее. Рон просиял. У портрета Полной Дамы их уже ждал Уокер: – Госпожа директриса просила не опаздывать, сегодня очень важное собрание. Рон посмотрел на мракоборца, как на безумного. По его лицу было видно, что он скорее встретится ночью с Филчем. Когда молодые люди зашли в кабинет директора, за большим столом уже сидело множество волшебников. Однако Гарри пригляделся и заметил, что Грозного Глаза среди присутствующих нет. Для вновь пришедших сотворили стулья, но на все вопросы о Грюме отвечали, что он немного задержится. Зная этого мракоборца, можно было подумать обо всём, о чём угодно. – Эй, Гарри, как дела? – их усадили между Фредом и Джорджем по настоянию близнецов. – Да так, понемногу, – скромно сказал Гарри и ненавязчиво спросил. – А что у нас в Запретном Лесу делают эвисы? – Во дает! – посмотрел на него Джордж, на его лице смутно угадывалась зависть. Он возвысил голос,– Профессор МакГонагалл! Гарри знает про эвисов! Даже я бы еще с неделю протормозил, прежде чем их заметил. Директриса улыбнулась, но её улыбка вышла какой-то усталой: – Разумеется, Нимфадоре следовало быть осторожнее. Я думаю, этого эвиса видела вся школа. Метаморфомаг, прислушивающаяся к их разговору, сделала вид, что ничего не слышала, при этом совершенно естественно покраснела. Тем временем минуты текли, а Грозного Глаза не было видно. МакГонагалл заволновалась: – Может, с Аластором что-то случилось? Если он не придет через полчаса, нам надо будет сходить за ним. Когда установленное время истекло, и глава Ордена уже собиралась отрядить магов на поиски аврора, дверь открылась, и в директорскую ввалился Грозный Глаз. Его появление сопровождалось волнением среди орденцев: Грюм был покрыт свежими царапинами и грязью, рукав его мантии был разорван, дыхание со свистом вырывалось из полуприкрытого рта. – Извиняюсь, что опоздал, – прохрипел он, тяжело дыша, и, помахав палочкой, создал стул. Заметил на себе полные недоумения взгляды и пояснил: – Ничего страшного. Произошла маленькая досадная неприятность. Я бы умылся, но по времени уже не успевал… – Что случилось, Аластор? Вы были у зеркала? – спросила МакГонагалл. – Именно из-за него меня так и разукрасило, – отозвался Грюм. – Оно просто взорвалось. – Просто? – вырвалось у Гарри. – Поттер, ты представь себе, что к Зеркалу Желаний подходит старый ненормальный аврор и непременно хочет видеть, как он находит Чашу Хаффлпафф… Распределяющая Шляпа на шкафу всхрапнула, и, почувствовав, что на неё смотрят несколько десятков пар недовольных глаз, проснулась и беспокойно заерзала. Грозный Глаз кинул на Шляпу осуждающий взгляд и продолжил: – Зеркало разлетелось на осколки. Хорошо, что я закрылся Щитовыми чарами, иначе лишился бы второго глаза. – Я думаю, зеркало можно восстановить… – Нет, Минерва. То, что я натворил, вряд ли можно исправить. Прошу прощения у всех членов Ордена за то, что уничтожил вещь, важную для нашей работы. – Не будем думать о том, что случилось в прошлом, – примирительно сказала МакГонагалл, – Вы все-таки узнали для нас кое-что. Сама мысль о Чаше повергает зеркало в состояние хаоса. Быть может, взорвавшийся артефакт хранил в магической памяти сильнейшее воздействие на него Волдеморта, пусть и шестилетней давности. К зеркалу уже давно никто не подходил и уж точно не освобождал от напряжения, которое оно испытало, поэтому его противодействие всё накапливалось и разрядилось на бедного Аластора. Если моя теория верна, у нас появляется надежда на восстановление зеркала Желаний. Но пока оставим разговоры об этом. Как все остальное? – Мы обследовали подземелья с вверенным мне отрядом, – доложил Грюм. – Никаких следов, нет присутствия каких-либо магических предметов там, где мы работали. Абсолютно ничего. – Хорошо. Вам надо будет продолжить поиски завтра. Только будьте осторожны. Артур, как у вас дела? – Мы почти поймали Макнейра. Вы знаете, что он делал? Он резал ворон на маггловом кладбище и складывал их в мешок. Может быть, он кого-то кормит, иначе как же объяснить эту его причуду? Его заметил один из наших ребят, отданных Вами, профессор МакГонагалл, под моё руководство, когда посещал могилу родственника. Он и вызвал всех остальных. К сожалению, мы не догнали Макнейра, но подобрали прелюбопытнейшую вещь, – и мистер Уизли достал из маленького мешочка плотно закупоренный пузырёк с черным и густым, как кефир, зельем. – Судя по виду, оно, в основном, травяной природы и, скорее всего, для человека является смертельным ядом, – глава Ордена повертела пузырёк в руках. – Так, я поняла: в зелье добавлены перья ворон. Значит, оно и было целью "сбора" птиц, Макнейру просто некогда было их ощипывать. Действительно, хорошая работа, Артур. Вы все молодцы. Однако я прошу вашего совета, – обратилась МакГонагалл к орденцам, – я думаю отдать его на изучение нашему профессору зельеделия, мистеру Доусону. Кто не против, поднимите руки. Хорошо. Аластор? Грюм, оставшись в полном одиночестве, поднял руку с таким выражением на лице, словно его принудили сделать весьма неприятную вещь. – Отлично, единогласно. Дармстранговское образование делает мистера Доусона незаменимым в деле исследования вещей тёмного мира. А это зелье мне кажется подозрительным… Гарри, руку можно опустить… А, ты что-то хочешь спросить? – Скажите, а мистер Доусон может вступить в Орден? Директриса пристально посмотрела на Поттера. – Да, если за него поручатся три члена Ордена Феникса, будет назначено повторное голосование. Но до этого ещё не скоро. А теперь насчёт Тёмного переулка. Фред, Джордж, послушайте меня. Только не перебивайте! Совет Ордена обсудил ваше предложение. Мы решили произвести разведку, но!.. Не раньше Рождества, потому что в наш Орден собираются вступить… Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом… и кое-кто ещё, но об этом пока я говорить не имею права. МакГонагалл бросила взгляд на часы: – Мы что-то засиделись. Я думаю, нам пора заканчивать. Итак, итоги: поиски в подземельях продолжаются, потому что мы не проверили и двадцатой доли всех укромных мест "Хогвартса". Далее: зелье будет исследовано мистером Доусоном, который, возможно, также станет к Рождеству кандидатом в орденцы. Насчет Тёмного переулка, я полагаю, мы тоже все решили. Фред, Джордж? – Я был бы счастлив пойти на дело с Гарри! – горячо сказал Фред. – Его поразительная, как Вы сказали, способность влипать в… в приключения, наоборот, меня только подхлёстывает. – Да уж, это точно! – улыбнулся Джордж. – Ради такого дела стоит и потерпеть! Рона и Гарри проводил тот же Уокер. Друзья могли бы обсуждать собрание вечно. Старый мракоборец деликатно пошёл сзади. – Это было что-то! – восхищенно и без умолку болтал Рон. – Ты видел, какая МакГонагалл умная: она только посмотрела на зелье и сразу определила его состав! Вот здорово, нас могут взять в Тёмный переулок! Я всю жизнь мечтал об этом! Мои братцы там уже побывали, и говорят, что в этом переулке интересно до жути! – Я ведь тоже был там, – напомнил Гарри, – но мне было не весело, а, напротив, очень страшно. Какие-то колдуны и ведьмы приставали там ко мне, хотелось убежать оттуда, куда глаза глядят. – Ну, понятно, ты был там один. А мы будем с нужными людьми и под прикрытием. Знаешь, о чем я думаю? Моя мама ведь тоже была на собрании, но она ни словом не возразила. Это так странно… – Просто она поняла, что мы уже большие. Это ведь хорошо. – В том-то и дело, что мама не могла так быстро измениться. У Полной Дамы они попрощались с сопровождающим. – Рон, ты иди в гостиную, я сейчас, – и Гарри пошел прочь от двери. Он не знал, куда ему лучше идти. Туалет мальчиков находился не так далеко от обиталища Плачущей Миртл, а с ней встречаться Гарри очень не хотелось. Он решил рискнуть и спуститься этажом ниже. Наступало время, когда завхоз школы волшебства выходил на охоту. К счастью, Гарри никто не встретился. Он уже занес ногу на лестницу, ведущую наверх, но краем глаза заметил, как справа что-то мелькнуло. Он резко обернулся: мимо него на расстоянии десяти метров быстрым шагом пронесся Филч. Завхоз был одет в утепленную мантию и серый плащ. "Ага, попался", – подумал Гарри и ринулся в погоню, нервно сжимая в руках палочку. В таком виде Филч мог пойти только в Запретный Лес, причем для того, чтобы долго стоять на ночном холоде. На всем ходу завхоз свернул в узкий проход и вышел на улицу через маленькую дверь, оставив её незапертой, даже не оглянувшись. Вскоре замелькали деревья, ветер захлестал по лицу резкими порывами. Гарри оглянулся. От хижины Харида поднимался дымок. "Сказать ему? – подумалось Гарри. – Ну уж нет, не надо никого беспокоить. А то решат, что будущий член Ордена Феникса не в состоянии задержать одного взбалмошного старика". Филч побежал, и ему пришлось сделать то же самое. "Я заблужусь", – настигла Гарри мрачная мысль, но он прогнал ее. Наконец, завхоз остановился на полянке. Его уже ждали. Гарри затрясло не от холода, потому что он был в одной школьной мантии, не то от злости, не то от волнения. Филч подошел к фигуре в сером плаще с министерской нашивкой. Гарри вспомнил слова Добби и выставил вперед палочку. Встретившиеся о чем-то заговорили. Последнюю фразу удалось расслышать. – Тёмный Лорд был бы недоволен, – произнес неизвестный. Гарри почувствовал ярость. На территории школы свободно разгуливают приспешники Волдеморта! Он вышел из-за деревьев: – Что все это значит? Что вам нужно возле "Хогвартса"? Серый с негодованием обернулся: – Почему тут оказался этот мальчишка? Аргус, ты говорил, всё пройдет гладко! Завхоз обернулся, мигом узнал Гарри и злобно, отрывисто каркнул: – Поттер! – Палочки на землю! – крикнул Гарри. – Хорошо-хорошо, – спокойно согласился серый. Сделал вид. что кладет палочку, и когда она почти достигла земли, молниеносным движением вскинул её на Поттера: – Expelliarmus! – Protego! – попытался защититься Гарри, но не успел. Он почувствовал сильный удар по своей руке, и палочка отлетела на несколько метров вправо. – А теперь поговорим, мистер Поттер, – ласково произнес серый. – Ответишь мне на пару вопросиков? Иначе будет больно. Гарри лихорадочно думал, как же освободиться от влияния этих двоих. – Нет, не стоит его запугивать, – остановил серого Филч. – Иначе мне потом отвечать. Гарри вспомнил Жестовые чары Доусона. "Я попробую, всё равно у меня нет выбора." Он вытянул руку вперед и сосредоточился. Недалеко от серого лежал камень размером с человеческую голову. Гарри представил, как камень летит в негодяя. Но ничего не случилось. "Я слишком нервничаю, – подумал Гарри, – надо больше сильных чувств. К примеру, злости." Он представил, как серый пытается убить Рона, и почувствовал не просто злость, а ярость. Справа возникло оранжево-золотистое свечение. Серый повертел головой по сторонам и явно занервничал. Гарри сделал рукой движение, будто бросает что-то. И сразу же послышался глухой стук камня о человеческое тело. Кажется, он не смог убить серого, и это было очень хорошо, но оглушил точно. Один из стоявших на поляне бросился бежать, но не было смысла догонять Филча. Гарри был счастлив: наконец-то он сделал что-то полезное для Ордена. Теперь его точно примут в ряды тех, кто противостоит Волдеморту. Наверняка серый окажется весьма интересной личностью, ему будет о чём рассказать на допросе. Кроме того, дядя будет гордиться своим учеником! Подобрав палочку, Гарри подбежал к оглушенному им человеку. Подойдя вплотную, он застонал от того, что все его радужные мечты разрушились в один момент: на земле лежал Филч. При этом завхоз уже приходил в себя. – Поттер! Я убью тебя своими руками, – прорычал завхоз, поднимаясь. Он был изрядно разукрашен: на лице появилось несколько ссадин, под глазом темнел отвратительный синяк. – Да ну? – гнев всё ещё клокотал в Гарри. – Вы попались, мистер Филч! Или Вы будете все отрицать? Глава7. Жуткая ночь от Аргуса Филча. – Ты, Поттер! Да как ты смеешь, сопляк!.. – Филч задыхался от гнева. Броситься на ученика завхозу мешало только осознание того, что он оказался в неприятном положении, и то, что он был плохим волшебником. – Значит, у Вас какие-то делишки с Волдемортом, да? – медленно проговорил Гарри, – Минерве МакГонагалл будет интересно. Как, впрочем, и всему Ордену, – конец палочки смотрел в грудь Филчу, – Пойдемте в замок, сэр. Тот тяжело поднялся с земли и набрал побольше воздуха, но вовремя сообразил, что ситуация скверная, и передумал ругаться. Вместо этого он сказал так спокойно, как только мог: – Поттер, тебя эти дела не касаются. Чтобы ты не думал, что я – предатель, могу сообщить, что отказался от предложения, сделанного этим человеком. Я даже не знаю, как его зовут, а он, наоборот, знает о "Хогвартсе" многое. А ты… ты напал на работника школы, кроме того, использовал магию, хотя для учеников это строго запретили. С другой стороны, они могут и не послушать меня. Как же, знаменитый Поттер! В общем, пятьдесят на пятьдесят. Если… мы ведь можем с тобой договориться. Гарри внимательно, насколько позволял слабый свет от палочки, посмотрел на Филча. – Предлагаете сделку? – ехидно спросил он. – А ты хочешь уйти из школы? На этот раз, Поттер, тебе не поможет заступничество директора. У меня достаточно аргументов, благодаря которым могут поверить мне. Ты будешь рисковать? Не знаю, кто там хочет твоей смерти, мне будет достаточно и исключения. Но я не хочу никакой возни. Сейчас мне не до этого. Поэтому предлагаю тебе наказание. – Что Вы имеете в виду? – У меня как раз много работёнки в Запретном Лесу. Мне было сказано начать ее завтра. Это потребовало бы много времени, но вдвоем мы управимся всего лишь за ночь. Это и будет твоим наказанием. И… Поттер! – вдруг резко сказал Филч. – Ты ведь давно знаешь, что я сквиб, – его голос стал испуганным. – А в этом лесу бродит всякая дрянь. Поэтому держи палочку наготове, ведь защищаться вам не запрещали. Они пошла к школе, и Гарри обдумывал слова завхоза. Тот был прав: они оба связаны друг с другом оковами общей тайны. Во всяком случае, было неизвестно, на самом ли деле Филч согласился быть союзником Волдеморта. Никаких доказательств этого нет. Самое смешное, что о невиновности завхоза говорила его неосторожность. Многие ли собрания союзников Темного Лорда видел мальчишка, тем более, его заклятый враг и будущий аврор? К тому же, Филч был больше похож на мелкого пакостника, вымещающего свое сквибство на школьниках. Дамблдор не мог доверять сразу двум убийцам. Ведь садистские замашки старого кошатника редко когда кончались действиями. Может, большинство из них – вообще пустые угрозы? Все эти мысли лихорадочно кружились у Гарри в голове, при ходьбе стукаясь о стенки черепа и перемешиваясь. Трудно сказать, было ли это от холода, словно тисками сжимавшего голову вконец замерзшего ученика, или от непонятного волнующего напряжения. – Я замерз, – недовольно сказал Гарри. – Я смогу что-нибудь накинуть на плечи? – Разберемся на месте, – буркнул спутник. К досаде Гарри, Филч не взял с собой фонаря, и теперь он шел рядом с невольным напарником. Тот уловил запах кошки и плесени от утепленной мантии завхоза и испытывал желание как-нибудь сбежать от него. Кажется, и на лице спутника угадывалось отвращение. Огонек на конце палочки подрагивал в такт шагам Гарри, наводя на мысль о больших огнях, приветливо и призывно сиявших из окон гриффиндорской гостиной. Думая о тварях, упомянутых Филчем, Гарри невольно содрогался, стараясь убедить себя в том, что ему нужно развивать силу воли для Жестовых чар и будущей работы и что он давно уже вышел из возраста, в котором люди боятся темных деревьев и каких-то еще не встреченных существ. Они прошли домик Хагрида, обогнули его, направились в ту сторону, в которой Гарри еще не бывал, и остановились перед каким-то зданием, больше всего напоминавшим сарай. Старые доски, рассохшиеся и покрытые мхом, буквально вросли в землю. Завхоз открыл большим ключом кривую, обитую железом дверь. Из образовавшегося пространства повеяло странным запахом и куда большим холодом, чем стоял на улице. – Поттер, ударь палочкой по косяку. После этого сарай осветился изнутри, и Гарри невольно отшатнулся. Изнутри "сарай" оказался покрытым льдом, а по полкам лежали коровьи туши, разрубленные на четверти. Ближе к выходу стояли в ряд маленькие тележки, изнутри покрытые засохшей кровью. Филч со злобной ухмылкой наблюдал за чувствами, отразившимися на лице невольного напарника. – Это – магический холодильник. Его содержимое сразу отмораживается на улице. Мы будем кормить тестралов. Ты очень удачно подвернулся мне, они всего активнее ночью. Тем более, днем… – завхоз замялся, – у меня другие важные дела. Гарри вдруг понял, почему Филч говорил о нехватке времени и поминутно тихо вздыхал. – Сэр, где миссис Норрис? Голос завхоза, наконец, дрогнул: – Она болеет, и я никому не доверяю ее лечения. И вообще, – снова разозлился он, – я, наверное, не такой дурак, чтобы брать ее в собачий холод на неизвестно какую встречу… Что стоишь, Поттер? Бери тележку. Если не хочешь возиться с мясом, и вообще, если тебе дорого твоё время, применяй волшебство. Никогда еще Гарри так не ненавидел Филча. Они шли по лесной тропинке, катили перед собой поскрипывающие тележки, еще одна вприпрыжку догоняла их, влекомая слабенькими Манящими чарами, и завхоз часто поглядывал на нее, готовый заругаться, если только она опрокинется. Я ТУТ ЗАКОНЧИЛ ЧИТАТЬ 5 РАЗ!! Гарри ужасно хотел спать, к тому же он тащил на плечах тяжелый стеганый тулуп, похожий на маггловский, ветхий, пахнущий пылью, в котором, к тому же, было ужасно жарко. – Мы пришли, – пробурчал Филч и огляделся: среди деревьев мелькали чьи-то глаза, отражавшие свет луны. Вскоре неслышно, похожие на тени, подбежали и их обладатели – тестралы. Завхоз резким движением вывалил содержимое тележки ближайшему зверю под ноги. Тестрал невозмутимо, словно благородный лорд, принялся за еду. Спустя мгновение мясо окружил еще с десяток, пять или шесть деликатно облизывали туши, лежащие в тележках. Тестралы не дрались за пищу: очевидно, их здесь уже давно и хорошо кормили. Мясо было растерзано в пятнадцать минут, и несколько насытившихся животных убежали вглубь леса. Остальные продолжали тянуть окровавленные морды к тележкам, облизывая оставшуюся кровь. – Значит, Вы их тоже видите, мистер Филч? – Разумеется, вижу! Иначе даже не стал бы делать эту хренову работу… Поттер, не болтай, а шевелись: они ждут добавки. Гарри мысленно застонал, но он отлично знал, что сейчас глупо показывать свое неудовольствие. Тестралы сопровождали их до холодильника. – Ну уж нет, – раздраженно ворчал завхоз, углубляясь с наполненной тележкой в Запретный Лес. – Вы должны есть в лесу, чтобы не размазывать кровь по траве. У нас очень впечатлительные ученички. По-моему, так детям полезно говорить, что на свете не всё хорошо и спокойно. Но у меня есть приказ директрисы. Животные насытились с третьего "рейса". Когда тележки ехали в холодильник, Гарри уже всерьез подумывал над тем, чтобы избежать той собачьей работы, которой его загрузил Филч. На руках засохла кровь, ею же была перепачкана палочка, и оттирание тулупом помогло мало. Сами руки ныли от усталости, потому что тележки отнюдь не были невесомыми, особенно нагруженные мясом. Звезды глядели сквозь деревья, зябли усталые грязные руки, спереди раздавалось бурчание завхоза. Хотелось выть от тоски и усталости или, что намного лучше, спать в мягкой постели. А вместо этого они снова углублялись в самую чащу Запретного Леса. Просветы между деревьями становились все меньше. Филч остановился в тот момент, когда Гарри уже готов был взбунтоваться. – Мы почти пришли, Поттер, – ухмыльнулся завхоз. – А теперь надо оглянуться по сторонам: они где-то рядом. – Кто? Гарри вздрогнул, потому что в руке Филча сверкнул длинный кинжал. – Потомки Хагридова любимца. Что дрожишь? Держи палочку наготове. – Пауки? – Да, Поттер. Огромные пауки. И мы должны… То есть, что я говорю – ты должен напугать их так, чтобы они не смели соваться в часть Леса, близкую к школе. Они очень боятся волшебства, но в последнее время их никто не тревожил, и твари просто обнаглели. – Я?! Но как? И с какой стати? – Поттер, не мне учить тебя. Вспомни заклинание, подходящее случаю. – Вы так говорите, словно любой волшебник может все на свете! – Но кое-что ведь может? Например, напугать паучка? – Вы не знали Арагога! И вообще… Гарри замолчал, оглядывая деревья. Между ними что-то шевелилось. Между стволами стлалась ночная темнота, но то, что двигалось в ней, было еще чернее. К людям навстречу выползли огромные насекомые. Их было не так много, около десяти, размером намного меньше того, кто их породил, поэтому они пока не внушали опасения. Филч выставил вперед кинжал, и вдруг заорал: – Поттер, ты с ума сошел?! Гарри, приопустив палочку, шел прямо к паукам. Насекомые замерли, было слышно, как они слегка перебирают лапами, шурша сухими листьями и травой. – Доброй ночи. На слова приветствия ответил самый крупный паук: приблизившись, обхватил его ноги и развернулся по направлению к своему обиталищу. Странно, но Гарри не почувствовал паники, скорее, раздражение. Стараясь не слушать вопли Филча и не отвлекаться на неудобное положение и сильную тряску, Гарри направил палочку прямо в паука. В нем боролись два заклинания. В конце концов он выбрал самое простое и действенное. Но с губ слетело совсем другое, словно бы против воли: – Imperio! Внезапно стало хорошо и спокойно. Все мысли исчезли, испарились из головы. Остались только они с пауком. Существом, нуждающимся в его приказах. "Опусти меня на землю… бережно и аккуратно", – подумал Гарри. Насекомое выполнило приказание нового хозяина. Филч разом онемел. – А теперь, – громко приказала бывшая добыча, – бей вон того, лохматого! Быстро! Паук тяжело напрыгнул на соседа и сшиб его с ног. Пострадавший не остался в долгу, и вот уже на земле, взбивая ее в пыль, заметался черный клубок. Филч утащил Гарри за рукав в безопасное место, поближе к деревьям. – А говорил, ничего не можешь! – Посмотрел бы я на Вас, когда Вам захочется жить! – Гарри, выглянув из-за укрытия, обезволил еще одного паука. Но второй Империус стоил ему слишком многого. Он прислонился к одному из деревьев и прикрыл глаза. Очнувшись через мгновение, увидел, как завхоз довольно лихо вонзил кинжал в паучью тушу. Несколько насекомых было нейтрализовано, а остальные, толкаясь, позорно бежали. Люди видели, что за деревьями по-прежнему шевелятся темные силуэты: видимо, известие о добыче разнеслось невероятно быстро. Однако твари только шуршали сухими листьями, не решаясь подойти. Гарри оглянулся на насекомых: так он и знал, один из дерущихся был мертв. Похоже, смерть физически почувствовалась сотворившим Империус. Одна тварь было убито обезволенным сородичем. Еще двоих, как оказалось, завалил Филч, и Гарри впервые почувствовал к спутнику какое-то подобие уважения. Второй подвластный остался в одиночестве, растерянно и тупо уставившись в сторону убегающих сородичей. Кажется, на этого паука тоже повлияло первое приказание волшебника, и он также бился со своими. Паук был весь в голубоватой крови, чужой и своей, и хромал на одну ногу. Гарри на мгновение стало жалко насекомое, но оба они по-прежнему находились под действием Империуса, связанные им, словно тонкой и прочной нитью. Жалость длилась секунды. Гарри вспомнил второй курс, Арагога, испуганное лицо Рона, и поднял палочку: – Догони их! И убивай! Паук задрожал всем телом, но сила заклятия бросила его вперед, к таким же, как он. Гнев, который поднялся в приказавшем, смешался с паучьими чувствами… Гарри пришел в себя только тогда, когда паук был убит. Он не знал, сколько времени простоял, прислонившись к дереву, с притупившимся сознанием. Сейчас в мыслях вертелась страшная догадка: Гарри понял, почему заклятие подвластья называли темным по своей природе. В те минуты, которые он провел в полузабытье, казалось, что подвластны они оба, человек и насекомое. Но как можно зависеть от заклятия? И вместе с тем это объяснение случившегося представилось таким пугающе-правдоподобным, вдобавок ко всему Гарри было неприятно, что он использовал запрещенные чары, пусть и на животном. Но более всего удивило серьезное лицо Фича и его слова: – Я знал, что ты справишься. Гарри сразу расхотелось спать. – Нам предстоит еще одно дельце, – заметил завхоз, когда они пошли прочь от находившихся в смятении больших насекомых. – После того, как мы немного передохнем, надо будет идти в другую часть леса. – Но там же кентавры! – выдохнул Гарри. – Вот именно. К ним нам и надо… Чего боишься, Поттер? – довольно ухмыльнулся Филч. – После смерти Дамблдора они ведут себя намного лучше. Скоро увидишь сам… Что за?.. – вскрикнул завхоз, обернувшись. Вздрогнув от неожиданности, Гарри повторил его действие. Позади них стоял паук. Он не нападал, а внимательно разглядывал людей всеми восемью блестящими глазами. По сравнению с теми тварями, что донимали ночных тружеников до этого момента, его можно было назвать паучком. Масса его тела едва ли превышала таковую среднего человека. Филч выхватил кинжал. – Нет, стойте! – Чего еще? – недовольно отозвался завхоз. – Если ты не будешь меня отвлекать, я быстро покрошу эту гадину в фарш… Отойди, Поттер! – Подождите! Похоже, он специально пришел за нами. – Чтобы пригласить нас на ужин в качестве пищи? Что ты несешь?! – Нет, он знает, что мы сильнее его и можем его убить. Что ты хотел? – обратился Гарри к пауку. Филч покрутил пальцем у виска, поймав взгляд спутника: – Поттер, я понимаю, что ты любишь животных. Но разговаривать с ними… Особенно после того, как тебя чуть не сожрали… Паучок повернулся к людям задом, сделал два шага и оглянулся. – Он хочет, чтобы мы пошли с ним? – удивился Гарри, повыше поднимая светящуюся палочку с желанием получше разглядеть странные паучьи телодвижения. Насекомое радостно запрыгало, разбрасывая сухие листья. – Поттер, ты сошел с ума! Я никуда не пойду! Наверняка они хотят заманить нас в свое логово! – И послали этого маленького заложника? – жестко произнес Гарри. – Их сотни! Неужели они не пожертвуют жизнью одного ради двух больших кусков мяса? Паучишка отчаянно замотал головой, быстро подбежал к людям и легонько ухватил жвалами подол мантии того, кто его защищал. – Нет, они его не убьют, – Гарри и сам не понял, откуда это знает. У него появилось ощущение того, что сейчас должно произойти нечто важное. – И, кроме того, мы совсем недавно напугали их. – И эти твари послали одного недомерка, чтобы позвать двух, по их мнению, сильных людей? Паучок обиженно загудел. – Он просто еще маленький, – примирительно сказал Гарри. – Мы ничего не узнаем, если будем от них прятаться. Тем более, нам уже давно надо разобраться с пауками. Это была одна из самых странных компаний на свете! Впереди, подпрыгивая от нетерпения, семенил паук, за ним, то и дело переходя на легкий бег, следовал Гарри, последним ковылял завхоз "Хогвартса", непрерывно ворчавший, словно трактор. Все это освещал маленький огонек, колыхавшийся на конце палочки, которую хозяин держал чуть ли не над головой. Лес становился все гуще, если такое вообще можно было представить, деревья становились все более безжизненными и сухими, и голые сучья угнетающе действовали на любителей ночных прогулок. Вскоре пауков стало двое, потом число сопровождающих перевалило за десяток. Они перебирали мохнатыми лапами по обочинам дороги, которая теперь превратилась в узенькую тропинку среди мертвых листьев. На Гарри снова начал нападать сон, и смесь волнения с усталостью изматывала намного сильнее. Страха почему-то не было, и это очень злило Филча, который уже предполагал, как пауки будут их есть. Похоже, твари были солидарны с завхозом, во всяком случае, с их челюстей стекало нечто отвратительно-тягучее, похожее на слюну. Странная процессия дошла до высокого входа в пещеру, нутро которой зияло неприятной чернотой. Луна бросала слабые бледные лучи света на изогнутые деревья, похожие на иссохшие старческие руки с кривыми серыми пальцами. Паучок нырнул внутрь на полном ходу. – Поттер! – истерично закричал Филч. – Я остаюсь снаружи! – Ну уж нет! Вы сами заставили меня разбираться с пауками! Надо разобраться с этим до конца! – Гарри не знал, насколько спокойно звучал его собственный голос. – Или Вы притащили меня в Лес, чтобы попугать?! По выражению лица завхоза было понятно: он уже пожалел, что не добился немедленного исключения непоседливого гриффиндорца, пусть даже и дорогой ценой. Следующие десять минут они провели в темноте и вони. То и дело на головы им сыпался песок, и каждая его порция сопровождалась злобным ворчанием за спиной, от которого устал бы кто угодно. И как это Филч не выдыхается, думал Гарри, в одной руке сжимая палочку, другой раздвигая мокрые корни, кое-где свисавшие с потолка. Со всех сторон слышался шорох сотен лап, и от этого становилось не по себе. Но пауки пока не нападали, и Гарри все сильнее уверялся в своей правоте. После очередного поворота глаза уловили слабый свет впереди. Постепенно мрак наполовину рассеялся, и стало видно нечто черное и огромное в ореоле слабого света. Ворчание сзади прекратилось. Завхоз попытался капитулировать, но пауки отбросили его к спутнику. Сейчас Филч находился в таком состоянии, что от него можно было ожидать чего угодно. Когда они приблизились к гигантскому существу, неторопливо покачивавшему одной из передних ног, Гарри воскликнул: – Я знаю!.. – он умолк на полуслове, потому что существо посмотрело на него. Воцарилась тишина. Филч, трясясь, словно осиновый лист, в изнеможении прислонился к стене пещеры. Нельзя сказать, что Гарри было не страшно. Он не знал, попытаются ли его съесть ещё раз. Но, как известно, иногда страх придает какие-то неведомые силы, и этот случай был именно таким. – Вы все-таки пришли, – от голоса паука величиной с хорошего дракона со стен посыпались песок и щебень. – Вы благородны, как и прежде. Мистер Поттер, подойдите ближе. Гарри послушался, но в его душе все кричало о том, что надо срочно убежать отсюда, чтобы не видеть этих огромных блестящих глаз. – Я узнала о том, что ты появился здесь, почти сразу после того, как ты не дал моим детям поужинать тобой. Я поняла, что за добыча им досталась. Твой почерк хорошо известен мне, и я очень рада, что ты спас себя сам, потому что я сама могла и не успеть. Твое умение выходить живым из ужаснейших ситуаций заслуживает самого неподдельного уважения. И мы тем более не имеем права убить тебя, хотя бы потому, что на тебя поставлено слишком многое, и мы, пауки, не вправе вмешиваться… Мой муж не знал, что такое благородство. И неудивительно: он никогда не пытался понять людей. Его лучшего друга оклеветали и заставили страдать. На счету Арагога несколько тех, кто виновен в изгнании Хагрида из школы волшебства. Он не хотел слышать, что на свете есть множество благородных людей, видел в их действиях только эгоизм и предательство. Я так и не смогла вправить ему мозги… А теперь скажи, Гарри Поттер, что привело тебя к нам в лес, в час нашей охоты? Ты ведь искал именно нас? У Гарри пересохло во рту: он боялся ляпнуть что-то, за что потом пришлось бы отвечать. Он что-то жалобно пискнул, но тут же рассердился на себя, прочистил горло и громко сказал: – Да, мы шли именно к вам. Мы… я хотел убедиться в том, что вы не будете нападать на людей. Сейчас нам очень трудно. Вы слышали о смерти Альбуса Дамблдора? Теперь с нами нет сильнейшего союзника, которого боялся Волдеморт. Нам всем следует объединиться, потому что Темный Лорд – враг всего живого. – Ты смелый, – прошелестела паучиха, – произносишь имя того, кто мог управлять самым страшным существом на свете. Неназываемый убивает для развлечения, чего никогда бы не сделал ни один паук, и мы презираем его! Что же мне сказать тебе? Он достоин смерти за все свои злодеяния… Я должна подумать. Паучиха замолчала и прикрыла глаза. Казалось, она дремлет. Гарри тоже попытался собраться с мыслями, точнее – совладать с неудержимой радостью: его не убьют, к нему прислушиваются, и вскоре, возможно, у Ордена появится новый союзник. Главное – сказать о том, что заденет насекомых за живое. Надо действовать прямо сейчас! – Послушайте! Вас зовут Мосаг? Глаза паучихи медленно раскрылись: – Ты помнишь мое имя? Я слышала, ты помог Хагриду похоронить моего мужа со всеми почестями… Ты друг Хагрида? Рубеус говорил, что некий Том Риддл замешан в истории его исключения… – Да. Между прочим, Волдеморт и есть Риддл. И он специально всё подстроил. Паучиха слегка приподнялась на ногах, и ее потомство попятилось от нее. – Я предлагаю тебе заключить негласный договор. Отныне, – и она возвысила голос, – каждый паук Запретного Леса – твой союзник. Мы победим Повелителя Змей! Если тебе что-то потребуется для этого, и пауки будут в силах помочь – проси! – Мосаг распалялась все больше. – Мы докажем, что даже без доброго Альбуса Дамблдора лучшие из людей в союзе с древнейшей расой Гигантских Пауков в состоянии победить Змееуста! Гарри провел руками по ушам. Да, с гневной паучихой лучше не связываться. – Но это слова, – Мосаг сразу успокоилась, – а мы не привыкли бросать слова на ветер, не скрепляя их делами. С этого дня между нашими расами появится посредник. Им будет Тойго. Подойди сюда, малыш. Маленький паучок, едва не лопаясь от гордости, подбежал к паучихе. Я ТУТ ЗАКОНЧИЛ ЧИТАТЬ 6 РАЗ – Это мой внук. Один из множества. Но он не по годам быстр и понятлив. Тойго появится именно тогда, когда будет нужен, и ты или твои друзья смогут передать мне необходимые сведения. – Он… славный, – честно выдавил из себя Гарри. Это было почти правдой: по крайней мере, этот малявка единственный не питал к людям гастрономического пристрастия. – Отлично. Я рада, что вы нашли общий язык. Тогда удачи вам. Я думаю, на сегодня хватит. Мы все устали. Я стара, хоть и не слепа, и мой возраст требует больше покоя. Удачи на твоем пути, Гарри Поттер. Проводите его. Они выбрались из пещеры точно таким же путем, и люди облегченно вздохнули, пробуя на вкус свежий лесной воздух. – Поттер… – только и смог просипеть Филч. – А теперь к кентаврам? – бодренько спросил Гарри, но эта бодрость была наигранной. Ноги по-прежнему дергались от лихорадочной дрожи, словно от хорошей порции чары Tarantallegra, усталые глаза закрывались сами собой. Силы, в том числе и магические, окончательно покинули его, но перед Филчем нельзя было показывать слабости. Кстати, завхоз держался молодцом и быстро оправился от пережитого. Тойго бежал впереди, поминутно сдерживая свою прыть, потому что выбившиеся из сил люди за ним не успевали. Они вышли из леса, и паучок, еще раз подпрыгнув, помчался домой. Для отдыха людям потребовалось полчаса. Они сидели на больших плоских камнях, во множестве разбросанных на заледеневшей траве недалеко от леса. Гарри свернулся на своём калачиком и уже сладко задремал, невзирая на холод, когда его разбудили. – Идем. Мы должны поторопиться, уже за полночь. Теперь нам надо вон к той тропинке, и на этот раз я пойду впереди. Я начну разговор с кентаврами, ведь они не чета тупым и грубым паукам. Тем более, у них там случилось нечто не очень хорошее. Так что тебе лучше придержать свой язык. А еще лучше – попытаться вообще не раскрывать рта, – дал инструкции Филч. После этого он вытащил из ножен кинжал и направился к Запретному Лесу. Гарри шел за ним, полный решимости сбежать. – Не отставай! – рявкнул завхоз, повернув голову назад. – Здесь есть твари и похлеще пауков. Ладно, думал Гарри, Филчу не удастся долго его удерживать. Побег – дело времени, главное – запомнить дорогу… Так, здесь стоит раскидистый дуб с толстым шершавым стволом. Он сильно выделяется из остальных деревьев, которые выше и стройнее его. А здесь лежит огромный, с человеческий рост, камень, на пригорке, где растут два молодых деревца неразличимой в темноте породы. Тропинка свернула направо, и Гарри стал узнавать дорогу, которой они с Гермионой ходили на пятом курсе. Да, если подумать, Филч был немногим лучше Амбридж, хорошо хоть не отбирал палочку. "Меня, наверное, уже ищут", – тоскливо подумал Гарри, и желание сбежать усилилось. Надо просто рассказать МакГонагалл правду, и она не накажет его. Серый незнакомец и пауки – то, что реально сможет смягчить какую-то вину. А ведь завтра уроки! Как он сможет учиться, будучи в полусне? Гарри сильнее сжал палочку, и огонек на ней на мгновение стал ярче. Ещё одна неприятная мысль не давала покоя: почему кентавры, непомерно гордый народ, будут слушать какого-то Филча? Наверное, завхоз опять взялся не за своё дело. А раз так, придется приготовиться к защите. Подул сильный ветер, и из-за ближайшего облака выплыла крупная, почти полная луна. Скоро бедняге Люпину опять придется мучиться. Зная Ним, можно предположить, что она обязательно придумает нечто такое, что облегчит его участь. Интересно, что же… Внезапно раздался звук, похожий на то, как если бы где-то над верхушками деревьев захлопала крыльями огромная птица. Гарри даже показалось, что он уловил краем глаза ее тень, промелькнувшую на бледной, освещенной луной земле. "Тестрал. И что им не спится? Или эвис? Может, именно с ними у кентавров напряженные отношения?" Как и следовало ожидать, дорогу им преградил кентавр с копьем наперевес. Он был необыкновенно рыжий, и это было видно даже в слабом свете, испускаемом палочкой. Вдобавок ко всему, он был в легкой броне и открытом шлеме, с одной стороны которого торчала густая борода, а с другой – копна рыжих волос. Немного поодаль маячили силуэты еще пятерых. Жесткие и холодные, словно лед, серые глаза стража буравили лица пришедших: – Люди. Какое право вы имели… – заносчиво начал он. – Помолчи, Грегори – оборвал его звучный голос справа, и перед ними предстал гнедой кентавр с луком и стрелами. – Мы ждали именно их, они пришли по нашему приглашению. Это тот самый сквиб из замка и… О Орион! Я помню этого жеребенка! Гарри Поттер, – тонкие ноздри гнедого негодующе расширились. – Тот, кто по своему безумию решился противостоять судьбе. Интересно, какую же весть принесли вы нам? В следующий миг Филч вытворил такое, от чего Гарри просто окосел. Завхоз школы волшебства, в общем-то, как думал его спутник, человек злобный и абсолютно недалекий, подошел к Магориану и поклонился. Потом сказал четким и торжественным голосом: – Нас привела великая нужда, Дети Леса. Наш общий враг, Темный Лорд, полон решимости действовать, он не остановится ни перед чем. Вы видели, что он не щадит никого. В связи с этим люди предлагают кентаврам союзничество. – Союзничество! С людьми! – воскликнул Магориан, как будто подразумевал, что придумать такое мог только психически нездоровый. – Вы считаете нас низшими существами и из-за этого не хотите объединяться! – возмутился Гарри. – Причина не в этом, – нехотя выдавил Магориан. – Мы… – он замолчал под взглядом второго кентавра. Тот, тряхнув гривой рыжих волос, упрямо торчавших из-под шлема, насмешливо сказал: – Неужели раса кентавров не настолько сильна, чтобы справиться с одним черным магом? А жалкие шевеления людей не должны нас касаться. – Сначала ты был за невмешательство, Грег, – напомнил Магориан, – точно так же, как и Бейн. Неужели вы не поняли, что это не тот случай, когда надо сидеть сложа руки и гордиться своей силой! Почти двадцать лет никто не мог его убить! А за ним охотилась не одна сотня волшебников, а что такое табун кентавров для нескольких сотен сильных, специально обученных магов! Даже они забили тревогу. И только нам было все равно! – Ты еще скажи, что Фиренце прав! – хмыкнул рыжий кентавр, но его холодные глаза с яростным нетерпением уставились на Магориана, словно их обладатель с радостью уличил бы гнедого в свободомыслии. Магориан сник и успокоился: – Как ты можешь, Грегори! В наше племя пришло горе, и я просто хочу разобраться во всем, что случилось. Как бы не было поздно, – с легким раздражением закончил он. – Поздно говорить после совета, Магориан! – И как же я узнаю, были ли они беспристрастны? Спор, судя по горячим нравам собеседников, грозил перейти в драку. – А что случилось? – громко спросил Гарри. Кентавры замолчали, а рыжий ехидно заметил: – Человеческий жеребёнок вмешивается в наши дела. Помнится, ты говорил только о хороших качествах людей. Что ты на это скажешь? – Скажу, что мы оба погорячились, – отозвался гнедой, внимательно глядя на перебившего. – Каким будет ваш ответ? – решился спросить Филч. – Разве не ясно, человек? Мы не будем распылять свои силы на бессмысленную борьбу с ним, но взамен мы будем всегда готовы к его приходу. – Гарри Поттер, – неожиданно сказал Магориан, – Вы должны понимать, какая основа у всего этого, чтобы у Вас не сложилось ложное впечатление об увиденном здесь. Пойдемте со мной. Юноша и кентавр отошли на несколько шагов. – Уходите, вы ничего не добьетесь, – голос Магориана был спокоен, но глаза с тревогой бегали от Грега к Гарри. – В нашем табуне совершено убийство. Убил человек, и тому есть свидетели. Этому злодеянию еще нет и трех лун. Кентавры собирались на совет, и предложение союза с людьми было отвергнуто. Я наблюдал ночное небо несколько полнолуний назад и заметил странное расположение планет. Именно Вам я открою то, о чем не решался сказать своим братьям на совете. Возможно, из-за меня кентавры не пересмотрели своего отношения к людям, но у меня есть более перспективные планы на этот счет, поэтому я должен оставаться Хранителем сказаний и пророчеств своего племени. А то, что я увидел, могло грозить мне непониманием моего народа и изгнанием, потому что это было невероятно. Внимайте моим словам, Гарри Поттер: тому, кто был избран, не выжить в жесточайшем противостоянии, не вынести мощи своего соперника. Но такой исход возможен лишь в том случае, если пророчество не изменится. Но если появятся хоть какие-то изменения, то нити судеб перепутаются, и произойдет то, что уже никто не сможет предвидеть. Ты знаешь, как кентавры ценят искусство чтения судеб, им нравится иллюзия того, что они владеют будущим. Их очень пугает, что когда-нибудь это искусство будет скрыто от понимания кентавров, как оно скрыто от людей. Наше племя, как и любое другое, хочет спокойной мирной жизни. Кентавры не вмешиваются ни в чьи дела и не терпят вмешательства со стороны… – Но ведь Волдеморт угрожает спокойствию всех! – возмутился Гарри. – Зачем им делать вид, что они определяют чужие судьбы и ничего не боятся? – Ты говоришь именно то, что я и имел в виду, Гарри Поттер. Постарайся понять. Кентавры – племя с очень древними традициями и устоями. Многие из нас просто консервативны. Кроме того, убить кентавра в честном поединке весьма сложно. И все же после гибели Альбуса Дамблдора так многое поменялось… Сейчас уходи. Если пророчество изменится – а сделать такое под силу только тем, кого оно касается – кентавры сами найдут тебя. Кроме того, я чувствую, – Магориан повел ушами: Филч и Грегори тихо говорили о чем-то, – что к следующему новолунию в племени Детей Леса назреет раскол. Но я не хотел бы стать его предводителем, потому что, если верить звездам, у него будет страшная судьба. Приходи, когда Луна снова станет полной, а сейчас отправляйтесь в замок не мешкая. Я чувствую тени, стерегущие тебя на лесных дорогах. Гарри и Магориан вернулись к подозрительно притихшим Грегори и Филчу. Оба кентавра одновременно развернулись и зашагали прочь от людей. Но гнедой очень скоро обернулся: – Удачи, Гарри Поттер. Дни мелькают быстро, но многое в наших руках. – О чем вы говорили с Грегори? – спросил ученик завхоза, когда они оставили кентавров далеко позади. – Тебя это не касается, – отрезал Филч. – Они отказались помочь нам в борьбе с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Мы можем довольствоваться тем, что они не примут его сторону. А тебе, Поттер, рассуждать некогда. У нас есть еще дела. – Что!? – Если будешь хорошо себя вести, – осклабился Филч, – сделаем еще кое-что и я тебя отпущу. – Но когда же мне спать?! – Тебя же никто не толкал на слежку за мной. Ты ведь хотел поиграть в Орден Феникса. Неужели уже наигрался? – в голосе завхоза слышалось самодовольство. Гарри почувствовал, что смертельно устал, кроме того, слова Магориана заставили его крепко задуматься. Гнедой кентавр изъяснялся, как всегда, туманно, но кое-что было понятно. Кажется, он со всей своей пытливостью, горячностью и правдолюбием, дознался, наконец, до правды. Странные слова Магориана и его непривычное уважение к Гарри вкупе с необычным для него многословием заставляли испытывать сильное волнение и предчувствие чего-то необычного. Поэтому наказанный покорно плелся за Филчем, чтобы не слышать новых злобных шуток и ругани. "Изменить пророчество… Только тот, кого это касается… значит, многое зависит от меня и Волдеморта. Что ж, пока последний этого не осознал, следует действовать." Гарри подавил зевок, оглядел спину порядком уставшего Филча и решил начать с побега. "Я сам доберусь до "Хогвартса". Он идет не тем путем, неужели опять готовит для меня очередные проблемы?" Когда они дошли до знакомого дуба, Гарри погасил палочку, свернув с дороги. В наступившей темноте было слышно, как кричит Филч, но что именно, уже трудно было разобрать. Гарри побежал так быстро, как только могли его усталые ноги. Кажется, завхоз остался позади. Через некоторое время стало понятно, что выбранная дорога вела глубже в лес. "Странно, – метался Гарри от одного дерева к другому, – я же помню, здесь были два деревца на пригорке. Вот они… Или эти?" Получалась глупейшая ситуация: он убежал от неприятного спутника и попал в новую передрягу. Однако для Гарри лучше было прятаться в лесу. Помнится, Гермиона говорила о Полярной звезде. Но кто его знает, в каком направлении сейчас "Хогвартс"! Даже все звездное небо теперь вряд ли поможет… Что там еще? Кажется, надо идти в ту сторону, где редеет лес… но в темноте это очень сложно. Гарри попытался сотворить Lumus Maximus, но тот крошечный огонек, что временами выбивался из волшебной палочки, почти не давал света. "Расслабься, – сказал себе Гарри. – В лесу есть не только враги. А теперь, тихонечко, мы попробуем Lumus" После того, как он немного успокоился, заклинание удалось без проблем. Ровный яркий световой шар, словно мыльный пузырь, медленно закачался в на конце палочки в такт шагам её обладателя. – Эй, парень! Здесь звери спят. Ты чего хулиганишь? Гарри подпрыгнул вместе с шаром и обернулся. На расстоянии десяти шагов, среди густой кустовой поросли, стоял, оперевшись на дерево, высокий человек в серой мантии. – Извини, что напугал, – чёрная палочка, испускавшая луч света, словно фонарь, была направлена на Гарри. – Просто я наблюдал, как у тебя не ладились Световые чары. Наверное, палочка барахлит. Давай, починю. – С ней все нормально. – Но ведь ты ее отдашь? По-хорошему? – Остол… – Protego, – лениво отмахнулся незнакомец. – Ребята, он не хочет со мной дружить. И тут же из-за кустов возникли люди, одетые так же, как и первый. Они неслышно приблизились к Гарри, и тот вспомнил о предупреждении Магориана. – Что вам нужно? – Пойдем с нами, Гарри Поттер. Их было слишком много, и сопротивляться не было смысла. – С какой стати я должен вас слушаться? – Если не хочешь сам, мы тебе поможем. Imperio. "Ну уж нет! Они не посмеют". Через мгновенье состояние спокойствия и радости, наступившее от заклятия, сменилось у Гарри раздражением и негодованием. Они не имеют права командовать им! Он резко развернулся и побежал, петляя между деревьями. Вслед ему неслись заклинания и проклятья. Кажется, это сборище серых не ожидало, что их жертва быстро преодолеет Империус. Один из лучей все-таки попал в Гарри. "Парализующие чары", – подумал тот, не по своей воле уткнувшись лицом в мокрую землю. У него вдруг появилось странное ощущение, что он не чувствует реальности происходящего. Серые маги почему-то не поднимали его. Слышались звуки посылаемых чар, крики, сдержанная ругань. Около парализованного прошелестели листья, и что-то тягучее закапало Гарри за шиворот. Ему захотелось вскочить и убрать с себя мерзкую слизь. Гарри поднялся на ноги, и только после этого понял, что чары сняты. Рядом с ним стоял маленький паучок. Его родственники прогонял последних из напавших волшебников. – Т-тойго? Но как вы… – изумился Гарри, но до него мгновенно дошло: пауки, сведущие в деле парализации гораздо лучше всех людей вполне могли придумать от неё защиту, тем более, это были не просто пауки. Неожиданный спаситель развернулся на сто восемьдесят градусов и оглянулся. – Ты выведешь меня из леса? Тойго подпрыгнул. Гарри из последних сил последовал за паучком. Казалось, этой ночи и этим деревьям не будет конца. Два или три раза он запнулся, но это уже не имело для него значения. По шуршанию он догадался, что все пауки следуют за ним. Сам Гарри видел только спину Тойго и не заметил, как оказался перед целой толпой серых магов. В центре окружения что-то очень знакомо кричало. Пауки врезались в сборище людей и в несколько минут рассредоточили его. Тойго остался возле человека. – Поттер, где ты был, идиот?! В центре, как и следовало ожидать, трясся взъерошенный Филч с выпученными от ужаса и ярости глазами. Но Гарри не слушал завхоза: он гладил Тойго по мохнатому брюшку, делая вид, что остальное для него сейчас не существует. Паучок издавал воркующие звуки и довольно шевелил лапками. – Поттер, я к тебе обращаюсь! – Не кричите на меня. Я больше ничего не буду делать. Хватит, наработался! Вы хотели доставить мне этой ночью массу неприятностей и добились желаемого, – жестко сказал Гарри. – Я ухожу в замок. – Убирайся! – заорал Филч. – Катись! И чтобы ночью я тебя больше не видел! Тойго яростно заворчал. – Следите за своими словами! Иначе я не смогу удержать его, – холодно произнёс Гарри и добавил, обращаясь к паучку: – Проводишь меня, Тойго? Я ТУТ ЗАКОНЧИЛ ЧИТАТЬ 7 РАЗЗ!!!!!! Глава8. Школьные неурядицы. Гарри понимал, что незамеченным в свою спальню он не проберется: взять хотя бы его ужасный вид. Он быстро положил отвратительный тулуп на пороге хижины Хагрида. Еще не рассвело, но деревья и замок уже освободились от густых клоков ночного тумана. Тойго простился у озера, и паучье сборище растворилось среди деревьев, равно как и испарилось из мыслей Гарри. А тот сейчас был настроен хоть чуть-чуть поспать и не был готов к расспросам. Ноги плохо слушались его, и последние шаги до школы были настоящей пыткой. Гарри подумывал о том, чтобы проникнуть в замок через боковой проход, но тут же забыл о нем. Внимание сосредоточилось на главном входе. Двери его были приоткрыты, но не это привлекло возвращавшегося. Около дверей неспешно прогуливался мракоборец Уокер. – Доброй ночи, мистер Поттер, – преувеличенно вежливо сказал аврор. – Точнее, доброго утра. Скоро рассвет. Может, объясните, где Вы были и почему никто не оповещён о Вашем отсутствии? Гарри провел рукой по лицу. Только бы не заснуть! Надо скорее ляпнуть что-нибудь убедительное, и побыстрее, чтобы получить доступ к постели. – У нас с мистером Филчем вышло недоразумение. Мне надо было отрабатывать провинность. Он подтвердит. А сейчас, если позволите, я пойду спать. – Профессору МакГонагалл станет известно о том, что сотрудник "Хогвартса" злоупотребляет своим положением. Идите в школу, мистер Поттер. Но, я думаю, что Вы не сможете спокойно заснуть, зная, что многие плохо спали в эту ночь из-за Вас. Гарри неловко пробормотал извинение, но, кажется, аврор не был им тронут. Тогда, будучи не в силах бороться со сном и махнув на все рукой, он поплелся в гриффиндорскую гостиную, сопровождаемый Уокером. Гарри не помнил, как брякнул пароль Полной Даме, как отмахнулся от столпившихся от в гостиной учеников. На расспросы друзей он ответил только одним словом "Филч", на просьбу рассказать подробнее – словом "потом". Из этой бурной ночи он запомнил только одно действительно прекрасное событие – момент, когда его голова коснулась подушки. Но ему не пришлось как следует выспаться из-за своего безостановочного, изматывающего кашля. Стараясь не разбудить ворочавшихся однокурсников, Гарри уткнулся лицом в одеяло. Ему очень хотелось укрыться с головой и до конца наступившего дня никуда не высовываться. Невдалеке послышался легкий шум: кто-то поднимался по лестнице в спальню мальчиков. Гарри затаился и сделал вид, что пребывает в мире снов. В спальню вошли МакГонагалл и Доусон. Учитель зельеделия говорил взволнованным шепотом: – Значит, это правда, профессор? – Да, мы уже убедились в этом. – Как Гарри? Он в порядке? – Я же говорила, всё будет хорошо. Всего лишь утомление и переохлаждение. Всё под контролем. От этого есть пара зелий. Ну Вы ведь поняли меня, правда? – Они требуют длительного настоя, поэтому лучше всего просто дать ему отдохнуть… Нет-нет, – возразил он на какой-то жест собеседницы, – он сможет посещать уроки, но ему сейчас больше поможет мадам Помфри, чем я. Гарри приоткрыл глаза, услыхав шорох: директриса подошла к окну и что-то взяла. – Да, я тоже так считаю. Но и целительные зелья очень пригодятся нам в ближайшее время. Он держится молодцом, поэтому… Голоса стали тише. – А Вы считаете… – Я уверена… – Возможно… В ближайшее время… – Да, без этого нельзя… Гарри решил намекнуть им, что шептаться в присутствии других людей, да еще и спящих, очень некрасиво. Он убедительно изобразил, как человек ворочается во сне, и кашель очень удачно вновь напал на него. – Давайте не будем им мешать. Я все-таки… Дальнейшие слова стали вообще не слышны, приглушенные закрытой дверью и все увеличивавшимся расстоянием. Когда голоса нежданных посетителей совсем стихли, Гарри открыл глаза и бросил взгляд на подоконник: так и есть, новая порция Ментального Щита, волшебной жидкости, без которой он не мог спокойно спать. "Скоро надо вставать, – с неудовольствием подумал Гарри, заходясь в сухом изматывающем кашле. – А сегодня ещё и прорицание. Интересно, как Фиренце и Трелони поделили его в этом году." Гарри попытался заснуть снова, но возня и разговоры, вскоре, словно пауки, расползшиеся по комнате, не позволили погрузиться в глубокий сон. – Гарри, вставай, – раздался нал ухом голос Рона. – Не могу, – простонал разбуженный. – Как же хочется спать! – Я понимаю, но сегодня вторник. И учёба. – Рон, почему ты не умеешь раздваиваться? Пошел бы вместо меня… – Оборотного зелья нет, – отшутился друг. – И где же ты был этой ночью? – Ладно, рассказ с меня. Это ужасно долгая история. Начнем с того, что вечером я увидел Аргуса Филча, который куда-то понесся на ночь глядя… Мало-помалу подтянулось еще несколько слушателей, и живой интерес Дина, Симуса и Невилла еще больше убедил рассказчика в том, что ночное происшествие должно знать как можно больше людей. Поэтому-то он расписал всё яркими красками и намекнул, что все остальные, в общем-то, провели, в отличие от него, весьма скучную ночь. – Зато мы проведем нескучный день, – заметил Рон. – У нас сегодня трансфигурация с прорицанием. – И магической историей, – с отвращением проговорил Симус, будто жевал что-то невкусное. – Переживем, – бодро сказал Дин и непонятно пояснил: – мы приобрели кое-что в магазине незабвенных близнецов Уизли. Не надо расспросов, скоро вы сами все увидите. Кстати, нам уже пора. Они разошлись по своим местам и закопошились в рюкзаках, собирая учебные принадлежности. Гарри , отодвинув штору, посмотрел в окно и отпрянул от солнца, ударившего по глазам. – Сегодня такой день, а мы будем торчать за партами! – А знаете, что означает этот прекрасный день? – внезапно посерьезнел Рон. – Квиддич. Мы будем тренироваться. Лично я просто умру, если не сделаю "Слизерин" в последний раз. – Хорошо, что ты об этом вспомнил, – сказал Гарри. – Мы тренируемся после занятий. Очень удачно, что сейчас начало года: пока ничего не задают. – Да, а потом начнется… – с досадой протянул Дин. – Экзамены, нравоучения учителей… "Последний год, соберитесь, вы учитесь для себя. Вас будут оценивать по результатам учебы", – передразнил он кого-то. – Не томи душу, – попросил Рон. – И вообще, давайте думать о хорошем. Например, то, что ты сделал этой ночью, Гарри, может открыть нам прямую дорожку в Орден. – Значит, это правда, что вас берут в Орден Феникса? – спросил Симус. – Ну, не совсем так, – сделал наивное лицо Гарри, – может, когда мы окончим "Хогвартс"… Но ведь все мы должны помогать в борьбе против Волдеморта. Может, когда-нибудь нас действительно примут в Орден… В гостиной было много гриффиндорцев, но Джинни и Гермионы среди них не было. А Гарри очень надо было увидеть их, и в первую очередь Джинни, но пришлось смириться с тем, что встреча произойдет после занятий. Первой была трансфигурация. Как все и предполагали, ее вела директриса. Кажется, она ни за что не рассталась бы со своим любимым предметом. На первом же уроке Гарри перехватил записку Лаванды Браун. Сидевший рядом Рон, адресат послания, никак не среагировал на это, а просто пристроился сбоку от друга и опустил взгляд в клочок пергамента. "Рон, я очень глупо вела себя в прошлом году. Просто ты мне очень нравишься, и я теряла при тебе голову. Мы все изменились за прошедший год, но мое чувство к тебе осталось. Я хочу предложить тебе пойти со мной на Выпускной Бал. Не торопись с ответом, подумай, пожалуйста. Лаванда". – Хорошо, что Герми не видит, – шепнул Гарри соседу. – Я не знаю, что делать, – растерянно отозвался Рон, – просто не знаю, что мне делать! – Возьми да откажись. – Да ты что! Это же Выпускной Бал, отказ считается последним делом! По крайней мере, это негласное школьное правило. Папа однажды рассказывал, что не смог пойти на Бал вместе с мамой, потому что его уже пригласили. Представляешь, как она сердилась! – Молодые люди! – возвысила голос МакГонагалл. – Обсуждайте свои дела во внеучебное время! На этот год у нас очень сложная учебная программа, и отвлекаться никак нельзя. Итак, мы будем проходить трансфигурацию человека. Однако до того, как приступить непосредственно к превращениям, мы будем изучать волшебство изменений, не прибегая к элементам субстанцио– и анимагии. Сегодня мы начнем с одного из самых простых волшебных приемов в этой области – Хамелеоновых чар. – Круто! – шепотом прокомментировал Рон. – Помнишь Грюма? – Мне нужен доброволец… Гарри захотел еще раз ощутить легкий холодок, пробегающий по телу в момент наложения заклятия, и поспешно поднял руку. Может, это даст ему хоть какую-то бодрость, а то постоянно хочется спать. – Нет, Поттер, этой ночью тебе и так досталось(Гарри огляделся и ему стало физически плохо от возникшего во всех углах класса шепота). Разве что твой сосед… Уизли, ты не возражаешь? Отлично. Подойди ко мне. Когда Рон слился с окружающей средой, класс восторженно зашумел. Гарри и ранее наблюдал подобное, но тоже удивился, с каким мастерством и быстротой это было проделано. Директриса сняла чары с Рона: – А теперь доставайте палочки. Будете повторять мои движения. В конце урока я разрешу преуспевшим в этом попробовать на практике. У кого-нибудь есть вопросы? Рука Гарри взметнулась вверх, потому что он вспомнил "Практическую магию…". – Профессор МакГонагалл, возможно ли самоналожение этого заклятия? Директриса пристально посмотрела в глаза ученику. – А Вы не теряли времени, Поттер. Да, это возможно, но характер движений палочкой будет иной. До этого мы дойдем позже… Мисс Грейнджер, Вы хотели что-то спросить? – Да, профессор. Разрешите попробовать на ком-нибудь? – Сначала покажите, как для этого должна двигаться палочка. Ответом было несколько точных и изящных взмахов. – Отлично. Кого хотите подвергнуть Вашему заклятию? Гермиона слегка сузила глаза: – Лаванду Браун. Со стороны Рона раздался непонятный звук, скорее всего, означавший растерянность. Когда он справился с собой, то отчаянно заговорил Гарри в ухо: – Она всё знает и хочет ее покалечить. – Рон, успокойся. Ты её переоцениваешь. И потом, здесь же директриса. К чести Гермионы, она выполнила свое дело быстро и правильно. Похоже, Лаванда ничего не поняла. Она стала видимой даже со вздохом разочарования и тут же заявила, что хочет учиться самоналожению Хамелеоновых чар. МакГонагалл была очень довольна. – Пять… нет, десять баллов "Гриффиндору"! Обычно с первого раза ни у кого не получается. – Это же наша Мисс Всезнайка, – услышал Гарри шепот Рона. – Она очень много работает и тратит на это почти все время, – укоризненно возразил он. Директриса даже не заметила, что друзья опять отвлеклись. – Если кому-то не удаются Хамелеоновы чары, можете подойти к мисс Грейнджер и попросить помочь. Я думаю, она с радостью согласится. Так, до конца урока осталось десять минут. Я отпущу вас, если обещаете очень тихо и нигде не задерживаясь спуститься в кабинет прорицания. Я думаю, учитель долго себя ждать не заставит. Всего хорошего. МакГонагалл, шурша мантией, быстро прошла вдоль парт и бесшумно выскользнула в коридор. – Рон, – к парте друзей подбежала Гермиона, – пошли, организуем наших. – Поздно, они уже унеслись. Если хочешь, их можно догнать. Побежали? – Тебе нравится злить меня, да? – Только не начинайте, – предупредил Гарри. – Пойдемте вниз. Лично мне очень интересно, кто будет вести прорицание. – В каком смысле "кто"? – Рон, ты что, не слышал? – преувеличенно четко сказала вредная Гермиона. – МакГонагалл сказала "учитель", а не "Фиренце". Значит, у них какие-то проблемы, связанные с учителями. – Точнее, проблемы, связанные с Трелони, – добавил Гарри. – Я думаю, у них не хватит сил выгнать из "Хогвартса" эту стрекозу. Дверь в класс прорицания оказалась закрытой, а около нее уже переминались недоумевающие хаффлпаффцы. Дин и Симус шептались о чем-то, и их хихиканье, отскакивая от стен, слегка выделялось среди общего гула. Гарри уже хотел подойти и поинтересоваться, над чем так увлеченно смеются однокурсники, как вздрогнул от ритмичного стука чего-то твердого о камень пола, и из-за угла медленно вышел белый кентавр. Вид у Фиренце был явно довольный. – Доброе утро, – приветствовал он учеников. – Я рад видеть всех вас в этом году живыми и здоровыми. Профессор Трелони… очень плохо себя чувствует. По плану сегодня проводить занятие должна была она. Она даже согласилась сделать это в моем кабинете. Профессор МакГонагалл думала, что вылечит Тр… профессора Трелони, но чары… то есть, недуг уважаемого профессора оказался серьезным. И… что ж, все к лучшему, тем более, я приготовил для вас интересный материал. – Так вот, почему директриса убежала раньше! – тихо сказал Рон. – А что же могло случиться с Трелони? – И каким образом это связано с сэрами Финниганом и Томасом, – с легким сарказмом вмешалась Гермиона. – Что ты имеешь в виду? – Где ваши глаза? – нетерпеливо спросила Гермиона, пропуская перед собой в класс наиболее неспокойных. – Видите, как Фиренце смотрит на Дина с Симусом, словно они, по меньшей мере, помогли ему примириться с сородичами. Помните, эти двое говорили нам, что сегодня будет весело. Я надеюсь, ни не имели в виду бедную преподавательницу, – она бросила на весельчаков суровый взгляд. – Иначе мне придется снимать баллы со своего же факультета. – Ну, Герми, не воспринимай их всерьез, они не такие подлые, как ты думаешь, – неожиданно мягко проговорил Рон, и Гарри понял, что друг подозревает о том же, о чем и осуждаемая им пять минут назад "Мисс Всезнайка". Только думает об этом совсем по-другому. – Посмотрим, – воинственно отозвалась Гермиона. Фиренце зашел в класс последним. Внутри стоял теплый летний день. Было заметно, что совсем недавно здесь прошел дождь: вся зелень дышала свежестью, и маленькие капельки на листьях и камнях сверкали бриллиантами в лучах солнца. От земли поднимались теплые испарения, и воздух был влажным и чистым. У многих сразу приподнялось настроение, особенно когда ученики вспомнили осеннюю прохладу на улице и солнце, которое не могло согреть. – Еще раз доброе утро, – голос Фиренце стал звучнее, и только при ярком свете Гарри заметил, как возмужал некогда юный кентавр. Почему-то вспомнилась печальная фраза: "Горе старит". – Сегодня мы начнем с теории. Оставьте рюкзаки вон под тем деревом, захватите с собой пергамент и перья и следуйте за мной. Учитель привел их на полянку, где в тени деревьев стояли изящные скамейки, сплетенные из гибких и прочных ивовых прутьев перед изумительной работы резными деревянными столиками. Восхищенные всем этим великолепием ученики проявили чудеса дисциплины: тихо, не толкаясь, расселись по своим местам. – Итак, мы начнем рассматривать пророчества. Я имею в виду не глупые людские старания по чтению судеб, вроде гадания и составления гороскопов, и даже не с определения будущего по звёздам и внешним его отголоскам в настоящем. Я говорю о нескольких уникальных предсказаниях, какие порой случаются раз в столетие. Я попробую раскрыть вам их природу. Кентавр бросил острый взгляд на Гарри: – Многие говорили вам, что подобные пророчества являются цельными единицами, но в нашем мире, где вещи и явления ежесекундно переходят из одного состояния в другое, нет ничего монументального, жесткого. Даже эти предсказания, порой в корне меняющие мир, поддаются познанию и, более того, способны изменяться под влиянием извне. Разумеется, не забывайте о древней истине: все познать невозможно. Но это не значит, что наше мировоззрение будет оставаться неизменным. Вы должны привыкнуть к мысли, что некоторые вещи, ранее считавшиеся невозможными, будут возможны в будущем, хотя с возрастом все труднее принимать изменение основ. Теперь запишите: для чтения судьбы необходимо знание основ мироздания и принципа функционирования определенных объектов, имеющих взаимные связи. Поясню: знание закономерностей явлений, происходящих в мире, позволяет нам судить о происшествии таковых в разных слоях времени. А если проще – хорошо зная мир и его свойства, мы сделаем вывод, что в любом случае имеем дело с набором схожих событий. Разумеется, познавать окружающий мир мы можем бесконечно, это наводит на мысль, что мы учимся всю жизнь. Теперь о предсказаниях. Иногда складывается благоприятная ситуация для выявления целого ряда будущих событий, имеющих общественное или мировое значение. Во время открытия предсказаний их носители впадают в особое состоянием – транс, сходное с эйфорией, экстазом. Это необычайное ощущение радости и осознание того, что ты не можешь молчать о чем– то, – глаза Фиренце блестели, – но, к сожалению, нам мало известно об этом состояние, потому что, как правило, прорицатели не помнят его. Раз это необычайная радость, то становиться понятно, почему большинство пророчеств торжественны. Существует и иной тип предсказаний: тяжелые предсказания. Носители этого рода пророчеств, обычно, предрекают мрачные события, и состояние у них соответствующее. Некоторые черные маги приобретают свойство носительства синтез-прорицаний, которые есть ни что иное, как предсказания мрачных событий в торжественном трансе. А теперь отвлечемся от теории и вспомним свою жизнь. Скажите, был ли кто из вас, свидетелем настоящего пророчества? Воцарилась тишина. Не поднялось не одной руки, и Гарри, который думал, что обойдется, со вздохом поднял свою. – Гарри Поттер. Хорошо. Расскажи нам, при каких обстоятельствах и какого носителя ты услышал. – Это была Сибилла Трелони, почти четыре года назад. Она сказала, что Волдеморт вернется, а Питер Петтигрю убежит к нему. После еще одной паузы учитель мягко и осторожно сказал, тщательно подбирая слова: – Профессор Трелони – тяжелый предсказатель. Ее известная родственница, Кассандра, была светлым. Так получилось, что в её роду был один синтез-предсказатель, дед Сибиллы. Это могло повлиять на неё. Ученики не должны об этом знать, но я хочу расставить все по своим местам и надеюсь, что вы сохраните мои слова в тайне. Сегодня мы также рассмотрим классификацию предсказаний. Кстати, должен вам сказать, что они не имеют определенного времени и приходят неожиданно. Поэтому неправы те, кто требует от предсказателей регулярного транса. – С чего это он решил говорить про изменение предсказаний?– спросил Гарри у Рона. – Не знаю, это, наверное, просто стоит в программе,– предположил друг. – Сомневаюсь. Посмотри на Гермиону. И правда, та, о которой они говорили, явно была взволнована. Она сидела за столиком рядом с Невиллом и что-то шептала соседу, а тот тревожно оглядывался на Гарри. Одновременно Гермиона держала в руках учебник, быстро пролистывая страницы. Внезапно в коридоре раздался шум, и кто-то заговорил на повышенных тонах. – Я пойду проверю, а вы оставайтесь здесь, – начал было учитель, но, увидев на лицах учеников умоляющее нетерпение, смягчился. – Ладно, идем вместе, только не неситесь впереди меня. Кентавр мягкой рысью подбежал к двери класса и резко распахнул ее – крики усилились. Фиренце бросился в коридор. Добежавшим представилась интересная картина. Растерянный кентавр недоуменно смотрел на дикую сцену: бледный Доусон, выставивший перед собой палочку, и удерживаемая Грюмом Сибилла Трелони, протягивающая к нему руки. – Вы не пускаете меня к любимому!– кричала преподавательница, вырываясь из крепкого захвата Грозного Глаза. – Ее нужно лечить,– растерянно повторял Доусон, не изменяя своего положения. – Да нет же, дорогой мой, я здорова! Скажи им, что я в состоянии провести урок. Рядом со всем этим стояла сильно сжавшая губы МакГонагал с суровым, холодным взглядом. Увидев учеников, уже начинавших хихикать, она рявкнула: – Фиренце, что здесь делают дети?! Кентавр вздрогнул, дерзко ответил на взгляд директрисы и развернулся: – Пойдемте отсюда, ребята. В школе нет порядка! Они быстро вернулись в кабинет, и вслед им донесся рык МакГонагалл: – Я найду виновного! С его факультета снимется 100 баллов! Кроме того, он будет работать под надзором Аргуса Филча! Всю неделю! – Зачем я пустил вас туда? – грустно проговорил Фиренце. – И почему она думает, что виноваты ученики? Кто мог сделать такую подлость? Нет, она решительно ничего не понимает в жеребятах! На Дина и Симуса было жалко смотреть, на Гермиону же – страшно. Все это настолько надоело Гарри, что он неожиданно для себя нашел выход. – Нет, она права. Это сделал я! Меньше всего Гарри ожидал подобные слова от себя. Но в тот момент, когда он это сказал, им овладело дерзкое веселье и непоколебимая уверенность в успехе своего безумного предприятия. – Гарри Поттер, я… – Да, сэр, я купил любовное зелье в Косом переулке, спланировал все заранее. Я подлил его в чай Трелони, потому что она мне не нравится, и я хочу, чтобы мои глаза ее больше здесь не видели. Она не лучший вариант преподавателя прорицания. – Но… – видно было, что Фиренце боролся с самим собой, но долг в конце концов победил над радостью от признания его лучшим учителем. – Тогда, я думаю, Вам стоит поговорить с директором. – Гарри этого не делал! – звонко, с отчаяньем в голосе, крикнула Гермиона. – Он не мог, – спокойно, настойчиво повторил Невилл. – Вы ничего не знали, – жестко отозвался Гарри. – Зачем же мне попусту рисковать своими друзьями, когда можно провернуть все самому. Кроме того, мы все славно позабавились, не так ли? Даже наказание – это ерунда. Я уж как-нибудь переживу его и сделаю так, чтобы отнятые баллы вернулись к нам квиддичной победой! Состояние необычайного возбуждения оставило Гарри, и он бессильно присел на траву рядом со своим рюкзаком, навалившись спиной на дерево. Прозвенел звонок. "Теперь надо в кабинет директора", – уныло подумал Гарри. – Вы куда? – остановил его мракоборец, стоящий у каменной горгульи. – Пустите, сэр, – вяло отмахнулся Гарри, – мне надо к директору. – Её нет на месте, и она очень занята. – Я знаю, – не терпеливо перебил неугомонный посетитель. – Я хочу сознаться в том, что виновен в разбираемом ею деле. – Да? Тогда я отведу вас к ней. – Но у меня скоро начнется урок! – Я думаю, спешить нам некуда, потому что вас освободят от уроков ради такого дела, – с легким сарказмом объяснил аврор: видно было, что их тоже коснулась школьная неразбериха. Он немного подождал, потом крикнул появившейся из-за угла девушке: – Джина, подмени меня. Срочное задание. Кажется, нашли виновного. Мракоборица подошла и оглядела ученика: – Так это же Гарри Поттер! Не ужели он… – Извини, нам надо идти,– перебил мужчина и направился по коридору. Даже по походке было видно, что он рассержен, но находится на службе, иначе сказал бы провинившемуся пару ласковых. Спустя несколько коридоров и лестничный пролет Гарри стал узнавать путь: кажется, они шли к башне Трелони! Он оказался прав. Аврор не захотел лезть наверх: – Гарри… Поттер, если не ошибаюсь? Здесь я должен вас оставить, но будьте осторожны: госпожа директриса весьма в скверном настроение. – Да уж, – бубнил Гарри, рывками поднимаясь наверх, – я не понаслышке знаю что такое злая МакГонагалл, теперь вот увижу МакГонагалл в ярости. В классе прорицания находилось три человека: директриса, Трелони и Доусон. Жертва веселия Дина и Симуса сидела в кресле и, всхлипывая, пила маленькими глотками кофе. Декан Слизарина стоял лицом к окну, и на фоне кирпичной мантии было видно, что волосы учителя всклокочены. МакГонагалл сурово восседала на одном из миниатюрных пуфиков, являя взору вновь пришедшего весьма забавное зрелище. Все трое молчали. – Здравствуйте, – робко начал Гарри. – Поттер, зачем ты здесь? – видно было, что директриса уже основательно успокоилась, и все же вышеназванный вздрогнул. Доусон отвернулся от окна: – Гарри у нас серьезный разговор, – сказал он устало, словно объяснял одно и тоже тысячу раз. – Я как раз пришел насчет происшедшего. – Тебе что-нибудь известно? – быстро спросила МакГонагалл. Гарри призвал на помощь все свое самообладание: – Да, и более того. Я знаю виновного. – Скажи же нам, милый мальчик! – всхлипнула Трелони. – Негодяй получит по заслугам! Так опозорить меня перед всей школой! Такое чувство, что все ополчились против меня! Наверное, это все из-за моего дара. Сколько завистников, сколько недоброжелателей!.. – Пожалуйста, Сибилла… – директриса прервала преподавательницу нетерпеливым взмахом руки и проговорила, обращаясь к Гарри: – Итак, Поттер, ты сказал, что знаешь, кто виноват в этом. Назовешь имена? Гарри посмотрел в глаза Трелони, вспомнил всё плохое, что она сделала, и громко сказал: – Это я. Взгляды МакГонагалл и Доусона встретились. Реакция, кажется, получилась не такой, какой ожидал единственный ученик в этой башне. – Поттер, присядь, – МакГонагалл взмахом палочки установила напротив себя второй пуфик. – Ты говоришь, – продолжила она, когда Гарри занял указанное место, – что в утреннем скандале виноват ты. Тогда придется записать в наказанные и мистера Уизли? Или мисс Грейнджер, хотя я не думаю, что он способна на такое. – Подозреваемых должно быть двое, – пояснил Доусон на недоуменный взгляд Гарри. – Мы выяснили это с помощью магических следов на уликах. Допрашиваемый похолодел. – Нет, Рон и Гермиона невиновны, клянусь! – горячо сказал он. – Это я, решил немного пошутить, потому что мне больше нравиться Фиренце, чем она, – и Гарри мотнул головой в сторону Трелони. А та словно бы взбесилась: со стуком поставила на маленький столик чашку, расплескав половину кофе, резко откинула плед, вскочила на ноги и зашипела, неприязненно глядя Гарри в глаза и разбрызгивая слюну: – Я сразу знала, что у Вас нет никакого таланта к волшебным искусствам и, прежде всего, к тонкой науке прорицания. Я не зря предсказывала Вам смерть, потому что такие жестокие личности, как Вы, долго не живут, их всегда настигает возмездие! А теперь Вы еще и продемонстрировали нам свою примитивность, хотя наставников, какие бы они ни были, нужно принимать и почитать. Я думаю, – взвизгнула она, – этот ученик заслуживает жесточайшего наказания, которое… – Сибилла! – рявкнула МакГонагалл и чуть тише предостерегла: – Держите себя в руках. Трелони, тяжело дыша, с силой плюхнулась в кресло, столкнув кофе со столика. Ее очки перекосились, а в увеличенных глазах была самая настоящая ненависть. – Это. Я. Один, – тяжело, с расстановкой повторил Гарри. – Поттер, ты уверен? – тихо спросила директриса. Ну почему же ее голос так мягок? Она не поверила! Что же теперь, он не может совершить дурного поступка? Ведь на ее памяти он нарушил почти все школьные правила. – Да. Я уверен, – упрямо повторил Гарри. – И требую, чтобы вы наказали меня. Тогда, – его голос дрогнул, – я буду понимать, что поступил нехорошо. – Если ты так просишь… – протянул Доусон. С какой стати они смотрят на Гарри с восхищением?! – Преподаватели Доусон и Трелони пострадали морально, – МакГонагалл говорила так, словно сам этот процесс причинял ей боль, – и ты должен будешь извиниться перед ними. С факультета Гриффиндор снимут сто очков. Профессор Грюм будет очень расстроен. Что касается Аргуса Филча… Я думаю, он теперь шарахается даже от твоей тени, – на лице директрисы можно было прочесть едва заметную усмешку, – поэтому наказание для тебя выберет один из пострадавших. – Позвольте мне, – поднял палочку, словно руку на уроке, декан Слизерина. Глаза Трелони хищно впились в Гарри: – Но ведь я пострадала больше! Он напоил меня! МакГонагалл пристально вгляделась в лицо преподавательницы, и огонь за стеклами очков угас, дав место мрачному раздражению. – Я думаю, у мистера Доусона есть более интересные наказания, – подытожила директриса, – например, чистка лягушек и обработка драконьей печени. Все, Поттер, можешь идти. О наказании договоришься с преподавателем зельеделия. И вот еще что. Не ходи сегодня на оставшиеся уроки. Гриффиндорцы уже увидели, что случилось с баллами их факультета. Будь осторожен хотя бы сегодня. А Вы, мистер Доусон, проводите его. Спустившись по лестнице, Гарри посмотрел на учителя: – Это будут рогатые жабы, да? – В каком смысле? – Наказание. Я буду потрошить жаб. Промывать драконьи внутренности. Месяц, год? Доусон засмеялся: – Гарри, ты о чем? Забудь о наказании! Думаешь, почему МакГонагалл не отдала тебя в лапы этой прорицательнице? Мы оба знаем, что ты невиновен. – Нет, это неправда! – Должно быть, тебе виднее, – примирительно заключил декан и, приблизившись к племяннику, тихо сказал: – А если ты так жаждешь наказания, то это можно устроить. На днях я планирую посещение дома одного из сподвижников Тома Риддла, который, по моим сведениям, теперь живет недалеко от Лондона. Этого молодого человека вот-вот объявят в нашем мире вне закона. Ты бы очень помог мне в этом деле. Ради памяти о шалунишке Джеймсе я мог бы взять тебя с собой. Но учти: об этом никто не должен знать, особенно Орден. Это дело не из легких, и ты можешь отказаться. Я пойму тебя… – Что Вы, я буду рад помочь! – с восторгом сказал Гарри. – Но почему это должно быть тайной? – Очень просто… Я – боемаг и привык принимать сложные решения самостоятельно. Меня не взяли в Орден, а на мои сигналы тревоги большинство говорит, что всё под контролем. Верят ли хотя бы они сами в то, что говорят? Я устал ждать. Ты помнишь Министра Фаджа? Он тоже боялся принимать меры. А ведь за это можно поплатиться и большим, чем потеря министерского кресла. К счастью, нашлись и в нашем мире люди действия… Об этом попозже. Итак, я скажу, когда всё это случится. Ну как, такое наказание тебя устраивает? – Это же не наказание, а награда! Только вот что будет, если Орден об этом узнает? Учитель помрачнел: – Ничего хорошего. Но в случае удачи они всерьёз задумаются над принятием в Орден одного боемага… и уже там я обещаю отдать голос и за тебя… Кстати, Гарри, – спустил он племянника на грешную землю, – вы занимали квиддичное поле на сегодня? – Да, я лично ходил к МакГонагалл. Теперь нам надо усиленно тренироваться. А все из-за меня, – посетовал Гарри, – надо нейтрализовать штрафные баллы. – А нельзя ли пристроиться на другой половине поля? – деликатно попросил учитель. – Удивляюсь, почему ваши команды не тренируются совместно. – Но соперники не должны знать нашу тактику! Кроме того, это же слизеринцы, жадные, мелочные, постоянно ведущие нечестную игру… Ой, извините… – Ничего страшного. В любом случае, если за ребятами водятся такие грешки, им придется измениться. Я буду наблюдать за тренировкой. – Если честно, сегодня я больше боюсь своих. Наверное, все бладжеры полетят в меня. – Это мы еще посмотрим, – недобро усмехнулся Доусон. – Ну ладно, мне пора в подземелья… Честно говоря, внизу меня постоянно терзает насморк. – Почему же Вы не перебираетесь наверх? – Я стараюсь не сильно мозолить орденцам глаза. Кроме того, климат Болгарии… Ты же знаешь, холод – слуга постоянной бдительности, – оптимистично, но сбивчиво объяснил учитель. – Но если что, все равно навещай своего дядю. Увидимся на стадионе. В портрете Полной Дамы неожиданно для Гарри подпрыгивал от нетерпения неуклюжий рыцарь сэр Кэдоган. – Мы все уже наслышаны о твоем подвиге, мой юный друг, – торжественно проговорил новоявленный Дон Кихот, раздуваясь от гордости за выпавшую ему честь. – Позволь же… – "Стеклянный графин", – отрезал Гарри. – Как лаконичен юный герой! – попытался выкрутиться сэр Кэдоган на открывающемся портрете, чувствуя, что оплошал. Гарри закрыл дверь и мутным взором окинул пустую гостиную. Глаза зацепились за яркую маленькую яркую фигурку у камина. – Гарри Поттер, сэр! – Добби, я же просил не пугать меня, – вымученно простонал тот. – Простите, сэр, но у меня очень важная новость, сэр! – Говори толком, не вертись. Ты исследовал мою книгу? – Да, всё, как Вы просили. И получил замечательный… нет, ужасный результат! – Так всё-таки какой? – Результат… потрясающий! Эту книгу держал в руках один из приспешников Сами-Знаете-Кого! – Пожиратель Смерти? – Да-да, именно! Более того, ему она и принадлежала. – Что ты говоришь?! – Да, мистер Гарри Поттер! Где Вы ее взяли? – Мне подарили ее… Ума не приложу, что это значит. Книгу держал Грозный Глаз Грюм, я точно знаю. Но это же смешно… – Профессор Грюм держал эту книгу уже после черного мага. Ну, мне пора. Добби не может задерживаться, когда остальные готовят обед. Удачи вам, – и домовик растворился в воздухе. "Может, он отобрал её у Пожирателя? – сонно подумал Гарри, кутаясь в одеяло. – Надо будет спросить у Грозного Глаза. Интересно, она зачарована? Нет, вряд ли, Добби так бы и сказал…" Флакончик с позабытым зельем серебрился на подоконнике… Снилась Гарри всякая дрянь. Пожиратели с хохотом бегали за ним, похожие на воронов в своих плащах. Потом всё смешалось в какие-то нагромождения цветов и звуков, и вскоре оказалось, что теперь уже Гарри бегает за приспешниками Волдеморта, а они в страхе удирают от него. Голоса Пожирателей звучали всё громче, постепенно изменяясь, пока не превратились в до боли знакомые. – Гарри, вставай. Тебя зовёт мадам Помфри. – Рон, сделай милость, дай поспать… – Ты должен сходить в больничное крыло, тебя там проверят, иначе ты в любом случае не будешь допущен к тренировке. Гарри вскочил: – Как? Тренировка? Уже? – Гарри, ты продрых оставшиеся уроки и обед. Собирайся побыстрее, нам ещё надо найти нового загонщика вместо Кэти. Немного пополневшая за каникулы мадам врач осмотрела капитана гриффиндорской квиддичной команды. – Ты почти здоров, – сообщила она, – вот только надо будет кое-что выпить для предотвращения насморка. Сам знаешь, этот недуг не так уж страшен, но очень неудобен, особенно при занятии спортом. Подожди две минуты, я заварю травы. С помощью волшебства отвар был готов гораздо быстрее, чем это бывало у магглов. Гарри не так часто пил настойки трав, но помнил, как тетя Петуния делала нечто похожее для Дадли – тогда на кухне стоял дивный аромат. Впрочем, запомнившийся запах не шёл ни в какое сравнение с благоуханием отвара мадам Помфри. После участия в необходимой процедуре Гарри понесся за "Молнией", перепрыгивая сразу через две ступеньки. Рон, бежавший рядом, поминутно поторапливал его. – Быстрее, мы опаздываем! Все остальные уже десять минут как на поле! – Я знаю! Но не могу же я странсгрессировать! – так же взбудоражено отзывался Гарри. – Смотри, не забудь от волнения свою метлу. – Я не забуду, – с каким-то подозрительным смущением отозвался Рон, но его друг не обратил на это должного внимания. – "Стеклянный графин"! – на едином дыхании выдали оба. – Верно, мальчики, – степенно отозвалась Полная Дама, неторопливо пропуская их. – Куда же вы? Постойте со мной хоть чуть-чуть…Ну вот, – проворчала она, оставшись в полной одиночестве, – ты к ним со всей душой, а они всё куда-то спешат и вечно опаздывают. Молодежь… – Рон, ты чего там возишься? – нетерпеливо осведомился Гарри, поглаживая древко "Молнии", словно примеряясь к ней после перерыва. – Сейчас, я уже иду, – Рона не было видно из-за балдахина, который скрывал его, словно штора, оставляя для обзора только ботинки. – Мы опоздаем! – Гарри, мы и так опоздали! – В таком случае – прогуляем тренировку! Наконец, "завеса тайн" приоткрылась, и перед Гарри предстал красный, как свёкла, Рон с новеньким "Нимбусом 2000". Взгляд счастливого обладателя новой метлы выжидающе скрестился с гарриным. – Как здорово! Почему ты не сказал мне раньше? Теперь слизеринцы точно дрогнут! Лицо Рона осветилось неподдельной радостью, и он проговорил почти благоговейным шёпотом: – Подарок Фреда и Джорджа. – При таких мётлах нам тем более нельзя опаздывать, – заметил Гарри. – Вот что… Давай полетим сразу на поле! – Да ты что! МакГонагалл и так тебя убьёт… – Она решит, что мы на тренировке, а снитч полетел к замку, – возразил Гарри. Уже стоя на подоконнике, и сжимая ногами "Молнию", он махнул рукой другу, посильнее оттолкнулся и взмыл в высокое ясное небо. Верная метла, почти не постаревшая благодаря отменному качеству и безупречному уходу, донесла хозяина за несколько секунд. Когда Гарри затормозил на высоте метров десяти над квиддичным полем, он услышал рядом восторженный, прерывающийся голос Рона: – Представляешь, она слушается с полунамёка! После неуклюжих "Чистомётов" это просто сказка! Сначала я даже испугался её чувствительности. Гарри слушал и улыбался. Когда-то он сам начинал с "Нимбуса" и не жалеет этого. – Гарри! Сердитый окрик со всех сторон заставил капитана оставить свои мысли. Он хотел сказать, что прошедшая ночь отняла почти все силы, что сейчас очень хочется забыться, что в горле до сих пор противно першит, а спать хочется постоянно. Выручил Рон. Он опустился на землю, где и стояло большинство членов гриффиндорской команды, часть которых возмущалась, и начал что-то объяснять, сопровождая слова активной жестикуляцией. И, судя по ней же, через минуту речь пошла о новой метле Рона, и тогда Гарри понял, что может спуститься без вреда для себя. – Слизеринцы, – внезапно жёстко сказал Рон. – И чего они сюда припёрлись? Ведь мы же занимали поле на сегодня! – Они нам ничего не сделают, – устало сказал Гарри. – Значит, ты позвал их? – негодующе спросила Джинни. – Да, Доусон очень просил… – Ты не вправе так поступать! – сердито сказала нападающая. – Ты даже не спросил остальных. Ведь ты же не хочешь, чтобы мы проиграли им. Иначе как ты выполнишь обещание и добудешь нам победу? Видишь горстку из пяти человек: это кандидаты в загонщики. Причём один из них явно не подходит. Видишь, не многие хотят теперь играть в одной команде с тобой, а ты ещё и опаздываешь! – Джинни, я прошу тебя… – устало произнёс Гарри. – Мне очень нехорошо после ночного общения с Филчем… Давайте сразу начнем смотреть загонщиков, – и он неохотно приземлился. – Как у них там с мётлами? Оказалось, что все летают на старых ободранных "Кометах", принадлежавших школе. В этот же момент капитан понял, почему один из них не подойдёт. Маленький Крис Дейви был так счастлив и полон надежд, что Гарри жаль было отказывать ему. – Мы говорили малявке, что его не возьмут, – угрюмо объяснил бугай-пятикурсник, – но ему, кажется, всё равно. Он во что бы то ни стало хочет поиграть. – Не слушай его, Гарри, – заговорил Крис. – Посмотри, как я играю. Если тебе не понравится, я больше и не буду проситься в команду в этом году. – Кристиан, пойми: даже если и понравится, я не смогу тебя взять, – осторожно произнёс капитан, но, увидев мольбу в глазах первокурсника, согласился: – Если ты хочешь просто поиграть с нами, я не против, только будь осторожен: как бы тебя не сшибли слизеринцы. И вновь гриффиндорцы на метлах. Замелькали квоффлы и бладжеры, заискрила между игроками маленькая золотистая молния снитча. Каждый факультет занял по половине стадиона. На трибунах среди небольшого числа зрителей сидела Гермиона, своим неприступным видом напоминая стража порядка. Гарри поглядел в сторону своих будущих соперников и среди зеленых мантий заметил красную: так и есть, Доусон в воздухе! Честно говоря, его можно было принять за гриффиндорца, возможно, поэтому слизеринцы смотрели на него с неодобрением. Учитель ловко орудовал битой, посылая рассвирепевшие после долгой летней отлёжки бладжеры подальше от учеников. К капитану подлетела Джинни, на её лице можно было прочесть удивление: – Гарри, ты видел? – Конечно. Кто бы мог подумать: декан "Слизерина" на метле! – Где?! О, точно! Нет, я не об этом. В слизеринской команде новый вратарь. – Да, я заметил. Какая-то девушка. Непонятно, кто она. – Это же Пэнси Паркинсон! – С какой стати её взяли в команду? – Не знаю, она никогда не интересовалась квиддичем. – Да и сейчас она играет… Не очень. Может, им просто было некого брать? – Не думаю. Она очень упрямая. – Ничего, Рон её переупрямит. Смотри, как он берёт мячи. – Ладно, оставим вратарей в покое. Ты уже выбрал загонщика? – Видишь, я решил сменить тактику: попросил их сыграть одновременно. Пока лучше всех держит себя Крис, но не могу же я выбрать его! Я не знаю, что мне делать… – Хочешь совет? Выбери Тома Локвуда. – Этого здорового, что ли? Но он играет, как тролль! – Да нет, вон того долговязого. Я его знаю, он учится на шестом курсе. Он вполне сносно отбивает бладжеры. – После Кристиана я никого не хочу видеть, но я уже сказал, что его не выберу. А этот Локвуд внешне так похож на Малфоя… – Ну и что из того? Гарри, он в этом не виноват! – Ладно-ладно, я уже перестал… Честно говоря, я думал о нём, но Крис… Да, ты права. Локвуд неплохо управляется с битой и хорошо сидит на метле… Эй, Том! Локвуд! К капитану подлетел высокий и худой парень со светлыми волосами. В его лице что-то и вправду было от Драко, но вместо надменного выражения на нём была написана неподдельная радость. – Ты принят в команду. Неплохо летаешь. Почему ты раньше не появлялся среди кандидатов? Я тебя не помню. – Раньше мне просто нравилось летать, а в квиддич меня привёл старший брат. Он рассказал мне правила и научил самому основному, до остального пришлось доходить самому. Я пытался попасть в команду и в прошлом году, но меня не взяли. У Дэйви был ужасно расстроенный вид. – Крис, нам надо поговорить, – обратился к нему Гарри и повернулся к остальным: – Ребята, тренировка окончена, можете идти. Я сообщу, когда мы должны будем собраться снова. – Ты играл лучше всех, – тихо сказал капитан Крису. – Я бы с радостью попросил за тебя МакГонагалл, но после всех моих провинностей она вряд ли сделает для меня исключение из правил. Кроме того, я всерьёз боюсь за тебя: видел, какие громилы играют за "Слизерин"? Кристиан, даю слово капитана, что порекомендую тебя как загонщика в следующем году. Да и Джинни поддержит меня. – Хорошо, – без особого энтузиазма согласился Крис. – Я, правда, всё понимаю. Он тихонько опустился на землю и медленно побрёл вслед за уже ушедшими, сжимая в руке старую школьную метлу. Сердце Гарри сжалось. На поле остались только капитан, вратарь и загонщица, поджидавшие спускающуюся с трибун Гермиону да неутомимые слизеринцы во главе со своим деканом. Точнее, нет… Гарри присмотрелся: Доусона не было. Каким-то образом учитель испарился во время испытаний гриффиндорского загонщика. А зря, потому что зелёные подлецы тут же растеряли всю свою дисциплину и принялись с удовольствием дразнить тех, кто остался от соседней команды. Но тем не было нужды и дальше висеть в воздухе; они подлетели к ожидавшей их у края поля Гермионе. А она, надо сказать, была взволнована. – Гарри, профессор Доусон сказал, что ему надо срочно увидеться с тобой. Он ждет тебя в своём кабинете. Это что-то очень важное. Не знаешь, что бы это могло быть? – Нет, не имею представления, – пожал плечами Гарри. – Если это будет нечто интересное, я скажу. А у самого дёрнулось сердце: вот оно! Стараясь не выдать своего нетерпения перед друзьями, он, не торопясь, отнёс к себе метлу, снял спортивную мантию и только тогда неспешным шагом отправился в подземелья. Дойдя до места, где его уж точно никто не мог видеть, Гарри припустил бегом. Один раз ему показалось, что в темноте соседнего коридора мелькнули огоньки кошачьих глаз, но даже если бы это и была выздоровевшая миссис Норрис, она бы не смогла догнать одиноко бегущего ученика. На стук Гарри дверь в бывшее снейпово логово слегка осветилась оранжевым светом и тихо открылась. Доусон уже ждал племянника. Учитель сидел за своим столом, обложенный книжками в запылившихся и потёртых переплётах. – Садись, – Доусон указал на стул рядом с собой. – Я думаю, ты знаешь, зачем я вызвал тебя, – довольно начал он.– Собрание Ордена будет в четверг, а потом опять наступит затишье… У меня складывается впечатление, что они живут только от встречи к встрече… Ну да неважно. Лучше поговорим о времени нашей операции. Готовься на субботу. Нам нужно будет выйти рано утром, часов в шесть, так что постарайся выспаться. А теперь о главном: Гарри, это очень небезопасное мероприятие. Советую повторить все заклинания, которые ты хорошо знаешь. Постарайся на время забыть о тех чарах, в каких допускаешь ошибки, особенно о Жестовых. Приспешники Риддла не должны знать, что тебе знакомы приёмы боемагов. Лучше будь уверен и силён в том, что хорошо тебе известно. А чтобы ничто не мешало тебе готовиться, возьми вот это, – Доусон поставил на стол маленький пузырёк с длинным и узким горлышком. – Добавь пять капель в какой-нибудь напиток, хоть в тыквенный сок, и изгонишь простуду и кашель, появившиеся от переохлаждения. Будь осторожен, зелье концентрированное. – Спасибо… – Гарри замялся, не зная, как лучше обратиться к дяде. – Вы, наверное, уже знаете, что я пробовал использовать Жестовые чары. На Филче. – Да, я слышал от него. Он говорил и директрисе, только она ничего не поняла и решила, что ему показалось. А я понял, что мой племянник быстро учится… Теперь я должен сказать тебе нечто не совсем приятное. Глава9. В тылу врага – Это касается Непростительных заклятий, – тихо начал Доусон. Гарри приуныл. Неужели Филч знает о них как о недопустимых? Нет, вряд ли, скорее он просто описал действие заклятия Подвластья. – Я не хотел… – начал он. – Подожди, – прервал учитель. – Я не буду винить тебя, просто должен знать, что ты имеешь правильное представление об Империусе. – Запрещённые принесли столько зла мне и моим друзьям! – негодующе воскликнул Гарри. – Наверное, я не собирался ими пользоваться! Слово само слетело с губ, я хотел сотворить вовсе не это! – Да. Весьма странно. Но ведь ты защищался от пауков. Хорошо, что об этом не знает Министерство, а там есть такие, которые предложили бы тебе жестокую сделку… Но я верю тебе. Я слышал о твоих странных снах и сделал вывод о вмешательстве в твоё сознание. Хочешь, скажу тебе о страшной мысли, что осенила меня вчера в этой лаборатории? Помнишь чёрное зелье, отобранное Артуром Уизли у Пожирателя? Оно той же природы, что Ментальный Щит, но изготовлено не для питья и не для человека… Мои мысли пошли дальше, я предположил, что Том Риддл тоже защищается от тебя. Профессор МакГонагалл рассказывала мне о его легилименции и о том, что из этого вышло. Возможно, связь между вами осталась, но каким-то образом переродилась. Дальше все предположения истекают из-за недостатка фактов. Гарри, не смотри на меня так! Это всего лишь гипотезы. Подумай о них… А теперь извини, но я тоже должен готовиться. Гарри шёл обратно гораздо медленнее, обдумывая все, что услышал. Безусловно, слова Доусона похожи на правду. Даже появлялось ощущение, что они вплотную подошли к раскрытию тайны, что связывала обычного с виду школьника и величайшего чёрного мага, но нехватка лишь нескольких звеньев одной цепи не позволяла окончательно расставить всё по своим местам. Гарри честно выполнил просьбу учителя и никому не открыл правды, хотя всю неделю у него неимоверно чесался язык. Друзьям он сказал, что Доусон придумал наказание, заключавшееся в потрошении ящериц и жаб всю субботу, начиная с утра. Добрый Невилл пожалел однокурсника и даже выразил желание сходить вместо него, но Гарри заверил, что всё нормально, в глубине души высоко оценив порыв хозяина самой вредной жабы на земле. Что же касается самого Тревора, то он опять сбежал, хотя по возрасту был уже далеко не головастиком. Рон знал о декане "Слизерина" немного больше, чем остальные гаррины друзья, но и он, кажется, ничего не заподозрил. В четверг вечером состоялось собрание Ордена. С докладом выступало несколько волшебников, в основном, незнакомых Гарри, видевших Пожирателей Смерти в том или ином месте. Одним из последних говорил Доусон и рассказал гипотезу, уже известную племяннику. Кажется, МакГонагалл встревожило заявление учителя зельеделия. Рон снова присутствовал на собрании и был в полнейшем восторге. Когда они возвращались в Гриффиндорскую башню, он говорил о том, что точно воспользовался бы любым случаем, чтобы помочь Ордену. Гарри же почти не слушал друга и думал о субботе. У него-то точно была возможность послужить делу добра. В пятницу после уроков большая часть семикурсников "Гриффиндора" убежала подышать свежим воздухом и погреться в последних осенних лучах солнца. Гарри никуда не пошёл, а завалился на кровать и выпустил снитчи. Он лежал, перебирая в руках палочку, следил за полётом мячиков и время от времени притягивал их Манящими чарами. В полурасслабленном состоянии думалось хорошо, и Гарри решал задачу, как бы подойти к Гермионе и попросить её помочь с заклинаниями, не открывая цели. В конце концов он не выдержал и, накинув пальто поверх школьной мантии, щурясь от яркого света, появился у озера. На улице было сухо и солнечно, и тысячи жёлтых листьев, лежащих на земле, словно бы тоже излучали свет. Джинни о чём-то горячо спорила с группой рейвенкловцев, и Гарри залюбовался золотом её волос. Когда он вспомнил, зачем вышел, оказалось, что Рон куда-то благополучно смылся, разумеется, не забыв "прихватить" Гермиону. Гарри поймал взгляд Джинни. "Нет, тебя я не попрошу. Ты поймёшь, что это неспроста, ведь ты-то знаешь меня лучше всех. Рона сейчас тоже беспокоить нельзя: кажется, он выясняет отношения с Герми". Он улыбнулся Джинни и попытался уйти как можно незаметней. День был действительно чудесный, но Гарри вспомнит об этом спустя время, а сейчас он снова оказался в гостиной и, достав палочку, направил её на вреднейшего кота на свете, мирно дремлющего в кресле. Живоглот почуял неладное и торопливо, насколько позволяли габариты, вскочил. Уже у самой лестницы, ведущей в девчоночью спальню, его настиг парализующий луч. Гарри торжествующе усмехнулся и снял чары. После восстановления справедливости котяра больше не позволил издеваться над собой и дал дёру. И сразу же из полуоткрытой двери спальни выскочила смертельно напуганная жаба. Гарри парализовал Тревора, с почётом отнёс к себе и, уложив в коробку из-под кексов, плотно закрыл крышку. После этого он почувствовал необычайную усталость и проспал почти два часа. Его разбудил Рон. Как ни хотелось спать, пришлось идти и следить за тренировкой. Как назло Рон был необычайно весёлым и всю дорогу до стадиона увлечённо болтал… об уроках. Значит, в его радости точно "повинна" Герми. Сегодня Гарри не ловил снитч, ему было не до этого. Только сейчас, во время тренировки, он осознал, что авантюра, в которую втянул его деятельный дядюшка, на самом деле является весьма рискованным предприятием. Это не спорт, где многое всё-таки зависит от привычки и умения. Никто не знает, какие силы стоят за целью Доусона. Но говорить обо всём этом, тем более МакГонагалл, Гарри не собирался. Такой случай может и не выпасть дважды. Наблюдая за Роном и Гермионой, он убедился, что между этими двумя установился какой-то едва уловимый, одним им понятный язык взглядов. Последняя ночь перед субботой была беспокойной и началась с того, что, укладываясь спать, гаррины соседи не преминули поболтать. Разговоры были бытовыми, на уровне учёбы, и ужасно мешали засыпавшему Гарри. Он спохватился, что не выпил на ночь Щит и исправил свою ошибку. Зелье нежно серебрилось в темноте, мерно капая в ложку… Соседи оставили это без комментариев: они знали о Ментальном почти с первого дня. Зелье подарило Гарри крепкий сон, такой безмятежный, что будить его пришёл сам учитель. – Вставай, мы уже должны выходить, – тихо говорил Доусон, – надо выбраться незамеченными и не засветиться перед Филчем. – Он нас точно не увидит, – прошептал в ответ Гарри, нашаривая в темноте палочку, – обычно он дрыхнет ранним утром, потому что до полуночи его мучает бессонница. Бесконечные школьные ступени… Люди на портретах недовольно бормочут во сне, когда по их глазам скользит слабый отсвет, отбрасываемый палочкой Доусона. Гарри, зевая, пытается заставить свои глаза как следует открыться, бесконечно протирая их руками. Полутьма прикрывала углы помещений и вместе с хорошо работающим воображением создавала причудливые вещи. Когда волшебники подходили к дверям, стало хорошо видно, что Доусон одет в короткую коричневую мантию, наверное, очень подходящую для волшебных схваток. Учитель и ученик вышли в прохладу раннего утра, сразу же с ног до головы оказавшись в густом белом тумане. Но Доусон не растерялся: палочка каким-то образом стала указывать направление. Её хозяин был бодр и весел, не в пример заспанному, слегка дрожавшему от волнения и прохлады племяннику. Спустя несколько шагов вокруг замелькали деревья. – Мы идём в Запретный Лес? – голос Гарри, хрустально-чёткий в молочно-белом месиве, одиноко прозвенел среди тишины. Казалось, туман потихоньку надвигается на них. – Так будет удобнее трансгрессировать, – пояснил учитель, с каждым шагом становясь всё больше мракоборцем: что-то высматривал, к чему-то прислушивался, получая о месте, где они находились, неизвестную спутнику информацию. Потом он неожиданно повернулся к Гарри: – Ты тренировался вчера, как я просил? – Конечно, – честно ответил тот. Не было смысла уточнять, насколько серьёзной была эта тренировка. – У нас есть, – учитель поглядел на часы, – пятнадцать минут. Устроим разминку? Они достали палочки, и лучи заклятий осветили мутный воздух. Гарри отбил обезоруживающие чары. Лучи со стороны Доусона летели всё чаще. В конце концов ученик был всё-таки обезоружен. – Accio, палочка… Возьми, Гарри и больше не выпускай её из рук. Я должен был проверить твою реакцию. Для начала очень неплохо. Гарри, тяжело дыша, подошёл к учителю. – А теперь… Давай руку. Они трансгрессировали в какое-то населённый пункт, состоящий из маленьких одинаковых домиков. Гарри непроизвольно скривился, но Доусон не видел этого. – Пригород Лондона. Присмотрись к домам. Но тебе придётся делать это в темноте. Здесь нельзя светиться. Скоро, – и он оглянулся на восток, – встанет солнце. Что видишь? – Эти дома… Но они гораздо богаче, чем дом Дурсли в Литтл-Уининге. – Ах, Дурсли… Да, отвратительные люди, я слышал о них. Ты прав, это не Литтл-Уининг. Это Новый Лондон, место обитания волшебной элиты. – Но как можно скрыть целое поселение? – Очень просто. Помнишь финал квиддичного кубка? Здесь живут не просто богатые, но и сильные волшебники, и сразу не разобрать, кто служит Риддлу. Но один из этих людей доводит боемагов до гнева даже своим именем! Это Вергилий Фостер… Как ни странно, он был старшим братом моего лучшего друга… И мы наведаемся к нему. Это его Риддл приблизил к себе последнее время. Многие знают о его преданности Темному Лорду, но сковырнуть такую шишку, как он, слишком трудно. Сложно предъявить ему иск за все те преступления, что он уже сделал. Его адвокаты не глупы и получают большие деньги. Поэтому мы должны собрать такую информацию, которая на всегда приклеит его к тюремной койке. В крайнем случае у меня есть ордер на арест Фостера, врученный мне лично болгарским Министром Магии… Да, кстати, вы ведь проходите Хамелеоновы чары в этом семестре. Сейчас ты увидишь их самоналожение. Вскоре они оба слились с окружающей местностью и направились вглубь района. Доусон сверился с какой-то бумажкой: – Нам туда… Видишь вон тот дом, с тёмной оградой вокруг? Здесь и обитают Фостеры. Говорят, Вергилий недавно женился. Учитель потрогал ограду кончиком палочки и издал торжествующий смешок: – Так и есть, они считают себя настолько умными, что не поставили антитрансгрессионную защиту! Гарри, наша задача намного упрощается. Видишь мою руку? Хватайся. Через мгновение оба они оказались в тёмном длинном коридоре, имеющем неимоверное число ответвлений. – А теперь, – прошептал Доусон, – нам нужно быть настороже. Дома Фостеров всегда славились своими ловушками для непрошенных гостей. Из маленькой щёлочки, окружавшей одну из дверей, лился свет. Скорее всего, хозяева были именно здесь. – Гарри, – голос Доусона стал едва различимым, – встань рядом со мной и лови каждое слово. Тот прислушался: за дверью что-то горячо говорили. Голос, звучавший оттуда, принадлежал молодому мужчине: – Любимая, всё будет хорошо. Теперь, когда нам помогает такой великий маг, мы сможем преодолеть даже смерть! – Дай мне руку, Вер, – отвечала неизвестная женщина, и по тому, как она говорила, стало понятно, что она тяжело больна. – Совсем забыл сказать… Лорд просил меня передать тебе лекарство, ты выпьешь его, и сразу станет легче… Сейчас я найду его… Кажется, в этом комоде, – шаги на минуту стали громче, потом прекратились. Послышалась брань. – Да нет же, я отдал его Матильде, для сохранности. Матильда! Принеси зелье! Живее! Доусон занервничал. – Это их домовой эльф, – пояснил он невидимому племяннику. И тут же серая тень молнией мелькнула вдоль стены. "Хоть бы пронесло"! – успел подумать Гарри, но слова Фостера заставили его забыть обо всём. – Тёмный Лорд вылечит тебя! Он – гений, опередивший своё время! Сейчас Матильда принесёт его лекарство… Да где же она? Она была в коридоре и широко раскрытыми от ужаса глазами, отражавшими полосу света у двери, таращилась прямо на незнакомцев. Всё это не длилось и минуты, затем эльф метнулась в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. В комнате послышался её взволнованный голос: – Хозяин, в коридоре кто-то есть, я слышала их. Наверное, они следят за нами… Резкий голос Фостера: – Почему "наверное"? – Их не видно, возможно, виновато Хамелеоново заклятие… – Ты много болтаешь, – оборвал Матильду хозяин. – Кто они? – Я не совсем разобрала… У одного мелькнули стёкла очков. Кажется, это юноша. С ним ещё какой-то взрослый. Гарри похолодел. Со стороны Доусона раздался еле слышный вздох. – Я найду их! – зарычал за дверью Фостер. – Иди, скажи, чтобы включили свет. Во всем доме. Я ими займусь… Послышался звук выдвигаемого ящика. – И… Матильда… Позаботься о Лилиане. – А теперь, – тихо прокомментировал Доусон, – мы поиграем. Гарри, держи меня за руку и не отпускай. Будет противно, но ты терпи. Может затошнить. Если станет совсем плохо, скажешь мне. И они вдруг переместились на чердак. – Он нас не поймает, даже если бы трансгрессировал по всему дому, – сказал учитель, нарушив гнетущую тишину. За следующие пять минут они перебывали почти во всех комнатах и даже в ванной. Оказавшись в ней, Доусон огляделся, покачал головой, увидев под зеркалом ряд баночек с кремом, и взял одну. Повертел в руках и с нескрываемым интересом сунул туда палец. Потом без малейших угрызений совести вытер его о мохнатое банное полотенце. – Чёрная магия для скрытия ожогов… Это уже слишком, – поставил диагноз учитель. И всё-таки в ванной Фостер их догнал. Это был бледный парень с аккуратно подстриженными тёмно-каштановыми волосами, порывистыми движениями и лихорадочно горящим взглядом. Фостер нервничал, что было заметно по его лицу, дрожащим губам и очень испуганным глазам. Одновременно в глазах его было нечто жёсткое, что в сочетании с юностью и правильными чертами лица давало некое сходство с Волдемортом, каким видел его Гарри, когда общался с дневником Тёмного Лорда. – Я чувствую, что вы здесь! Выходите! Всё равно я найду вас! – в голосе смешались испуг и ярость. Конец палочки, подчиняясь его руке, бросался то в один, то в другой угол. – Accio, ваза, – прошептал Доусон, и за стеной что-то разбилось. Фостер бросился в соседнюю комнату. Воспользовавшись его отсутствием, учитель обновил Хамелеоны чары на себе и спутнике. – Неужели он так преданно служит Волдеморту? – спросил Гарри. – До сих пор мне казалось, что у этой службы мало добровольцев… Разве что кучка фанатиков, таких, как Снейп. – Ты прав, многие предпочитают просто сочувствовать, но есть и такие, для которых чёрное – это белое. Вспомни историю самого Риддла: он был лучшим учеником школы, но использовал свои умения и таланты, чтобы подчинять и убивать. Фостер – достойный ученик своего учителя и достойный слуга своего господина. Ещё неизвестно, кого больше любит Риддл, Вергилия или Снейпа. – Ну, Снейпа Волдеморт не оставит, ведь тот убил для него Альбуса Дамблдора, – проворчал Гарри. – Этому убийце всё равно не придётся долго жить, – с тихой яростью заверил Доусон. – Его обязательно поймают и жестоко накажут. – Дядя, лучше отдайте его мне, – хрипло попросил Гарри, сжимая палочку до хруста в пальцах, – и я убью его. Боемаг поражённо уставился на племянника: – Нет, Гарри, ты не убийца. Не стоит предаваться ненависти, но, поверь мне, у авроров есть десятки способов, как наказать преступника, чтобы тот молил о смерти… Тихо! Фостер возвращается! Дверь в ванную быстро распахнулась, и ворвался тот, кого они ожидали. Он был ещё бледнее, чем раньше. Фостер проскочил мимо незамеченных им недругов и стал хватать с полки баночки с косметикой, запихивая их в мешочек. Но удостоил вниманием только те из них, на которых была наклеена розовая этикетка. Потом так же поспешно удалился. – Кажется, он куда-то собирается, – напряжённо заметил Доусон и добавил: – Знаешь, что это за крем? Неспроста Фостер прихватил с собой столько баночек. Ловко! Я сообщу Министерству, где они прячут ингредиенты чёрной магии. Вергиллий готовит прозелье, то есть его неактивную форму. Нет, этого парня мы так просто отпустить не можем! Теперь нам надо вниз! Дверь уже знакомой комнаты была приоткрыта, и Гарри увидел, что Фостер торопливо одевается. – Милая, нам надо ехать. Ты в состоянии подняться? Лекарство помогло тебе? – Да, мне намного лучше. Почему нам надо ехать на машине, когда мы можем трансгрессировать? – Сейчас нельзя. Это наверняка министерские ищейки. Они как раз и рассчитывают, что мы совершим магический побег. На машине надёжнее, тем более, что она защищена. Идём, Лилиана… Осторожнее… Держись за меня. "Лилиана… Лили… – вертелось в голове Гарри. – Он так заботится о ней. Неужели он способен убивать?" Муж и жена поспешно, как только могли, покинули дом. Лилиана Фостер оказалась хрупкой болезненной девушкой с большими зелёными глазами в обрамлении пушистых рыжих ресниц, с венцом золотистых волос. Чем-то она и правда напомнила Гарри мать. Когда супруги вышли, Доусон сказал: – Главное – не покалечить девушку. Она верит ему, потому что любит его и хочет жить. Гарри, сейчас мы трансгрессируем, и я попробую на ходу нейтрализовать заклятие на машине, чтобы проникнуть в её салон. Твоя задача – отвлекать Фостера и заставлять его крепко держаться за руль. Идем за ними. Быстро. Они трансгрессировали на улицу. Машина, большой джип серебристого цвета, уже завелась. Когда она тронулась с места, Доусон торопливо достал два флакончика. – Я предвидел это… Бери и сделай два глотка. Будь очень осторожен со скоростью. Когда почувствуешь что действие подходит к концу, повтори прием зелья. Пей! Мы не можем медлить! Гарри сделал глоток. Зелье было сладковато-обжигающим на вкус и вызывало желание пить ещё и ещё. И в то же время почувствовалась необычайная лёгкость во всем теле, будто бы ты вдруг стал пушинкой, влекомый всеми ветрами… Доусон парил рядом. – Старое доброе Levioso, заключенное в жидкость, – довольно пояснил он. – А теперь усилием воли представь что тебе надо вон за той машиной. Гарри не ожидал, что может летать с такой скоростью и, тем более, контролировать полет так легко. Мимо мелькали деревья и другие машины, но взгляды преследующих были прикованы к серебристому джипу. Доусон приблизился к машине и что-то зашептал: это было видно по его губам. Карман его мантии изнутри осветился золотисто-оранжевым. Фостер резко обернулся и что-то крикнул – слабое оранжевое свечение окружавшее машину, сконцентрировалось в луч и ударило по Доусону. Боемаг, кувыркаясь отлетел по воздуху назад. Гари остановился и в ужасе глядел, как учитель выравнивает полет. Доусону удалось удержаться, и, глотнув ещё зелья, он вновь кинулся за машиной, бросив встревоженный взгляд на племянника. Гари почувствовал что тело его тяжелеет и поспешно схватился за флакончик… Доусон догнал машину и обернувшись, отчаянно поглядел на спутника. Гарри сделал на собой усилие, выполнил, словно прыгун на соревнованиях, два великолепных броска и, слегка ударившись, приземлился прямо на джип, вцепившись в багажник. Судя по рывку, последовавшему за этим, Фостер нажал на газ. Рассвело быстро, несмотря на отсутствие солнца, которое пряталось за плотной завесой серых облаков. Сумасшедшая скорость машины рождала ветер сопротивления, бивший Гарри в лицо упругими злыми порывами, от которых коченели судорожно сжавшиеся руки. Действие Хамелеоновых чар закончилось. Доусон успел снова наложить их на себя но племянник был от него далеко и теперь являл собой удивительнейшее зрелище для ранних магглов, изредка мелькавших по обочинам дороги. Руки Гарри совсем занемели, и он уже был готов взяться за зелье, когда машина осветилась ярким светом. Всё тело пронзила неимоверная боль. Пальцы отказывались расслабиться и он был вынужден сжимать зубы чтобы не закричать. "Джип" снова засветился, но боль на этот раз не появилась. Гарри смог, наконец, оторваться одной рукой от холодного железа багажника. Два глотка – и вновь воздух – его стихия. Доусон осторожно приблизился к машине. – Сейчас мы трангрессируем, – сообщил он, стараясь перекричать ревевший вокруг них воздух, и схватил Гарри за руку. Прошла мучительная минута. Боемаг крепче сжал ладонь племянника и долгожданная темнота, наконец окутала их обоих… В салоне было тепло, но усталость и напряжение не позволяли оценить уют обстановки. Кроме того, глупо было расслабляться перед врагом. – Вер, кто-то пошевелился сзади! – воскликнула Лилиана. – Я знаю, – прорычал он в ответ, – кто-то очень ловко снял мою защиту. Нет, это не хогвартсовские слабаки, я узнаю этот почерк… Здравствуй, Фаби. Давненько мы не виделись. Кто это с тобой? Ого, неужели… – Да, это Гарри Поттер, – холодно отозвался Доусон. – Согласен, Вер, мы не виделись давно. Мог бы по старому знакомству и не пытаться убивать парня. – Да ну? По старой же памяти и пытался! И что же ты хочешь он меня, Шерлок Холмс? – Я думаю, понятно, что Министерство узнает о твоих делишках с Волдемортом. Вер, чего же ты вздрогнул? Ты его боишься? Он тебя мучает, да? – В чем дело, Вергилий? – строго спросила Лилиана. – Ты что-то недоговаривал мне? Почему мы вообще должны скрываться? – Все хорошо, – сердито процедил Фостер. – Мистер аврор что-то напутал… У тебя нет доказательств, Фаби. – Ты уверен? – спокойно, однако сдерживая раздражение, осведомился Доусон. – Абсолютно, – видно было, что Фостер занервничал. – А теперь будь другом, мотай отсюда. Тебе не справиться со мной. – Вер, если ты покаешься, твое пребывание в "Рагнароке" не будет долгим. Обещаю ради твоей жены и нашей, так сказать, "школьной дружбы". – С какой это стати ты собираешься меня миловать если не сможешь посадить? – ядовито спросил Форстер, свернув направо. Казалось, он отдает всё своё внимание дороге, но судя по напряжению Доусона, это было не совсем так. – Ты думаешь, я не знаю, как ты убил Екатерину Смирнову? – голос аврора был холоден и жесток. – Дэннис Джексон тоже на твоей совести! Лицо Фостера перекосила болезненная гримаса: – Ты не знаешь, Фаби, что это такое, когда ОН просит… Он… мог бы убить меня! А так он дал жизнь мне и моей Лилиане! – Ещё не поздно освободиться от страха, – неожиданно мягко проговорил Доусон. – Те, кто служит свету, сумеют вам помочь. Фостер молчал. Машина уже дважды вильнула, оставив – Гарри был в этом уверен – два чёрных волнистых следа от нагретой резины шин. Однако прошла мучительная минута, и борьба на лице Фостера сменилась отчаяньем. – Они не простят мне того, что я сделал! – закричал Фостер так, что все вздрогнули. – Они отвергнут меня, только Лорд защитит меня! Стоит мне появиться рядом с Министерскими придурками, как меня упекут за решётку на всю жизнь! Я тебе не верю, Фаби. Ты давно продался этим дешёвым позёрам, изображающим правопорядок. Ты либо дурак, либо фанатик. Они и тебя надуют, уж поверь! А теперь убирайся из моей машины, или я… – Вер, – тихий голос Лилианы заставил Фостера замолчать, – значит, ты правда убивал? – Ну ты же знаешь, что Тёмный Лорд не терпит возражений! Зато мы с тобой живём, а не существуем! У меня не было выбора, к тому же я убивал только нечистокровных и магглов… Доусон, убирайся отсюда, или я в первый раз в жизни убью чистокровного! – Вер, подожди угрожать, – похоже, в голову миссис Фостер пришла какая-то навязчивая мысль, а лицо её было печально. – Если ты на самом деле совершил преступление, ты сможешь отсидеть. Я буду ждать тебя, что бы ни случилось. Фостера переполняла злость, и он не оценил порыв жены. – Да, конечно! – огрызнулся он. – Ты не будешь жить с тем, кого считают преступником. Да ты меня и не дождёшься, потому что эти твари упекут меня в "Рагнарок" пожизненно! – Это неправда… – обиженно начала Лилиана, но договорить не успела. Фостер, дрожащие руки которого уже не справлялись с управлением, как-то неловко крутанул руль, и машина, буквально влетев на мост, куда и вела дорога, снесла ограждения и с шумом шлёпнулась в реку. Гарри услышал глухой резкий хлопок, похожий на взрыв – звук удара о воду. От толчка голова ударилась о потолок, потом наступил странный давящий полумрак, и из невидимых щелей в салон стали просачиваться струйки ледяной воды. – Вергилий, мне плохо! – отчаянно взмолилась Лилиана. – Кажется, действие лекарства закончилось… Я не могу трансгрессировать! – Всё будет хорошо, любимая, – засуетился Фостер. – Дай мне руку. Доусон сидел, закрыв глаза, не реагируя на тормошения племянника, а его карман слегка светился. – Машина скоро взорвётся! – громко и неожиданно сообщил он. – Разница в температурах была… – и Доусон провёл рукой по лбу, – слишком сильной… Гарри, – уже тише добавил он, – мы уходим. Держись за меня. Тяжёлая минута, полная отчаянья и ожиданий – и онн оказались на пустынном пляже возле реки, которая вблизи оказалась грозной: она быстро несла вперед тяжёлые свинцовые волны. Хорошо, что час был ранним, а то здесь уже кишмя бы кишели магглы. Доусон был бледным и взволнованным: – Надо спасти девушку… Сейчас… если успею… Но сразу после его слов на середине реки прогремел взрыв, сопровождаемый зеленоватым свечением – или это так показалось Гарри? – Всё… кончено, – тяжело сказал учитель, опустив голову. Пряди серых спутанных волос, которыми играл порывистый ветер, хлестали его по плечам… – А теперь умри, придурок! Доусон вздрогнул, и маленькая слезинка мгновенно оставила на его щеке блестящую дорожку. Гарри, отвернувшийся, чтобы скрыть слёзы, выхватил палочку… На песке, метрах в пятнадцати от них, стоял Вергилий Фостер. Он был страшен: разметавшиеся мокрые волосы, безумные глаза, искривленные губы, в дрожащей руке – ярко светящаяся палочка. – Дерись, гадина! – задыхаясь от ярости, крикнул он. – Гарри, отойди! – резко бросил Доусон, выхватывая своё оружие. Ослепительный луч света ударил в боемага, отбросив его на несколько ярдов. Гарри, дрожа от гнева, наставил палочку на Фостера, желая обезоружить его, но тот отбил чары с безумным хохотом. Однако этих мгновений хватило для того, чтобы Доусон поднялся. Лицо его было в ссадинах, на щеке алела кровавая полоса царапины, но в глазах словно бы горел огонь, и какая-то сила исходила от учителя. Гарри почти физически ощущал её. Заклятия замелькали с невероятной скоростью. Гарри боялся вступить в поединок, потому что мог задеть Доусона. Пока ни одна чара не достигла цели. К сожалению, первым стал не боемаг. – Crucio! – взревел Фостер. Досон упал на колени, и лицо его исказила гримаса боли. Было видно, что он пытается бороться всеми доступными способами, но не может избавиться от невыносимой муки. – Expelliarmus! – заорал Гарри, и палочка Фостера отлетела от хозяина на пару метров. Племянник подбежал к Доусону: – Дядя… – Я… в порядке, – еле слышно отозвался боемаг и, вскочив на ноги, прокричал заклинание: – Incendo! Фостера, уже подобравшего палочку, охватил огонь. Слуга Волдеморта закричал от боли и бросился в реку. Вылез он из неё ещё более жалким, дрожащим от озноба, в драной, обгоревшей одежде. – Avada Kedavra! – Вот как ты заговорил! – зарычал Доусон, отскочив от зелёного луча. – Frango, палочка! Фостер отклонил свою палочку от заклятия, и оно прошло сквозь него, не причинив вреда. – Avada Kedavra! – Pello! – Percucio! – Protego! – Expelliarmus! – Гарри уже несколько раз позволял Доусону отдышаться, обезоруживая противника, но вот парализоваться Фостер никак не хотел. Кончилось тем, что он парализовал Гарри сам и поджёг его заклинанием Incendo. Тот почувствовал неимоверную боль, гораздо страшнее, чем от ожога, хотелось кричать, но горло не слушалось… – Остолбеней! – и Доусон оказался единственным из них способным двигаться. Он вызвал водяной столп и потушил горящую одежду племянника. Гарри закашлялся от воды, попавшей в лёгкие, но это было ничто по сравнению с болью, которую причинял огонь. Противник же недолго оставался в лежачем положении, однако было поздно: палочка Доусона упёрлась ему в грудь. – А теперь вставай, Вер, – тяжело дыша, приказал боемаг. – Я не хочу, чтобы ты подхватил простуду. У меня есть ордер на твой арест, подписанный самим Александром Злобиным, Болгарским Министром Магии, если ты ещё не забыл… Отдавай мне свою палочку. Ты пойдёшь с нами. – Да пошёл ты! Crucio! Гарри почувствовал, что его разрывает на части. Где-то сбоку трепетало оранжевое сияние. Спустя очень короткое время он очнулся на земле. Болели усталые руки и ноги, ныла спина… А Доусон и Фостер продолжали сражаться. Они несколько раз обезоруживали друг друга, отвоёвывая каждый своё: один – право на побег, другой – право на справедливость. Они довели друг друга до того, что, казалось, кто-нибудь упадёт от усталости. Фостер несколько раз пытался добраться до Гарри, но безуспешно. – Убирайся, Доусон! – наконец, крикнул он. – Или я убью Поттера! Убью и тебя! Мне помогают такие силы, что неведомы тебе, жалкая шестёрка Министерства! Я никогда не склоню голову перед тобой! Лицо Доусона потемнело от гнева: – А ты Вергилий Фостер, никогда не притронешься к моему племяннику! – Так ты – родственник Гарри Поттера! Это очень подходит к такой мрази, как ты! Я буду мучить маленького Поттера, и ты будешь умолять меня о пощаде!.. Вот будет славно, а, Фаби? – Но твой грязный язык уже никому об этом не расскажет! AVADA KEDAVRA!.. Даже не взглянув на тело, Доусон подошёл к Гарри. – С тобой всё в порядке? – учителю было трудно говорить. Он был изранен и едва стоял на ногах, потому что потерял все силы. – Да, вроде бы… – Гарри осторожно притронулся пальцами одной руки к кисти другой. – Какой же он гад! – проговорил Доусон. – Он понял, что я не могу смотреть, как тебя пытают… – Он был Пожирателем Смерти? – Хороший вопрос… – учитель приблизился к трупу, отогнул рукав и резко отшатнулся. – Да, так и есть. Что за падаль! Этих Пожирателей теперь, словно мух в гниющем мясе! Я понял, почему он отверг все мои доводы и даже не послушал жену. Фостер прав: для него не было дороги назад. – Вы и правда дружили в школе? – Дружили, правда, – задумчиво согласился боемаг. – Только на первом курсе. А потом он попал в компанию нынешних риддловских прислужников… Он пытался повлиять и на Клодия, угрожал ему, но я не позволял Веру обижать моего лучшего друга… Наконец, он оставил Клодия в покое, но я не смог бы спасти его самого… – Вы убили его, – нехотя произнёс Гарри. – Я слышал, что этого достаточно для пожизненного заключения. – Я был при исполнении, – горько усмехнулся Доусон. – Министр намекнул мне, что лучше бы совсем освободить от Вергилия этот мир. Каким же я был глупцом! Я тогда не понял его, я вознегодовал. Теперь, кажется, я получил горький урок… О нет! Маггловские журналисты. Я думаю, у меня ещё хватит сил на трансгрессию… Почти полностью освободившийся от листьев Запретный Лес являл собой печальное зрелище, особенно в пасмурный день. А тут ещё совсем некстати зачастил моросящий дождь. Учитель и ученик кое-как доковыляли до школы. – Сейчас первым делом выпей зелье, которое я давал тебе, чтобы не заболеть… Гарри, ты жалеешь, что пошёл со мной? – Нет, – без выражения ответил спрашиваемый, мечтая о тёплой постели и больше всего желая уединения. – Гарри, я понимаю… – печально начал Доусон, заходя вслед за племянником в здание школы, и замолчал, наткнувшись на взгляд уже поджидавшей их директрисы. – Что всё это значит? – Я всё объясню… Только я думаю, сперва надо отпустить мистера Поттера к остальным, а потом я отвечу на все вопросы… – Где вы были? – ледяной голос МакГонагалл довёл бы до дрожи кого угодно. – И почему одежда Поттера обуглена? Почему вы все в синяках? – Мы… ловили Пожирателя Смерти, – теперь Доусон был больше похож на провинившегося студента. – Что за самодеятельность, позвольте спросить? – резко осведомилась директриса. Учитель сделал каменное лицо: – У меня есть ордер на арест мистера Фостера. И разрешение на уничтожение при попытке сопротивляться. – Разумеется, вы опять воспользовались разрешением, не так ли? – от одного вида МакГонагалл Гарри захотелось куда-нибудь спрятаться. – Что значит "опять"? – осмелился задать он вопрос. – А то, мистер Поттер, что Ваш учитель уже не в первый раз злоупотребляет своим положением при задержании. Мало того, взял на него ученика! К говорившим, хромая, подошел Грозный Глаз: – Где же вы были, позвольте спросить? Доусон повторно пробубнил про задержание. – Фостер, говоришь? Ох, меня там не было! – от всего сердца воскликнул Грюм, но под суровым взглядом МакГонагалл поник и сказал: – Да, это нарушение дисциплины, и наказание может придумать только директор, – после чего ретировался, сопровождаемый завистливым взглядом Гарри. – Поттер, быстро иди в башню "Гриффиндора". А с Вами, мистер Доусон, мы ещё поговорим, но для начала залечите раны. Боемаг тихо заковылял в подземелье, и сердце Гарри наполнилось жалостью. "Они все ополчились против Фабиуса, – в своих мыслях он уже давно называл дядю по имени. – Грюм вот просто завидует нам, а в глазах у него – осуждение. Они сами виноваты. Фабиус так рвётся в Орден, он уже сто раз доказал свою преданность. На собрании я обязательно расскажу, что случилось". Друзья встретили Гарри на редкость тепло и радостно. От них он узнал, что МакГонагалл поставила на уши всю школу, а вместе с ней и мракоборцев. – Теперь тебе, наверное, запретят выходить за пределы "Хогвартса", – предположил Рон, – а жаль. Я так давно хотел позвать тебя на воздушную прогулку по окрестностям. – Точнее – ещё раз полетать на новой метле, – укоризненно возразила Джинни. – Ты не думаешь о друге. Гарри сидел в тёплом мягком кресле у камина, укутанный одеялом, с сэндвичем и кружкой горячего чая в руках, и размышлял, как бы побыстрее перебраться отсюда в кровать. При заботливых друзьях, предлагавших ещё чайку, задача усложнялась. В конце концов он всё-таки освободился от их опёки и поплёлся в спальню, по дороге споткнувшись о Живоглота. Обиженное животное взвыло дурным голосом и выбежало в коридор, прошмыгнув мимо зашедшего в гостиную Кристиана Дэйви. Гермиона бросилась ловить кота, Рон вызвался ей помогать. В суматохе уход Гарри стал почти незаметным. В спальне было тепло и тихо, и казалось, что погони, битвы, убийства были просто воображением усталого мозга. Два флакончика на тумбочке уже ждали своего хозяина. Поспешно глотнув обо зелья попеременно, Гарри завалился спать. Он проспал всю оставшуюся субботу и проснулся в воскресенье утром. Всё тело неприятно ныло от ушибов, на лице прощупывалось несколько засохших царапин. Гарри нашёл очки и огляделся: в спальне снова было пустынно, по комнате мягко расползался полумрак, созданный прикрытыми шторами. На маленьком столике, каким-то чудом оказавшемся справа от кровати, дымилась картошка с отбивными, янтарём отсвечивал тыквенный сок. Гарри ощутил сильный голод – ещё бы, он почти не ел вчера, – и накинулся на еду. Потом подошёл к окну и впустил в комнату солнце, такое яркое, что невольно пришлось чихнуть. Он посмотрел на часы: всё ясно, время завтрака. Значит, о мясе с картофелем позаботились учителя. При последнем слове вспомнились все подробности прошедшего дня, и сердце неприятно сжалось, когда в голову вновь пришла мысль об убийстве. "Надо увидеть Фабиуса". Гарри быстрым шагом дошёл до Большого Зала и приоткрыл дверь. Зал был полон народа, и все головы повернулись в сторону вновь пришедшего. Место Доусона за учительским столом пустовало. Гарри поспешно закрыл двери и спустился в подземелья. Мимо пронёсся Пивз. Заметив свой любимый предмет для издевательств, полтергейст затараторил какую-то дразнилку, но делал это на приличном расстоянии, поэтому его затея не возымела должного действия. Внизу пришлось повстречаться с Кровавым Бароном, что отнюдь не улучшило настроения. Зато привидение было удивительно дружелюбным и даже выразило желание показать дорогу к декану. Гарри поспешно отказался и попросил объяснить всё на словах. – Мистер Доусон не хочет никого видеть, – напоследок сказал Барон. – Правда, я не был у него с раннего утра, может что-то и изменилось. Гарри шёл по холодному коридору, полумрак которого трепетал от факелов, и представлял, что он находится в обиталище Волдеморта. Отсчитав от поворота нужное число дверей, каждая из которых не отличалась от соседних, посетитель постучал. Дверь отворилась, образовав небольшую щель, затем, помедлив, открылась до нужной ширины. Доусон был одет в широкий плащ кирпичного цвета, под которым угадывалась маггловая одежда – рубаха и джинсы, изношенные кроссовки. Это было само по себе странным. – Ты что-то хотел, Гарри? – глаза Доусона со вчерашнего дня будто бы обесцветились, во всяком случае, в них сохранялась вчерашняя усталость и грусть. На лице зажили не все царапины, а взгляд был больше виноватым, чем удивлённым. – Я хотел задать Вам один важный вопрос… Ещё до того, как мы отправились к Фостерам… Это недолго, – поспешно добавил племянник. – Почему Вы… взяли меня с собой и в тайне от Ордена? – Нет, это надолго, – тихо возразил Доусон. – Заходи. В маленькой комнатке горел камин, вполовину меньше, чем тот, что был в гриффиндорской гостиной, под самым потолком в четырёх углах располагались светящиеся шары неизвестной природы, и от этого здесь было светло, словно днём. Всю мебель составляли кровать, шкаф и стул с мягкими подлокотниками и спинкой, немного похожий от этого на кресло. – Садись. Чтобы объяснить тебе всё то, о чём ты спрашивал, я должен многое рассказать. Возможно, тебе даже покажется, что я буду говорить не по существу, – учитель присел на кровать. – Но все мои действия, даже несколько жестокие, объясняются очень просто. Начнём с "Дармстранга". Ты видел его представителей во время проведения Турнира Трёх Волшебников. Наверное, кто-нибудь из вас обратил внимание на то, как Каркаров обращался со своими учениками: Виктору, который был признан обществом как кумир и победитель, оказывал внимание, словно Министру, а остальные частенько получали в свой адрес ядовитые упрёки. Такое поведение не было исключением. Вергилий перестал общаться со мной ещё и потому, что учителя изо всех сил пестовали его гордость. Он был одарённым мальчиком, а мы с Клодием – тёмными лошадками с нераскрытыми талантами. Для нас это пошло на пользу, для него же – нет. Если честно, "Дармстранг" немного похож на детскую колонию закрытого типа. С самого детства я учился в атмосфере недоверия, поэтому очень дорожил редкими друзьями. Я привык всё делать сам, не дожидаясь похвалы и порицания, не просить ничьего совета… Мы выпустились из школы, и прошло время, пока я окончательно осознал, что Фостер опасен для общества. Мне было неприятно так думать о брате своего лучшего друга, тогда уже покойного… И вот недавно я услышал от МакГонагалл, что Орден следит за Фостером, который к тому времени успел совершить несколько убийств и переехал в Англию, чтобы замести следы. Тогда у меня было достаточно доказательств его виновности, и я, посоветовавшись с болгарскими друзьями и мистером Злобиным, спланировал поимку Вергилия. Я знал, что мне одному придется плохо – ведь Фостер умел убивать гораздо лучше, чем я , – и уже свыкся с мыслью, что кто-то из нас не выживет… А тут случился этот дурацкий инцидент с любовным зельем, и я решил, что ты смог бы помочь мне. Я рассудил, что ты похож на Джеймса, а потому придёшь в восторг от моей идеи. Но я не подумал о том, как глупо подвергать тебя такому риску, да ещё и убил при тебе Фостера… самым мерзким способом… – Но ведь это было вынужденной мерой! – Да, было… Ты думаешь, это убийство для меня первое? Если бы это так и было, я просто не смог бы убить Вергилия. Потому что из тех троих Пожирателей, чьи смерти теперь на моей совести, только Фостер усомнился в своём господине. – А как же зелёный отсвет?! – воскликнул Гарри. – Я ведь видел его! Доусон пристально посмотрел племяннику в глаза: – Да, я тоже это заметил. Он убил Лилиану до того, как она погибла. Это одна из причин, почему я вообще нашёл в себе силы уничтожить последнего из прямых потомков древнего рода Фостеров. Он был не вправе решать, безнадёжна она или нет. Вергилий оказался страшным собственником, и он сам хотел убить жену. – Вы всё сделали правильно. Только вот МакГонагалл и учителя сердятся на Вас. Наверное, лучше было всё же рассказать Ордену о случившемся. – Ты прав, я повёл себя не так, как был должен. Если я хочу вступить в Орден, то обязан прислушиваться к мнению его членов… А теперь извини меня, но тебе лучше уйти. Я буду готовить зелье Исцеления. – Вы так похожи на отца, – прощаясь, произнёс Гарри, – и на Сириуса. Они на Вашем месте поступили бы точно так же. Я, правда, очень рад, что у меня появился дядя. Улыбка тронула губы Доусона, и показалось, что сквозь пасмурное небо в его глазах проступило солнце. Глава10. День самоуправления. Всё воскресенье Гарри был хмурым и раздражительным. По школе ходили слухи о своеволии учителя зельеделия, а тот не показывался ни на обеде, ни на ужине, и его племянник стал подозревать, что в глазах Доусона была не грусть, а мука, вызываемая болью ран. После обеда Гарри перехватил Джинни и рассказал ей всё. Она отнеслась к новостям с большим интересом и задала щекотливый вопрос: с какой стати декану "Слизерина" и мракоборцу брать на задержание ученика? Он точно не хотел смерти напарника, это было понятно. Что же касается Ордена, то они сами виноваты в своей нерешительности. Доусон, прежде всего, боемаг, он привык и должен рисковать жизнью во имя справедливости, но тащить с собой семнадцатилетнего он был не вправе, если только на то не имелись серьёзные причины. Позже Гарри провёл своего рода "опрос" среди друзей. Гермиона полностью разделила мнение Джинни, Невилл сказал, что Доусон должен был оповестить Орден Феникса или хотя бы его главу, особенно если боемаг сам говорил, что директриса понимает его лучше остальных орденцев. Рон же, как никто другой посвящённый в проблемы друга, был полностью за Доусона. Он единственный отреагировал именно так, как хотел бы рассказчик. Именно Рон глубоко прочувствовал захватывающее повествование о поимке Фостера, тем более, что его друг уже как следует поразмыслил над тем, что случилось, и сумел подать всё в наиболее выгодном свете. Гарри не зря говорил о субботнем приключении с друзьями: осуждение учителей поступка своего коллеги буквально физически чувствовалось в воздухе. Было, пожалуй, только два преподавателя, которые не принимали в этом никакого участия. Одним из них, разумеется, был Хагрид. За него не стоило и волноваться, потому что учитель по уходу за магическими существами почти никогда не критиковал тех, кто работал с ним. Кроме того, именно у Хагрида сложились с деканом "Слизерина" особые отношения. А дело было вот в чём: во время одной из прогулок со своим сводным братом Граупом Хагрид подобрал детёныша мантикоры. Разумеется, Гарри узнал об этом, когда в очередной раз пришёл к учителю на чай. Доусон очень помог коллеге: мантикор подробно изучали в "Дармстранге". Декан дал зелье, вылечившее раненого зверька, так быстро лишившегося матери (она, судя по всему, погибла, иначе бы пришла за дочерью, перевернув всю школу вверх дном). Хагриду запретили держать мантикору поблизости от школы, поэтому животное поселили в Запретном Лесу, в двух часах ходьбы до "Хогвартса", но её новоиспечённый покровитель не забывал дважды в день кормить её. Хагрид утверждал, что Ами – безобиднейшее существо, за всю жизнь не обидевшее напрасно и таракана, но его слова не смягчили почти никого. Однако все понимали, что история с мантикорой ещё не закончилась, и никто не хотел думать о временах, когда тварь подрастёт. В любом случае, Хагрид был за Доусона горой, а тот уже начинал жалеть, что связался с мантикорой. Вторым учителем был профессор Флитвик. Среди других преподавателей, порой весьма незаурядных личностей, он не выделялся почти ничем, но все помнили его отвагу в ту страшную ночь, ночь смерти Дамблдора. Теперь же Гарри посмотрел на учителя по заклинаниям другими глазами, и всё благодаря его отношению к новому декану "Слизерина". На одном из своих уроков преподаватель отозвался о Доусоне, как о мастере зельеделия, что уже было интересным само по себе: на памяти Гарри, Флитвик не позволял себе высказываний, каким-либо образом характеризующих своих коллег. Но больше никаких неожиданностей не было, и всем пришлось ломать голову, размышляя над тем, каким образом деканы связаны между собой. Гарри и Джинни сидели у озера, где в последнее время появилось несколько удобных и красивых скамеек, что наравне с некоторыми другими изменениями говорило о бурной деятельности нового директора. Было рассмотрено множество вариантов объяснения происходящего, и оставалось строить совсем уж нелепые предположения. Поэтому друзья просто сидели и разглядывали тёмные и тяжёлые воды озера. Через некоторое время к ним, погруженным в свои мысли, подошёл Хагрид. Рядом с ним бежал, виляя хвостом, волкодав Клык: старые боли на какое-то время перестали мучить собаку, и она наслаждалась прогулкой. А его хозяин, кажется, был ещё веселее и напевал себе под нос, получалось же нечто вроде нежного гудения. – Груббль-Планк уволилась, – сообщил он с ходу. – Да?.. – рассеянно отозвался Гарри. – А, здравствуй, Хагрид. Кто там уволился? Преподаватель повторил. – С чего это она? Раньше ведь как-то работала, – удивилась Джинни. – Кажется, она не смогла договориться с директрисой насчёт графика работы. Или что-то в том же духе. Привередливая оказалась дамочка… Теперь все уроки по животным на мне, – глядя на лицо Хагрида, можно было точно сказать, что он об этом и мечтал. – Поэтому пришлось придумывать что-нибудь этакое. Соплохвостов не надо, мантикор нельзя… Но ничего, я уже кое-что придумал. Зря вы не ходите на мои уроки, такое пропустите! – Я бы с удовольствием сходил, – искренне сказал Гарри. – Честно, мне скучно без волшебных животных. – В данном случае можно кое-что сделать, – весело отозвался Хагрид, и стало ясно, что он уже всё продумал, – директриса сказала, что на следующей неделе у вас не будет прорицания, а у меня как раз урок среди шестикурсников. Просили показать что-нибудь красивое… Жаль, что многие боятся Ами, ведь она так грациозна, а если подходить к ней с лаской, не сделает никакого зла! Но чего уж там… А после уроков я приглашаю… – Нас на чай? – закончил Гарри. – Хагрид, мы с радостью! – Ну вот и ладненько. Я буду ждать вас и собственноручно испеку пирог. А теперь извиняйте, у меня дела, надо ещё к директрисе заглянуть. – Он такой наивный, мне его даже жалко, – сказала Джинни, когда учитель ушёл. – Всерьёз думает, что мы будем ломать зубы о его выпечку и смотреть на очередное чудовище. И он опять говорил про свою Ами! Неужели так трудно хотя бы при нас сделать вид, что её не существует. Надо же, к ней подходить с лаской! Она же не разберёт, с чем ты к ней подходишь. А получить яд мантикоры под кожу – нет уж, спасибо! – Хагрид же сказал, что это будет не Ами, – успокоил Гарри. – И потом, у Хагрида замечательный травяной чай! Они проболтали до сумерек, благо безветренная, тёплая для осенней погода позволяла долго гулять. Почему-то незадолго до того, как идти в "Хогвартс", Гарри бросил взгляд на домик лесничего и вмиг представил языки пламени, жадно лизавшие деревянные стены, и отчаянный визг и вой, доносящийся оттуда вместе с запахом горелой краски. Вспомнил ненавидящие глаза Снейпа, чёрные, горящие глаза убийцы, и свою ответную ненависть, и тут же почувствовал её… Но ласковое прикосновение пальцев Джинни к руке успокоило, как ничто другое. Он мгновенно вспомнил, где находится, и со страхом подумал о том, что палочка, лежавшая в кармане мантии, знакомая с Жестовыми чарами, могла засветиться, готовая к новому волшебству, и тогда пошли бы расспросы, недоумение и вновь повышенный интерес, тем более, что здесь бродили и мракоборцы. Мимо них неслышным быстрым шагом прошло человек пять авроров, что-то бурно обсуждавших между собой. на первом же этаже им встретилась Ним. Было видно, что она всё ещё находилась под впечатлением от орденского собрания. Метаморфомаг отозвала обоих в сторону. – Гарри, я видела, что на последнем собрании тебе было неинтересно… Нет-нет, я знаю, как ты относишься к Ордену, просто у меня возникло ощущение, что ты знаешь немного больше, чем мы все. Гарри понял, что это его шанс и шанс его дяди. – Дело в Доусоне. Он хороший человек… Ним тряхнула густой рыжей шевелюрой: – Не уверена… Грозный Глаз не очень доверяет ему, да и МакГонагалл… – Что, директриса?! – Не кричи. Это не должны слышать все. Доусон действительно слишком многое знает, а после случая со Снейпом орден перестал доверять всем и каждому. Не знаю насчёт орденца, но как учитель он устраивает директрису. Давай не будем об этом, как бы мы не старались, большинство членов Ордена Феникса нам пока не переубедить. – Кого же это например? – воинственно начал Гарри. Ним помедлила: – Я верю, что вы не разболтаете… Молли и Артур Уизли, Грозный Глаз и другие, вы их не знаете. Сюда же можно отнести таких сомневающихся, как Кингсли Кандальер и… Ремус. – Неужели Люпин тоже против?! – Нет, я же сказала, что он сомневается! Ремус поначалу верил и Снейпу, когда тот спасал его… сами знаете от чего. А потом оказалось, что Снейп просто умеет ждать. – А Фред, Джодж? Неужели и они?.. – Спешу тебя обрадовать: они верят Доусону. – Я так и знал! Но МакГонагалл… – Она назначила его деканом, пусть и "Слизерина", значит, она ценит его, но пока, как видите, не может доверять. – Она сказала это сама? – Не знаю, по результатам голосования большинство орденцев ему не верит. Я лишь случайно узнала некоторые имена. – Хорошо, спасибо, Ним. – Всегда пожалуйста. Только чтобы как мышки!.. – Конечно-конечно! – лукаво, в точности как близнецы Уизли, улыбнулся Гарри. Теперь он знал, кому надо рассказать их с Доусоном общую тайну. – Джинни, ты иди сразу в гостиную, а я должен увидеться с директрисой. – Только не предъявляй ей никаких претензий! – испугалась спутница. – Она же не может отвечать за всех! – Я иду вовсе не за этим! Мне надо попросить новую порцию Ментального Щита. – Кстати, Гарри, как ты? Тебя уже не мучают кошмары? А это нехорошее состояние… оно больше не появлялось? – Нет, всё в порядке, но я не хочу, чтобы оно появилось снова, вот поэтому мне сейчас направо, а тебе – налево. И не забудь, там поменялся пароль. Как же его там?.. "Взбитые сливки"! Паролем пропуска к МакГонагалл послужила фраза: – Мне срочно надо увидеть директора. Это касается уроков. Аврор, один из двух стражей, неподвижно стоящих у каменной горгульи, подошёл к скульптуре и тихо прошептал, что-то. Побывав у МакГонагалл, он привёз ответ: – Госпожа директриса ждёт Вас. Поднимаясь, Гарри думал, с чего бы начать. – Входи, Поттер, – раздался после стука в дверь её голос. – Добрый вечер. Я не помешал Вам? – вежливо осведомился посетитель, со страхом ожидая конца своей фразы, который сделал его совершенно беспомощным. Директриса помогла ученику: – Нет, я найду для тебя время. Тебе нужен Ментальный Щит? – …да… да, конечно, только флакончика… – У тебя нет. Правилами предписывается хранить каждую порцию Щита в отдельном, специально подготовленном флаконе из-за опасения, что ослабятся волшебные свойства. Пока я нахожу зелье, ты расскажешь мне, что на самом деле привело тебя сюда. МакГонагалл поднялась с кресла и подошла к одному из шкафов, как раз к тому самому, где обычно сидела Распределяющая Шляпа, которая вкупе с директорами на портретах делала вид, что сладко спит. Внимание Гарри было приковано к жёрдочке рядом с директорским столом. Фоукс тоже смотрел на посетителя, слегка кивая головой, словно хотел сказать: "Я всё помню и ни о чём не жалею. Ничто не было зря." – Поттер? – Ох, простите, профессор… – Так, значит, это из-за Фабиуса Доусона, – подвела итог директриса. – Да, профессор. Вы не доверяете ему? Она пристально посмотрела на Гарри: – С чего ты это взял? Если бы не доверяла, не назначила бы деканом. Но он допустил большую ошибку, тень которой ляжет теперь на весь "Хогвартс". Тело Фостера нашли на песчаном пляже, это двадцать миль от Нового Лондона. Его жена была в утонувшей машине. Исследования показали, что оба умерли не от физических повреждений, не от болезни. Доусон убил обоих, хотя девушка не имела к Волдеморту никакого отношения, – жестоко закончила МакГонагалл. – Нет! – почти крикнул Гарри. – Фабиус не убивал Лилиану Фостер, её убил этот Пожирательский гад! Я видел, как в машине, до того, как он оттуда трансгрессировал, засиял кошмарный огонь Авады! – Ты уверен? – взволновалась директриса. – Я видел своими глазами. – Ты мог бы рассказать мне?.. Нет, не сейчас, скоро будет ужин. Ещё раз обстоятельно вспомни, отдохни от отрицательных эмоций. После ужина встречаемся у этого кабинета, внизу. Нам необходимо обсудить случившееся, чтобы внести ясность. Гарри с тяжёлым сердцем поплёлся на ужин. Не смотря на то, что все было очень вкусным, а кругом призывно работали челюсти, он вяло ковырял вилкой яичницу и старался не натыкаться на осуждающие взгляды. Дин и Симус нарочно уселись по обе стороны от него и с вызовом отвечали на них, по путно шепча однокурснику в оба уха. – Ребята, всё нормально, – наконец не выдержал Гарри. – Что сделано, то сделано. – Нет, ты послушай, – возразил Симус, – это зелье сработала не так, как должно было. Я уверен, что точно не переборщил с дозировкой… – А я не мог купить у Уизли что попало, – докончил Дин, – кто-то усилил действие зелья, вместо легкого увлечения получилась какая-то любовная истерия. – Может, вы неправильно читали инструкцию? – предположил Гарри. – Обижаешь! – воскликнули они одновременно, потом в быстро заговорили в оба уха. Два возмущенных монолога были разными, но суть сводилась к одному. – А, знаешь, Гарри, предметом любви Трелони должен быть стать вовсе не Доусон… – интригующе проговорил Симус. – Ну, я пошел. Надо еще делать уроки на завтра. Дин похлопал Гарри по плечу и с достоинством удалился в гостиную "Гриффиндора", оставив озадаченного соседа почти наедине с Роном. – Что они там шептали? – Говорили, что любовное зелье для Трелони повело себя не так, как было нужно, и что Доусон случайно попал под его действие. – Вот хитрецы! И кого же они замышляли? – Не знаю, Рон. Судя по всему, это должна была быть просто бомба. В их лицах отражалось жестокое разочарование. – Интересно, – зловеще начал Рон, придвинувшись к другу, – а у них осталось это зелье? – Даже и не думай! – предостерёг Гарри. – Мне что, потом отдуваться за всех? – Ладно, извини, я не всерьёз. Слушай, гриффиндорцы так смотрят на тебя, даже мне тошно становится. Неужели ничего нельзя сделать? – Вообще-то я почти привык. На меня всегда смотрели, как на странного. – Но ведь МакГонагалл не считает тебя виноватым? – Не считает, но не может же она пустить по школе приказ о хорошем отношении к какому-то Поттеру… Кстати, она хотела со мной поговорить. Прямо сейчас. Это касается нашей с Фабиусом авантюры. – А я смогу узнать о результатах вашей беседы? – Ты будешь первым, – пообещал Гарри. Когда он выходил из Большого Зала, директриса ещё сидела на своём месте, но к винтовой лестнице успела первой. Теперь он рассказал ей всё. МакГонагалл не перебивала, только вначале предложила чашу чая. Её лицо ничего не выражало, но в глазах отражались все чувства, от гнева до нетерпения. – Я могу сделать следующие выводы, – наконец, сказала она, – ты вёл себя, как настоящий член Ордена, хоть им и не являлся, и спас Доусону жизнь. Я не имею права наказывать его за своеволие, это в компетенции Александра Злобина, но Доусон должен будет решить для себя, что ему важнее – противостояние злу в одиночку или работа в хорошей компании. В моих же силах отсрочить его вступление в Орден Феникса… Поттер, не смотри на меня так. После Рождества начнутся трансгрессионные тесты, и ты станешь посещать наши собрания как один из нас. Доусон вступит в Орден после тебя, его своеволие говорит о неготовности. Меня удивило также и то, что он отказался рассказать об аресте Фостера подробнее, и это очень насторожило меня. Ты говорил о том, что Фостер убил свою жену. Можешь остановиться на этом поподробнее? Гарри выполнил её просьбу с неохотой. Он как никто понимал Доусона: такое не хотелось переживать заново. – Ты говоришь, что сразу после её гибели машина взорвалась? Но он выжил и появился рядом с вами? – Да, профессор, я до сих пор не понимаю, как он это сделал. – Я могу только предположить… Возможно, Фостер придержал время… Представляешь, иногда я начинаю понимать, как много ещё в нашей школе тех вещей, что должны быть улучшены… – она еле слышно вздохнула. – Но у нас нет того количества времени, которое требуется для реформации… Прости, Поттер, опять я о своём. Главное, что ты убедил меня: Доусону можно верить. Но вот только почему он молчал? – Ему не хотелось ворошить прошлое. Это очень больно. То, что случилось с нами там, на пляже… Я никому не желаю таких душевных потрясений… Ведь он чуть было не убедил Фостера бросить злодеяния и сдаться!.. – Ладно, не думай об этом, – мягко прервала директриса. – Я сама поговорю с ним ещё раз. Теперь я знаю, как надо начинать разговор. Послушай, завтра страницы "Прорицательской газеты" покроются типографской краской пополам с грязью – не придавай этому значения. А теперь можешь быть свободен. Постарайся хорошо выспаться. Гарри показалось, что на последних словах что-то мягкое, совсем человеческое, появилось в глазах МакГонагалл. Рон воспринял всё как должное: – Зря Доусон сам не рассказал ей всё, он только усугубил ситуацию! А в директрису я верил, она наш человек и всё поняла правильно. Перед сном Гарри долго думал, принимать ли Ментальный Щит. Он как никогда хотел увидеть те сны, появления которых раньше боялся. Почему-то они не оставляли сомнения в своей достоверности, а правда сейчас была необходима. Невилл что-то делал на своей кровати: сквозь балдахин, аккуратно опущенный со всех сторон, был виден свет. Все остальные уже спали, а Рон даже храпел, словно с недавнего времени это стало его любимым занятием. Зелье, серебрясь, покачивалось в ложке. Выпить – и проспать без проблем до утра, – или не выпить – и узнать что-то новое о том, кого боится вест волшебный мир… Впрочем, не весь, только самые трусливые теперь боятся Волдеморта. Да и не факт, что сон придёт, как по расписанию. Щит всё равно не имеет ни вкуса, ни запаха и почти не чувствуется во рту… А если во сне придёт смерть? Нет, надо выпить… Гарри проснулся около полуночи. Сквозь окно лился лунный свет, и в квадратиках этого слабого сияния, отражавшихся на полу, была видна чья-то тень. Точнее, две тени. Одна… Гарри протёр глаза… точно принадлежала сове… даже непонятно, дикой или домашней. Вторая… с этим было сложнее. Она напоминала силуэт огромной летучей мыши, превосходила по размерам первую. Гарри бросился к окну, и в этот же миг услышал скрежет когтей по камню и хлопанье крыльев. Странные существа улетели. Он всполошился: может, за ним следили? или не за ним, тогда за кем же? Кому понадобилось шпионить за учениками? Самые страшные ответы замелькали в голове Гарри, но он успокоил себя. "Это просто чья-то сова прилетела с донесением. Может, даже Быстролёт Уизли. он ведь является большой сипухой, я никогда не видел, какой он. А тенью поменьше… может оказаться Хедвига! Надо будет сходить завтра в совятню и выяснить. А если нет…" – Гарри поёжился от мыслей о Пожирателях: они ведь будут мстить за Фостера! Он долго ещё мучил себя подобными тревожными мыслями, а потом уснул. За завтраком прилетели долгожданные совы. Гермиона приняла от одной из них "Прорицательскую", быстро расплатилась и погрузилась в чтение. Как известно, читала она быстро, поэтому через несколько минут нахмурилась и передала газету Гарри. Тот тоже не скучал: разворачивал письмо, соображая, кто же мог его послать. Снаружи оно не было подписано, но вот его содержание представлялось весьма интересным. Адресат взял газету и опёрся об неё локтями. "Гарри, мы очень рады, что пишем тебе. Ты, наверное, тоже будешь рад это читать. Ты знаешь, кто мы: мы – наследники Мародёров и гроза Амбридж. Довольно сидеть без дела! Орден многое обсуждает, Грюм всё копошится в школе, а не нашёл ничего, кроме двух старых волшебных вещиц, как он сам признался, довольно скверно зачарованных. Пришла пора активных действий! Мы предлагаем поход в Т. пер. Будет здорово, если найдёшь союзников. Не боись, мы всё продумали, но для нашего плана нужно больше народу, и мы решили оказать честь тебе и твоим друзьям. Как насчёт Хэллоуина? Все будут праздновать день, а чёрные – ночь. Никто и не заметит потери парочки учеников. Свяжись через Хедвигу со своим единственным и неповторимым шансом. Искренне Ваши, Ф. и Д. У." – Что они задумали? – по тону, с каким Рон это сказал, стало ясно, что он догадался, о чём идёт речь. – Поход в "Т. пер.", – отозвался Гарри и невинно спросил: – А ты случайно не знаешь , что это такое? – Тёмный переулок, разве ты не понял?! Мать нам башки поотрывает! Не слушай этих сумасшедших, похоже со вступлением в Орден они окончательно свихнулись. Ты знаешь, что будет твориться там ночью в Хэллоуин?! – Догадываюсь, и этого достаточно, – мрачно кивнул Гарри, – что будем делать? Может, предложим свой вариант разведки? – Они упрямые, как бараны, – отчаянно возразил Рон и вдруг сказал с неожиданной решимостью: – Может, посоветоваться с дяд… то есть с профессором Доусоном? – Даже он их не поймёт, – махнул рукой Гарри. – Они его переплюнули. – А всё-таки… – Не знаю! – это было сказано с досадой. – Я попробую осторожненько подкатить к нему. До Хэллоуина ещё есть приличное количество времени. – Придётся сказать Герми и Джинни, – ещё больше побледнел Рон. – У меня и так уже седечный приступ скоро будет, а разгорячённая Герми просто довершит моё уничтожение. – Гарри, – деликатно позвала Джинни, сидевшая с другой стороны, – что вы обсуждаете? – Удачи тебе, – почти серьёзно напутствовал Рон. – Вот, прочти, – напуская на себя праведное негодование, протянул письмо Гарри. – А я пока почитаю "Прорицательскую". Фотография на первой полосе неприятно удивила его, почти заставив отшатнуться: мёртвый Фостер, раскинувший руки. В глазах, широко открытых, застыло выражение ярости и боли. – Зачем они дают это детям? – ошарашенно пробормотал Гарри и погрузился в чтение, почему-то стараясь больше не касаться руками газеты. "Вчера днём, ровно в полдень, волшебному обществу стало известно о смерти гражданина Болгарии, Вергилия Фостера, всеми уважаемого молодого мага, подававшего большие надежды. Обследование тела в маггловских лабораториях показало, что неволшебных причин смерти не было. Английский Министр Магии отказался прокомментировать ситуацию, но его помощник, Джон Спелленберг, рассказал нашему журналисту, что мистер Фостер подозревался в нескольких убийствах с пытками. Однако не стал распространяться о доказательствах. Желание узнать правду привело нас к болгарскому Министру, Александру Злобину, который заявил, что смерть Фостера – результат тщательно спланированной операции, произведённой одним из агентов болгарского Министерства"… Заметка длилась ещё столько же и заканчивалась словами: "Вам решать, явилось ли узаконенное правительством убийство актом возмездия за все "прегрешения" Вергилия Фостера". – "Желание узнать правду"… – тупо повторил Гарри. – Не вдумывайся в эту чушь! – приказала Гермиона. – Дай сюда газету. Мерзкие журналистишки! Посметь толкнуть идею о невиновности Пожирателя Смерти и завзятого садиста!.. – Ребята, тише! – постучала ложкой по кубку МакГонагалл, и шум немного поутих. – Я знаю, что вас взволновало то, что напечатано в сегодняшнем номере "Прорицательской газеты", но спешу вас успокоить. Человек, убитый вчера, оказался Пожирателем Смерти. Это выяснил Орден Феникса. У Фостера была Чёрная Метка на руке… Так, ещё тише! – возвысила она голос, перекрывая взволнованный шёпот, словно рябь по воде, пронёсшийся по Залу. – А теперь я должна сказать вам кое-что интересное: завтра уроки для учеников с пятого по седьмой курс уроки отменяются. Зал взорвался радостными криками. "Фабиуса всё нет", – печально подумал Гарри и внезапно встревожился: как же ранили или как же травят учителя, если он уже второй день подряд не выходит в Большой Зал! – Подождите праздновать, – предостерегла директриса. – Завтра у нас будет День самоуправления. Поясняю: учащиеся, освобожденные от уроков, будут проводить их у остальных. Вместе с этим все ученики "Хогвартса", включая и первокурсников, получат право штрафовать или премировать друг друга баллами. Но будьте аккуратны: не более десяти баллов за раз и не более ста в сумме на каждого, не потратьте на глупости! Старшекурсники, разделитесь на пары и подойдите к деканам насчёт предмета, который будете преподавать. Гарри торопливо допил кофе и, загадочно улыбнувшись друзьям, отправился Доусону. Наверняка декан "Слизерина" как выпускник "Дармстранга" и боемаг знает всё о тёмных силах и способах борьбы с ними. Заодним появился предлог сходить к нему в гости. …На стук в дверь никто не открыл. Гарри встревожился и постучал сильнее. – Кто там? – послышался осторожный голос. – Это я, сэр, Гарри Поттер. – Гарри, я не мог тебя пустить. Что-то срочное? Племянник вкратце рассказал о программе на вторник. – Тебе можно сходить к декану своего факультета. Я… я пока ещё не могу встать. – Но ведь Вы же ходили в субботу! – Благодаря паре отваров… Гарри, на самом деле я мог бы умереть, если бы не помощь профессора МакГонагалл. Тогда я недооценил её доброту, а теперь доверяю ей гораздо больше. Фостер знал своё дело. Он профессиональный убийца, убивал меня постепенно, и, если бы не ты, я, наверное, не нашёл бы сил дойти до школы… Гарри, прости меня, но тебе лучше уйти. Я постараюсь восстановиться ко вторнику. Зельеделие заменят магической историей. Первой Гарри встретил Гермиону, с ней и поделился новостями. – Судя по словам Доусона, ему ещё повезло, – прокомментировала она ситуацию. – Гарри, ты чего? – Так это же магическая история! – Ну и что, очень интересный предмет… если не отвлекаться по пустякам. Слушай, у меня предложение: давай будем вместе готовиться ко Дню самоуправления. Сначала я хотела попросить Рона, но он недостаточно вдумчив для предмета, который я предложила. Что мне его согласие, если он такой непоседа! – Спасибо за оказанное доверие, – поблагодарил собеседник. – Позволь узнать, что за предмет, где надо быть таким умным?.. И чем так не подошёл Рон? – Скорее, опытным, – поправила Гермиона. – Это защита от тёмных сил. Когда ты сказал, что ходил к Доусону, я решила, что ты обладаешь достаточной долей ответственности… Кстати, Джинни взяла уход за магическими существами, и очень жалеет, что ты отказался от этого предмета, иначе мог бы помочь ей. – Да, жаль, – безразлично повторил Гарри. – Ой, извини, я совсем забыла, что ты тоже будешь загружен. Знаешь что: пойдём к Грюму прямо сейчас, пока нас не опередил кто-нибудь ещё. Они нашли Грозного Глаза в классе защиты от сил зла. он с довольно мрачным видом перебирал бумажки на своём столе. Услыхав звук открывающейся двери, Грюм обернулся. – Поттер, Грэйнджер? Чем могу помочь? – Профессор, – обратилась к нему Гермиона, – мы хотели бы взять ваш предмет на День самоуправления. – Отлично, я и не ожидал ничего другого. – Понимаете, профессор… – деликатно начал Гарри, – у нас там будут слизеринцы-третьекурсники, поэтому, наверное, надо приготовить им нечто более наглядное, чем простая лекция. – Третий курс? – вскинул брови учитель. – Тогда советую боггарта. Наглядно и несложно. Возможность проявить находчивость для каждого из них. А для вас – шанс им понравиться. Проблема в самом призраке. В школе не так давно был один, но я его уничтожил: долгое хранение не идёт им на пользу, тогда они не забавляются, а пугают до полусмерти. Объект изучения я беру на себя. А теперь… Я надеюсь, вы взяли тетради? – Профессор Грюм! – Ладно, Грэйнджер, я знал, что ты не подведёшь. Запиши пару нюансов, чтобы облегчить себе работу с боггартом. Пока Гермиона шевелила пером, Гарри отвлечённо думал о том, что всё это ему надоело. Ему безумно хотелось найти Джинни и снова, как тогда вечером, посидеть у озера. Голос учителя отвлёк Гарри от мыслей. – А теперь, – Грюм достал с одной из полок толстенную книгу, – это, – и он взгромоздил её на стол, обдав окружающее пространство пылью, – даётся под вашу ответственность. Здесь есть всё касательно вашего вопроса, включая интересные факты из истории. Но прежде, чем вы уйдёте, я скажу вам пару слов о слизеринцах. Эти третьекурсники – ещё сопляки, на них можно повлиять, поэтому вы не бойтесь их. Жаль, что с приходом нового декана почти ничего изменилось: он им слишком много позволяет. – Но ведь это не так, – мгновенно среагировал Гарри. – Мистер Доусон приучает их к справедливости. – А сам потащил тебя Мерлин знает куда. – Он знал, что мне надо набираться опыта. – Поттер, убедившись в его безответственности, я получил право назвать его необязательным человеком. – Но он никогда не отнимал баллы ни за что, как Снейп! – Он отличается от Снейпа, это заметно, однако это вполне может быть сменой тактики! – Но ведь Вы не знаете его, тогда почему осуждаете? Неужели Вы видите врагов в стольких людях?! – Знаю ли я его?.. – усмехнулся Грозный Глаз, но не стал продолжать эту тему. – Смею напомнить, Поттер, что я – мракоборец. Я тоже мог бы позволить себе многое, но не собираюсь огорчать Минерву! – Вы не пускаете его в Орден, он же должен что-то делать! – А достоин ли он быть в Ордене? Воцарилась тишина. Учитель и ученик мерили друг друга негодующими взглядами, а Гермиона растерянно взирала на обоих. Наконец, Грюм сказал: – Тебе надо остыть, Поттер. В последнее время ты принимаешь близко к сердцу всё, что касается Доусона. – Да, я пойду остывать, – раздражённо бросил Гарри. – Спасибо за помощь, – и он быстрым шагом покинул класс. "Они ничего не знают, – горько повторял он про себя. – Они ничего не знают". Гарри не хотел никого видеть до самого вечера – бродил вокруг озера, стараясь избегать всех знакомых. Мимо вроде бы проходил Том Локвуд. Новый загонщик объявился всего лишь в нескольких шагах с книгой в руке, но, кажется, никого и ничего не видел перед собой, так был погружён в чтение. С сумерками вокруг озера стали прохаживаться авроры, следящие за тем, чтобы никто из учеников не потерялся. С наступлением темноты кто-то присел рядом с Гарри и погладил его руку. Он улыбнулся и благодарно сжал пальцы Джинни. Наконец-то они сидели вдвоём, едва различимые для мракоборцев, то есть почти одни, и никто не мешал наслаждаться прекрасным вечером. Обида на душе Гарри постепенно сменилась раскаяньем. "Зря я нагрубил Грюму. Ведь он ни о чём не знал". Вместе с этой мыслью пришло желание рассказать обо всём Ордену. Пусть они узнают правду о дяде и племяннике сразу после того, как последний станет полноправным орденцем. И они поймут, что Фабиус Доусон заботился о нем больше их… Но где же Доусон? Насколько серьёзно Фостер ранил его? Похоже, новый декан "Слизерина" решает все свои проблемы самостоятельно, но его недоверие к остальным порождает ответное недоверие… – Гарри, пойдём, уже стало холодно. Держась за руки, они подошли к школе, а уже внутри пришлось делать вид, что они будто бы едва знакомы. Чтобы избегать глупых сплетен. Они называют его Избранным, они же, если это удобно, смеются над ним и охотно пускают всякие слухи и выдуманные подробности из его жизни! И всё-таки теперь до глупой болтовни ему стало гораздо меньше дела. День должен был снова закончиться Ментальным Щитом. Кажется, им что-то задавали на среду, но теперь всё равно. Что касается защиты от тёмных сил, пришлось от души понадеяться на Гермиону. Поднося к губам ложку, Гарри думал о завтрашнем дне, и так крепко задумался, что вздрогнул от неожиданного громкого звука. Ложка выпала из рук, расплескав по полу серебристые капельки. Напротив, у самых ног, сидела огромная старая жаба. Выдержав паузу, она вновь квакнула. – Тревор… Животное вовсе не собиралось даваться в руки, поэтому проворно ускользнуло от мальчишек, в числе которых был и её хозяин. – Мерзкая жаба! – в сердцах сказал Невилл, и снова плюхнулся на кровать. Занавеска качнулась, и Гарри раскрытую книгу, лежащую на одеяле переплётом вверх. Красная суперобложка не содержала ни рисунков, ни заглавий. "Так ведь он же читал её в поезде! – догадался Гарри, – Наверное, опять травология". И его внимание тут же переключилось на расплескавшееся зелье. Он вытер капельки и поднял ложку с невиданной прежде решимостью. Значит, так суждено: он увидит Волдеморта. Гарри оказался прав. …Тёмный Лорд разговаривал с Хвостом: – Ты уверен? – Да, милорд. Он и не думает об этом! – Я ожидал именно этого. Люциус любит всё чистое, но характерец у него, как у свиньи: главное, чтобы он был сыт и жил в тепле. Иногда разнообразит свою жизнь различного рода геройствами, но на настоящие подвиги у него силёнок не хватит. Короче, глупый человечишка без серьёзных стремлений. – Да, милорд. – Ты слишком много говоришь "да", даже в тех случаях, если не уверен в своей правоте. Ты глуп или себе на уме? Смотри, лучше тебе быть глупым… – Что Вы, милорд, я просто поддерживаю разговор! – То-то и оно. Ты не хочешь вести самостоятельную беседу. И правильно, тебе нечего сказать, зато из тебя вышел неплохой исполнитель… Я это так, от скуки: давно не говорил с интересным собеседником… Хвост, продолжай наблюдать за Люциусом, я думаю сделать так, чтобы он нашёл свою смерть в том, что ест. – Милорд, но Вы… …Гарри проснулся от нехватки воздуха. В висках стучала кровь, и он какое-то время дышал так часто, словно пробежал большую дистанцию, сердце бешено колотилось о ребра. Ещё не рассвело. Гарри протянул руку за Щитом, в полузабытьи налил себе порцию и торопливо проглотил. Жизнь была ему дороже… Он проснулся оттого, что лучик мягкого осеннего солнца скользнул по его щеке. Вставать ужасно не хотелось, но светило уже звало в новый день, тем более день ожидался более, чем интересный: именно сегодня ученики становились учителями. На столе лежали какие-то свитки, а на верхнем было написано: "У нас второй урок. Увидимся в гостиной", – дальше шёл материал урока. Пришлось быстро одеться и просмотреть конспекты по защите, что оставила Гермиона. Вспомнившаяся размолвка с Грюмом ухудшила настроение: проблема была в том, как с ним помириться. В гостиной Гарри поздоровался с Кристианом Дейви, который после случая с квиддичем ненавязчиво преследовал капитана. Самое главное сейчас – встретить Гермиону. Они же должны вести урок не у кого-нибудь, а у слизеринцев, надо ещё раз всё обсудить. Вполне могло быть и такое, что старшекурсники уже запудрили бедным детям мозги, рассказав, что Поттер сумасшедший, а Грейнджер – магглорожденная, то есть не достойна уважения. Напарница появилась десять минут спустя. – Что, тоже не спится? Честно говоря, я очень волнуюсь. Одно дело учиться самой, и совсем другое – кого-нибудь учить. – Перестань, Герми. Ты умная девочка. Я, например, понимаю твои объяснения, неужели они не поймут? А ты говоришь, что мы с Роном порой не можем понять очевидных вещей. – Спасибо, Гарри, только ведь это же слизеринцы… – Я думаю, когда они маленькие, они не такие страшные. Гермиона улыбнулась, потом вновь стала серьёзной. – Знаешь, о чём я подумала? Самоуправление – очень серьёзная вещь, это отнюдь не свобода, как думают некоторые. Для того, чтобы управлять правильно, всё равно необходимы законы, и очень сложно, если начинаешь всё сначала, не имея опыта предыдущих поколений. – Перестань мучиться! Всё будет хорошо, вот увидишь! Есть нечто похуже. Сегодня ночью мне снова снился сон… – Гарри, ты тревожишь меня! Ты пьёшь зелье? – Обычно – да, но… Я хотел узнать, что делает Волдеморт, – они улыбнулись знакомому гриффиндорцу, прошедшему мимо, после чего Гарри продолжил: – Мне надоела неопределённость, и я хочу действовать! – МакГонагалл же сказала, что это опасно. Ты не слушаешь её! Помнишь, до чего довела тебя легилименция? Достаточно ты рисковал всем для того, чтобы узнать правду?! – Гермиона, эта дрянь длится почти десять лет! Один из нас должен умереть, неужели ты не помнишь?! Она вздохнула: – И всё-таки я прошу тебя быть очень осторожным. Я не хочу, чтобы умер ты. Не забывай о Щите… Ладно. оставим этот разговор, нам надо ещё раз всё повторить. Урок был построен очень интересно, во всяком случае Гарри захотелось снова стать третьекурсником. Однако было похоже, что учителя и Министерство переосмыслили свой подход к обучению: раньше так подробно боггарта не проходили. Оно и понятно, время было тревожным. Гермиона всё поглядывала на часы и явно волновалась. Когда стрелки часов доползли до нужной отметки, её лицо преобразилось: в нём отражались собранность и спокойствие. Гарри даже позавидовал. Они открыли дверь в коридор и вышли буквально в хаос. Как бы сказали близнецы Уизли, "народ развлекался вовсю". Мимо пронёсся какой-то мальчишка и с ходу оштрафовал однокурсницу: – Минус пять баллов "Гриффиндору", Харрис, за то, что ты заспанная! Девочка не осталась в долгу: – А тебе минус десять за беготню! Вам, "хаффлам", никогда нас не победить! Примерно то же самое кричал остальной десяток ртов. – У меня звенит в ушах, – раздражённо заметила Гермиона. – Это же дети, – миролюбиво сказал Гарри. Он-то понимал, что это такое, когда ты можешь оштрафовать того, кто тебе не нравится, но свои сто баллов тратить не торопился. О, как он жалел, что Малфой сбежал из "Хогвартса"! В классе защиты от сил зла стоял дикий шум. Новоявленные учителя пытались успокоить маленьких упрямцев, но в ответ им летели штрафные баллы. На Гермиону уже стало находить отчаяние, когда в класс ввалился Грюм, своим появлением успокоив учеников. За учителем летела большая шкатулка, и он водрузил её на один из пустующих столов. – Мистер Поттер, мисс Грейнджер, можете начинать. Дети оказались и правда дикие, что усиливалось данными им полномочиями. И здесь надо отдать должное Гермионе: она в пять минут овладела вниманием учеников, и те слушали с открытыми ртами. Даже Гарри, знавший о боггартах немало, был очень удивлён. Оказалось, например, что боггарты – это души гоблинов, точнее, тех из них, которые до сих пор живут одиноко, в заброшенных замках и тому подобных пустынных и величественных местах. Потому-то они и любят пугать всех подряд и теряются при большом количестве народа. – Их стоит пожалеть, – заключили Гермиона, – это маленькие комочки нервов и злобы, и они сами от этого несчастны. Но увы, боггарта, в отличие от гоблина, уже нельзя исправить. – Отличный рассказ, – раздался голос Грюма. – А теперь попробуем на практике. Я предлагаю заставить боггарта попотеть. Мистер Поттер, покажите им, как это делается. "О нет!", – мысленно простонал Гарри, но отступать было нельзя. Он рассказал о движениях палочкой и заклинании. Спустя минуту над ним с жутким воем взмыл дементор. Дети отпрянули с визгом и криком, а Гарри вдруг стало смешно. – Ridiculus! Хлопок – и боггарт превратился в старую половую тряпку, висящую на заборе. Грюм загнал его в шкатулку. – Кто-нибудь из вас осмелится попробовать? – и волшебный глаз учителя забегал по детям. – Можно мне? Руку подняла крохотная девочка с большими голубыми глазами. – А ты не испугаешься? Как говорила мисс Грейнджер, боггарт превращается в то, чего мы больше всего боимся. – Я попробую. Миг – и перед ней расправила крылья гигантская летучая мышь. Её светящиеся глаза были ядовито-зелёными, и они внушали дикий страх всем, кто находился в классе. Воздух прорезал немыслимо ужасный крик ярости пополам с болью, тонкий, похожий на птичий… Девочка закричала и потеряла сознание. Грюм был страшно бледен. Он бросился чудовищу наперерез, взмахнул палочкой и прокричал целую латинскую фразу. И тут же жуткое существо разорвало на клочки. Тяжело дыша, учитель уселся на стул, вытирая рукавом мантии пот на лбу. – Профессор, что это было? – решилась спросить Гермиона, и Гарри был благодарен ей за то, что она нарушила неприятную гнетущую тишину. – Это… наша смерть, Грейнджер… Как глупо, я даже забыл, что это всего лишь боггарт… А вы забудьте о ней. Как там Фрей? – старый мракоборец говорил с трудом. Гермиона уже приводила девочку в чувство. – Она ушла? – дрожа, спросила слизеринка. – Да, всё хорошо. Профессор Грюм уничтожил её. – Уничтожил? Её нельзя уничтожить. Она… – Дайана, – быстро перебил Грозный Глаз, – это же был боггарт в её обличии. Не бойся, его уже точно нет. – Дайана Фрей – смелая девочка. Она вызвалась встретить свой страх, хотя понимала, что это будет нелегко! – громко объявила Гермиона. – Я добавляю десять баллов "Слизерину". – Я тоже! – поддержал Гарри. – Всего будет двадцать – Я думал, это случится позже, – усмехнулся Грюм. – Встреча с этой гадкой мышью? – переспросила Гермиона. – Да нет, ваша премия "Слизерину". – Но они это заслужили! – возразил Гарри. Дайна Фрей явно хотела что-то сказать. – Поттер, проводи Фрей к мадам Помфри. – Конечно, профессор. Почти всю дорогу девочка молчала. Только у самого входа в больничное крыло она посмотрела на Гарри и тихо сказала: – Мистер Поттер, каким заклинанием профессор Грюм убил террастру? – Кого? – Террастру. Это ужасное существо. – Я не запомнил, там было несколько слов… – И у него получилось? – Так это же был боггарт. Иллюзию победить легче. – Да, правда. Знаете, я слышала о Вас. Вы сражались с Тем-Кого-Нельзя-Называть и вправили ему мозги. – Что сделал? – улыбнулся Гарри. – Ну, так говорят наши мальчишки… Ведь он убил мою бабушку, просто так, от нечего делать… когда ещё был человеком. А потом он убил предыдущего директора, такого доброго старичка, да? – Нет, не он сам. Его прислужник. Но он был рад этому. – Профессор Грюм не хочет, чтобы я говорила о террастре? Ведь это она напала тогда на поезд, да? – Да, похоже на то. Я вспомнил, что слышал этот звук в купе. Но лучше тебе и правда никому не рассказывать, потому что профессор Грюм просто так ничего не делает. И не надо говорить мне "Вы". – Но ведь Вы… ты учитель сегодня. – Только на один день. И зови меня Гарри. – Гарри, тогда можно сказать о террастре тебе? – Сейчас иди к мадам Помфри и немного отдохни. А потом я обязательно выслушаю тебя. – Да, конечно. До встречи. – До встречи, Дайана. По дороге назад Гарри встретилась Гермиона. Непонятно почему, но во взгляде её была радость. – День самоуправления кончился. И все баллы, поставленные учениками, пропали. – Но почему?! Сейчас едва за полдень! – Так было задумано директрисой. Все отнимали баллы друг у друга, кто-то прибавлял их своему факультету. Но это продолжалось до тех пор, пока не нашлись такие люди, которые премировали не себя. Мы с тобой были первыми, и по итогам Дня самоуправления нам начисляется пятьдесят баллов! Гарри просиял. _###ICE#BOOK#READER#PROFESSIONAL#HEADER#START###_ AUTHOR: TITLE: http://zhurnal.lib.ru/m/mihajlowaok/ CODEPAGE: 1251 _###ICE#BOOK#READER#PROFESSIONAL#HEADER#FINISH###_ http://zhurnal. lib. ru/m/mihajlowaok/ Глава11. Крылатые и огнеглазые. Гермиона Грейнджер, одна из лучших учениц школы волшебства и чародейства «Хогвартс», чистила котёл. Для этого она воспользовалась заклинанием Excuro. Попутно её уши ловили шёпот сидящих позади Рона и Гарри. Оно и понятно, на уроке зельеделия болтать не разрешалось, но ведь они не могли без этого жить. – Недавно я совершенно случайно узнал, что не мы одни распиваем чаи у Хагрида. – Рон, ты о чём?! – Крис Дэйви, – последовал ответ. – Этот малявка? Что у него общего с Хагридом? – Ты познакомился с ним в таком же возрасте, забыл? Мало того, вы подружились. – Ладно, ты прав. Не стоит придавать этому значения, есть кое-что поважнее… Слушай, Рон… как-то я проснулся и увидел, что в окне мелькнули силуэты двух существ. Одно было похоже на сову, другое – на летучую мышь. – Неужели террастры разгуливают здесь? Быть такого не может! – Да нет же, я видел её в День самоуправления. Террастры размером с хорошую корову, не считая крыльев, а эта мелочь – вряд ли больше собаки. – Может, детёныш? С Хагрида станется. Гермиона резко развернулась: – О чём вы говорите?! У них не бывает детёнышей! – Ты подслушивала! – Рон сказал это так, словно был жестоко разочарован. – Ни в коем случае. Ваша болтовня слышна во всех углах класса. – Странно, что учитель не заметил. – Вам не понять такого деликатного волшебника, как профессор Доусон. – Из-за «Дармстранга» он и деликатный теперь, да? Она терпеливо вздохнула, после чего посмотрела на Гарри: – Дайана Фрей рассказывала тебе о… этой твари? – Да, лишний раз её упоминать не стоит. Мне жутко от одного её названия… а ты откуда знаешь? – Гарри, даже об этом можно прочитать. Ты зря поругался с Грюмом, он сказал мне, откуда у него «Практическая магия». – Откуда же? – Досталась от одного из пленных Пожирателей. Помимо этой книги были и две другие. Одна сейчас украшает библиотеку мракоборцев, вторая – о тёмных существах – лежит у Грозного Глаза. Я прочитала там про террастру. Конечно, это не назвать полной информацией, но там чётко указано на интересный факт: эти твари не рождаются и не умирают, не производят потомства. – Может, вы потом поболтаете? – любезно осведомился Доусон, который, как оказалось, внимательно слушал их беседу. Гермиона испуганно отвернулась. – Мисс Грэйнджер может разговаривать, она уже давно сделала задание. А вы готовы мне его показать? Оба уткнулись в свои котлы. – Ну вот, – проворчал Рон, когда на его правильной розоватой жидкости выросли здоровые зелёные пузыри, – трудишься, пашешь на благо Ордена, строишь умозаключения, ночей не спишь… Гарри тихо засмеялся, стараясь спрятаться за паром, густо валившим из обоих котлов. В итоге они передержали зелья на огне и не смогли получить за образовавшуюся слизь больше «Удовлетворительно». Зато Невилл ликовал: у него получилось зелье такой же консистенции, что означало значительный сдвиг вперёд. – Я не забуду это снотворное, – восхищённо говорил он друзьям, когда все собирали вещи. – Доусон как раз отмечал, что его трудно готовить. – Молодец, Невилл, – похвалила Гермиона. – Я говорила, что у тебя всё получится. Тот хотел что-то ответить, но его слова заглушил голос Доусона: – Мистер Поттер, Вам придётся задержаться по вопросу о Вашем наказании. Когда класс опустел, Гарри подошёл к учителю. – Я слышал ваш разговор. – Мистер Доусон, я… мы… – И очень прошу тебя сделать всё возможное, чтобы разговоры о террастре были прекращены в корне. – Объясните, почему! Профессор Грюм тоже запрещает нам говорить о ней. – И правильно делает. Это существо, основа которого складывается из людских мыслей. Проще говоря, чем больше ты думаешь о нём, тем ближе к нему становишься, тем теснее связываешься с ним, и оно может почувствовать тебя. – Я не совсем понимаю. Это живые существа? – Лишь отчасти. Даже в Болгарии, с её огромной базой знаний о тёмных силах нам не рассказывали о террастре без благоговейного страха. Террастры – ментальные паразиты. Они способны заставить жертву умереть от нечеловеческого ужаса… Всё, хватит об этом. – Меня они очень тревожат, – поделился переживаниями Гарри и рассказал увиденное им ночью. – Так вот из-за чего ты переживаешь, бедняга! – улыбнулся Доусон. – То-то я смотрю, ты какой-то хмурый с самого утра. Нет, террастры к нам не заглянут, в этом виноваты защитные чары «Хогвартса» и… ещё кое-какие существа. Хагрид хотел вам о них рассказать, и я не смею нарушить его тайну. – Да, он приглашал нас. У нас как раз не будет прорицания. – Не радуйся, его перенесли вам на пятницу. – О, нет! – Сейчас вам вообще не стоит пропускать занятия. Сходи к Хагриду на урок, и я обещаю, что ты получишь множество хороших эмоций. – А кто там будет? Тестралы? Я уже их видел. Единороги? Эвисы? Пауки? Мантикора, в конце концов? – Нет, МакГонагалл запретила показывать ученикам Ами. Я не знаю, что Хагрид будет с ней делать, на неё же не напасёшься драконьей печени! Учитель поглядел на наручные часы: – Скоро урок. Сейчас я отпущу тебя, только позволь мне выполнить долг заботливого дядюшки: как твоя учёба? Со всем справляешься, всё понятно? – Сейчас – да, но, боюсь, к концу года мой ответ изменится. – Гарри, когда я услышал, что ты хочешь стать мракоборцем, то сразу решил, что помогу тебе в этом благородном стремлении. Я на себе испытал, каково это, когда тебя осуждают за избранный путь, и ты должен делать всё сам. От этого всё моё своеволие… Ладно, иди, а то опоздаешь. Заходи в гости. У дверей в класс медленно описывал окружности Кроваый Барон. – Вы закончили? – вежливо спросил он после приветствия и горько посмотрел в спину уже удаляющегося ученика. «Бедный мальчик, – привидение поняло по-своему. – Этот негодный Пивз совсем замучил его. Ну, он у меня получит!» Если бы бедный полтергейст знал, то успел бы спасись от гнева его светлости где-нибудь в туалете, но проказник в это самое время, себе на погибель, дразнил Гарри Потера. – Слушай, Горшок! – в экстазе визжал он, танцуя в воздушном пространстве коридора. – Я тут советовался со своим знакомым, но мы оба не могли понять, какая же ты посуда. На цветочный не похож… Ха, разве что на ночной! А может в тебе хранят отходы? Тогда тебе место в туалете, только Плакса Миртл не возьмёт тебя к себе. Так что проще будет нарисовать тебе глаза и насадить на пугало! Горшок ходит в школу, Горшок… – Пивз!!! – …Ва-ваше… сиятельство… Гарри припустил бегом. Он не хотел видеть очередную разборку, благо от визга удиравшего в другую сторону полтергейста закладывало уши и мелко дрожали камни стен. В гостиной мальчишки-третьекурсники устроили крысиные бега. Оборудовали три дорожки и теперь кидали жребий, пытаясь определить своих соперников. Болельщиками стали почти все гриффиндорцы. В соревновании участвовали девять зверьков – все крысы «Гриффиндора». Видно было, что хозяева крыс постарались найти себе поддержку до соревнований: каждый из болельщиков повязал себе шарф одного из девяти цветов, а некоторые даже держали плакаты. Гарри хотел пройти в спальню, но не смог по той простой причине, что у её лестниц как раз располагался финиш. Волей-неволей пришлось смотреть. – А где Гермиона? – спросил он у Джинни, приткнувшись к толпе. – Она успела уйти наверх до начала. Я уже поставила два натта на Сероуха Тома Локвуда. Если повезёт, получу вчетверо. К ним пробрался Рон. – Это конечно не квиддич, но… Жаль, что у меня уже нет Коросты. – Ты тоже был в их тотализаторе? – догадался Гарри. – И кто заведует всем этим? – Симус Финниган. У меня такое ощущение, что они с Дином решили заменить Джорджа и Фреда. – И весьма успешно, – проворчала Джинни. – Только заступили на новую должность, как поставили на уши всю школу. Хорошо хоть не додумались до чего-нибудь более серьёзного! – Ничего, скоро станут настоящими профессионалами, – мрачно изрёк Гарри, раздвинул учеников и вышел в коридор. Крысы его совершенно не волновали. Кто-то тихонько окликнул его: – Мистер Поттер! Гарри завертел головой по сторонам и наткнулся на внимательный взгляд Полной Дамы. – Мистер Поттер. Вас очень хотели видеть. Он просил передать, что встретится с Вами у Выручай-комнаты. – Простите, он – это кто? – Ох, Вы не знаете?.. Ваш знакомый домовик. – Это Добби! Спасибо. – Молодой человек! – прокричала Дама вдогонку. – Нельзя же так скакать! Это порядочная школа. Соблаговолите пройти все ступеньки!.. «Он бы не стал предавать через портрет, если бы это было сверхсрочно. С другой стороны, медлить тоже нельзя: если Добби решился поговорить с Полной Дамой, значит, дело не терпит отлагательств». Домовик уже сидел на месте и нервно дёргал себя за ухо. – Добрый день, сэр. – Добби, скажи мне сразу: что-нибудь случилось? – О да! Бедная Винки, она… – Что с ней? – Она исчезла, сэр! – почти проскулил домовик. – А ведь ещё Альбус Дамблдор просил Добби – представляете, просил, как друга! – заботиться о Винки! И я не исполнил его просьбу. Добби – самое неблагодарное существо на свете! – Ох! – только и смог сказать Гарри. Он помолчал и задал вполне логичный вопрос: – Директриса в курсе? – Я ни слова не говорил госпоже МакГонагалл! Ой, что будет, когда она узнает! – застонал Добби, прикрыл глаза ладонями и начал раскачиваться из стороны в сторону, тряся ушами, торчащими из-под зелёной вязаной шапки. – Подожди паниковать, – строго остановил Гарри. – У меня уже кружится голова. Давай всё по порядку: Винки исчезла сегодня? – Да, сэр, – тихонько всхлипывая, отвечал домовик. Видно, внешнее спокойствие собеседника помогло и ему справиться с собой. – Что она делала в последний раз, когда ты её видел? – Добби… точно не помнит… Кажется, она, как обычно, пила сливочное пиво… Сэр, Вы не подумайте, мы стараемся спрятать его от Винки, но она всегда его находит!.. Так вот, она напилась, завалилась спать и так ужасно храпела… Дальше… не помню, мы готовили обед и на время отвлеклись, а когда спохватились… Раньше она никогда не выходила из замка! – Она ведь могла уйти навсегда, – задумчиво заметил Гарри. – Я понимаю, этот замок был для неё чем-то вроде… тюрьмы. Дамблдор, кажется, не удерживал её, то есть она могла просто сбежать и не стала бы наказывать себя. Раз Винки решила уйти именно сейчас, значит, у неё появилась какая-то цель. – Она не привыкла к улице! – почти завопил бедный Добби, отчаянно растирая слёзы на глазах. – Сэр Альбус Дамблдор говорил, что за Винки нужен уход, а в Лесу её поймает кто угодно! Она уже не понимает, что делает! Там же холодно, а на ней даже нет носков! А может… от пива у Винки помутился разум, но она совсем не хотела уходить… Домовик сорвал с головы шапку и тихонько завыл в неё. – Добби! Не распускайся! Мы скажем об этом директрисе, и она всё уладит. – Спасибо, Гарри Поттер, сэр, – неуверенно промямлил домовик, но его глаза уже были готовы засиять. – Сейчас ты отправишься к МакГонагалл и расскажешь всё по порядку. И перестань так трястись за Винки! Она ушла на улицу, но у неё есть магия. Раз она в состоянии идти, то сможет и защититься. – Добби так благодарен Вам, сэр… – прошептал домовик, смахивая последнюю слезу. Внезапно он навострил уши, повёл носом и глазами и, помахав рукой Гарри, исчез. Тот не сразу понял, в чём дело, но скоро стали слышны чьи-то быстрые шаги. – Мистер Поттер? Опять Уокер! И чего ему не сидится с остальными? – Мне сказали предупредить Вас насчёт завтра. Вы в курсе, что прорицание переносится на пятницу? – Да, спасибо. – Позвольте узнать, – взгляд аврора стал цепким и пронзительным, – для какой цели Вы стоите у этого гобелена? – Я… – начал Гарри, потом махнул на всё рукой и скороговоркой ляпнул: – Здесь находится потайная комната, и я боюсь, что Пожиратели когда-нибудь полезут отсюда, и стою на часах. Выдав эту чушь, ученик дерзко посмотрел на мракоборца. – По-моему, это необоснованные страхи, – усмехнувшись, сказал Уокер. – Пока наши отряды в «Хогвартсе», приспешники Неназываемого не посмеют сунуться сюда. Гарри показалось, что в глазах мракоборца затаился хорошо спрятанный гнев, поэтому он не стал возражать. Да, отговорка была глупая, но Уокер тоже должен был понять, что кое-кого очень раздражает постоянная слежка «а-ля Министерство». И потом, кто-кто, а Пожиратели Смерти точно не оставят школу в покое. Да, не все из них на свободе, но, если им удастся вырваться, слуги Волдеморта будут мстить. Они такие странные! Один из них, вместо того, чтобы встретить Рождество с семьёй, спит на нарах и ест всякую дрянь, которая явно не похожа на нормальную пищу. Другой – сидит где-то со своим Лордом, ежеминутно трясётся от страха и пытается узнать, с какой ноги сегодня встал господин Волдеморт. И таких ведь много, кто-то глуп, кто-то слеп, а кто-то просто предатель, не желающий умирать или жаждущий славы, власти, долголетия. У них будет один конец: когда-нибудь они станут просто неугодны Тёмному Лорду… Но Малфой… Его же хотят отравить! Он и так пожизненно осуждён, а Волдеморт решил казнить впавшего в немилосердие слугу через отравление! – Мистер Уокер! Могу ли я видеть профессора МакГонагалл? – Я думаю, сегодня не сможете. По ряду причин Ваш визит не принесёт ей радости, напротив, только усилит головную боль. – Она заболела? – Да, можно сказать и так. – Но это срочно! – Потерпите до завтра? – Придётся… А сейчас позвольте мне вернуться в свою башню: очень хочется спать. На следующий день на первом уроке МакГонагалл была, как всегда, спокойна и собрана. Только едва заметные тени под глазами указывали на проведённую ею бессонную ночь. К счастью для неё, трансфигурация не была поводом для беспокойства: ученики успешно овладевали Хамелеоновыми чарами, и даже Невилл смог сделать Гермиону вполовину более прозрачной, чем та была. – Чего-то не хватает, – поделился Рон с Гарри. – Не могу понять, чего именно. Знаешь, о чём я? – Что ты имеешь в виду? – Я недавно заметил, как подозрительно тихо в подземельях. Словно с Малфоем ушли все развлечения слизеринцев. – Ты прав. Иногда я вспоминаю этих троих, – притворно-тоскливым голосом затянул Гарри. – Как же мне их не хватает! Ну на ком ещё отрабатывать столь серьёзные заклятия? – А программа всё сложнее и сложнее, – плачуще поддержал друг, с трудом сдерживая смех. – И кто же теперь подставит своё плечо под палочку в трудную минуту?!. – Вы не можете потише? – небрежно бросила Гермиона, обернувшись. – Я пытаюсь вникнуть в групповое наложение Хамелеоновых чар! МакГонагалл же ничего не сказала, только обратила к ученикам уставшее лицо. Взгляда было достаточно, чтобы угомонить обоих. – Я должен с ней поговорить, – упрямо сказал Гарри, уставившись на край доски. – Мой тебе совет, – степенно изрёк Рон, – в этом деле никогда не находи посредника. Действуй сам. Этот Уокер, по-моему, неправильно понял директрису. Ведь у тебя серьёзный вопрос. – Он кое в чём прав, – печально возразил Гарри, посадив кляксу на стол. – Мы думаем только о том, что важно для нас. А ведь какая, впрочем, разница, отравится Люциус Малфой или сгниёт в Азкабане? – Ну уж нет! Обещай мне, что ты сегодня же поговоришь с МакГонагалл. Гермиона не пошла на урок Хагрида, Невилл тоже, и оба объясняли это тем, что должны учить уроки! Гарри был возмущён: они и так нечасто ходят на урок по уходу за магическими существами. Так получилось, что собрались идти трое: он сам, Рон и Дин Томас. Симус сослался на проблемы с крысиным тотализатором и припустил в сторону гриффиндорской гостиной. Когда Гарри оказался там же, где и Финниган, тот вовсю спорил с кучкой мальчишек помладше, и можно было по жестам разобраться, что речь шла о крысах. Оставив сумки в школе, добровольцы отправились на улицу. У домика Хагрида уже толклись пятикурсники, рейвенкловцы и слизеринцы, а это означало непрерывно возникающие остроты и не слишком гуманные шутки. Рон уже почти убедил Гарри и Дина принять сторону первых, как дверь, на которую все поглядывали с плохо скрываемым нетерпением, наконец-то отворилась. – Здравствуйте все, кто сегодня пришёл сюда! – Хагрид говорил, почти не напрягая голоса, и всё равно звучность и мягкость его слов перекрыла слабые и беспорядочные дребезжания дразнилок. Дин отвесил подзатыльник одному из слизеринцев, невозмутимо и невинно выдержал его взгляд. Тот, кому досталось испытать на себе нелёгкую руку Томаса, внимательно огляделся, обмозговывая случившееся, но ничего не понял и двинул по шее сзади стоявшему рэйвенкловцу, за что получил от Рона и сразу же расхотел мстить. – Тише! Сегодня у нас очень интересный и необычный урок. Те, кто пришёл сюда, не пожалеют об этом. – Как расписывает! – шепнул Рон. – Интересно, всё же, будут ли это существа вроде милых соплохвостиков? – Сейчас, – продолжал тем временем учитель, – мы пойдём в лес. Возьмём для них яблоки, – он указал на огромное ведро, прикрытое чистой белой тканью. – Все за мной. Солнце на минуту выглянуло из-за облаков, и ветви деревьев разрезали его лучи на тонкие золотистые полоски. Погода была на удивление безветренной, а в воздухе больше не появлялся пар от дыхания. – Осторожнее, – временами предупреждал Хагрид, – тут коряга. А всё недавняя буря виновата: столько деревьев попортила! Через его «коряги» ученикам было не пролезть, и приходилось искать обходную тропинку. Сам Хагрид шёл слегка вразвалку, нагруженный невероятно большим ведром и серым мешком, в котором при каждом шаге звякало что-то металлическое. Высмотрев удобную полянку, учитель объявил остановку и сгрузил свою ношу прямо на землю. Потом слегка ослабил шарф на шее и вытянул из-за пазухи маленький блестящий предмет, оказавшийся длинным свистком на тонкой верёвке. – Сейчас мы позовём их, иначе они не придут. Едва слышный нежный звук пронёсся над поляной, и ученики тут же завертели головами. Существа не заставили себя долго ждать. Это были эвисы. Белоснежные, золотисто-оранжевые или серебристо-серые, с широкими сильными крыльями, они казались видениями из далёкой доброй сказки. Они были очень любопытны: начали осматривать людей с нескрываемым интересом, а люди удивлялись красоте волшебных животных. Все глаза эвисов были похожи на частички огня: в них мерцали языки пламени, из-за которого зрачков почти не было видно. Один из белых уверенно подошёл к ведру, снял зубами тряпку и положил учителю на плечо. Потом задел крылом за ведро, внимательно глядя на Хагрида. – Салли, обожди! – ласково остановил тот. – Ты здесь не один, и тебе достанется. Это было очень странно. Обычно любовью Хагрида были драконы, таким голосом он разговаривал с соплохвостами, мантикорами и прочими существами сомнительной привлекательности. К единорогам, например, учитель относился подчёркнуто спокойно. Может, у него просто хорошее настроение? Такие мысли запросились Гарри в голову при виде этой сцены. С другой стороны, очарование эвисов нельзя было не признать, и из пятикурсников многие были в восторге. – Ребята, знакомьтесь, это эвисы, новые обитатели Запретного Леса! – провозгласил Хагрид, похлопывая белого по шее. – Это Саллюстий, их предводитель… Салли, что ты делаешь? Эвис легко подхватил зубами ведро и поднёс одному из рыжих собратьев, скромно стоящему в сторонке. – Салли, ты чего это? А другие? Но другие почтительно молчали, слегка шевеля крыльями. – Это его подружка! – вдруг вякнул один из слизеринцев. – Нет, – уверенно возразил Хагрид. – Я бы знал. Саллюстий, ты что-то скрываешь от меня? Эвис недовольно фыркнул и вернулся к лицезрению рыжей кобылы, поедающей яблоки. – А-а, точно! – заулыбался вдруг учитель. – Жерёбая она, а у эвисов даже вожаки уважают таких. Поздравляю вас! Жеребята эвисов – большая редкость, а у нас один уже будет! – Хагрид очарован лошадьми? – недоумённо спросил Рон: кажется, на него животные не произвели особого впечатления. Гарри пожал плечами. К чести рыжей эвисы, съела она совсем немного, и толко после этого к ведру подошли остальные. Саллюстию ничего не досталось. – Я знал, благородная душа… – нежно басил Хагрид, доставая из кармана хлеб и объёмистую морковь. – Угощайся. Да, ребята: с рук их лучше не кормить, а то каждый эвис выберет себе по ученику и будет потом за ним ходить. Во всём виновата одна легенда… – Ну пожалуйста! Позвольте покормить их! – заговорила половина пятикурсников, а эвисы, казалось, стали прислушиваться к беседе людей. – Я даже не знаю… Наверное, без этого никак. Нам с ними предстоит ещё одно дело… Ладно, подходите ко мне. Я чувствовал, что так и будет! Учитель раздал желающим хлеб. – Будьте ласковы и проявляйте к ним уважение. Больше ничего и не надо. Уже спустя пару минут животные были «разобраны», хотя трудно было сказать, кто кого всё-таки разобрал. Дину Томасу «досталась» уже знакомая всем рыжая кобыла, и он очень этим гордился. Выбор происходил весьма необычно: ученик подходил к эвису, тот смотрел ему в глаза, после чего мог уйти или остаться. «Свои» эвисы находились и сами собой, и случалось такое, что человек искал, кого покормить, а на его плечо уже ложилась бархатистая морда. Гарри было просто приятно наблюдать за этим, и вскоре обнаружилось, что ему некого кормить. Хлеб уже нагрелся в ладонях семикурсника, но ни один эвис не подошёл к нему. Среди животных наблюдалась схожая картина: несколько эвисов убежало в лес, сопровождаемые задумчивым взглядом Хагрида. Учитель уже заметил, что Гарри расстроен отсутствием своего животного, и поманил его к себе: – Не вешай нос. Знаешь, существует такая легенда, в которой сказано, что у каждого человека на земле есть свой эвис. Старинное болгарское предание гласит, что встретить своего эвиса порой труднее, чем найти настоящую любовь, но нашедший такового будет невероятно счастлив и осчастливит своего нового друга. Не знаю, правда это или нет, но они, эвисы, свято верят в свою легенду. Сегодня немногие обрели друг друга, уж поверь мне, просто некоторые из них лгут себе и играют в счастье… Ну а ты не грусти. Вон, покорми-ка лучше Салли… Саллюстий, иди сюда! Гарри поглядел на обоих, и в его голове появилась некая мысль, которая объясняла всё. – Хагрид, а Салли – твой эвис? – не удержался он от вопроса. – Ну вроде того… А я – его человек… Вот уж не ожидал раньше… – Но ведь ты не говорил, что любишь лошадей. – И сейчас не говорю. Сравнивать эвиса и лошадь – всё равно, что поставить на одну доску луну и солнце. – Эвисы намного лучше, да? – Скажем так, каждая тварь играет свою роль на этой земле. Но всё-таки Салли… Особый случай, да. – Значит, легенда говорит правду? – В каждой легенде есть доля истины. Белый эвис обнюхивал Гарри, обдавая его щёки тёплыми и мягкими ударами воздуха. – Салли, стой смирно! – строго сказал Хагрид. – Сейчас Гарри будет тебя стричь. Эвис напрягся. – Я не ослышался? – Нет-нет. Шерсть и грива таких, как Салли, используется в приготовлении снадобий, и профессор Доусон будет очень рад получить её. Тем более, что волосы из гривы и хвоста эвисов потребуются для вашего будущего урока. Гарри посмотрел на длинную роскошную гриву Саллюстия: – Я должен это состричь? А если она не вырастет? Я изуродую такую красоту! – Всё нормально, она растёт очень быстро… Ребята, сейчас мы будем стричь эвисов! Вскоре воздух наполнился звонким щёлканьем ножниц, а маленькие мешочки, которые взял с собой Хагрид – мягкими блестящими волосками. Салли, в отличие от многих других его собратьев, был недоволен процессом стрижки, и, похоже, только присутствие Хагрида успокаивало его. Пока Гарри орудовал ножницами, учитель рассказывал ему о лошадях-птицах: – Они ненавидят безволие, ложь, предательство. Не хуже тестралов ориентируются в пространстве. Есть у них один недостаток, который очень мешает их общению с людьми: они вечно чем-то заняты, не любят праздность. И, кроме того, эти ребята всерьёз верят в свою легенду. К нам они согласились переместиться только потому, что мы сказали, сколько в «Хогвартсе» замечательных детей. А их чисто биологический недостаток – водобоязнь. Помнишь Дедала и Икара? У эвисов сравнительно небольшие крылья и много перьев на них. Представь, что будет при намокании: бедняги просто не смогут взлететь, а ведь воздух – их стихия, там они спасаются от опасности. Да, они могут и искупаться, но это несколько другое… Самый обычный цвет эвиса – белый или нежно-серый с серебринками. Рыженькие встречаются реже, и у этих глаза потемнее. И совсем редко встречаются серебристо-вороные. Их глаза ярко-голубого цвета, и, разумеется, такого цвета огонь в их глазах. Вороные считаются вроде как белыми воронами и обычно не живут долго. Пятнистые – тоже редкие гости, даже у себя на родине, в Болгарии, и их пятна считаются недостатком вида. Почему, я и сам не знаю. Оставшиеся несколько прядей Гарри достриг в полной тишине, а когда он убирал их в мешочек, Хагрид осторожно сказал: – Вы бы пришли ко мне вечерком, а? – Я не знаю, как это лучше сделать. Всё равно мантия-невидимка не вместила бы всех нас. – Ну, это не беда. Мистер Доусон рассказывал мне, что вы проходите Хамелеоновы чары. – Ах да! Но мы… не все мы пробовали их друг на друге. – Понимаю. Но я думаю, если что, Гермиона вам поможет. – Ладно решено, мы придём вчетвером, с Джинни. – Я жду вас после ужина, потом мне надо сходить на собрание учителей… Всё, пойдём! Скоро прозвенит звонок. Гладьте своих эвисов и отпускайте их. Жаль, – тихо поделился он с Гарри, – что они не знают, какой обузой иногда может быть такой «домашний питомец», а ведь они привязываются навсегда. А живут эвисы очень долго. И тоскуют по умершим друзьям, поэтому сами почти никогда не умирают своей смертью… Он внимательно посмотрел на Салли и привлёк его к себе за чёлку. – Сейчас ты отправишься… сам знаешь куда. Задание Ордена. Оттуда ты принесёшь пакет. Это очень важное дело. Ты в состоянии лететь прямо сейчас? Эвис кивнул. – Тогда вперёд! Доставишь – сразу иди ко мне, – Хагрид хлопнул Саллюстия по спине за крыльями, тот разбежался и сильно оттолкнулся от земли, взлетев, точно отпущенная пружина. В траве, на месте, где только что были его ноги, заблестели маленькие точечки. Виртуозно лавируя между деревьями, эвис вырвался, наконец, в открытое пространство и стал быстро уменьшаться в размерах. Только Гарри слышал, что Хагрид говорил эвису. Остальные уже завязывали мешочки с шерстью волшебных животных, готовые идти на перемену. Учитель пристально посмотрел на Гарри: – Сходи и подними то, что оставил Салли. Видишь, блестит на земле? Тот выполнил поручение, и в руке у него заискрились маленькие прозрачные округлые камешки. – Бриллиант, – довольно объяснил Хагрид. – Такие штуки у них бывают редко, разве что они спешат куда-то, вот иногда и приходится их специально торопить. Но об этом не должны знать младшие. Слышите, Рон, Дин? Я уж вам всем рассказал по секрету. Эти камешки всегда не больше вишни размером, но представляют очень большую ценность. Профессор Доусон будет вне себя от радости. Дин всю доргу не мог расстаться с рыжей лошадью-птицей, но зато Рон признался Гарри, что не нашёл никакого эвиса. – Как же так? Я видел, как ты кормишь его! – Он оказался любителем лёгкой наживы, – мрачно сказал Рон, – с удовольствием ел хлеб, но не пожелал стричься. Эвисы проводили людей до того места, где кончался Запретный Лес. – Дальше им не велено, – пояснил Хагрид. – Мало ли кто тут шатается, а они хорошо прячутся между деревьев. Домашним заданием для пятикурсников было сочинение про эвисов и, прежде всего, о разборе черт их характера. – Так велела профессор МакГонагалл, – сказал старшим учитель. – Она говорила, что надо знать, чем они живут, тогда с ними можно будет по-доброму… Кстати, урок был интересным? – Хагрид, урок замечательный! – искренне сказал Гарри. – Детям было полезно размяться на свежем воздухе, поглядеть на красивых животных, а, кроме того, ты ведь говорил им, что эвисы очень полезны. Мне очень понравилось, а тебе, Рон? – Да, да, – рассеянно согласился тот. – Очень интересно. Лошади красивые. – Это было бесподобно! – со своей стороны подал голос Дин. – Вишь, сколько радости в глазах, – ухмыльнулся Хагрид. – А всё из-за встречи этой. Я тоже сначала будто пьяный был. Умеют они, бестии, понравиться… Не люблю я лошадей, Гарри, но эвис этот в сердце мне врезался. Ложь не терпит по-страшному, благородный, очень многое понимает. Ревностно служит Ордену, не хуже Грозного Глаза Грюма… Ну вот, мы и пришли. Давайте я уж пойду, меня ждёт Клык. Совсем он заболел, бедняга, да прошлогодний стресс сказывается. Всё дома сидит, скучает. А вас четверых, Гарри я жду сегодня на чай. Как раз и пирог испеку. В гостиной «Гриффиндора» было пустынно. В одном из кресел Гермиона читала книгу, усердно перебарывая сон, в другом развалился сытый, а потому добрый, Живоглот. На подлокотнике кресла с котом сидела Хедвига. Гарри, Рон и Дин ввалились в этол сонное царство с громкими весёлыми возгласами, принеся с собой свежесть уличного холода. Гермиона быстро подняла глаза: – Что вы проходили? Я пропустила что-нибудь важное? – Эвисы, – одновременно заявили все трое. – Что?! – она мгновенно вскочила с кресла. – Я пропустила эвисов? – Не переживай, – попытался утешить Рон. – Это были всего лишь крылатые лошади. – Всего лишь?! О, Рон, тебя спасает твоё невежество, на моём месте ты просто сошёл бы с ума!.. Скажи мне, Гарри, ты часто бывал в Запретном Лесу. Видел ли ты в этом году хотя бы одного единорога? – Нет. Правда, куда они подевались? – Вот именно, подевались. Магия эвисов подавляет их, они – взаимоисключающие виды. Когда ещё нам представится случай изучить эвисов?.. Сейчас… я схожу в библиотеку и найду доказательство того, что эвисы не заслуживают пренебрежительного отношения! – Не забудь о Хагриде, – напомнил Рон. – Зайдёте за мной, ладно? Я буду в библиотеке. – Ох эта Герми! – тихо заключил Рон, когда девушка ушла. – Скоро переберёт все книжки мира. Мы ведь и так можем рассказать о… Гарри? Воспользовавшись уходом Дина и разговором друзей, Гарри подошёл к Хедвиге. В ответ на ласку сова легонько ущипнула хозяина за палец и двинула ногой с письмом. Судя по отправителю – а им оказалась Дайана Фрей – выходило, что совиной почтой воспользовались для доставки письма с факультета на факультет, что было очень непривычно для адресата. «Здравствуй, Гарри, – было написано круглым мелким почерком, – ты один можешь мне помочь. Своим я наплела всякую чушь, так что всё, как просил профессор Грюм, но я больше не могу об этом молчать. Мне обязательно нужно встретиться с тобой и поговорить. Подумай, когда ты сможешь. Я не тороплю тебя, понимаю, что последний курс – это серьёзно. Ответ пошли с твоей замечательной совой. Она оказалась такой дружелюбной! Всё, не смею задеживать. Удачи во всём! Дайана Фрей». – «Замечательной совой», – процитировал Гарри. – Хедвига, что ты на это скажешь? Значит, она кормила тебя печеньем, да? Сова издала нежный звук, похожий на урчание и прижалась к хозяину. – Ладно, можешь отдыхать, – отпустил он её, поперебирав перья на белоснежной спине. – Я и сам не знаю ещё, как ответить Дайане. – Встреться с ней да поговори, – посоветовал Рон, – незачем вам играть в молчанку. – Но раз она не хочет… – начал Гарри и осёкся, поглядев на часы. Рон понял его мысль. – Через час у нас ужин, а мы ещё не сходили к Хагриду! Я бегу за Гермионой. Прошло полчаса, а Рон не вернулся. Уже и Джинни спустилась в гостиную, а этих двоих всё не было. – Ну где же они? – ворчал Гарри, наматывая круги вдоль кресел и сжимая пальцами палочку. – Что можно так долго делать в библиотеке? Наконец, они появились, запыхавшиеся и, кажется, оба не в духе. – Опять началось, – шепнула Джинни. Хорошо, что Рон с Гермионой этого не слышали. Герми, словно мясник топором, яростно заорудовала палочкой, и четверо невидимок, стараясь не шуметь, покинули замок. Хагрид ждал их. По всей комнате носился аромат свежезаваренного чая, и всё это, включая ласковое пламя камина, предвещало спокойный, тихий вечер. Хозяин дома вспомнил мадам Максим. – Ах, Олимпия… – говорил он, гладя большим пальцем кружку. – Жаль, что она далеко. Она так любит уют… А сейчас мы оба заняты, и не можем увидеться. Она приглашала меня на Рождество в «Шармбатон»… Олимпия хорошо относилась к Граупу, даже тогда, когда он был ещё большим шалуном. А сейчас он такой воспитанный мальчик, что она не поверит собственным глазам… Хагрид задумался о чём-то, глядя увлажнёнными глазами на огонь. Гермиона прервала молчание: – Хагрид, расскажи нам об эвисах! Я так жалею, что не ходила на урок! Гарри услышал всё то, что говорилось на сегодняшнем занятии, к этому добавилась трогательная легенда о поиске эвисом человека. – Вы помните кентавров? – завершил Хагрид. – Насколько они не доверяют нам, настолько эвисы ищут. На самом же деле такая искренняя дружба между конкретными существами бывает редко. Вот Дину Томасу точно повезло. – И тебе ведь тоже, – вмешался Рон. – Да, повезло… – как эхо, откликнулся учитель. Внезапно над землёй пронёсся грохот и треск. Клык, гревшийся у камина, завыл. Хагрид быстро встал, с шумом отдвинул стул. Вгляделся в окно, но ничего не увидел, тогда он снял со стены арбалет, накинув на себя полушубок, и направился к двери, на ходу бросив: – Это в Лесу. Ждите меня здесь. – Хагрид… – Эй, вы, четверо!.. – Но Хагрид… – Ладно! – почти прорычал учитель. – Идти за мной и никуда не лезть! Клык тоже хотел состовить компанию, ведь он был весьма любопытен, но хозяин не позволил. Уже стемнело. Встревоженные люди оставляли за собой ярды деревьев и кустарников, ежеминутно путаясь в поваленных стволах деревьев и сухой траве. Шум не прекращался. Слышались странные пронзительные звуки и треск, как будто кто-то ломал деревья. Земля еле заметно дрожала. – Вскоре между деревьями мелькнуло что-то ослепительно белое, светящееся в темноте. – Саллюстий! – выдохнул Хагрид, буквально влетая на маленькую полянку. Ученики, следовавшие за ним, ещё не успели ни в чём разобраться, как он рванул обратно, чуть не натолкнувшись на шедшего первым Рона. – Что случилось? – Там… они дерутся… – непонятно объяснил учитель, жадно вдыхая воздух. Несмотря на взволнованный голос вид у его обладателя не был встревоженным: – Не ходите туда. – Кто они? – переспросила, приглядевшись, Гермиона. – Салли и Кронос. – Но я вижу только эвиса. Он красивый. Только почему он так странно прыгает? В этот момент блестевшимй через деревья силуэт лошади-птицы сшиб крупом молодой тополь. – Это тестрал! – понял Гарри, заметив, как чёрное крыло страшным ударом свалило Саллюстия. – Да, Кронос – вожак тестралов… Гарри, ты куда? Нельзя вмешиваться! Это дело их чести! – Но Хагрид… – Рон всмотрелся в происходящее. – Их там много! И они смотрят на поединок. Может, и нам подойти? – Ладно, что с вами делать… Только не выходите на поляну! Зрелище слегка напоминало поединок гладиаторов. Две лошади, белая и чёрная, били друг друга копытами и крыльями, рвали зубами. Издалека их драка была похожа на причудливый, грациозный танец: во время поединка они подлетали на фут над землёй, потом снова опускались. Вблизи же всё это походило на бойню: бока «дуэлянтов» были расцвечены алым, что особенно чётко выделялось на белом эвисе. – Они же убьют друг друга! – не выдержала Джинни. – Давайте остановим их! – поддержал Гарри, доставая палочку. Ещё одно дерево было сломано горячим Саллюстием, и в этот же момент эвис упал от сильного толчка в грудь, произведённого крепким, напористым тестралом. Хагрид бросился на Кроноса, он был так разъярён, что стаи тестралов и эвисов попятились И в этот момент взгляды Кроноса и Гарри встретились. Человеку почудилось, что в глазах чёрного коня блеснуло красное пламя. Расправив крылья и отбросив Хагрида, словно пушинку, забыв о завалившемся на бок противнике, тестрал рванул с места в галоп. Казалось, ещё миг – и он просто собьёт Гарри, и тогда… Тот похолодел, и даже палочка в руках уже не казалась ему оружием. Внезапно Кронос резко бросился в сторону и, загнув шею, со всего размаху упал на истоптанную копытами мокрую землю. Над повергнутым противником возвышался Саллюстий, и слабый свет, исходивший от него, превратился в яркое сияние. Стали заметны серебристые волоски в его гриве. Хагрид уже встал на ноги и теперь выглядывал из-за ближайшего дерева: – Гарри, быстрей ко мне! Названный по имени поспешил спрятаться за деревьями. Тем временем Кронос попытался встать на ноги, но был вновь брошен на землю. При этом Саллюстий даже не пошевелился, чёрного коня отшвырнула какая-то сила, подобная движению воздуха при урагане. Остальные тестралы зарычали, плотнее смыкая круг. Они стояли между деревьями, поэтому люди не могли видеть, что произошло дальше. Крик эвиса, похожий на отчаянное высокое ржание, пронзил воздух, свет на мгновение стал нестерпимым и… пропал совсем. Наступила такая тишина, что стало слышно, как лёгкий ветер пробегает по верхушкам самых высоких деревьев. – Всё кончено, – прошептал Хагрид. Он держался за дубок, у которого стоял и, казалось, готов был заплакать. Круг тестралов распался, и стал виден лежащий на боку мёртвый Кронос с дико выпученными глазами. Рядом с тестралом опустился на землю Салли, зализывающий сильно пораненную ногу. Хагрид просветлел лицом и бросился к эвису. – Саллюстий, ты можешь подняться? – спросил он, осторожно оглаживая животное. Эвис тяжело вздохнул и рывком встал на ноги. Потом резко повернул голову к тестралам и заржал. Половина чёрных коней, разбредавшихся восвояси, припустила бегом. – Мы полечим тебя, – сказал Хагрид, осматривая раны на боках эвиса. – Пойдём с нами. Лошади-птицы из племени Саллюстия ещё немного постояли, провожая людей взглядами, и тоже покинули место сражения. – А что будет с Кроносом? – спросил Гарри. – Он останется гнить, или тестралы сожрут его? – Они своих не едят, – откликнулся Хагрид. – Это одна из загадок волшебного мира. Эвисы уходят умирать далеко в пустынные и безлюдные места, а тестралы непостижимым образом исчезают. Поэтому оставим Кроноса. Завтра утром его уже не будет. – О нет, мы пропустили ужин! – проворчал Рон. – И нас наверняка потеряют, – недовольно добавила Джинни. – Насчёт ужина не волнуйтесь. Я как раз сделаю жаркое, – успокоил учитель, поглаживая морду Саллюстия, покоившуюся у него на руке. Ученики переглянулись. – А что мы скажем МакГонагалл? – расстроился Гарри. – Она скоро вообще перестанет мне доверять. – Скажем, что Гермиона хотела узнать про эвисов, – хитро улыбнулся Хагрид, – вы вызвались проводить её, а я не смог вам отказать. Согласитесь, вы сходили не зря. – Хагрид, – осторожно начала Гермиона, – можно я поглажу эвиса? – Ну конечно, какой разговор! Только сейчас он ранен, а я могу доверить тебе промывку его ран, идёт? – Спасибо, – сказала она, очарованно оглядывая Салли. – Он такой… Светлый. – Да, естественно! – услышал Гарри со стороны Рона. – Всё у них там, в Болгарии, светлое! – Рон, перестань, – мягко проговорил он на это, – Салли и правда такой. И дело тут не в Болгарии… – Стой спокойно, баловник! – строго проговорил Хагрид, когда эвис сунул морду в ведро с тёплой водой. Учитель оторвал порядочный кусок от старой тряпки, окунул в ведёрко и провёл по одной из ран. Саллюстий вздрогнул, но остался стоять. Эвис в маленьком домике не поместился, поэтому пришлось лечить его на улице. Гермиона смывала кровь с другой стороны, Гарри держал объёмистую флягу с целебной мазью, Джинни брала оттуда густое снадобье, осторожно втирая в кожу раненого, а Рон маялся от безделья. Немного поодаль, на привязи – как предписывалось инструкцией – гулял Клювокрыл, поглядывая на эвиса с заметной ревностью. Саллюстий, ранее подозрительно относившийся к Гарри, вдруг отчего-то стал класть свою голову ему на плечо. – Как же мне это не нравится, – приговаривал учитель по уходу за магическими существами. – Что тебе не нравится, Хагрид? – Гермиона, подумай сама. Салли, добрейший эвис, убил Кроноса, хотя никогда не был агрессивным. – Тестрал набросился на меня! – вмешался Гарри. – Да, набросился. Но раз он был убит, значит, заслуживал смерти. Как бы эвисы не имели в виду того, что кое-кто из тестралов повернулся ко злу. Саллюстий на плече Гарри вздохнул, и тот подумал, что, может быть, именно в этом и было дело. Глава12. Ночная встреча. Гарри мучился от бессонницы. После того, как он побывал в гостях у Хагрида, весь сон куда-то пропал. Не помогало даже сидение на кресле и разглядывание языков пламени излучающего тепло камина. Огонь был сейчас единственным освещением в гостиной. Помимо одиноко терзавшегося Поттера в другом, более тёмном углу, сидела какая-то влюблённая парочка. Звуки поцелуев смущали Гарри, и он разрывался между спальней и коридором. Первое – это уже изрядно приевшийся Ментальный Щит и скука, подсчёт звёзд в окошке, второе – коварный Филч, заметно оправившийся после незабываемой ночи, и холодная пустота каменных стен с танцующими на них тенями и огнями факелов. «Ну и пусть лижутся, – с досадой думал Гарри. – Я не виноват, что захотел посидеть именно здесь. Если что-то не нравится, пусть сами идут Филчу в лапы». На часах уже была полночь, когда влюблённые соизволили отправиться восвояси. Всё это время Гарри мужественно провёл в кресле, постоянно ощущая на себе их взгляды, теперь же он смог перевести дух. – Горшочек, ку-ку! Гарри вздрогнул и завертел головой по сторонам. – Тут я, тут. Не напрягай зря свои нарисованные глазки. – Пивз, что тебе надо? – Сейчас я встретил неких людей, – весело сообщил полтергейст. – Они хотят с тобой повидаться. – Кто они? – Тебе виднее, Потти, – противно хихикнул Пивз. – С какой стати ты согласился это передать? – настороженно поинтересовался Гарри. – Да так… – замялось привидение. – Я пролетал мимо, они и попросили. Ты зря не идёшь их встречать, нехорошая посудина. Один из них, кажется, учитель. Они ждут у чёрного хода в замок, на улице, мёрзнут… – Учитель? Доусон? – А я почём знаю! За несколько сотен лет всех не упомнишь. Ну, бывай, Горшочек. У меня ещё свидание с мистером Филчем. Хи-хи, мне его уже жалко! – Ушёл, – разочарованно констатировал Гарри. Спать по-прежнему не хотелось, и он решил рискнуть. Оделся потеплее, захватил палочку и осторожно ступил в коридор. – М-м-м… молодой человек, – сквозь сон пробормотала Полная Дама, – скоро звонок, потрудитесь не опаздывать… Гарри спустился под звуки храпа, раздававшегося со всех сторон. «Зачем спать нарисованным людям? У них что, других дел нет?» – подумал любитель ночных прогулок. Крохотный световой шарик, словно мыльный пузырь на трубке, дрожал возле палочки, начиная колебаться от каждого шага. В коридоре, ведущем к чёрному ходу, было темно, хоть глаз выколи. Становилось жутковато. Не то чтобы Гарри боялся темноты, просто попробуйте прогуляться ночью по безлюдному «Хогвартсу»! А уже тем более, когда в мутном полумраке вдруг раздаётся звук шагов и громкий шорох. Палочка погасла, и всё охватила безраздельная тьма. Кто-то отобрал у Гарри единственное оружие и заломил руки его обладателю. Несколько мгновений – и всё было кончено. Гарри оказался упакованным в мешок, точно будущий утопленник. Дальше – больше: кто-то поднял его на руки и понёс, словно какую-нибудь картошку! Было тяжело дышать, и свет почти не проникал из-за грубой мешковины, закрывающей лицо. Во рту торчал противный кляп, а о судьбе своей палочки Гарри не знал. По холоду и отдельным ниточкам лунного света, можно было предположить, что они вышли на улицу. Возможности пошевелиться тоже не было: мешали Парализующие чары, в их присутствии не приходилось сомневаться. Они сковывали лучше всяких верёвок. Похоже, в темноте похитители чувствовали себя уверенно. Один из них что-то раздражённо говорил другому, но кому принадлежали голоса, разобрать не получилось. Вскоре вновь воцарилось молчание, нарушаемое лишь шуршанием мешка да шорохом шагов в пожухлой траве. Они не будут убивать, подумал Гарри. Если бы они хотели именно этого, то не стали бы нести свою ношу так бережно. Через небольшой промежуток времени руки похитителей опустили пленника на землю, и вскоре он почувствовал, что его тело летит вслед за неизвестными, то и дело задевая плечами за выступы и неровности стен и какие-то корни. Гарри почему-то подумал о входе в Воющую Хижину. Неужто похитители отключили Дракучую Иву? Остановка подсказала, что они пришли в нужное место. Сквозь ткань мешка внезапно появились два блика света, как если бы кто-то зажёг свечи или засветил палочки. Пол поскрипывал под ногами неизвестных людей, и у пленника не осталось сомнения, что они находятся в Воющей Хижине. Гарри усадили за стул со спинкой, сняли верёвки с рук и привязали к подлокотникам. С ногами проделали нечто похожее, и после этого мешок с головы наконец-то сняли. Прямо перед пленником, освещённый мягким трепещущим светом свечи, стоял Драко Малфой. Его взгляд выражал страх и крайнюю усталость, под глазами залегли тени, без того не смуглое лицо еще больше побледнело, светлые, некогда прилизанные волосы торчали кое-где отдельными прядями. Мантия бывшего слизеринца изрядно промокла, местами являя взгляду земляные пятна. Гарри дёрнулся. Враг был так близко… Малфой, очевидно, тоже это почувствовал, потому что поспешно отступил на шаг. – Добрый вечер, Гарри Поттер, – надменным, как обычно, голосом, сказал он. Пленник промычал какое-то ругательство. – Я тоже очень рад тебя видеть, – ядовито продолжил Малфой, непроизвольным движением руки приглаживая волосы. – Ты, наверное, думаешь, что мы похитили тебя, чтобы передать Тёмному Лорду? Ответ неверный. Мы собрались здесь, чтобы расставить всё по своим местам. Из темноты послышался еле слышный вздох. Малфой повернулся в его сторону: – Продолжайте, сэр. Пол заскрипел под напором чьих-то шагов, и в слабый свет вышел бледный измождённый волшебник в чёрной изодранной мантии. Гарри брыкнулся, словно непослушная метла, и чуть не уронил старую мебелину, на которой сидел. Кажется, чары выветрились… – Здравствуйте, мистер Поттер, – с ухмылочкой, правда болезненно-жалкой, произнёс Северус Снейп. Кажется, его лихорадило: на почти белом лбу выступили капельки пота, и, несмотря на это, бывший учитель ещё сильнее кутался в мантию. Чёрные глаза поймали взгляд пленника, полный ненависти. Гарри отчётливо представил, как вонзает кинжал Филча в грудную клетку убийцы… – Спокойно, Потер, – лениво попросил Снейп, поигрывая палочкой пленника. – Тебе придётся выслушать нас. Очень надеюсь, что такой не в меру болтливый подросток, как ты… я думаю, ты не будешь разглашать мои слова всем и каждому… Драко, присаживайся. Малфой послушно бухнулся в ветхое кресло, издавшее при этом жалобный стон. На улице зачастил дождь. Он начался незаметно и быстро набирал обороты; ветхая крыша Хижины почти не спасала от него, и капли дробно забились о невидимые в темноте доски пола. – Итак, Поттер… Я попробую говорить с Вами, как заинтересованное лицо, – после этих слов будто какая-то пелена спала с ушей Гарри: голос Снейпа потерял язвительные ноты, оставив только сильную усталость: – Послушай меня… У нас мало времени. Тебе уже известна сила того, против кого ты решил выступить… Как он может рассуждать! Он ещё и издевается, а ведь мог бы просто прикончить! Зачем Гарри выслушивать рассуждения Снейпа? Пленник промычал очередную любезность, и если бы взгляд мог убивать, от бывшего учителя остались бы лишь дымящиеся уголья. – Да, Поттер, – на какой-то миг Снейп всё же не удержался от ехидства, – теперь ты не можешь перебивать меня, это тебе не урок окклюменции… Но я не буду об этом… Тебе, я полагаю, интересно узнать, какой смерти достоин я как убийца Альбуса Дамблдора? Отвечу: меня вообще не стоит казнить. Всё просто: я его не убивал. Гарри дёрнулся ещё раз. – Знаю, это было так похоже на правду… Доказательства?.. Помнишь Игоря Каркарова?.. Ах да, ты же был участником Турнира Трёх Волшебников… Ходили слухи, что его нашли мёртвым, в какой-то старой лачуге. Прежде чем обманывать стольких людей, надо хотя бы научиться это делать. Тёмный Лорд не имеет нехорошей привычки оставлять трупы убитых им Пожирателей, пусть и предавших его, где попало, – на этих словах дрожь Снейпа стала заметнее. Малфой вскочил с места: – Садитесь, сэр! – Спасибо, Драко, не стоит… Итак, Каркаров всё же был убит. Но где тогда находится тело Игоря? На этот вопрос есть исчерпывающий ответ… в пределах школы. Директор «Дармстранга» покоится в качестве директора «Хогвартса». Каркарова убил я, и на год позже, чем это смаковали газеты. Малфой в упор глядел на Гарри, явно делая узнать, что отразится на лице пленника. А тот опустил глаза. Он был не в состоянии переваривать информацию, и пока мог только слушать. – Почти весь год делами «Хогвартса» вершил самозванец… То есть, что я говорю, – пешка, выбранная таковою против воли. Заклятие Империус… Серьёзно, Поттер, неужели ты думаешь, что Дамблдор, особенно после постоянных размолвок со мной, мог дать мне место преподавателя по защите от тёмных сил? – Снейп нервно теребил в руках палочку, впившись в неё глазами. Спустя миг он встретился взглядом с пленником. – Дамблдор не так прост, Гарри Поттер, – бывший учитель откинул со лба волосы, находившиеся в ещё более ужасном состоянии, если такое вообще можно представить, потом перешёл на шёпот, словно боялся, что его подслушают: – Всё сложилось весьма удачно. Спектакль «Смерть директора» со мной и Игорем в главных ролях прошёл на «ура». «Что же тогда случилось с Дамблдором? Может ли быть, что он… жив?! Да это больше похоже на бред сумасшедшего… – мысли пленника наскакивали одна на другую. – Да уберите же этот кляп!» И он задёргался сильнее. – Так, – усмехнулся Снейп. – Кажется, тебя переполняет информация, и ты готов задавать вопросы. Извините нас за маггловкий кляп, мистер Поттер, но привычного Silentio для Вас маловато. Ваши сильные эмоции очень мешают окружающим… Только предупреждаю: не вздумай орать, словно тебя режут. Мы не намерены убивать тебя. Ирония судьбы, правда, Драко? Если бы мы служили Тёмному Лорду, Поттер стал бы лёгкой добычей в эту ночь. – Разве Вы не Пожиратель Смерти? – язвительно уточнил Гарри, когда кляп, наконец-то, убрали. – И что тебе до того, Поттер? Скажу лишь, что мы с тобой в одном и том же чёрном списке Тёмного Лорда. – Волдеморта! Почему Вы не произносите его имени? Том Риддл такой же человек, как и Вы, – тихо и яростно сказал пленник. – Спасибо за интересные сведения, но где хоть одно доказательство? Кроме того, что нам надо… разбить гроб Дамблдора?.. Оборотное зелье, да? Но я был на погребении директора. И кто же вливал зелье в… мёртвое тело? – Придержи коней, Поттер, – Снейп оглядел комнату в поисках стульев, но не нашёл ни одного и уселся на журнальный столик в конце комнаты: – Я знаю, ты давно хочешь убить меня. Я не говорю, что не совершал никаких ошибок, но ты непременно хочешь наказать меня сам. О, с каким наслаждением ты бы разорвал меня на куски, не так ли? И ты уверен, что в данный момент твоя бессильная ярость доставляет мне удовольствие. Нет, Поттер, нет… Я устал… Мне опостылели кровь и вечная ненависть… – последнюю фразу Снейп договорил словно в забытье, перебирая пальцами прядь сальных волос и глядя сквозь Гарри. – Сэр, с Вами всё в порядке? – с тревогой спросил Малфой, и пленник удивился, с какой заботой это было сказано. На памяти Гарри, Драко всегда вёл себя так, словно Снейп – надоедливая нянька. А теперь, значит, в голоске гадёныша прорезалась такая человечность? – Я сказал тебе всё, что ты должен был знать, – произнёс бывший учитель, справившись с собой. – Мне тоже неизвестно, кто стоит за всем этим. И что же случилось с Дамблдором. Возможно, его убили в другом месте и в другое время, но кое-кому было выгодно, чтобы он «умер» именно при таких обстоятельствах… Я, как и Драко, жестоко заплатил за свою роль. Меня ненавидели многие из тех, с кем ты общаешься, и кто-то выдворил меня из «Хогвартса». Вот и всё. Возможно, ты сейчас не будешь нам верить, Поттер, – он на мгновение прикрыл глаза, словно почувствовал головокружение, – можешь послать по моему следу министерских ищеек… Но ведь ты отличаешься благородством, насколько я знаю… – Кто докажет мне, что Вы не лжёте? – резко спросил Гарри. – О да, Вы мастер обмана и хороший актёр! Почему я должен верить вам? И что, наконец, вам обоим нужно от меня? В слова Снейпа очень хотелось поверить, но всё, что случилось, пока не позволяло пересилить ненависть к этому чёрному человеку. – Не веришь? – хрипло усмехнулся Снейп, вставая со столика. – А если мы отпустим тебя живым? Ответом был дерзкий, презрительный взгляд. – Ну хорошо… Ты единственный, кто сможет уничтожить Тёмного… Волд… Тома Риддла, – быстро поговорил бывший декан «Слизерина», поблёскивая глазами. – Так сделай это! Нам с Драко уже нечего терять, поэтому будем помогать тебе, чем сможем. С его окончательной смертью страх навсегда покинет нас… Ты доволен? Гарри сделал неловкое движение и изящно упал вместе со стулом… Его подняли под аккомпанемент хихиканья Малфоя. – Ну-ну, Поттер, – Снейп изогнул губы в ехидной улыбочке, просто упиваясь произведённым эффектом, – ты ещё многого не знаешь. Например, ваш новый учитель по зельям… Фаби Доусон, не правда ли? Какая нелёгкая принесла его из Болгарии? – Какое Вам до него дело? – огрызнулся Гарри. – У меня к нему особое отношение, – ответил Снейп, не обращая внимания на тон вопроса. – В последнее время мы несколько раз вставали на дороге друг у друга. Как странно… Он вообще странный тип. Даёт мисс Грейнджер частные уроки или что-то вроде того. В моих подземельях. И не подозревает, что именно там мне удобнее всего следить за ним. А ещё он знал Сириуса Блэка, и, кажется, не очень любил, да? – Не смейте говорить о Сириусе! Это Вы спровоцировали его смерть! – Поттер! Не треплись о том, чего не знаешь! – вспылил было Снейп, но взял себя в руки. Лицо его стало задумчиво, потом он неожиданно сказал: – Что касается Дамблдора… Вам известно, что феникс вернулся в «Хогвартс», но умеете ли вы делать выводы из имеющихся фактов? Зная Фоукса, я бы предположил, что господин бывший директор не только не умер от моей палочки, но вообще не… – Он жив?! – завопил Гарри. – Но это невозможно! – пленник порывался встать. Верёвки сдавили руки, и он плюхнулся на место, буквально ковырнув взглядом лицо бывшего учителя. – Поттер, когда ты научишься слушать? – с лёгким нетерпением поинтересовался Снейп. – Я всего лишь предполагаю… Его могли убить и в другом месте, судя по тому, как все смакуют его смерть… Одно я могу сказать тебе точно: когда он пришёл, вернее, приковылял с расправы над кольцом небезызвестного нам волшебника, он уже не был собой. Поверь мне, я не первый десяток лет знаю Дамблдора, по крайней мере, уж точно больше, чем ты. – Вы хотели поговорить со мной, так? – проворчал Гарри, ёрзая на стуле. – Зачем же было нападать из-за угла и похищать? – Неужели ты и сам не догадался? – холодно проговорил Снейп. – В связанном состоянии ты наиболее безопасен для окружающего мира… Я, пожалуй, развяжу тебя, если обещаешь хорошо себя вести. – Обещаю, – буркнул Гарри. Пленника освободили, и тут же на него направились палочки похитителей. – Теперь ты точно услышал всё. Уходи. Я отключу для тебя Дракучую Иву. Но не вздумай напасть на нас. Ты понял, Поттер? – с нажимом произнёс бывший учитель и достал палочку Гарри из кармана. – Я отдам её тебе на выходе. Снаружи всё предвещало начинающееся утро. Сонный ветер переплетался с ветвями деревьев, лениво гоняя клоки тумана. «А они там спят», – не то с грустью, не то с завистью подумал Гарри, скользнув взглядом по стенам замка. – У вас есть какой-то план? – неожиданно спросил он, всё ещё привыкая к мысли, что Гермиона была права, когда защищала Снейпа. – Разумеется, – отозвался тот, беспокойно оглядывая «Хогвартс», прикрытый ночным туманом. – А ты поможешь внести дополнения и исправить неточности. – Да Вы хоть представляете, что надо сделать для уничтожения Волдеморта?! – Перестань орать! – прикрикнул Снейп. – Или ты не знаешь, что в Лесу водятся слишком ушастые твари?.. Как будто не я провёл в столько лет в обществе Лорда… и не знаю, зачем Дамблдору обязательно надо было отыскать и обезвредить это кольцо. Не полный же я идиот, в конце концов! Гарри выдержал паузу с деланной почтительностью. – Однако для этого надо будет встретиться ещё раз, – остыл Снейп. – В ближайшие дни ты получишь письмо… скажем, от Алхимика. Там будет всё сказано. Повторяю, никто не должен об этом знать… Я прошу тебя, Поттер, – почти мягко сказал он. – Мне недолго осталось жить, но Драко… другое дело. Я обещал его матери… Ты ведь слышал, что такое Нерушимая Клятва? Как бы то ни было, наша преждевременная смерть ничего не прибавит к делу уничтожения Тёмного Лорда. – Хорошо, я всё понял, – заверил Гарри, сжав палочку, скользнувшую ему в ладонь. Он зашагал по направлению к школе, собирая разбегающиеся мысли. Один раз он обернулся и заметил, как напрягся Снейп, провожавший Гарри взглядом. Малфой стоял рядом со своим бывшим деканом, и по нему было хорошо заметно, что эти двое давно не жили в нормальных условиях. Уже оставляя позади пустынные коридоры замка, Гарри чуть не нарвался на Филча. Всё началось с привычного столкновения с его драной кошкой. Животина, получившая в бок ботинком будто бы запнувшегося ученика, взвыла дурным голосом, и, полная решимости поквитаться, скользнула в соседний проход. Спустя несколько секунд раздалось торопливое шарканье её приближавшегося хозяина. Это было само по себе странно: в такое время спал даже он. Гарри мысленно ругнулся и шарахнулся в ближайшее укрытие, туалет девочек, на мгновение забыв даже о Плачущей Миртл. Ворвавшись в место назначения, он закрыл за собой дверь и затаил дыхание, машинально разглядывая одну из раковин. Шаги Филча стали громче, что не предвещало ничего хорошего. Гарри метнулся в кабинку и встал ногами на унитаз, прикрыв за собой дверцу. («Ну, за это унижение ты заплатишь!») Сердце бешено колотилось о грудную клетку. Дверь в туалет со скрипом открылась, медленно ведомая рукой школьного завхоза. Гарри даже показалось, что в наступившей тишине он услышал тяжёлое дыхание Филча. Местный блюститель порядка ещё с полминуты оглядывал помещение, потом, нисколько не переживая из-за поднятого шума, с досадой шарахнул дверью. Когда его шаги затихли, Гарри соскочил с унитаза и перевёл дух. Как ему не хотелось идти в гриффиндорскую башню этим же путём! Рука его взялась за дверную ручку, а сам он тем временем думал, что не сможет рассказать друзьям о том, что произошло ночью. Сердце не покидало ощущение невероятности случившегося: ничего подобного просто не могло быть! Но всё-таки это произошло, и глупо отрицать свершившийся факт. В голове теперь вертелась лишь одна окончательно оформившаяся мысль: зачем? Зачем разыгрывалась целая комедия? Неужели только из-за того, чтобы добренький Поттер поверил? Ну уж нет, со Снейпом надо держать ухо востро! Больше он никого не обманет! Пусть только попробует блефовать: за Гарри стоит Орден Феникса!.. Нет, в словах Снейпа явно чего-то недосказано, и в этом ещё предстоит разобраться. Гарри вздохнул и прикрыл за собой дверь. И только тогда, когда он дошёл до портрета Полной Дамы, то, наконец, понял, почему тишина удивила его. В туалете девочек не было Плачущей Миртл. Сначала Гарри подумал, что она, сидит где-нибудь в водопроводной трубе и привычно рыдает над своей жизнью, но вдруг вспомнил, что не видел её уже давно. В былые времена, когда ученики случайно забредали в её владения, то были готовы к воплям возмущённого привидения и стремились смыться от него побыстрее… Ну и пусть, без Миртл спокойнее… В спальне было невероятно тихо, казалось, сам воздух напоён сном. «Какое счастье, когда ты никому не попадаешься», – блаженно подумал Гарри, натянув на себя одеяло… В последнее время он постоянно не высыпался, думал, что обойдётся, однако ошибся. Срыв произошёл в этот же день, на уроке магической истории. Монотонное жужжание о войнах с великанами было сильнее всякого сонного зелья. Рон разбудил Гарри на перемене: – Твоё счастье, что Биннз не видел. Сегодня он, как обычно, увлёкся до такой степени, что не замечал ничего дальше своего стола. На второй половине урока многие просто ушли. – И он не остановил их? – Нет, – равнодушно ответил Рон. – мы ещё, оказывается, очень добросовестные. Как я понял из слов старших братьев, прежние ученики позволяли себе гораздо больше, особенно после теста на трансгрессию. С другой стороны, кое в чём они были послушнее нас. В домашних заданиях, например… Но видел бы ты, как разозлилась Герми! Я еле удержал её от опрометчивого желания отнять у нас с десяток баллов. Кстати, о домашнем задании… Ты написал для Флитвика сочинение? – Конечно, нет! – спохватился Гарри. – Тогда пойдём в библиотеку. Герми говорит, что у Миранды об этом ничего не написано. Кстати, братья ругают и нынешние школьные учебники. Говорят, там одна бурда, почти непригодная для волшебной жизни. Как выразился Чарльз, новая редакция испортила образование. Когда они уселись за свободный столик в читальном зале, Рон подвинулся к Гарри ближе и тихо начал: – Я давно хотел поговорить с тобой… «О нет, неужели он видел, как я вернулся?» – похолодел собеседник. – Это… касается Лаванды. Вышеупомянутая сидела здесь же, через два стола от мальчишек, и время от времени бросала на них взоры, которые считала томными. – Выпускной Бал? – догадался Гарри, открывая библиотечную книгу на содержании. – Разумеется! И что же мне сказать ей? Я с ней идти не хочу. – А с кем хочешь? – Ни с кем… – Не обманывай, иначе я не смогу тебе помочь. – Ладно… С Герми, – почти прошептал Рон. – Правильно! И нечего стесняться, она нормальная девчонка. Просто скажи Лаванде, что ты уже получил приглашение. – От неё? – с благоговейным ужасом переспросил друг. – Но ведь это нереально! – Перестань! Ты же знаешь, что она будет только рада. – Если бы… – Поговори с ней, и увидишь. Скажи ей правду. – Ладно… Я… как-нибудь поговорю. Гарри знал, что так и будет. Он и сам хотел поговорить с Гермионой, только не о Бале, а посоветовать Рону объясниться с ней значило надолго отбить у него охоту это делать. И хорошо, потому что темой Гарри был учитель зельеделия. Если Снейп прав, значит, Гермиона имеет какие-то дела с Доусоном и молчит, а это очень подозрительно. Пришлось дождаться когда Рон покинет библиотеку, а Герми появится в читальном зале. Она издалека увидела друга и присела рядом. – Ты не забыл про сочинение для профессора Флитвика? – строго спросила она. – А то временами мне за вас бывает так стыдно, особенно перед ним. Я никак не могу привить вам любовь к учёбе. – Герми, – мягко начал Гарри. – Ты же знаешь, любовь – такая штука: либо есть, либо нет. И ты зря сокрушаешься, что ничего не сделала для нас, твои конспекты и советы так помогли! – Списывание – не выход… Конечно, хорошо, что ты хотя бы ценишь эту мою помощь, а некоторые… – Ты про Рона? Не сомневайся в нём, просто он очень переживает, что временами ты не воспринимаешь его всерьёз. – И так всегда! Чего стоит взять и попытаться!.. – Герми, вообще-то я хотел поговорить с тобой не об этом. Я случайно узнал, что ты вроде как ходишь к Доусону на частные уроки. Правда ли это? Гермиона раскрыла толстенную книгу редких заклинаний и посмотрела на собеседника: – Гарри, – тихо и проникновенно заговорила она, – я расскажу тебе всю правду. Его сердце неприятно стукнулось о грудную клетку. – Ты всегда был откровенен со мной… Ну, почти всегда, в любом случае, когда дело было важным… Не представляю, каким образом ты узнал и не буду спрашивать. Мистер Доусон не мог рассказать, потому что дал слово мракоборца. Я изучаю Жестовые чары… – Жестовые?! – Тише! Никто не должен знать… Гарри охотно поведал историю с Филчем и серым поподробнее. – Значит, у тебя талант! – восхитилась Гермиона. – Тогда почему ты не занимаешься? – А он не говорил тебе, что Жестовые чары не совсем законны? – Нет, я не знала… Но ведь они, без сомнения, полезны. Теперь я понимаю, какая же я была глупая, что не хотела сообщить эту новость вам. – Герми… – Я слушаю… – задумчиво проговорила она, уходя в очередную книгу. – Нет, так… Хорошо, когда у тебя есть друзья, которые могут тебя понять. – Да, ты прав… Это здорово, что судьба свела нас вместе. Он обозвал себя болваном за то, что опять не смог рассказать ей о Снейпе. И это – не первая попытка! Задание Флитвика было домучено, и Гарри, чувствуя внезапный упадок сил, поплёлся к себе. Ну почему они должны изучать какие-то уборочные чары для аккуратного складывания одежды вместо того, чтобы усвоить парочку вещичек из защитного арсенала самого профессора заклинаний? В читальном зале осталось несколько особо усердных школьников, но, как ни странно, Гермиона не относилась к их числу. Она захватила с собой одну книгу с домовиком на обложке («Ну вот, опять начинается!») и последовала за другом. Вновь пришедшие застали Рона в гостиной. Он занимался тем, что уныло разглядывал огонь в камине. Гермиона уселась в соседнее кресло и призывно поглядела на Гарри, но тот помотал головой. Он ещё должен сходить к Доусону, а этих нерешительных давно надо оставить наедине. В коридорах было на редкость людно: ученики, преподаватели, авроры сновали во всех направлениях, образуя цветную массу шевелящихся пятен. – Мистер Поттер! Я удачно нашёл Вас. Нам надо поговорить. Перед Гарри стоял Уокер, и взгляд его, казалось, проникал до глубины души. – Нас не должны слышать… Поэтому давайте поищем более спокойное место. В одном из переходов, ведущих в подземелье, не было ни души. Мракоборец остановился и повернулся к ученику. Теперь на его лице не было того необычайного почтения, которое пускалось в ход при всех. В глазах Уокера был гнев, лицо потемнело. – Ответьте мне, пожалуйста, мистер Поттер, где Вы были этой ночью, – голос аврора напоминал смесь яда и сахара. Сердце Гарри ударило по лёгким, потом упало на дно живота. – Я… спал. – Спали? А Вы не знаете, что тридцать мракоборцев сбились с ног, разыскивая Вас? Не навело ли отсутствие людей на постах на некую мысль? Профессор МакГонагалл очень недовольна Вашими своевольными ночными прогулками. С кем Вы встречались этой ночью? – С Волдемортом, – брякнул Гарри, с удовольствием отметив смущение на худом лице Уокера. Кажется, тот не привык к ежедневному употреблению имени Тёмного Лорда, как своего собственного. Кроме того, стоило напомнить надоедливому волшебнику, что его полномочия не безграничны. – Вы не ответили на вопрос, – лицо Уокера побелело от гнева. – И с такими вещами шутить неразумно, мистер Поттер. Ну хорошо, Вы не хотите отвечать мне. В таком случае будете говорить с директрисой, и не думайте, что она не рассержена. Завтра в шесть собрание Ордена. Потрудитесь прийти за полчаса до начала. Всего хорошего, – и аврор удалился. Когда звук его шагов стих, Гарри повернул к себе. Лучше пока не ходить к Доусону: дядя, как основной подозреваемый по нарушению дисциплины, наверняка сейчас занят очередным объяснением. Ну ладно, МакГонагалл сердится заслуженно. А этот Уокер здесь без году неделя и распоряжается, словно в собственном доме! Возомнил себя важной шишкой, а сам едва ли сильнее любимого всеми Грозного Глаза, хотя тот и является простым преподавателем. И потом, директриса хотя бы выслушает спокойно… Итак, остался единственный выход: рассказать ей всю правду о Снейпе. Гарри навсегда запомнил этот разговор с МакГонагалл. Она сидела в кресле, слегка сгорбившись и облокотившись на стол. Лицо директрисы выражало боль и крайнюю усталость. – Поттер, – тихо начала она, – мистер Уокер говорил, что Вы опять уходили ночью из школы. Прошу Вас объясниться. После напряжённого минутного раздумья Гарри рассказал о серых магах и о том, что ждёт вестей от пауков. – Я понимаю тебя, – проговорила они мягко, – но ты не должен забывать о том, что именно тебе сейчас опасно пребывать вне «Хогвартса». Я так понимаю, пауки считают союзником и Хагрида, он до сих пор поддерживает с ними связь. Так что не волнуйся попусту, дело того не стоит. А теперь о главном: снилось что-нибудь относящееся к Волдеморту? – В последнее время – нет. – Что ж, это радует. Я много думала о том, какова природа этого явления и сделала несколько предположений. Согласно одному из них, после улучшения тебе может стать ещё хуже. Я бы очень не хотела этого, но предупредить тебя о возможных последствиях – мой долг. И в таком случае пришлось бы применять нечто более сильное… Профессор Грюм говорил мне, что у тебя есть волшебные карамельки – Льдинки. Ты всё ещё располагаешь несколькими конфетками? – Да, это был подарок миссис Фигг. Их целый пакетик. – Отлично. Льдинка, добавленная к Ментальному Щиту, даст новое, куда более сильное зелье, но вместе с тем невероятно капризное. Не советую тебе делать самому, и всё же ты должен быть в курсе этого. МакГонагалл не ругала Гарри за отсутствие в школе нынешней ночью. В её глазах была бесконечная усталость, это подействовало сильнее всего: его стала сверлить собственная совесть. Дремавший на жёрдочке Фоукс открыл глаза и захлопал крыльями. Люди, находившиеся в директорской, уже знали, что это означает: орденцы поднимаются на очередное собрание. «А всё-таки МакГонагалл молодец, – с раскаянием и восхищением подумал Гарри. – Видно, что ей трудно справляться со всеми делами, но она не желает их бросать. Я же только добавляю беспокойства». Он не смог рассказать правду о прошедшей ночи, но пообещал себе, что когда-нибудь всё равно это сделает. Орденцы вошли в кабинет весёлые, шумные, даже глаза МакГонагалл при виде их просветлели. Среди прочих оказался Рон, каким-то чудом пронюхавший про предстоящее. Сначала выступил мистер Уизли. Гарри убеждал себя, что сведения, представленные докладчиком, очень полезны, но всё равно было невообразимо скучно. Кажется, молодые орденцы, такие, как Ним и близнецы, разделяли это мнение. Складывалось такое впечатление, что мистер Уизли занимается вечной исследовательской деятельностью по отношению ко всему, что касалось Пожирателей. Спору нет, обстоятельнее его никто ещё к этой проблеме не подходил. Грюм немного развеял сонный дух, воцарившийся в собрании после выступления первого докладчика. Оказалось, что учитель по защите от тёмных сил проводит в подземельях «Хогвартса» целые дни. Грозный Глаз был бодр и весел, как никогда, и приправлял свои слова шуточками. После официального доклада был подробный рассказ о том, как старый мракоборец гонялся за бешеным зачарованным мячом, забытым кем-то в обшарпанном чулане среди прочей рухляди. Манящие чары мяч игнорировал, попросту уворачиваясь от их лучей. После получаса таких вот «гонок» юркую игрушку пришлось уничтожить. – Вы не поверите, – расписывал Грюм, – какой стоял грохот! И это при том, что была глубокая ночь. Пришлось соврать Филчу, что в подземелье случился обвал, а то бедняга так перепугался, что примчался ко мне прямо в ночной рубашке и уронил на бегу фонарь. После Грозного Глаза собрание порадовал Кингсли Кандальер, кратко и содержательно обрисовав общую ситуацию в Министерстве. А она, эта ситуация, стоила внимания. Получалось, что по негласному приказу Министра Магии сотрудники Министерства, и особенно авроры, были обязаны шпионить друг за другом, чтобы обезопасить коллег от проникновения приспешников Неназываемого в правительственные сферы. При этом возобновились сокращения, и на этот раз особенно досталось мракоборцам. К счастью, Кандальер остался на своём месте, что означало более напряжённую работу и проблемы с регулярными явками на орденские собрания. На последних словах докладчика Гарри обратил внимание на близнецов Уизли. Между Ним и Фредом сидел измождённый после недавнего полнолуния Люпин, и рыжие авантюристы что-то яростно втолковывали ему. Делалось всё очень тихо, но заставляло насторожиться: о чём они говорят с Ремусом? Очередное безумное мероприятие? Тёмный переулок или нечто похуже, хотя иногда казалось, что хуже быть не могло… А Джинни так загадочно молчит об этом. Осуждает ли она братьев или заодно с ними? Внезапно вспомнился Малфой. Вот уж кто, наверное, любил ходить в Тёмный переулок на Хэллоуинскую ночь! Только на этот раз праздник для него пройдёт отвратительно… Если не отравят. Гарри заёрзал на стуле… Если ещё не отравили… Он с трудом дождался конца собрания. У двери образовалась небольшая пробка, только близнецы не спешили выходить. – Приветик, Гарри! Как жизнь? Никто не достаёт? – обратился к нему Джордж и внезапно понизил тон: – Надо кое-что обсудить. Это… невыносимо важно! – Мне надо десять минут, – так же тихо отозвался Гарри. – Есть разговор с главой Ордена. – Тогда не смеем мешать. Мы ждём тебя у каменной горгульи. Рон будет с нами. МакГонагалл внимательно посмотрела на оставшегося человека. – Поттер, тебе что-нибудь нужно? – Я должен поговорить с Вами, профессор. Я хотел сделать это и раньше, но мистер Уокер не велел беспокоить Вас. – Ах, Уокер… – пренебрежительно проговорила директриса. – Я думаю, ты помнишь слова Кингсли. Так вот, именно Уокер похож на волшебника шпионской породы. Он ничего не говорит Министру об Ордене, но… Многого ему рассказывать не стоит. Я распоряжусь, чтобы он не чинил тебе препятствий… Что у тебя? Присаживайся и выкладывай. Будешь чай или кофе? – Нет, спасибо. Это недолгий разговор. Простите, что раньше скрыл это от Вас. У меня… в День самоуправления было видение. Волдеморт говорил с Хвостом. Он обсуждал Люциуса Малфоя… не в очень выгодном для последнего свете. И планировал отравить его пищу. Стоит ли этому верить? – Я не могу точно ответить на этот вопрос, – размеренно начала она, – Но предупредить злодейство, если то в наших силах, необходимо. По счастью, в Азкабане работает несколько наших людей, и надо будет передать им эти сведения, разумеется, не упоминая об их источнике. Я думаю, контроль за всем, что касается Малфоя, будет ужесточён… Но я всё же прошу тебя принимать Щит, Поттер: ты можешь не заметить, как потеряешь нечто более ценное, чем информация о Волдеморте. Это здоровье и жизнь. Гарри спускался со спокойным сердцем. Почему-то он не сомневался в том, что сон окажется правдой. Теперь Риддл не сможет убить человека, пусть не самого хорошего на свете, но всё же… Кто знает, какой он теперь, ведь его сынок изменился. Или нет? Мысли заскакали, как бешеные, поэтому Гарри был рад увидеть близнецов, по словам которых «всё было просто». Они чуть не выли от восторга. Рядом с братьями стоял Рон со странным выражением на лице. – Пойдём отсюда! – посоветовал Фред, встретившись взглядом со стоящим на посту Уокером. – Ребята, как я по всем вам соскучился! – воскликнул Гарри, презрительно отводя взгляд от любопытных глаз аврора. Когда они отошли, осторожно спросил: – Что вы затеяли? – О-о-о! Это бомба! – в один голос запели близнецы. – Гарри, тебе предоставляется вакантное место в грандиознейшем шоу века! «Ребята из Ордена против плохих парней»! – Рон, ты, похоже, здесь один не стоишь на ушах, объясни мне… – Что происходит? Охотно. Эти двое планируют поход Сам-Знаешь-Куда. О чём говорилось в их письме. Я уже принят. И ты не имеешь права отказаться. – Я ошибся. Здесь трое сумасшедших, – проворчал Гарри, оглядывая счастливые лица братцев. – Не заставляй нас разочаровываться в тебе, – шутливо проговорил Фред. – Даже Ремус – и тот согласился. А о Мундугни нечего и говорить. Он давно хотел развеяться, бедняга. Не отказывайся. Хэллоуин на следующей неделе. – И вы решили идти именно в это время?! – О да, когда же ещё? Гарри вздохнул. Подумал о Снейпе и Малфое, о том , что будет реальная возможность всё обсудить. – Ну у меня же очки!.. И шрам. Они выдадут меня! – Обижаешь! Мы всё продумали! – А можно я возьму с собой… – Всех, кроме Герми. – Почему, Фред? – Если она узнает о наших планах, то им – конец. Прошу тебя иметь это в виду. – Я хотел сказать не о ней, а о профессоре Доусоне. – Дядюшка? Бери! Мы слышали о ваших приключениях – это было круто! – Откуда вы знаете, что он… – Не бойся, Рон в этом не виноват. Однажды нам попалась таблица родственных связей древних волшебных родов. Тебя там, конечно, не было, зато были Доусон и твой отец. – Ладно. Вы уверены, что нас не разоблачат? – Да ты что! Мы покажем тебе абсолютно беспроигрышный план. Итак, через два дня мы найдём тебя и всё объясним. А теперь мы должны идти: дела! Кстати, надумайте как-нибудь нагрянуть в наш магазин. – Рон, – задумчиво проговорил Гарри, когда близнецы ушли, – ты же был против. – Был, но они очень разумно всё обосновали. И потом, не всё же одному тебе отправляться во вражеское логово… В гостиной их ждал новый сюрприз: на спинке кресла, где сидела Джинни, нетерпеливо переминалась большая коричневая сова. Увидев Гарри, она протянула ему лапку с маленьким конвертом. Адресат вытащил крохотное письмецо и, пробежав глазами по строчкам, выскочил в коридор. Только там он смог спокойно дочитать его. «Поттер, у нас очень мало времени. Последствия Н. К. становятся всё тяжелее, а я не хочу умереть раньше того, как расскажу тебе свой план. Подумай, где мы могли бы встретиться. Если можешь, захвати обезболивающее зелье. Ответ пошли с этой совой. Алхимик». Гарри аккуратно опустил письмо в карман мантии и вернулся к друзьям. Его мысли быстро сменяли друг друга. «Где он нашёл сову?.. Надо попросить зелье у Доусона… Что сказать остальным?» – Это от Дайаны Фрей, – тихо объяснил он. – Мы обсудили авантюру Уизли, – сообщил Рон, мгновенно потеряв интерес к письму. – Джинни хочет с нами. – Я не думаю, что наш поход будет лёгким, но не отпустить её не могу: всё равно ведь пойдёт с нами. Джинни укоризненно поглядела на Гарри. – Ладно, вы правы. Просто я за кое-кого ещё тревожусь. – Почему ты не хочешь показать письмо? – спросила Джинни. Гарри изобразил чувство неловкости на своём лице. – Мне неудобно, что люди узнают о моей дружбе с маленькой девочкой, к тому же, из «Слизерина». Но Джинни тут же встала на защиту Дайаны, а он ждал именно этого. Пообещав больше никогда не стесняться, Гарри уселся за написание ответа. «Я собираюсь в Тёмный переулок, в ночь Хэллоуина. Назначьте место встречи. Ближе к этому дню я жду от вас письмо. Зелье сможет сделать Доусон, но объяснить, зачем оно мне, будет очень трудно. И всё же я попробую. Тот-Кого-Вы-Похищали». Гарри проследил за полётом совы. Друзьям он наплёл, что совиная почта для переписки с Дайаной Фрей – самое подходящее средство для того, чтобы держать всё в тайне. С досадой оглядел завтрашнее расписание уроков, он швырнул сумку под кровать, поспешно опрокинул зелье в ложку и выпил те капли, что успели туда попасть. Однако они не спасли его сон. Всю ночь Гарри сопровождал дикий хохот, он был очень слабым, словно далёкое эхо, и почти не заставлял задыхаться. Кажется, Волдеморт был безумно счастлив. Глава13. Письмо Алхимика. – Гарри, не вертись! – в который раз повторял Фред, осторожно, словно ребёнка, державший в руках большую бутыль. Время от времени он брал из неё немного коричневой мази и втирал в лоб «клиента», в то место, где был шрам. Соответственно, процесс исчезновения шрама не мог быть оставлен без внимания. Гарри не стоял на месте больше пяти секунд и с удовольствием начинал рассматривать своё лицо в разных ракурсах, за что получал новое замечание. – Круто! – наконец, заключил он. – Как вы это делаете? – Очень просто. Действие основано на Хамелеоновых чарах, только они связаны не со временем, а со слоями мази. Они и заставляют синяки и царапины исчезать. Мазь абсолютно безопасна для здоровья. Так, хорошо смотришься, Гарри. А теперь займёмся глазами. – Глазами? – удивилась Джинни. – Зачем же? Авантюристы сидели в Выручай-комнате. Шкафчики с париками, встретившие их при входе, мало подходили для задуманного, однако создавали прямо-таки театральную атмосферу. Самым полезным оказалось огромное, в человеческий рост, зеркало в деревянной резной раме. – Как зачем? – даже подпрыгнул Фред. – Его вмиг узнают по зелёным глазам. Одну минуту, – и он полез в свою большую походную сумку. Потом выпрямился с торжественным видом. В руках у него была круглая чёрная коробочка. Фред бережно открыл её, а Джордж в это время извлёк из сумки пакет с пинцетом. – Что это за штука? – спросил заинтересованный Рон. Джордж усмехнулся: – Да, братишка… Волшебники многого не знают. Скажу по секрету, что магглы помогают нам грести лопатой галеоны. – Да, – подхватил Фред, бережно открывая коробочку, – у магглов есть пара занятных вещиц, которые отлично работают и без магии. А волшебники, когда их видят, ломают над этим чудом головы… Гарри, ты не можешь брать с собой в Тёмный переулок очки. – Но тогда как же я буду видеть? – Очень просто. Скажи, ты знаешь, что такое линзы? Гарри задумался. Очень давно, ещё в начальных классах, когда он учился вместе с Дадли, один из одноклассников рассказывал о маленьких тонких пластинках, способных улучшать зрение без очков. Сам этот мальчик давно носил линзы, но глаза часто воспалялись, и ему пришлось снова перейти на очки. И сейчас Гарри рассказал об этом. – Наверное, бедняге плохо их подобрали, – объяснили близнецы. – Но ты не переживай. Тебе подойдут, мы специально выбирали. Эти корректируют зрение и дополнительно окрашивают глаза. Таким образом, две проблемы решаются одним махом. Насколько мы поняли, их используют магглы-актёры для сценического перевоплощения. Может быть, начать с… карих? Хочешь себе карие глаза? – Давайте не будем… – сказал Гарри, вспомнив отца. – Я должен стать неузнаваемым. А можно… синие? – Как скажете, сэр. Для Вас – любой каприз, – весело отозвался Джордж и подцепил одну из линз, плававших в коробочке в прозрачном растворе. – И это нужно накладывать прямо на глаза? – ужаснулась Джинни. – Это не так больно, – пояснил Фред. Главное – не глазеть при этой процедуре по сторонам. Гарри, мы научим тебя пользоваться линзами. Сейчас ты немного походишь в них, чтобы привыкнуть, а потом оденешь завтра вечером, перед нашим походом. Встречаемся в Запретном Лесу, недалеко от домика Хагрида. Знаете, там есть такая симпатичная полянка… Оп! – последними словами он прокомментировал работу Джорджа, отправившего линзу на ее новое место. – Одна есть. Ну как, не болит? – Немного неприятно, – признался Гарри, – но пока это можно стерпеть. – Ты прав, терпеть придётся нам всем, – согласился Фред. – Я, например, собираюсь покрасить волосы в чёрный цвет. Не пугайтесь, когда увидите чучело с обгоревшими волосами. Это буду я. – А я покрашусь в белый, – мечтательно проговорил Джордж, ловко прилаживая вторую линзу. – Вы что, сошли с ума?! – испуганно воскликнул Рон. – Вы же распугаете всех покупателей одним своим видом! – Не боись, братишка, эта краска легко исчезает. Просто надо обработать одной штуковиной… Джордж, Гарри готов? Хорошо. Теперь – самое главное. Волосы. Я не зря говорю об этом: нам всем надо изменить их цвет. – Я не буду менять цвет волос, – воспротивился Гарри. – Вы хоть представляете, что будет с Люпином или Доусоном, когда они нас увидят? – Не переживай, обморок им давно обеспечен. Не хочешь краситься – пожалуйста. Но тогда придётся изменить длину. Есть такое средство – «Ультрарост». Отличная штука по цене полгалеона за флакончик. Бесценна для лысеющих людей, а в нашем деле – просто клад. Стоит нанести на волосы совсем немного средства… – мурлыкал Фред, попутно проделывая подобную операцию с Гарри. Тот не успел даже раскрыть рта. В следующее мгновение произошло то, чего он больше всего боялся. Волосы сделались словно живые и, неторопливо шевелясь, стали вытягиваться в длину. В одну минуту Гарри стал таким гривастым, что мог посоперничать с самим Хагридом. – Упс… – честно признали близнецы, и бросились искать мазь для остановки роста – средств от волосатости у них не было, – благо волосы не думали останавливаться на достигнутой длине. Таковое обнаружилось в глубине сумки, но когда его извлекли на свет, всё было кончено. Волосы доросли до пояса и замерли. – Гарри… – простонала Джинни. Сзади раздался странный звук: это Рон, сгибаясь пополам, пытался удержать рвущийся наружу безудержный хохот. – Вы!.. – страдальчески простонал бедный Гарри, в ужасе отвернувшись от зеркала. А зря. Рон, узрев получившееся чудо в лицо, разразился самым заразительным смехом на свете. – Сейчас… сейчас всё исправим, – близнецы торопливо рылись в своей сумке и, наконец, нашли большие парикмахерские ножницы. – Так вы это предвидели! – сказала Джинни таким тоном, что повинные в случившемся Уизли обошли её за ярд. Стригли они оба с разных концов. Так получилось, что Фред достриг до плеч, а Джордж почти приблизился к нормальной длине. – Нет, не так. Давайте я, – решительно заявила Джинни, и причёска Гарри, наконец, обрела первоначальный вид, с той, однако, разницей, что с левой стороны одна особо длинная прядь по-прежнему закрывала ухо. – Я так и буду ходить? – тихо спросил Гари, отважившись взглянуть в зеркало. – По-моему, здорово. Сейчас это модно, – робко объяснила Джинни, на всякий случай отходя подальше. – Состриги эту прядь, – попросил Гарри. – А как же маскировка? – Фред, Джодж! – попытался воззвать пострадавший, но наткнулся на блаженные лица. – Шедевр, – торжественным хором произнесли близнецы. – Как же я покажусь знакомым? – жалобно поинтересовался Гарри. – Да, насчёт знакомых. Старайся много кому не показываться. Умеешь трансгрессировать? – Лучше не буду пытаться. – И правильно. Нарушать правила надо уметь. А то попадёшь по ошибке в логово Филча – и привет! – Образ Гарри считаю завершённым! – провозгласил Фред. – На очереди наш маленький братишка. Рон «получил» тёмные волосы, включая и брови с ресницами, чем изрядно повеселил окружающих, и на этом его оставили в покое. Джинни категорически отказалась изменять внешний вид, только позволила добавить больше медного оттенка к своим волосам. Перед уходом близнецы напутствовали всех: – Главное – поменьше показывайтесь на людях или старайтесь хотя бы избегать частых встреч. Говорите, что болит голова или что-нибудь ещё… в общем, не нам вас учить. Гарри, помнишь, как обращаться с линзами? Сними их на ночь и опусти в коробочку, которую мы тебе дали, прямо в жидкость. Если не сможешь одеть их сам, приходи завтра вечером, как мы условились, там и разберёмся с ними. Особенно избегайте авроров, постарайтесь вообще не нарушать школьные правила. Тренируйте заклятия. А сейчас мы кое-что проверим, – они переглянулись и исчезли. – Всё чисто, можете идти, – сообщили близнецы, вернувшись через минуту. – Ребята, я ещё не предупредил Доусона, – спохватился Гарри. – Не беда, я доставлю тебя к нему, – успокоил Фред. – Прямо сейчас. Джордж, отправляйся пока в Косой переулок и начинай работу. Я скоро присоединюсь к тебе. «Какая же классная штука – трансгрессия», – подумал Гарри, через секунду оказавшись у лестницы, ведущей в подземелье. – Удачи! – пожелал Фред. – А мне пора разбираться с работой. Надо составлять отчёты, и Джордж один не справится, да и некрасиво оставлять всё на него. Эх, жаль, что я не могу трансгресировать в магазин сейчас! Не хотелось бы попадаться аврорам на глаза. – Но ведь ты перенёс меня, значит, сможешь это сделать. – Это другое. Внутри школы – можно. Завтра в шесть, на поляне, не забудь! Когда Фред скрылся из вида, Гарри сделал серьезное лицо и спустился вниз. В подземельях ему пришлось перейти на бег, чтобы преодолеть раздражающее ощущение легкого, но неприятного холода. Перед знакомой дверью он на минуту задержался, собираясь с мыслями, и только потом постучал. – Входите, на заперто, – послышался голос Доусона. Гарри, недолго думая, взялся за дверную ручку. Учетиль разливал по колбам какое-то дымящееся зелье. Разглядев посетителя, он переполнил одну из колб, и капля густой жидкости зеленоватого цвета попала на стол. Сбив краем мантии пламя, Доусон осторожно поинтересовался: – Кто тебя так разукрасил? – Маскировка, – просто ответил племянник, закрывая за собой дверь и подходя ближе. – Вообще-то у меня к Вам очень серьёзный разговор. – Одну минуту… – учитель поставил колбы на подставку и отнёс их в шкаф, плотно закупорив пробками. – А теперь я слушаю. Присядешь? Гарри плюхнулся на предложенный стул и проникновенно начал: – Помните то самое приключение, на которое Вы меня позвали? – Как не помнить! – Так вот, – Гарри оглядел комнату, будто бы пытаясь найти поддержку у шкафа или стола, и продолжил: – Кажется, назревает очередное мероприятие. – Так. Я весь внимание. – Послезавтра будет Хэллоуин, а завтра вечером мы намерены проветсти время в Тёмном переулке. – Гарри, ты сошёл с ума! – И это говорите Вы?! – Ну и что здесь такого? Я беспокоюсь за твою жизнь. Дай, я угадаю: с тобой идёт Рон? – Да, и не только. – А кто ещё? – Мундугнус Флетчер, Ремус Люпин, Фред, Джордж и Джинни Уизли… – И Фабиус Доусон. – Так Вы всё-таки пойдёте? – Во-первых, – начал объяснять учитель, стараясь быть серьёзным, – вам потребуется охрана. Во-вторых, я доверяю выбору Рема и Мундугни благодаря поручительствам Джеймса и мистера Дамблдора. И в-третьих, неужели вы все думаете, что я пропущу такое веселье?! Когда собираетесь? – Завтра после ужина. Я знаю, где мы встречаемся. – Ладно. Я постараюсь прикрыть вас, чтобы директриса вдруг не собралась вас искать… Да, Гарри, я хотел спросить: все ли вы ходите с такой экзотической внешностью? – У Рона коричневые волосы, у Джинни они краснее, чем обычно. Получается, что мне досталось больше всего. – Кто вас так разукрасил? Неужели Джордж с Фредом? – А кто же ещё? Кажется, им при этом было очень весело, а мной они просто любовались. Только не могу понять, почему бы им не работалось завтра. У нас в четверг уроки, и они знали об этом! – Ты сам ответил на свой вопрос. Они просто повеселились. Не удивлюсь, если завтра они придут и наивно спросят тебя, как ты вживаешься в новый образ. – Я выскажу им всё, что я о них думаю! – мгновенно отреагировал рассерженный Гарри. – Подожди их осуждать. Я кое-что придумал. Завтра утром я зайду к тебе и скажу, получилось это у меня или нет. По дороге в гостиную Гарри думал о Герми. Она непременно заинтересуется странным поведением и внешностью друзей, а чтобы этого не произошло, её надо «нейтрализовать». Что же заставит её забыть обо всём на свете?.. Точно, борьба за права домовых эльфов! В последнее время, кажется, она была очень занята, повторяла пройденный на шестом курсе материал, чтобы закрепить изученное. Гермиона даже привезла с собой некоторые прошлогодние учебники! Конечно, в таких условиях ей было не до освободительного движения, однако это не значило, что навязчивая идея по «спасению» домовиков была окончательно забыта. Можно рассказать Герми о том, что Винки пропала. Во-первых, неутомимая кладовая знаний будет думать, что её держат в курсе всех событий и ослабит бдительность, а во-вторых… Что ж, возможно, Гермиона и правда найдёт беглянку. Гарри быстро прошёл к себе в спальню и наконец-то снял линзы. Смотреть через них было большим неудобством: через пару часов глаза начинали сильно слезиться. В очках он снова стал похож на себя, но дурацкая прядь, прикрывавшая ухо, ежеминутно напоминала о коварных близнецах. Гарри очень надеялся, что при работе над своей внешностью они перепутают краску для волос с «Ультраростом», а ещё лучше – со средством для облысения. Лаванда и Парвати, уставившись в одно из окон гостиной, что-то бурно обсуждали. Когда Гарри спустился из спальни, они обе захихикали, с удовольствием осматривая его. – Эй, Гарри! У тебя новая причёска? – подковырнула его Лаванда, впрочем, без раздражающей издёвки в голосе, которая была свойственна слизеринцам. – Да, решил выделиться из общей массы чёрных мантий, – с улыбкой принял он шутку. – Не знаете, где может быть Гермиона? – В спальне, а где же ещё! Проходит теорию заклинаний, так что мы ушли подальше от греха. Лучше бы она делала это молча, а то говорит, что вслух быстрее запоминается. – Вы можете её позвать? – Гарри! – Это очень важно. Пожалуйста! – Ладно, – решительно проговорила Лаванда, – я позову Гермиону. Но взамен передай от меня Рону, чтобы поторопился с принятием решения. – О чём это ты? – с притворной наивностью поинтересовался Гарри. – Это секрет. Просто передай ему, и всё, – и она отправилась в спальню девочек. Парвати осталась стоять у окна лицом к однокурснику, но ещё раз с волнением оглянулась на окно. Гарри пригляделся к пейзажу, располагавшемуся снаружи: лес и груда крупных валунов, разбросанных на дальней поляне. – Что вы с Лавандой там увидели? В какой-то момент казалось, что Парвати скажет «не твоё дело», но она вдруг передумала и тихо объяснила: – Мы видели, как вон над тем большим деревом пролетела крылатая лошадь. – Это эвис. Хагрид нам о них рассказывал. – Как интересно! А мы спорили, померещилось нам это или нет. И он реально может поднять в воздух человека? – Не знаю, не летал на них. Наверное, да. – Как здорово! А куда они летают? – Не имею понятия, но точно знаю, что это касается Ордена Феникса. – Гарри, ты звал меня?.. И что у тебя с причёской? Гермиона торопливо спускалась к говорившим, на ходу завязывая в хвост копну волос. – Да, я должен серьёзно поговорить. Мой внешний вид подождёт. Пойдём. Они вышли из гостиной и медленно зашагали вперёд по коридору. – Так о чём ты хотел поговорить? – Винки. Она ушла из «Хогвартса». – Да что ты! Откуда ты об этом узнал? – Мне сказал Добби. Он был очень растерян. – А она не могла уйти к кому-то? – А кто есть у Винки? Оба Крауча мертвы… – Гарри, подумай. Вспомни Шкверчка. – Я думал, что ты лучше относишься к домовикам! – Нет, я не хотела их сравнить. Я имела в виду, что мысли о домовике Блэков оказались неверны. Я не стала рассказывать вам, потому что не хотела беспокоить, но сейчас начинаю подозревать, что напрасно утаила всё это. Шкверчок, когда я носила ему еду, бормотал что-то о семье, в которую должен вернуться. У меня появилось такое ощущение, что ты потеряешь власть над ним. Из его ворчания я поняла, что эта семья ещё не знает о его существовании. Судя по всему семейка, о которой грезит домовик, одной закваски с мамашей Сириуса. Теперь Шкверчок по-прежнему находится в «Норе», но продолжает оставаться не менее опасным существом. У домовиков непредсказуемая магия, поэтому никто не может сказать, что он придумает завтра. Старый домовик ещё не знает, куда идти, но пытается выяснить это с помощью волшебства. Я уверена, нечто подобное творится и с Винки. Она вдруг обрела смысл своей жизни, иначе осталась бы влачить жалкое существование до конца… Гарри, я всем этим непременно займусь! На следующей неделе у меня будет меньше дел, а пока я подумаю, как с этим разобраться. Держи меня в курсе относительно случившегося. А теперь извини, мне надо в библиотеку: мадам Шипц меня убьёт, если я не принесу ей старую книгу заклинаний. «Ушла, – горько подумал Гарри, глядя вслед Гермионе, – а я и не успел спросить, как у неё дела». Он поплёлся обратно в спальню, отбрасывая со лба надоедливую прядь и в который раз обещая, что придушит Фреда и Джорджа. В гостиной Рон и Симус играли в волшебные шахматы, и в данный момент игроки и фигуры как раз затеяли многоголосую полемику по поводу одного из сомнительных ходов. Лаванды и Парвати не было: наверное, девчонки просто захотели тишины, и их можно понять, если вспомнить, как все достают их сегодня… Надо будет озадачить Рона, иначе его нерешительность только сделает ему хуже. Стараясь не слушать редкие звуки за спиной, Гарри, как некогда девушки, уставился в окно, изучая отдыхающими от неудобных линз глазами голые стволы деревьев, чуть подрагивавшие в наступающих сумерках от слабого ветра. Близилось время ужина. Гарри оторвался от окна и бросил взгляд на играющих в шахматы: им было ещё очень далеко до окончания партии. Какая-то мысль не давала ему покоя, оказалось, это было нежелание показываться в Большом Зале. Куча народу, десятки вопросов. Как объяснить, что случилось с волосами? Ведь ходил же он без этой пряди все шесть лет! Рон бросил на Гарри ликующий взгляд, что-то сказал Симусу и шахматам и подошёл к другу. – Чего ты такой кислый? – Хочу есть и не хочу идти на ужин. Они же все с ума посходят! – Нет проблем, я принесу тебе поесть. – Они увидят и твои волосы. – А вот и нет. Я разглядел у братцев одну коробочку в сумке и свистнул её. Длительность её действия зависит от количества мази на волосах. Она возвращает волосам нормальный цвет. – А длину? – Я сочувствую тебе, Гарри… Нет, увы. Я покажу, как она действует. Я меняю цвет волос быстрее, чем метаморфомаг! Только вот голова немного чешется… – Смотри, не переусердствуй. Лично я почему-то не ручаюсь, что их «снадобья» абсолютно безвредны. – Ты прав… Смотри, идут наши! Смываемся! Рон и Гарри не стали дожидаться, когда за дружным топотом по коридору последует открывание двери, и отправились в спальню. Симус Финниган, недовольный прерванной партией, отправился вслед за ними. В конечном пункте назначения Рон продемонстрировал забавное зрелище: втирая небольшое количество мази в прядь волос, он добивался тёмно-каштанового цвета, ещё одна порция снадобья – и его голова вновь словно бы горела в огне. В спальню зашли Дин и Невилл и тоже с удовольствием пронаблюдали за Роном. Именно они, включая Симуса, были посвящены в предстоящее и собирались создавать иллюзию того, что Гарри и Рон не отлучались из «Хогвартса» в хэллоуинскую ночь. Джинни было с этим сложнее, но проблема вскоре тоже разрешилась. В конце концов, мало ли кто ходит по ночам в гости к брату! Невилл очень хотел пойти вместе с друзьями, но честно признал, что здесь от него будет больше толку. И всё-таки он был так печален, что Гарри попытался его утешить, пообещав научить парочке заклинаний из своих книг. А чары того стоили: даже профессор Флитвик похвалил «мистера Поттера» за своевременное применение на уроке альтернативного заклинания. Рон и Симус продолжали шахматный турнир, ничего не замечая вокруг. Дина они негласно определили в судьи, но толку от этого было мало, потому что каждый игрок слушал только себя, и в итоге получалось ещё больше шума. Дин решил было возразить, что надо делать уроки, но его слова потонули в звуках возмущения, издаваемых сразу четырьмя глотками. Так и не доиграв партию, мальчишки отправились на ужин. Гарри остался один в полутёмной комнате. Он прикрикнул на галдящие шахматы и присел на кровать. На улице постепенно сгущались сумерки, и флакончик с Ментальным Щитом всё сильнее серебрился. Внезапно что-то большое стукнулось в окно. Широкие крылья, когтистые лапы… Большая сова! Гарри распахнул окно, и птица влетела в спальню вместе с холодным сквозняком. Пришлось быстро вернуть окну первоначальное состояние, и уже после этого – отвязать письмо от совиной лапы. По ней же чувтсвовалось, что сова дрожала. «Бедная птица, – подумал Гарри, разворачивая послание. – Наверное, она долго летела в таком холоде». Строки письма были неровные, между ними темнели кляксы, и бумага казалась процарапанной пером сразу в нескольких местах. «Ты меня пугаешь, Поттер. Если не шутишь, жду в час ночи в Тёмном переулке, в трактире «Глаз василиска». Спроси о нём любого, кого встретишь там. Ты узнаешь меня по красному зелью в руках. Алхимик». Гарри усмехнулся тому, что в первый раз так ошеломил Снейпа, и набросал короткий ответ: «Я не шучу. Встретимся в этом месте в указанное время. Тот-кто-был-так-глупо-пойман». Сова уже рвалась на улицу: хлопала крыльями, повернувшись к окну. По-видимому, письмо и правда было очень срочным. Вскоре она была отпущена с ответом, прикреплённым к её левой ноге. Оставалась одна маленькая деталь – выпросить зелье у Доусона. Снейп, судя по всему, чувствует себя совсем неважно, и волей-неволей надо ему помочь. Гарри прилёг на кровать и прикрыл глаза. Немного хотелось есть, но теплота и уют спальни сделали своё дело… …Тёмный Лорд стоял у камина с резным обрамлением, глядя на нервно подрагивавшее красное пламя. Петтигрю, полусогнувшись в угодливой позе, осторожно ворошил угли, стараясь как можно меньше смотреть на огонь. – Ну что, Хвост, ты убедился в моём могуществе? – голос Волдеморта слегка прерывался: казалось, Лорд был на вершине блаженства. – Да, милорд, – быстро пробормотал Петтигрю и поспешно отошёл от огня. – Великая сила станет доступна мне… И я уже знаю, что может быть лучше, чем бессмертие и слава. Хвоста пронимала дрожь, и он всё тормошил в руках палку, которой трогал угли. Он явно не хотел показывать Волдеморту свой страх. – Это власть. Власть над теми, кем ещё никто не обладал, – сладко промурлыкал Тёмный Лорд, щуря глаза на огонь, словно речь шла о любви. – Но милорд… Вы и так всемогущи. – Хвост, очевидно, природа и впрямь обделила тебя разумом. Кем я обладаю? Многие испытывают передо мной страх, но это грубое животное чувство, я же хочу, чтобы меня любили. Разве это плохо? Но не простые людишки и, уж тем более, не магглы. О, я многое бы отдал за то, чтобы мне служили те, кто меня ненавидит! Но… – он помолчал, потом внезапно крикнул: – Они считают себя лучше других! Как же, они благодетели человечества! Я всего лишь собью с них спесь! Огонь в камине полыхнул сильнее. Хвост отпрянул к самой стене, а Волдеморт рассмеялся… …Гарри проснулся от этого жестокого ледяного смеха, чувствуя сильную боль в грудной клетке. Вместе с тем катастрофически не хватало воздуха. Никогда ещё не было так больно и мерзко, даже прежняя боль в шраме проявлялась не так ужасно… Гарри с шумом втягивал в себя воздух, потом вновь выбрасывал его из лёгких, думая об одном: лишь бы не умереть. Через пять минут отпустило. Он лежал на кровати, безумно благодарный сам не зная кому, чувствуя на глазах едва выступившие слёзы. Ночное звёздное небо, расстилавшееся за окном, показалось Гарри самым прекрасным зрелищем на земле. Что-то мелькнуло справа, когда он поворачивал голову. Так и есть, ужин, оставленный заботливыми друзьями. Все они уже давно и крепко спали, и лишь Гарри сидел у маленького столика и с удовольствием ел холодную курицу и картошку. Когда с ужином было покончено, в ход пошёл Ментальный Щит. На всякий случай Гарри проглотил две ложки, отчего безмятежно проспал до самого утра. Разбудил его Доусон. Учитель держал в руках свёрток, внутри которого, судя по всему, было что-то из одежды. Дядя и племянник приветствовали друг друга. – Гарри, мы опаздываем, – напомнил Рон, мотнув головой в сторону часов. Свиток, поспешно засунутый им в сумку, выкатился оттуда, и его хозяин терпеливо заталкивал своё добро обратно, поминутно сверяясь со временем. Гарри мигом вскочил: – А что, Невилл уже ушёл? – Да, и Дин с Симусом. Мы никак не могли тебя добудиться. Для Невилла, конечно, очень странно, что он ничего не забыл и вышел даже раньше нас. – Ну почему, он же не так часто опаздывает. – Гарри, ты не болтай, а одевайся. Тот, как в тумане, отыскал свою мантию и стал её натягивать. Доусон стоял возле племянника и, слегка прищурившись, оглядывал его. – Куда это ты собрался? – вдруг спросил учитель. – На уроки, куда же ещё? – обречённо отозвался Гарри. – А кто сказал, что ты на них пойдёшь? – Я Вас не совсем понял… – Иди один, – повернулся Доусон к Рону. – Я отпросил Гарри. – То есть я сегодня не учусь? – Да, ты вроде как болеешь. – Надеюсь, Вы не имели в виду его отвратительные сны? – бросил Рон, открывая дверь. Кажется, он чувствовал лёгкую досаду. А может, уже жалел, что стащил у братьев мазь. – Конечно, нет, – размеренно ответил Доусон закрывшейся двери, потом обратился к Гарри: – А ты должен отработать такое удивительное везенье. Не думай, что будешь прохлаждаться. Мы ведь собираемся приготовиться к тому, что нам сегодня предстоит? Начнём. Вот это, – и он развернул свёрток, – твоя одежда. Гарри поморщился при виде короткой коричневой мантии. – Да, я знаю. Не слишком эстетично, но в ней удобно бегать и сражаться. Кроме того, именно такие мантии сейчас в ходу у проныр и воришек, постоянных обитателей Тёмного переулка. Нам нужно выглядеть именно такими, какими им хочется нас видеть, и тогда их взгляды не будут зацепляться за нашу «неординарность». И не переживай по поводу своего внешнего вида. Уверяю тебя, там ты будешь самым симпатичным существом. – Существом? – Ты ведь не думал, что в Тёмном переулке и в такое время соберутся одни люди? Оборотни, вампиры, гоблины, тролли, горгульи – и это ещё малая часть тех, кто будет там помимо волшебников. Они будут чувствовать себя как дома, не то, что в Хогсмиде. – Откуда Вы всё про всех знаете? – Ты мне льстишь. На самом деле не всё и далеко не про всех. Не знаю, чем занимаются авроры, но боемаги утверждают свою должность буквально каждую минуту. Я не стал бы туда соваться, если бы не знал местных обычаев. Хэллоуинская ночь в Тёмном переулке – не лёгкая прогулка по набережной! – У Вас нет первого урока? – задумчиво спросил Гарри. – Да, по пятницам мне везёт, хотя я не сказал бы, что провожу это время в кровати. Постоянно находится какая-нибудь мелкая работа… А почему ты спрашиваешь? – Гермиона… – отозвался Гарри одним словом. – Что ты имеешь в виду? – Вы учите её своим секретным Жестовым чарам, – проворчал Гарри. – А между тем Вы говорили, что о них никто не должен знать! Вы учите её по пятницам, да? Поэтому она опаздывает на заклинания! – В своё время она проявила к ним больше интереса, – немного обиженно разъяснил Доусон. – Чем я, да? Но я же не сказал, что мне это не надо! Вы всё решили за меня. – Наверное, ты прав. Я часто решаю чужие вопросы, даже когда меня не просят. Извини, Гарри. – Я не прошу Вас извиняться. Просто в следующий раз, если хотите что-то узнать обо мне, в первую очередь старайтесь спрашивать меня самого. А насчёт Герми… самое главное, что она не должна знать о нашем походе в Тёмный переулок. – Разумеется. Не стоит зря волновать её… А теперь давай приступим к отработке известных тебе чар. Предлагаю начать с Экспеллиармуса. Вставай, бери палочку и попробуй меня обезоружить. Как я уже говорил, для волшебника, умеющего правильно сотворить заклинание, следующим шагом будет отработка хорошей реакции, то есть умение быстро применять изученное. – Мистер Доусон. – Да? А, точно, я хотел сказать, что ты можешь обучаться Жестовым чарам, когда сочтёшь нужным. – Может, прямо сейчас? – Нет, сегодня мы не будем тратить время на новые понятия, чтобы ты лишний раз не забивал себе голову. Поначалу Гарри поднял палочку с большой неохотой, но потом азарт захватил его, так же, как и учителя, и они остановились только тогда, когда маленький столик, на котором всё ещё стояла посуда, упал под напором мощного луча. Так что последние минуты шутливой дуэли они потратили на восстановление кружки и тарелки, после чего Доусон ушёл, а за ним уехал и несчастный столик, а отдельно, в полуметре от учителя, переворачивалась влекомая Accio посуда. Гарри остался совсем один. Он выпустил из коробки снитчи и стал следить за их игрой, отрабатывая Манящие чары. Кроме того, это почему-то успокаивало. Когда притянулись одновременно оба мячика, хозяин отправил их обратно в коробку. После уроков к мнимому больному зашла Джинни. Он был очень рад, что смог дождаться её: день тянулся ужасно медленно. Они поговорили о школе, но Гарри всё равно был очень рад её приходу. Весь оставшийся вечер он пребывал в гнетущем волнении. Одно настроение сменялось другим: после безумной дерзкой решимости вдруг возникали безразличие и подавленность, и начинало казаться, что идея похода в Тёмный переулок отдаёт провалом. Как же он был рад, когда, наконец, все вернулись с ужина! В гостиной, по словам друзей, все обсуждали предстоящий Хэллоуин и предполагали, что же может придумать МакГонагалл в честь праздника. Гарри очень надеялся, что директриса не будет отвлекаться на всякие пустяки, вроде желания проведать больного ученика, и потратит время что-нибудь такое, чего «Хогвартс» не видел уже много лет. Судя по бурным обсуждениям и следам грандиозных приготовлений, так оно и было. Например, в замке стало встречаться гораздо больше сов с редким окрасом, по ночам деревья Запретного Леса подозрительно сияли, а все факелы подземелья заменили на изящные подсвечники. Разумеется, к МакГонагалл и Грюму было не пробиться, так же, как и ко Флитвику. Все эти новости Джинни узнала от Гермионы, которая правильно решила не беспокоить «больного» однокурсника. «Не думайте обо мне», – твердил Гарри, словно бы обращаясь ко всем людям, оставшимся в замке. Они с Доусоном, Роном и Джинни углублялись в лес, отодвигая зелёные колючие ветки хвойных, гнущихся под напором ветра, смешанного с мелким дождём. Погода была на редкость замечательная, тёплая, но впридачу ко всему ещё и сырая, так что Лес подарил им незабываемые ощущения от чавкающей обуви. Гарри поглаживал пакетик со Льдинками в своём кармане. Он решил не просить зелье у Доусона, чтобы не вызвать ненужных расспросов. Кроме того, на одном из уроков профессор Грюм обмолвился о том, что волшебные карамельки в редких случаях могут уменьшать и физическую боль. Для похода в Тёмный переулок компания оделась очень забавно. Доусон щеголял в чёрной, сильно поношенной мантии, слегка похожий на Снейпа, особенно сзади. Впечатление портили идеальная осанка и серый цвет волос. Остальные были в коротких коричневых мантиях, но все поголовно отказались от остроконечных шляп, и теперь жалели об этом, наблюдая за набирающим силу дождиком. Очень скоро между деревьями замаячили фигуры близнецов. Оба одели плащи из драконьей кожи и смотрелись потрясающе, а волосы, чёрные у Фреда и белые у Джорджа, придавали братцам неестественный, а потому очень удачный вид. Вместе сними был Люпин. Глаза Ремуса встретились с глазами Доусона: – Фаби? Ты тоже идешь с нами? – А что делать? Ни один боемаг на моём месте не пропустил бы такое событие. – Но как же твоя работа? – Не волнуйся, Рем. Директриса знает, что я любитель гулять по ночам. Где Мундугни? – Ждёт нас на месте, в их главном пабе, «Удачном проклятии». Гарри удивлённо переводил взгляд с одного на другого. Наконец, он спросил: – Так вы в хороших отношениях? – Разумеется, – отозвался Доусон. – Друзья Джеймса – мои друзья. – Но ведь Нимфадора мне говорила… – Ним тоже об этом не знает, – объяснил Люпин. – Об этом никто не должен знать, особенно Грозный Глаз. – Но почему же он против профессора Доусона? – возмутился Рон. Волшебники переглянулись. – О, это отдельная тема, – нехотя протянул учитель зельеделия. – Если честно, я и сам до конца не понимаю. Просто стараюсь держаться от него подальше, – и он подошёл к Люпину, заведя с ним негромкий разговор. Остальные пошли чуть сзади. – Вот это номер, – продолжал изумляться Гарри. – Чего им скрывать? Разве плохо то, что они дружат? – Этот Грозный Глаз какой-то странный, – поддержал Рон, – и чего Доусон ему сделал? Джинни молчала, но по её сосредоточенному взгляду можно было понять, что она морально готовилась к предстоящим испытаниям. Близнецы, солидарные с сестрой, почти всю дорогу словно бы язык проглотили, а по выходе из леса вдруг начали дурачиться. Напряжение росло. Глава14. Настоящий Хэллоуин. Они оказались на обочине дороги. Стемнело, и дождь неожиданно кончился. По трассе носились машины, отчего та напряжённо гудела, и прорезали тьму фарами. Стоял плотный туман, значит, волшебники не были видны магглам в автомобилях, а потому могли спокойно поговорить. – Отсюда мы трансгрессируем, – объявил Доусон и пробежал глазами по ученикам. – Я возьму Гарри, Ремус пусть берёт Джинни, а Фред с Джорджем могут договориться о том, кому «достанется» Рон. – Меняю Рона на Гарри, – поспешно заявил Фред, но умолк от обиженного взгляда младшего брата. – Ладно, Рона возьмёт Джордж. – А всё-таки, – осторожно начал Люпин, – я не понимаю, почему вы взяли с собой Джинни. – Мы ведь уже говорили об этом! – завозмущалась молодёжь. – Ладно, вы правы, – смирился он. – Я не доставлю вам хлопот, – серьёзно пообещала Джинни, взяв его за руку. – И помните, я была с Гарри в Министерстве Магии. – Я помню, – подтвердил Люпин. – Просто мой долг – заботиться о вас… Итак, все готовы? Трансгрессируем в Косой переулок, оттуда своим ходом. На счёт «три»: раз, два… Слово «три» Гарри уже не услышал. Его окружила густая темнота, которая резко сменилась огоньками знакомых витрин. Рядом с ним и Доусоном вскоре появились остальные, и тут же стали оглядываться. Судя по всему, в переулке происходило какое-то непрерывное движение. Ночь была беззвёздной, но всё равно среди домов и магазинов хорошо просматривались странные личности в тёмных экзотических одеждах: от потёртых или художественно изодранных мантий до кусков чёрного тряпья, старательно и густо обмотанных вокруг голого тела. Гарри вмиг стало не по себе, но Доусон уже быстро зашагал в сторону Тёмного переулка, слившись с толпой весьма подозрительных личностей, хотя теперь уже было непонятно, кто и кого должен считать странным. Остальные спешили за учителем зельеделия, стараясь держать его мантию на виду и ни в коем случае не теряться, хотя это и было непросто. Казалось, все привычные обитатели Косого переулка подевались куда-то. Два или три добропорядочных с виду волшебника всё же появлялись на улице, но тут же пугливо прятались в своих домах. Переулок наполняло неясное бормотание, по большей части из разряда тех, что нельзя отнести ни к одному языку маггловского мира. – Мы почти на месте, – коротко сказал Доусон. – Держитесь ближе ко мне. В эту ночь мы не имеем права терять друг друга. Они свернули в Тёмный переулок. Здесь уже бурлила жизнь, и всё это напоминало Косой переулок накануне Рождества. С трудом протискиваясь сквозь разномастную толпу и оставляя позади с десяток покосившихся домов с остроконечными крышами, волшебники, наконец, достигли своей цели. «Удачное проклятие» с виду было обычным респектабельным пабом, и только деревянная вывеска показывала, что за место находилось здесь на самом деле. На ней был изображён лежащий на боку пузырёк с вытекающим из него зельем ядовито-зелёного цвета, светящимся в темноте. Доусон уверенно толкнул высокие резные двери и ступил в зеленоватый полумрак паба. Внутри это местечко было раза в два больше, но половина изящных чёрных столов пустовала. – Основная масса прибудет к полуночи, – пояснил боемаг. Столы были сделаны в одном стиле, но очень разного размера и формы. Они просто её меняли! В дальнем уголке за маленьким столиком сидело два гоблина, а за другим, трёхметровым веселилось почти три десятка молодых колдунов странной наружности. Бармен у далёкой стойки проявил явный интерес к вошедшим: неподвижно замер у своего места, разглядывая их. Гарри старался делать вид, что ничего не происходит, но не мог не смотреть в сторону бармена. У одного из боковых столов волшебники заметили машущего рукой Мундугнуса. – Привет. А я вас заждался и решил, что опоздаете, – сказал он. – Садитесь, места хватит всем. Откуда-то прибежало ещё несколько стульев, а стол увеличился в длину. – Я всё боялся, что меня выгонят, – посетовал Флетчер, когда все расселись, – официанты уже подходили раз пять. Наверное, я просто разволновался и пришёл раньше назначенного срока. – Почему ты не сверялся по часам? – спросил Люпин. Мундугнус огляделся по сторонам, словно боялся, что его подслушают, и печальным шёпотом сообщил: – Я продал их с неделю назад. Поймите меня правильно: разве я мог отказаться от такой выгодной сделки? Они были лишь наполовину серебряные, а мне предложили за них целых три драконьих яйца! Причём редкого вида. Вы слыхали о «китайском золотом шаре»? – Да, конечно, – тут же вспомнил Гарри. – Он был на Турнире Трёх Волшебников. – Он безумно дорогой, – страшным шёпотом закончил Мундугнус. – И, разумеется, сделка была не совсем легальной… – Поговорим об этом потом, – недовольно прервал его Люпин. – Неужели ты забыл, зачем мы здесь? – Нет, не забыл, – поспешно замотал головой Флетчер. – Всё, я абсолютно нем. – Мундугни, они здесь кого-то выгоняют? – поинтересовался Фред. – Смотри, вон у того серого существа вид такой, словно оно вылезло из помойки. Почему его не выперли в первую очередь? – Деньги, – коротко ответил Флетчер. – Если бы я что-нибудь заказал, они и пальцем бы ко мне не притронулись… А это не существо, это Гвир, старая однокрылая горгулья. Горький пьяница и мошенник, но всегда имеет деньжата. А своего сына, Риссана, заставляет самого добывать себе пищу. Риссан славный малый, мы с ним в хороших отношениях. Он сразу чует, где можно провернуть выгодное дельце… – Мундугни! – Я только отвечаю на вопрос! – Мы должны что-то купить, – заметил Доусон. – Иначе долго здесь не продержимся. Словно бы подслушав его слова, к столику медленно, точно на деревянных ногах, подошёл официант. Этот вроде бы был человеком, но под глазами у него залегли синие тени, и от этого он смахивал на покойника. Он ничего не произнёс, просто стоял и молчал. – Что же вы, заказывайте! – подмигнул Доусону Флетчер. Тот спохватился и открыл было рот, как в воздухе перед ним возникло меню. Боемаг пробежался глазами по строчкам, о чём-то раздумывая. – Пожалуйста, бутылку «Бладвейна», – наконец, произнёс он. – Подождите одну минуту, – проскрипел официант и отошёл от столика. Меню же снова исчезло. – «Бладвейн»? – переспросил Рон. – Это и вправду то, о чём я думаю? – Очень популярен среди увлекающихся тёмным волшебством, – пожал плечами Доусон. – Вино пополам с кровью. Благодаря особой добавке, кровь в нём долго не сворачивается. Стоит эта штука дорого, но заказавший его приобретает уважение тёмной своры. Пока он рассказывал об отвратительном напитке, Гарри тихо обратился к Мундугнусу: – Почему, когда мы вошли, бармен так пялился на нас? Мы что, плохо замаскировались? – Он не разглядывал нас, а нюхал наш запах. – Что делал? – поперхнулся Гарри. – Разбирал наш запах, он новый для него. Этот бармен – оборотень, и все здесь знают это. Он хотел выяснить, что вы за люди. И заметь, официанты, как правило, подходят или к самым бедным, или к самым богатым. Первые, не имея денег, отправляются на улицу, вторым будет оказано особое внимание. У бармена с официантом будто бы имеется некая телепатическая связь. Очень похоже на то. Бледный сотрудник «Проклятия» не заставил себя долго ждать. Уже через полминуты он буквально впорхнул в зал, правда, сильно прихрамывая, а за ним плыла пузатая бутыль с ярко-красной жидкостью внутри. Доусон небрежно расплатился пятью галеонами и, когда официант оставил их в покое, негромко сказал: – Жаль денег, но иначе было нельзя. Это верный способ понравиться им, какими бы подозрительными мы им ни казались. А сейчас давайте-ка уйдём отсюда, у меня нет желания это пить. Он осторожно поднял бутыль и направился к выходу. Остальные последовали за Доусоном. Уже у самой двери они обнаружили, что потеряли Флетчера, и лицо Люпина стало похоже на грозовую тучу. А тут ещё ему добавил «радости» бармен. Вблизи он походил на тощего гоблина-переростка с человеческими глазами, белки которых порозовели от множества сосудов. Этот умник, обладающий к тому же далеко не приятной внешностью, решил сказать пару слов понравившимся клиентам. – Ну что, рады, что полнолуние не пришлось на Великую ночь? – при этом бармен подозрительно пристально оглядывал Люпина, так что всем показалось, что это было сказано в адрес Ремуса: – А так мы тоже можем повеселиться среди людей! Когда они уже вышли, Люпин грустно и растерянно заметил: – А ведь он не мог знать, что я… такой же, как он… Как он пронюхал?.. – Этот пронюхает всё, что угодно! – решительно заявил Фред. – Не обращайте на него внимания. Обстановка на улице всё накалялась. Среди тех. кто бродил снаружи, становилось всё меньше трезвых, и Гарри отметил про себя, что пьяные волшебник и тролль – практически одно и то же. Помимо распивавших крепкие жидкости были замечены горгульи, курящие травку, и целая группа колдуний, заставляющих каждого встречного плясать с ними дикую смесь всех известных миру танцев. Откуда-то из-за угла, неожиданно для всех, вынырнул Мундугнус Флетчер с большим мешком в руках. Это очень не понравилось Люпину, но объект его справедливого гнева уже вновь улетучился, вызвав переполох в компании через дорогу, на взгляд, состоявшей из завзятых карточных шулеров. Доусон же, напротив, проследил за Флетчером с радостью в глазах, которой не замети никто, кроме Гарри, потому что внезапно задул холодный ветер, и боемаг резко отвернулся от его порывов. Странно, но Доусон был в Тёмном переулке своим человеком. Он охотно отвечал на поздравления и грубые шутки, при этом было абсолютно непонятно, что он о них думает. А у Джинни дело обстояло совсем не так. Судя по её лицу, она относилась к происходящему с плохо скрываемым отвращением, кроме того, похоже, беспокоилась за Доусона: как бы его не запомнили здесь, потому что лишняя известность мракоборцу ни к чему. Чтобы не думать обо всём этом, Гарри перешёл поближе к Джинни. – Ну, как ты? Не устала? – Нет, всё в порядке. Как здесь неуютно! – Да уж, это не «Хогвартс». Честно говоря, я немного хочу спать… – Спать?! Гарри, я тебя не узнаю. Неужели ты предпочтёшь приключениям тёплую постель? – Нет, я не имел в виду это. Просто я часто бывал в подобных ситуациях, поэтому волнение иногда уходит. С тобой будет то же самое. – Ты прав. Человек так устроен, что привыкает ко всему. – Главное – не привыкнуть ко злу, как случилось с Вол… Сами-Знаете-Кем, – влез Рон. – Похоже, его восхваляют именно за это… – Мундугнус Флетчер! – раздался резкий сердитый голос Люпина. Тот вздрогнул. Оказалось, что он пытался незаметно появиться рядом с близнецами. – Где. Тебя. Носит? – с расстановкой, словно на допросе, поинтересовался Ремус. – Простите великодушно, – обречённо вздохнул Мундугнус. – Я тут узнал одну новость. Правда, мне для этого пришлось помочь сбыть мешок мухоморовых спор… В «Удачном проклятии» ждут к полуночи гостей – посланников Сами-Знаете-Кого. Я заслужил прощение? – На этот раз – да, – смилостивился Люпин. – У кого какие предложения? – Нам отсюда одна дорога, – тихо сказал Доусон, подойдя ближе к друзьям. – За ними. За прислужниками Риддла. Мы здесь для того, чтобы хоть частично раскрыть его тёмные замыслы. Так что готовьтесь к трудной ночи. – Это нереально. Мы не готовы преследовать их! – воскликнул Ремус. – Пойми, Фаби, Пожиратели, если только они сталкивались с нами раньше, смогут нас узнать. И тогда, в любом случае, победа окажется на их стороне. Ты хоть представляешь, что будет, когда весь Тёмный переулок бросится травить горстку волшебников?! Мало того, среди нас есть ученики! Доусон резко засунул руки в карманы мантии. Кажется, он был раздосадован, но в то же время понимал, что дальше настаивать бессмысленно. Люпин казался смущённым, в любом случае, он поспешил прервать затянувшееся молчание: – Ребята, а что предлагаете вы? Джинни мотнула головой, предоставляя право слова братьям и другу. – А что, мистер Доусон говорит дело, – сказал Рон. – Мы проследим за ними до их логова, вызовем авроров и накроем этот гадюшник. – Да, а Водеморт тут же нападёт на нас с сотней других слуг, – продолжил Фред. – Нет, братишка, так дело не пойдёт! Я бы предложил просто посмотреть, зачем притащатся Пожиратели. Гарри, что ты думаешь по этому поводу? – Я согласен с тобой. Нам надо дождаться полуночи и поглядеть на этих Пожирателей Смерти, или того, кто прибудет сюда от Волдеморта. Уверен, они будут что-то говорить, а поскольку они чувствуют себя здесь, как дома, эти убийцы не будут стесняться. – По-моему, вы с Фредом говорите дело, – поддержал Джордж. – Уверен, приспешники Тёмного Лорда скажут такое, что нам на пару дней раздумий хватит! – Но я не… – начал Доусон, но замолчал от громкого звука, который был ничем иным, как пением пьяного тролля. Земля явственно дрогнула, а все, кто был в Тёмном переулке, поспешили скрыться в ближайших домах или вжаться в их стены. Ветерок донёс омерзительный запах давно не мытого тела. Вскоре показались и виновники переполоха: три здоровенных, пьяных вусмерть тролля. Они несли по две толстые узловатые ветки, а глаза громадин блуждали по толпе, выбирая себе жертву для забавы. Когда здоровяки поравнялись с Гарри, тот услышал, как Доусон сзади закашлялся. Вскоре причина этого стала очевидной: боемаг задыхался в крепко стиснутых ручищах одного из троллей. – Отпустите его, живо! – крикнул вдруг Люпин и попытался броситься на выручку Доусону, на бегу вынимая палочку из кармана, но был остановлен друзьями. Казалось, ситуация безнадёжна. Доусон не смог бы даже пикнуть, ещё немного – и тролль просто сдавил бы ему грудную клетку. Положение спас тот, от кого меньше всего ждали помощи. Мундугнус Флетчер выбежал на середину улицы и раскинул руки в стороны. Тролли остановились, и один из них, довольно загудев, протянул ручищу за новой игрушкой. Его сородич, державший Доусона, никак не смог бы стерпеть подобной несправедливости. Вино окончательно ударило здоровякам в головы. Пленник был выпущен, и завязалась драка. Дрожала земля, явственно дребезжали окна, свидетели же происшествия старались оказаться как можно дальше от этого места. Доусон тоже не желал быть раздавленным троллями, а потому поспешно перебежал к своим. Ещё издалека было видно, что он растерянно похлопывает себя по карманам. – Кажется, выронил палочку, – сообщил он, приблизившись. Люпин очень необычно отреагировал на эти слова: бросился куда-то вбок и схватил за шиворот веснушчатого мальчишку с кривым, очевидно сломанным в драке, носом. Тот не вырввался, но начал жалобно всхлипывать, устремив глаза в землю. – А ну-ка, живо отдавай! – приказал Люпин. – У меня ничего нет… – Не смей лгать! – Ремус вытянул палочку Доусона из-за пазухи мальчика. – Простите, дяденька, я больше не буду, – воришка с сожалением проводил палочку глазами. Оказавшись на свободе, мальчишка убежал, только полы мантии засверкали. К друзьям подбежал запыхавшийся Флетчер. – Мундугни, ты – герой! – с чувством выдохнул Люпин. – Да, этот тролль чуть не помял мне все рёбра, – пожаловался Доусон, глубже запрятав руки в рукава. Палочка при этом перекочевала в один из его карманов. – Я думаю, нам пора в «Удачное проклятие», – напомнил Люпин, оглядев наручные часы. – Через полчаса прибудут его посланники, и в паб будет не пробиться. Кроме того, чем ближе к полуночи, тем опаснее здесь для нас, поэтому нам лучше не шататься по переулку. Сразу после его слов, очень неожиданно, перед самыми ногами Люпина взорвалась хлопушка, и не с обычным хлопком, а с жутким воем. Бедный Ремус и его ближайшие соседи, как по команде, подпрыгнули, а за углом кто-то противно, тоненько захихикал. Люпин издал сдержанный рык и послал неизвестному пакостнику луч Таранталлегры, ориентируясь на голос. Спустя пару мгновений навстречу пострадавшим выскочил непрерывно танцующий гном в сильно потёртом камзоле и с нечёсаной бородищей. Он лихо отплясывал несуразный танец, яростно вращая глазами. Среди пострадавших от хлопушки были не только друзья Люпина, поэтому улица наполнилась весёлым гоготом. – Уходим, – прошептал Ремус под шумок. Гарри недоумевал. Он читал сказки о гномах и представлял их всех милыми смешными старичками. Увиденный же сегодня экземпляр не соответствовал этому идеальному образу, он был больше похож на нищего алкоголика.. На вопрос Гарри ответил Мундугнус: – Они, конечно, и милые бывают, да только вот не их изгнанники. – Их тоже изгоняют из их племён? – Разумеется. Казней гномы не любят, а живут очень дружно, поэтому самым страшным наказанием считается изгнание. Подвергшиеся ему гномы, как правило, теряют все жизненные принципы добропорядочных собратьев и по поведению приближаются к горгульям. Так что, увидев неопрятного гнома, беги от него прочь. – Но они ниже меня на три головы! – недоумевал Гарри. – Чего мне их бояться? – Они непредсказуемы, – пояснил Мундугнус. – Сегодня – хлопушка, завтра – граната. Ну, знаешь, такие маггловские штучки. Скажу по секрету, они здесь идут на «ура». – Флетчер! – подключился к обсуждению бдительный Люпин. – Всё, я молчу. И вообще, это секретная информация. Я мог бы и не говорить! Миновав ещё три дома, волшебники оказались перед вывеской «Удачного проклятия». Мимо прошли два нетрезвых вампира, и многим вокруг стало противно от их песни про свежую кровь. – Нализались! – хмыкнул Флетчер им вслед. – «Бладвейн», хоть и с кровью, а всё равно содержит спирт. А перед спиртом все равны, – и он бросил на них понимающий взгляд, придав лицу выражение бывалого парня. В «Проклятии» было тесно и шумно. Бармен тут же узнал полюбившихся ему клиентов и помахал рукой Люпину, отчего того передёрнуло. По понятным причинам друзья нашли себе место подальше от красноглазого оборотня. Всё сборище нетерпеливо шумело. Стоило кому-то хоть на минуту отвлечься, как случалась кража. Мундугнус снова куда-то пропал, но Люпин уже махнул на него рукой: свой здесь не затеряется. Гарри попытался отвлечься от созерцания диковинных соседей, толкавшихся со всех сторон, и немного поразмышлять над словами Флетчера о гномах и о том, почему они редко показываются людям, но от одной из горгулий слева шёл такой запах, что не получалось сосредоточиться ни на чём, кроме непосредственного раздражителя. К счастью для Гарри, долго терпеть не пришлось. Эта самая горгулья украла у рядом стоящего гоблина пару наттов, и её выпроводили на улицу со всеми почестями, придав ускорение пинком. Было без десяти двенадцать, когда двери паба резко распахнулись, и в полумрак вступило несколько людей в чёрных мантиях с капюшонами и в знакомых до боли масках. Остальные посетители «Проклятия» почтительно пропустили их на сцену, расступившись по обе стороны. Скелетов, буквально мгновение назад игравших отвратительную музыку на скрипках со струнами из чьих-то жил, словно ветром сдуло. Пожиратели торжественно прошествовали на приготовленное для них возвышение. Достигнув его, они выпустили вперёд одного, судя по всему – женщину. Она же приложила палочку к шее и заговорила на весь паб хриплым отрывистым голосом: – Доброй ночи всем собравшимся здесь! Я вижу, что вы ждали нас. Мы посланы самим Тёмным Лордом, чьё могущество не оставляет сомнений. Этот год особенный: Лорд доверил нам огласить его обращение к вам, – и она достала из кармана маленький свиток с чёрной лентой посередине. Толпа восторженно загудела. Гарри гневно посмотрел на колдунью, в порыве восторга случайно, но крепко наступившую ему на ногу. – Я зачитаю, – продолжила женщина. – Внимайте каждому слову! Итак… Воцарилась благоговейная тишина, Гарри даже показалось, что он слышит шелест разворачиваемого пергамента. «Я, Тёмный Лорд, взываю ко всем, кто хочет слушать меня. Уже давно мы все знаем об угрозе, которую представляют наводнившие наш мир нечистокровные волшебники. Своими сердцами они привязаны и к нашему миру, и к миру магглов, и никто не знает, при каких обстоятельствах полукровки и магглорожденые проболтаются неволшебникам о нас. Вспомните, мы веками берегли наши традиции и культуру от вторжения посторонних, а теперь магический мир может в одночасье стать забавой для магглов. Мои опасения небезосновательны: в чистокровных семьях детей воспитывают в уважении к законам волшебников, чего нельзя сказать об остальных. Пренебрежение древними традициями, увлечение примитивной культурой магглов – вот результат. Я знаю, среди празднующих Великую Ночь Хэллоуина есть не только люди, но и другие волшебные расы. Теперь я обращаюсь к ним. Представьте себе, что будет, когда магглокровные займут все посты в правительствах в результате увеличения их числа. Кто тогда будет гарантировать остальным расам независимость и уважение? Процесс уменьшения числа чистокровных уже идёт, но он ещё может быть остановлен. Я знаю, что нужно для этого делать, поэтому магглокровные боятся меня и пытаются уничтожить. И с помощью кого?! Они объявили полукровного мальчишку Гарри Поттера моим главным противником! Поттеру помогает целая группа помешанных на его «избранности» и элементарное везение. Но это пока! Уничтожение маленького безумца и его дружков – дело времени. Подумайте над моими словами, ещё не поздно всё исправить. Я, как и вы, устал от этой борьбы и хочу достойно закончить её. А сегодня желаю вам хорошо отпраздновать Великую ночь! Пусть ничто не мешает вашему веселью! Лорд, чьё имя известно каждому из вас». Гарри вздохнул с облегчением. После прочтения женщина-Пожиратель сделала небольшую паузу. – Теперь, – вновь заговорила она, – вы знаете истинное положение вещей. Завтра у каждого из вас будет над чем поразмыслить, но только не сегодня! Эта ночь для того, чтобы веселиться!.. Эй, бармен! Принесите всем вина! Пусть оно льётся рекой! Мы покупаем всё спиртное в этом заведении! – и она повернулась к спутникам. Трое из них достали матерчатые мешочки и, подойдя к стойке, со звоном высыпали на её деревянную поверхность целые пригоршни золотых галеонов. Глаза бармена стали ещё краснее, будто к ним для лучшего обзора притекла вся кровь. Посетители «Проклятия» жадно расхватывали появлявшиеся бутылки. Воздух наполнился хлопающими пробками и оскорблениями подравшихся из-за особо дорогих вин. Пожиратели не приняли участия в общем веселье, но остались на сцене и взирали на толпы пьющих с неохотой, но пристально. – Хватайте бутылку! – быстро сказал Доусон. – Они уставились на нас. Первым к стойке ринулся Мундугни. Он ухватил сразу четыре бутылки и рысцой вернулся к друзьям. – Почему они сами стоят? – удивлённо вопросил Доусон. – Сейчас я всё исправлю! – воскликнул Фред и, отпихнув сдерживавших его Люпина и Доусона, сделал несколько шагов в сторону Пожирателей. Их лица, по-прежнему скрытые капюшонами, медленно повернулись к нему, а Джордж сунул руку в карман, туда, где была палочка. Так, на всякий случай. «Он сошёл с ума», – недовольно подумал Гарри. Сердце ухнуло куда-то вниз, а напряжение, казалось, увеличилось до предела. – Эй, а почему вы не пьёте за здоровье Лорда? – громко поинтересовался Фред, восхитительно изображая пьяного. – Вы не с нами, ребята? Почему вы… такие… хмурые такие, а? Даже не зная, кто скрывается под масками, Гарри был уверен, что слуги Волдеморта крайне смущены. – Ну… – неуверенно произнесла женщина. – Accio, бутылка… Выпьем за нашего господина! Благодаря Мундугни друзья вскоре смогли затеряться в толпе, а сам Флетчер, поговорив со своими местными приятелями, заметил: – Фред всё сделал правильно. Всех заядлых пьяниц – а их тут больше половины – заинтересовало странное поведение гостей. Как, угостить вином и не выпить вместе со всеми?! Это противоречит этикету Тёмного переулка… Да, Фред всё-таки молодец. И как тебе удалось сыграть свою роль так ловко? – А, ерунда, – отозвался тот. – Я был почти как пьяный, потому что мой рассудок помутился от злости. Джордж хмыкнул, и оба рассмеялись. – Что-то не похоже, – поделилась с Роном Джинни. – Он был очень бледен, когда говорил с Пожирателями. Пока они не обращали на Гарри внимания, он тронул за руку Мундугни и, приложив палец к губам, указал на улицу. Когда Флетчер кивнул, они оба вышли, петляя между пьющими, причём Мундугнус подмигнул встревоженному Люпину. – Что случилось, Гарри? – Мундугни, тише! Моё имя здесь услышать не должны! Слушай, где-то неподалёку был трактир «Глаз василиска». Не покажешь ли мне его? Через час там у меня назначена встреча. – Но на улицах опасно, ты же сам знаешь. Ты не можешь идти один! – Это важная встреча, от неё зависит… дело Ордена. Я пойду один. Просто покажи, где трактир, я надеюсь, он не далеко? – Да нет, через несколько домов отсюда. – И – прошу тебя – никому не говори об этом, особенно Люпину. Они переживают за меня, как за младенца. – Да уж, особенно Рем. Дело Ордена, говоришь?.. Ладно, идём. Но учти, своё отсутствие будешь объяснять сам, а я просто сделаю наивные глаза и скажу, что ничего не знаю. Очень скоро они дошли до самого трактира, старого, обшарпанного двухэтажного здания с мордой василиска на вывеске. – Ты останешься здесь? – любезно спросил Мундугни. – Нет, у меня ещё сорок минут, – посмотрел на часы Гарри. – Пойдём в «Проклятие»… – Какой славный мальчик, – прочирикала тощая дамочка в розовом потертом пальто, цепко схватив Гарри за плечо. Когда она говорила, в её рту обнажались два кривых клыка. – Такой молоденький, нежненький… – Он сдаёт свою кровь! – незамедлительно отреагировал Мундугнус. – Пять галеонов за четверть галлона. – До-о-рого! – сделала гримасу навязчивая вампирша. – А нельзя ли снизить цену… скажем, до двух золотых? – Нет, увы. – Какие вы противные! – дамочка упорхнула, потеряв всякий интерес. Гарри передёрнуло. Они договаривались о его крови так, словно решали вопрос о покупке овощей в магазине! Мундугни виновато пожал плечами: мол, что поделаешь, приходится подстраиваться, с ними по-другому нельзя! Труднее всего было незаметно уйти к часу ночи. После полуночи обстановка продолжала накаляться: горгульи плясали на столах вместе с колдунами, гоблины и странные существа, похожие на полутроллей, играли в карты на опасные для окружающих желания. Гоблинов Тёмного переулка было немного, и они не походили на своих гринготтских сородичей, чистых и аккуратных. Пьяные рожи, вороватые ручонки, бегающие глаза и убийственный запах перегара… Это было отвратительно. Поэтому с каждой минутой Доусон всё пристальнее следил за учениками, а Люпин и вовсе стал похож на поводок и твердил, что им уже пора домой. С другой стороны, за веселящейся толпой наблюдали Пожиратели, и кто хоть раз ловил на себе тяжёлые взгляды сквозь щели их масок, долго не мог этого забыть. И всё же в эту ночь удача была на стороне Гарри. Улучив минутку, наблюдали маньше всего, он выскользнул на улицу, по пути бросив Флетчеру: – Мундугни, придумай, что угодно… Тот пожал плечами в притворном бессилии, но в его глазах уже горел весёлый огонёк. Надо сказать, Флэтчер не выпил за всю ночь ни капли спиртного, а потому пребывал в самом бодром настроении. «Без двух минут час», – пробормотал Гарри, скользнув взглядом по часам. Он пробежал несколько домов, по пути постоянно пригибаясь: воздух был наполнен многочисленными лихачами на мётлах, рассекавшими воздух на бреющем полёте. Кто-то тормошил Гарри, что-то говорил ему, требовал, предлагал купить бесчисленное множество вещей, но тот от всего отмахивался. У самого трактира к Гарри пристал торговец драконьими кишками: – Берите, молодой человек! Вы ещё не видели таких свежих внутренностей. Два сикля за ярд – смешная цена! Я снизил цену специально для Вас, – и при этом он ухватил потенциального покупателя своими крепкими ручонками в отвратительно пахнущих перчатках. Гарри, таща на буксире навязчивого продавца, вломился в «Глаз василиска», и оглядел столики, с ужасом думая о том, что будет, если Снейп не придёт. Но он уже появился здесь. Сидел за одним из столиков, у стены, и его лицо было скрыто капюшоном. Снейп держал в руках ярко-красное зелье в прозрачном флакончике. Гарри честно «дотащил» торговца до стола, за которым сидел Снейп. – Что Вам нужно, уважаемый? – сухо осведомился тот, не показывая своего лица. – Да вот, – сразу сробел малорослый торговец, – продаю кишочки свежие, драконьи… Там на улице, в коробе… Из них можно готовить разные снадобья… – Как продавец Вы должны бы знать, что из драконьих кишков снадобья не готовятся, – отрезал Снейп. – Идите на улицу, а то Ваш драгоценный товар украдут. Второй раз коротышку упрашивать не пришлось. Понимая, что его поймали на вранье и движимый беспокойством за свой короб и свою шею, он убежал так быстро, словно трансгрессировал. – Присаживайся, – холодно проговорил Снейп бывшему ученику, кивнув на стул рядом с собой. – Ты даже здесь не мог появиться без помпы… И, как обычно, снова забыл мои уроки. А я говорил, что кишечник дракона не пригоден в зельеделии. – Он сам ко мне прилип! – Ладно, забыли… Ты принёс зелье? – Нет, но у меня есть кое-что другое. Рука Снейпа поспешно накрыла выложенный на стол пакетик с волшебными карамельками. – Как это ни странно звучит, но ты спас меня. Я думал, что ты мне не поверишь. Ингредиенты с чарой Покоя помогут приготовить примитивное зелье… Что делать, раз условия тоже столь примитивны А сейчас… У нас обоих мало времени, поэтому начну с самого интересного, – и он тревожно оглядел немногочисленных посетителей, занимавшихся своими делами. – Я придумал план, как уничтожить его змею. Гарри тоже огляделся по сторонам и весь превратился во внимание. – Ты видишь это зелье? – Снейп притронулся пальцами к флакону, содержащему ярко-красную густую жидкость. – Оно создаётся, чтобы на время увеличить магическую силу того, кто его выпил. Хозяин змеи мечтал найти или изобрести нечто такое, что даёт усиление волшебства на долгое время, а не на какие-нибудь два часа. Но у него ничего не получалось. И тогда он отдал приказ ей. Змея шныряет по разным местам и ищет вещи, хоть сколько-нибудь напоминающие по свойствам зелье, стоящее перед тобой. Которое вполне может стать приманкой. Он… – и Снейп ещё раз огляделся по сторонам, – заключил в змею часть своей души – ведь ты знаешь об этом? – а потому, если с ней что-нибудь случится, обязательно будет в курсе. Таким образом, мы всё должны делать быстро и аккуратно. Мне посчастливилось прочитать о способе уничтожения животных, используемых таким же образом, каким он использовал её. Не достаёт лишь заклинания. Попробуй найти в школьной библиотеке, в Тайном секторе, однако будь готов к тому, что мадам Шипц это очень не понравится. И к тому, что нужную книгу давно могли сдать в Архив Центральной Магической библиотеки Лондона… Помни, что без заклинания нам ничего не сделать. – Сэр, надо ли мне рассказывать что-то Ордену? – Не вздумай этого делать! – резко и поспешно сказал Снейп, убирая зелье. – Начнутся расспросы, а орденцы, если ты не забыл, всё ещё думают, что директора убил я. – Так что же всё-таки с ним случилось? – Я же говорил тебе, что не знаю. Но если бы он был жив, неужели он стал бы держать тебя в неведении? Нет, он не такой, он слишком любил тебя. – А разве это плохо? – с вызовом спросил Гарри. Снейп помолчал. Казалось, он хотел съязвить, но этого не случилось: – И да, и нет. При условии, что вы связаны одной нитью, они, захватив одного, притянут и другого. – А где Драко, сэр? – Мне пришлось оставить его, – Снейп закашлялся. – Ещё неизвестно, кто из нас теперь слабее. Эти странные личности в Лесу… – Серые маги! – воскликнул Гарри. – Тише, не ори! Здесь тебе не школа. Я не знаю, кто эти люди, но они явно настроены против нас. Пока с их соседством можно мириться, потому что есть более насущные проблемы. Достань эту книгу, тогда будем действовать дальше. И поверь мне, я не стал бы просить у тебя помощи, если бы не оказался в безвыходном положении. Иди, я уверен, что твои друзья тебя уже заждались – ведь ты не пошёл сюда один, правда?.. Гарри бросил взгляд на Снейпа и неожиданно выдал: – Сэр, я должен сказать Вам об одной вещи. Помните сны, что мучили меня на пятом курсе? Они вернулись. – Что?! Ты хочешь сказать, что… Фабиус? Гарри быстро оглянулся: в «Глаз василиска» ворвался Доусон. – Я напишу письмо! – быстро проговорил Снейп и скрылся в противоположном направлении, как если бы там был чёрный ход. – Что ты здесь делаешь? – накинулся Доусон на племянника. – Мундугни сказал, что водил тебя на экскурсию, и ты оставил свою палочку здесь. Я всё понимаю, но почему он отпустил тебя одного?.. И с кем это ты говорил? – А, этот? – мучительно зашевелили мозгами Гарри. – Он предлагал мне какое-то зелье. – Как оно выглядело, не помнишь? Гарри честно описал странную жидкость, увиденную им во флакончике Снейпа. – Зелье Магической Силы, – определил Доусон. – По нашим законам его применять не разрешается, но оно часто перевозится контрабандой. Смотри, обнаружив у кого-либо такое зелье, Министерство налагает на бедолагу-владельца немалый штраф. – Да я и вовсе не собирался его покупать! Просто здесь торговцы всякий стыд потеряли! – Совершенно с тобой согласен, они чересчур навязчивые личности. А теперь пойдём отсюда. По дороге Доусон рассказал племяннику, что было в «Проклятии» дальше. – Пожиратели ещё немного посидели, попрощались со всеми и трансгрессировали. В прощании они опять просили подумать над словами Риддла. Я думаю, нам здесь больше делать нечего, и мы должны вернуться в школу… Кстати, тебе не кажется, что здесь сильно похолодало? – Нет… нет, наверное, – нехотя откликнулся Гарри. Он был погружён в свои мысли. Он не знал, что делать с тем «подарком», что подкинула ему судьба. Да, он долго ненавидел Снейпа, не мог оправиться от потери Дамблдора, и вот теперь жизнь этого «Алхимика» на совести Гарри, да и жизнь Малфоя – тоже. Оба скитальца отлично осознают, что живут между двух огней, но что же вынудило их так жить? Неужели Волдеморт превзошёл себя по жестокости и прогнал своего Пожирателя? Однако если бы Лорд гневался, он не оставил бы Снейпа в живых. Увиденный ранее сон не давал Гарри покоя: он всё объяснял, но был ли он достоверен? – Смотри, не простынь снова, – напомнил о себе Доусон. – Директриса и так сердится на меня за то, что я тебя не берегу. – Мне не холодно. По пути Гарри рассматривал узкие улочки, отходящие от самого Тёмного переулка: видно было, как там бурлит серо-чёрная масса. Что ж, пусть веселятся, сегодня их день, сейчас их время. Надолго ли, кто знает… Линзы неприятно сказывались на зрении. Раньше ещё как-то можно было видеть, теперь же всё расплывалось от наворачивавшихся слёз, и кроме того, глаза начинали болеть. Гарри в очередной раз протёр их, и тут его уши уловили чью-то громкую брань. Ругались с весёлым удовлетворением, что само по себе было очень нехорошим знаком. В одном из проулков почти никого не было. Ясная ночь позволяла разглядеть стоящих далеко впереди двух мужчин в чёрных мантиях, склонившихся над чем-то. Из их палочек поминутно вылетали лучи разного цвета. Доусон схватил племянника за руку: – Кажется, они над кем-то издеваются! – Мы должны разобраться, – холодно сказал Гарри, пытаясь получше разглядеть происходящее. Доусон оглядел группу неподалеку стоящих колдунов. – Ладно, только быстро. И ни в коем случае не показывайся тем двоим на глаза! Они завернули в соседний проулок и бросились бежать. Банда горгулий попыталась напасть на них, но Доусон обездвижил двоих, и преследователи отстали. Гарри тёр воспалённые глаза и глядел налево, с нетерпением ожидая тех, кого увидел из Тёмного переулка. Доусон придержал его бег: – Слышишь? Они сразу вон за этим домом. Сначала слушай: мы должны разобраться в ситуации. По голосам стало понятно, что волшебники отнюдь не трезвы. – Иди сюда, маленький уродец, я оторву тебе уши! – послышался грубый смешок. – Нет уж, Джеймс, давай-ка его сюда. Я испытаю на нём оружие, придуманное специально для магглов. – Нет, господа, прошу вас… – пролепетал слабый голосок, и стало ясно, что жертва колдунов – домовой эльф. – Закрой свой грязный рот, малявка. Джеймс, кто из нас будет первым? – Позволь мне. – Нет, давай я. – Или я? – Кого ты предпочитаешь, крысёныш? Гарри осторожно выглянул из-за угла. Волшебники в чёрных плащах и масках Пожирателей кидали в эльфа заклятия, он защищался, и получалось, что беднягу просто швыряет от одного человека к другому. – Ладно, он выбрал меня, – пробасил тот, что пониже и потолще. – Crucio! Домовик упал ничком на землю и судорожно задёргался от невыносимой боли. Гарри рванулся было вперёд, но Доусон резко схватил его за плечо. – Не вздумай! Лицо его было страшно, и племянник не посмел ослушаться. – Я проучу их, – тихо прорычал боемаг. Палочка, которую он запихнул в карман, подсветила материю мантии изнутри. Доусон напряжённо прошептал какое-то заклинание и резко поднял обе руки. Толстый Пожиратель, мучивший эльфа, стремительно взлетел на два ярда вверх. От удивления он даже выпустил палочку. Домовик вскочил на ноги и попытался удрать, но был остановлен тем, кого назвали Джеймсом. Худощавый дико озирался по сторонам, мгновенно протрезвев. Рядом лежал домовик, обездвиженный Парализующей чарой, а толстяк болтал ногами и орал на весь проулок. Доусон слегка уменьшил расстояние между Пожирателем и землёй и опустил руки вниз. Толстяк грохнулся, словно мешок с зерном, и судорожно вцепился в подобранную палочку. – Это ты, Джеймс? – Нет, ну что ты, Барни! Обижаешь. Это кто-то чужой. Пойдём проверим. – Я слышал, что здесь водятся жуткие чудища, – задрожав, пролепетал толстый Пожиратель. – П-пошли-ка отсюда, и побыстрее. – Чудовища, говоришь? – усмехнулся Джеймс, и тут же повис, как ранее Барни. После этого сомневающихся не осталось, и Пожиратели после нескольких попыток громко трансгрессировали. Гарри подбежал к домовику. Тот постепенно начинал двигаться. Когда эта способность полностью к нему вернулась, эльф упал перед спасителями на колени. От переполнявших его чувств несчастный не мог произнести ни слова, и только крупные прозрачные слёзы стекали по его щекам. – Не стоит, – почти прошептал подошедший Доусон. – Мы обязаны были это сделать. – Меня зовут Матиас, – наконец, сказал домовик. – Я освобождённый. Если я понадоблюсь вам, только позовите, и я немедленно появлюсь. Я сделаю всё, что в моих скромных силах, и если надо, отдам за вас жизнь. – Кто освободил тебя? – спросил Гарри, догадываясь, какой получит ответ. – Один из тех, что издевались надо мной, Джеймс Тёрнер. Раньше он был моим хозяином, а потом зачем-то дал мне свободу и сделал наёмным слугой. Это было так унизительно, но я служил ему, потому что знал его доброго отца и любил их обоих. Когда старый Тёрнер умер, его сын стал нагружать меня бессмысленной работой, ведь он не выносил домовых эльфов и, наверное, хотел избавиться от меня. Сегодня я думал, что умру, но судьба благоволит ко мне! От всего сердца благодарю вас! Я не знаю, что вы здесь делаете, и это не моё дело, но уверен, что вы не служите Тёмному Лорду. И поэтому я очень прошу вас: уходите! Сегодня ночью появится ледяной страх. Сказав это, Матиас исчез. Гарри и Доусон переглянулись. – Ледяной страх? – недоумённо вопросил боемаг, на всякий случай доставая палочку. Гарри вспомнил, как дядя говорил о холоде… – Дементоры! И тотчас же, словно по его команде, воздух потяжелел. Холод резко наполнил окружающее пространство, будто бы в тёмную комнату влетел ледяной сквозняк. Земля под ногами застыла и стала похожей на стекло: твёрдая, гладкая. В душу мгновенно пробралось предчувствие чего-то ужасного. – Давай руку, Гарри. Мы уходим к «Проклятию». Доусон попытался трансгрессировать, но не сделал этого и обернулся к племяннику в великой досаде. – Я не могу. Мои силы не восстановились после Жестовых чар. Тогда просто бежим! Они не одни пытались спастись от странного холода. Все остальные, ещё недавно устраивавшие на улицах и в домах целые оргии, бросились врассыпную, и от криков и визга, доносившихся со всех сторон, закладывало уши. Толпа оттеснила Доусона и Гарри от паба, но они, работая локтями, медленно пробивались в нужном направлении. Становилось всё холоднее, и теперь это трудно было не заметить. Спустя ещё какое-то время стало понятно, что ледяной воздух исходит от «Проклятия». Оттуда уже валили толпы обезумевших участников веселья. Дядя и племянник в одинаковой мере тревожились за друзей, оставленных в пабе, и ускоряли бег, поминутно рискуя с кем-нибудь столкнуться. К ним подбежала взъерошенная Джинни, тянущая за руку Фреда: – Слава Богу, вы здесь! Люпин ждёт нас в том проулке, – она махнула рукой на противоположную сторону. – И… И там, кажется, дементоры! Фред не улыбался. Лицо его было бледным, что оказалось особенно заметным на фоне чёрных волос. – Бежим отсюда, да побыстрее, – сказал он, но, обернувшись, отступил от «Проклятия» ещё на несколько шагов: – Мы попались… Над крышей паба парили две фигуры в висящих лохмотьями мантиях. Их лица скрывали капюшоны, но это было только к лучшему. – Надо прогнать их! – сказал Гарри, выхватывая палочку. Он не был испуган, скорее – возмущён, что дементоры устроили такой переполох. – Нет, ты не можешь этого делать. Твоего Патронуса могут опознать, – возразил Доусон. – Уходим отсюда. Они бросились бежать, так быстро, как позволяли ноги. Люпин с Мундугни, Роном и Джорджем уже ждали их. Ремус сразу же напустился на Гарри: – Я знаю, что ты забыл свою палочку, но мог хотя бы Мундугнуса с собой позвать! Здесь же опасно, а я… – Рем, не надо, – остановил его Доусон. – Здесь по-прежнему опасно. К нам летят два дементора. – Всего два! – обрадовался Рон и направил палочку на приближавшиеся фигуры. – Никаких Патронусов, – вторично предупредил Доусон. – Мы должны бежать. – А трансгрессия? – удивился Мундугни. – Нет, здесь я согласен с Фаби, – сказал Люпин. – Здесь слишком много наших недругов, и они могут вычислить нас по нашему волшебству, такой же способностью обладает и побеждённый дементор, а ведь мы не хотим, чтобы Тёмному Лорду стало известно о разведчиках. Проулок, который они выбрали, оказался на удивление прямым и длинным. Возможно, в этом было «виновато» какое-нибудь волшебство. После почти километрового бега Рон взмолился: – Я больше не могу! У меня болит нога! Давайте придумаем что-нибудь другое. Или хотя бы остановимся. Они так и сделали. Дементоры медленно приближались к волшебникам, и Гарри казалось, что на них надвигается тьма. Свет от маленьких и редких кривых фонариков заметно побледнел, воздух стал тяжёлым, удушливым… – Нам нельзя останавливаться! – крикнул Люпин. – Он… прав, – напряжённо проговорил Доусон. – В таком случае нам надо разделиться. Рон и Гарри пойдут со мной и Мундугнусом. Рем – с близнецами и Джинни. Вы – по основному, вперед. Мы… ну, хоть направо. И вновь сумасшедший бег. Дементоры попросту разделились. – Я… видел, что всего их… было не двое… – на бегу выдохнул Рон. – Сколько же? – Не менее шести… Мистер… Доусон… мы…так и будем… бегать от них? – Пока мы удираем, у нас есть время подумать, как отогнать их от себя, не используя Патронус. – Как же это сделать?! – воскликнул Гарри. – Получается, мы в тупике? – В этом ты прав, – мрачно согласился Флетчер. – Как в воду глядел. Стена. – Куда нам идти?! – ужаснулся Рон и вдруг стремительно наставил свою палочку на приближающегося дементора. – Вы как хотите, а я ещё мало пожил на этом свете… Expecto… – Нет, подожди! – остановил Доусон. В его глазах читалось отчаянье и внезапная решимость: – Я попробую нечто другое. Боемаг вышел навстречу дементору. Тот немного отступил, словно оказывая почтение достойному противнику, но потом, уверенный в своей силе, начал медленно надвигаться на человека. Гарри стоял так, что частично мог видеть лицо дяди, а потому ужаснулся: глаза Доусона были закрыты. Никто не знал, что чувствовал боемаг, что он собирался делать. Все звуки словно бы провалились в небытие; стояла страшная звенящая тишина. – Скорей бы он что-нибудь придумал, – нарушил её Мундугнус, чем немного разрядил обстановку, – а то у меня мурашки по коже… – Если он сейчас ничего не сделает… – тихо, но решительно начал Рон. Но в следующий миг всем пришлось вздрогнуть. Казалось, тьма сгустилась до предела, и когда не было сил терпеть, Доусон разорвал это наваждение резким криком. Заклинание было неизвестной Гарри латинской фразой. Оно отдалось эхом по тёмным, голым стенам, и в это же мгновение с палочки Доусона сорвался луч… Нет, это, скорее всего, не было лучом. Тонкая струя вещества, похожего на серую густую пыль упруго, сильно ударила в дементора. Раздался звук, похожий на скрежет и далёкий крик боли одновременно, и дементора разорвало на куски тряпья; в воздухе расползлось маленькое тёмное облачко, точно от взрыва. Ветхие лоскуты серой мантии разбросало во все стороны. Доусон медленно повернулся к друзьям. В его глазах застыл смертельный страх, лоб блестел от пота. Боемаг едва держался на ногах и тяжело навалился на подбежавших первыми Гарри и Мундугнуса. – Это… случилось… – прошептал Доусон. – Мы должны найти Ремуса и остальных, им придётся тяжелее. – Что случилось? Что Вы сделали с дементором? – почти испуганно спросил Рон. – Он уничтожил его, – ответил за дядю Гарри. – Нет, не совсем так… Освободил. И это стоило мне очень большого труда. Какой я теперь защитник… – От чего их освобождать? Разве они не свободны? – Потом я расскажу тебе, Гарри, ладно? Сейчас не время для разговоров. Рем не умеет делать то, что сделал сегодня я, поэтому нам надо найти их как можно скорее… Они передвигались в час по чайной ложке, практически перетаскивая на себе Доусона и слушая печальные монологи уставшего Рона. Гарри жалел о том, что отдал Снейпу все Льдинки, которые взял с собой, потому что на дядю было жалко смотреть. По громким звукам человеческой речи и всё усиливавшемуся холоду одна группа волшебников без труда нашла другую. Как раз в этот момент Патронус Люпина прогонял дементора. Гарри пытался приглядеться к серебристой фигурке, но так и не понял, что это. Отчасти в этом были виноваты линзы, отчасти – расстояние. Дементор не смог долго сопротивляться и убрался так быстро, словно на нём горели лохмотья. – Зря вы это сделали, – с ходу начал Доусон, пытаясь переложить вес своего тела с Гарри на Мундугнуса. – Я не видел другого выхода, – объяснил слегка запыхавшийся Люпин, но тут же встревожено оглядел Доусона: – Я вижу, вам пришлось хуже. Что у вас стряслось, Фаби? – Нашего дементора больше нет на свете. Я всё расскажу в своё время, потому что сейчас нам надо уходить отсюда. Мы довольно намотались за эту ночь. Перспектива отправления домой взбодрила всех без исключения, и близнецы вновь обрели свою жизнерадостность и принялись шутить. – Хорошо, что все мы живы, у всех на месте палочки и кости… – осторожненько начал Фред. – Нет уж, – строго остановил его Люпин. – Перенесите к «Хогвартсу» Джинни, и только тогда будете свободны… Фаби, ты в состоянии трансгрессировать? – Я… не знаю. Буду очень стараться, – слабо улыбнулся Доусон. Спустя минут пятнадцать все, кроме Доусона, были в условном месте в Запретном Лесу. В конце концов, усталого боемага перенёс Люпин. Мундугнус переместился из Тёмного переулка прямо в Хогсмид, где, по его словам, должен был совершить выгодную сделку. Все остальные распрощались в Лесу. Доусон, Джинни, Рон и Гарри направились в «Хогвартс» с такой скоростью, на какую были предельно способны. Гарри держал за руки Доусона и Джинни, с другой стороны от усталого учителя шёл Рон. В замке не светилось ни одно окно, и только трава вокруг как-то загадочно серебрилась. Доусон улыбнулся. – МакГонагалл готовится к празднику… У него нашлись ключи от чёрного хода. Когда все оказались в замке, учитель сказал спутникам: – А теперь быстро идите в свою башню. Вас никто не должен видеть. В случае, если вас всё же поймают, можете, например, сказать, что ходили к Хагриду. Хотя бы отделаетесь выговором и небольшим наказанием… Всем удачи… и простите, если чем-то обидел вас, – и Доусон скрылся в темноте переходов. – С чего это он? – недоумённо спросил Рон. – А я его понимаю. Скажи спасибо, если мы все не станем психами после этой ночи, – возразила ему сестра. После случая с дементором Гарри как-то странно трясло, и он был согласен с Джинни. Всё увиденное и услышанное в Тёмном переулке стало объяснением того, почему большинство волшебников просто избегают эти места. Да, там реально выжить, но вся грязь переулка так врезается в память, что убрать её можно, лишь причиняя боль. Даже кровать, которая в последние несколько дней стала для Гарри символом безмятежности, не принесла долгожданного покоя… Глава15. Откровения старой Шляпы. Гарри мучила бессонница, длинная тяжелая ночь никак не желала заканчиваться. Он потянулся было за Ментальным Щитом, но вовремя вспомнил, что зелье – не снотворное. Кажется, остальные не имели никаких проблем относительно сна, вот только Рон спал очень беспокойно: постоянно ворочался и стонал; одеяло почти сползло с него, обнажив полосатую пижамную рубаху с фигурной заплатой под цветочек. В свое время этот лоскуток ткани вызывал бурные эмоции, но его хозяин всё же привык к нему. В конце концов, ко всему можно привыкнуть… Гарри соскочил с кровати, и, накинув мантию поверх пижамы, спустился в гостиную. Огонь в камине уже догорал, от него струилось тепло, маленькие язычки пламени не слепили глаза. В одном из кресел сидела, завернувшись в одеяло, маленькая фигурка, и тишина нарушалась еле слышными звуками всхлипываний. – Джинни! – Гарри бросился к креслу. – Джинни, перестань сейчас же! Ведь ничего не случилось… – Я… я знаю… но… ничего… не могу с собой поделать… – сквозь тихие рыдания прошептала она. – Всё это так противно… помнишь бармена? После его слов у Люпина было такое несчастное лицо… Её слезы оставались на руках Гарри, но он упрямо вытирал их. – Ты не должна плакать, иначе… Я заплачу вместе с тобой! Он обнял Джинни, и слезы её потекли с новой силой. Ему стоило больших трудов сдержаться. «Не раскисай», – твердил он себе, но ничего не вышло: две или три слезинки скатились против его воли. Они просидели пару часов. Боль постепенно отступала. Джинни успокоилась и стала засыпать, тогда он проводил её до спальни, а сам пошел к себе. После того, как они поделились своей болью друг с другом, стало намного легче. Гарри, чувствуя абсолютное безразличие ко всему, залез в кровать и быстро уснул. Утро началось с того, что в спальню без стука ворвался Уокер. Он торопливо окинул кровати подозрительным взглядом, потом быстро приблизился к постели Гарри. А тот уже почувствовал присутствие постороннего и открыл глаза. В первое мгновение во взгляде аврора отражалось раздражение и величайшее разочарование, когда же Уокер заметил, что на него смотрят, то придал себе вид человека, исполняющего свой долг. – Поздравляю с праздником и прошу прощения, мистер Поттер, что вошел без разрешения… хотел оставить записку насчёт Ордена, но раз Вы проснулись, скажу Вам лично: профессор МакГонагалл просит явиться на собрание сегодня, в пять часов. Не забудьте прийти. А теперь извините меня ещё раз, больше не буду вас беспокоить. И аврор также стремительно покинул спальню. – Старый лжец! – негодующе донеслось с соседней кровати. – Рон, ты не спишь? – Нет, конечно. Он ворвался, как стало слонов, – недовольно проворчал Рон, снова падая на подушку. – Из-за Ордена от пришёл, как же! Держу пари, он хотел проверить, все ли мы на месте! – Так и есть, – согласился Гарри. – Похоже, он возомнил себя моим личным охранником. Уокер не нравится и МакГонагалл. – Ещё бы, если Министерство послало его следить за «Хоргвартсом»… – Откуда ты… – Догадываюсь! Кто же ещё мог такое придумать? – Ребята, можете говорить потише? – сонно взмолился Невилл. – Извини, мы, правда, расшумелись, – согласился Рон и прошептал: – Гарри, ты как хочешь, а я буду спать. – Ладно, мне ничего другого и не остается. Но потом, когда мы все проснемся, надо будет расспросить наших засонь, хорошо ли они запудрили мозги остальным, особенно Гермионе. – Да, особенно ей. Судя по тишине в гостиной, ребята блестяще справились со своей ролью Гарри уснул снова и так крепко, что сны и не думали лезть в голову. Он нехотя открыл глаза около двух часов дня. Рон продолжал дрыхнуть, только на этот раз не храпел, а остальных в спальне не было. Дверь потихоньку отворилась, и вошла Гермиона. Гари хотел было притвориться спящим, но понял, что ничего не выйдет. – Добрый день, – тихо сказала Герми. – Как спалось? – и печальным проникновенным голосом добавила: – Я все знаю. Сердце Гарри чуть не выпрыгнуло через рот: – О ч-чём? – О… Жестовых чарах, – быстро сказала она. – Помнишь, мистер Доусон учит им меня. Он сказал, что ты не хочешь учиться, и я решила, что обязательно с тобой поговорю. Почему же ты упускаешь свой шанс? – На нет же, я хочу… – возразил он. – Просто… просто боюсь, что у меня не хватит времени. – Не переживай, всего тебе хватит. Тем более, что это не так уж сложно и очень интересно. Ты потом сам будешь жалеть, что так долго раздумывал. Гарри смог только порадоваться хорошей работе однокурсников. Значит, она не знает о ночном приключении, иначе была бы прочитана целая лекция, и Гермиона оказалась бы права, потому что она волнуется за друзей. – Знаешь что, Герми? – благодарно сказал Гарри. – Мне повезло, что у меня есть такие друзья, как вы с Роном. – И не только, – возразила Гермиона, но в глазах её уже притаилась улыбка. – Да, я знаю, но к вам у меня всё-таки особое отношение. – А как же Джинни? – Это… другое, – нехотя признался Гарри. – Ты же знаешь она не только друг… – Да, конечно. Кстати, она до сих пор спит: кажется, не могла заснуть ночью. – Это бывает. – А Рон? Он что, тоже?.. – Мы говорили с ним вчера. А Волдеморте. И заболтались до трёх. Не так уж и много, а он до сих пор не желает вставать. – Вот что бывает, когда много думаешь о чёрных колдунах и совсем нисколько – об уроках! – Герми! Вы опять поссорились? – Нет, я просто хотела бы, чтобы он задумался над своей успеваемостью. Ведь он собирался в мракоборцы. – И собирается сейчас, – подал голос Рон. – Не вижу ничего такого, например, в «морском бое» на магической истории. – Смотри, удержись на своей работе и не пойди на дно! – отрезала Гермиона. – Увидимся позже. – Чего это с ней? – недоумевал, одеваясь, Рон. Гарри пожал плечами и повернулся к нему: – Может, ей нужно немного внимания? – В каком смысле? – Ну… Герми, наверное, хочет побыть с тобой. – Побыть со мной? Она? Ты спятил! Да она меня за километр обходит! – Так вы всё-таки поссорились! О нет, только этого еще не хватало, – простонал Гарри, набрасывая на плечи мантию. – И больше не проси вас помирить! – Очень нужно мне мириться с ней! Не то, что мы разругались, просто она опять получила письмо от Викки! Гарри, уже подошедший к двери, резко развернулся: – Крам ей написал? И вы не слова не сказали мне! – Я не думал что это так важно, – отвел глаза Рон. – Это ОЧЕНЬ важно. Разве ты забыл, что Виктор помогает мракоборцам в Болгарии, а Фабиус говорил мне, что там не меньше пары сотен пожирателей! – Сколько? – переспросил Рон и озадаченно добавил: – Тогда я понимаю, зачем тебе надо это знать. Гермиона в курсе? – Боюсь, что нет. – Тогда я прямо сейчас всё ей объясню. Гарри окликнул друга у выхода: – Рон! – Что? – Во-первых… – Знаю-знаю: надо быть искренним. – Да, во-вторых, сегодня собрание Ордена… – В пять часов. Я слышал. Я дойду до Герми и вернусь через двадцать минут. – Тогда до Ордена, – проворчал Гарри закрывшейся двери. Он-то знал, сколько времени потребуется им на объяснения. И на всё остальное. Спать не хотелось, а заняться было нечем. Оставалось одно: идти и помириться с Грюмом. Не было смысла откладывать дальше: все отговорки и «очень важные дела» иссякли. До этого дня Грюм пару раз появлялся перед учениками в коридорах и почти не смотрел на Гарри, чего раньше с ним не бывало. Наверное, и вправду обиделся. День был хороший, но не солнечный, и все равно улицы и переходы замка были полны людей, главным образом, учащихся «Хоргвартса». В этой неразберихе найти учителя представлялось сложным, но Гарри повезло: он буквально наткнулся на Грюма. – Профессор, мне надо с Вами поговорить. – Не сейчас, Поттер… – Это очень быстро. Уделите мне минутку. – Так и быть. В чем дело? – Я уже давно хотел попросить у вас прощения за то, что случилось тогда… – Я все понимаю. Родственника защищал. – Но откуда… – Поттер, ты плохо меня знаешь. Я был в курсе вашего родства, когда ты ещё не родился. – В таком случае… Всё равно, извините меня за неоправданную горячность. – Все уже забыто. И не будем об этом, ладно? – казалось, голос Грюма всё же смягчился. Гарри с чувством выполненного долга влился в людской поток и направился в родную спальню, стараясь не обращать внимания на сыпавшиеся с потолка серебряные пылинки – прелюдию праздника. Все обсуждали будущий праздничный ужин; ходили слухи, что сегодня его перенесли на один час позже. Лишь одному человеку было всё равно, и этот человек направлялся к гриффиндорским помещениям, чтобы как следует отдохнуть перед Орденом. Почему-то мучительно хотелось рассказать кому-нибудь ещё о происшествиях в Тёмном переулке, но это бы значило открыть ту страшную тайну, которая не должна быть известна никому, кроме уже посвященных в неё. В их спальне не было никого, и только пойманный Тревор обречённо квакал в большой банке. Гарри с трудом дождался четырёх и отправился в кабинет директора. Он думал, что авроры не пропустят его раньше назначенного времени, но сегодня они сделали исключение: похоже, тема собрания была очень серьезна. В кабинете директора стояла тишина. Казалось, сам воздух в этих стенах светел и чист, как-то по-особому прозрачен. Здесь было все как во времена Дамболдора: множество странных приборов по стенам и столикам, спящие директора на портретах и на жёрдочке, рядом с креслом, – феникс. Гарри подошел к Фоуксу, а тот повернул голову набок, чтобы получше разглядеть посетителя. Потом его перья ослепительно засияли, и он исчез. Как раз в этот момент раздался неприятный скрип, а затем легкий, упругий стук. Гарри вскинул голову: дверь большого шкафа открылась, а Шляпа сидящая наверху, внимательно смотрела на ученика, шевеля губами. – Добрый день, юный посетитель, – проговорила она. – Почему вы сегодня так рано? Мучают какие-нибудь вопросы? – Нет… То есть да. То есть… добрый день. Извините, как невежливо с моей стороны! – Ничего страшного, вежливость проявляется не только в этом. Удивлены, что я заговорила с вами? Я и сама не знаю, что заставило сделать меня этот выбор… По вашим глазам я вижу, что вы нуждаетесь в уточнениях. Спрашивайте. Гарри пришла в голову одна мысль, но он решил действовать издалека: – У меня к вам есть одна, очень большая, просьба: спойте свою песню за этот год ещё раз. После долгого молчания Шляпа медленно проговорила: – Первый случай за двести лет… Меня почти никто не просил повторять то, что я слагала с таким трудом в течение целого года… А ведь бывали песни и поважнее. Слушай же, юный Поттер. Я освежу то, что появилось в твоей памяти в начале сентября. «Да уж, и благополучно выскользнуло», – проворчал про себя Гарри, но песню дослушал до конца. «Случилось это много лет назад, Когда здесь было тихо и пустынно. Волшебники, куда глаза глядят, Брели, уставши от дороги длинной. И вот, они, сражённые красой Всех здешних мест, решив остановиться, Нашли себе и отдых, и покой, И надо ж было этому случиться: У них вдруг появилась мысль одна: Решили детям передать уменья. Тогда была и школа создана Для познаванья мира и ученья. Наш гордый Слизерин друзьям сказал: «Того я обучу, кто чист по крови!» А славный Гриффиндор отважных взял, Того, кого он к подвигам готовил. И Рэйвенкло, чья доля – острый ум, Учила сильных мыслию глубокой, А Хаффлпаф, устав от долгих дум, Взяла упорных и с душой широкой. Но время шло. Поссорились они, И трое одного все вразумляли, Тогда он, тёмной завистью гоним, Создал свой план, они того не знали. Хоть план его разрушен, но не весь, Опасность от него ещё осталась. Четыре артефакта где-то есть (Он мог собрать, чтоб зло распространялось). Был самый первый – Годрика клинок, Чудесный символ мужества и силы, Второй – Ровенны славнейшей венок (Он ближе, чем вы все вообразили). А кубок доброй Хельги третьим был, Любительницы пира и веселья. И Салазар об этом не забыл, Создал он медальон, врата и зелье. Какие-то из них спаслись от зла, От Слизерина замыслов жестоких, Не все судьба подобная ждала. Найдете их, проникнувши в истоки. В несчастье меньше верьте, чем в успех, И тех, кто все замыслил, было двое. Попробуйте успеть быстрее всех, Тогда достигнете желанного покоя!.. А наша школа древняя хранит Создателей подсказки и советы, Опасность, мудрость и привычный быт, Весь ужас тьмы и все сиянье света!» Шляпа закончила и пристально посмотрела на Гарри. – Мне очень понравилось! – спохватился тот. – Хорошая рифма, приятная мелодия, но… мне почему-то кажется, что все это неспроста. Впервые слышу от Вас песню-загадку! – Притом удачно сложенную, – подтвердила польщенная исполнительница. – А теперь догадайся, к чему она относится. – Я не знаю. Похоже на борьбу против Волдеморта. – Неплохо. Лучше, чем ничего… Ну, соображай, это же так просто! – Там есть что-нибудь про хоркруксы? – Не без этого, разумеется. Ещё какие-нибудь вопросы? – Что значит «тех, кто все замыслил, было двое»? У Волдеморта есть союзник? – Как поется в песне, так есть и в жизни, – уклончиво ответила Шляпа. – Но кто бы это мог быть? Кто-нибудь из Пожирателей? Нет, вряд ли это Петтигрю… Старый трус не мог быть полноправным сообщником Лорда. – Правильно, Гарри, – раздался откуда-то сверху звучный и ласковый голос. – Профессор Дамблдор! Добрый день. С портрета на посетителя смотрел предыдущий директор школы волшебства, трагически погибший в одну из страшных для «Хогвартса» ночей менее года назад. – Здравствуй, Гарри. Как давно мы с тобой не разговаривали по душам. Честно говоря, сначала я даже подумал, что ты избегаешь меня. – Так это, кажется, и было, – неохотно признался тот, подходя к картине. – Понимаете, ваша смерть… – Да, конечно, – мягко проговорил Дамблдор, – я понимаю. В твоем взгляде столько грусти. Что-нибудь случилось? Гарри заметил, как глаза Финеаса Найджеллуса стрельнули в сторону говоривших: хитрый слизеринец, похоже, заинтересовался беседой. – Нет, все в порядке. Только вот в последнее время в «Хогвартсе» развелось много змей, и они очень часто заползают туда, куда их не просят. – Ну и пожалуйста! – обиженно сказал Финеас. – Я уйду отсюда в дом Сириуса Блэка и не буду омрачать ваше собрание своей змеиной персоной. – Финеас, – в голосе Дамлдора появились жёсткие нотки, – тебя никто не хотел обидеть, но согласись, ты часто встреваешь не в свое дело, когда же требуется твоя помощь, то не торопишься ее оказать. А ведь ты связан присягой директора «Хогвартса»… Ушёл. Да, трудный у него характер. Хочешь ему помочь, а он возмущается, что его не ценят, и ты дочитываешь нотацию пустой раме. Вот что значит прогуливать уроки и рано потерять родителей. Дамблдор кинул последний печальный взгляд на место, где только что был коллега, и повернулся к ученику. – Мистер Поттер, Вы забыли про меня! – воспользовавшись паузой, напомнила Шляпа. – Прошу прощения. Вернемся к вашей прекрасной песне. – Ну что Вы! – возмутилась Шляпа, сразу перестав обижаться. – Она не какая уж и прекрасная. В ней масса ошибок, а первоначальный вариант, звучавший на распределении, был куда более неуклюжим. – У меня есть ещё один вопрос, – как можно вежливее начал Гарри, но его перебили. Дверь резко распахнулась и на пороге оказался Грозный Глаз. – Мне нравится твоя пунктуальность, Поттер, – усмехнулся он. – С кем это ты так громко разговаривал? – Со мной, Аластор, – открыл глаза притворившийся было спящим Дамблдор. – Альбус. Добрый день. Допустим, вы говорили, но я точно разобрал, что здесь болтали трое. Кто-то третий пел. Так противно, визгливо… – Ничего вы не понимаете! – взвилась Шляпа. – Вот мистер Поттер – тонко чувствующий человек, и он очень хорошо отозвался о моей песне. – Ах, песня, – пробормотал Грюм, рыская глазами по всему убранству кабинета. – То-то я смотрю, это дребезжание показалось мне знакомым… Шляпа от возмущения не придумала ничего лучше, как подпрыгнуть на своем месте, и тут же свалилась со шкафа. – Какое бессердечие! – возмущалась она, когда Гарри её поднимал. – Подумать только, я придумываю песни не одну сотню лет! Согласна, мелодия немного старомодна, да и голос не то что бы хорош: ведь я уже давно не молода. Мистер Поттер, скажите этому критикану… – В Вашей песне хорошие слова, – после паузы выдавил из себя Гарри. – В них есть нечто… особенное. – Ну еще бы! Это то же самое, если я сочиню загадку, усядусь на забор и буду ее горланить. Как будто нельзя просто сказать, – недоумевал Грюм. – Не стоит, Аластор, – мягко укорил Дамблдор. – В данном случае Шляпа права: песня представляет определенную ценность. – Я, конечно, могу всё понять, – вновь возразил Грозный Глаз. – Только причем тут какой-то венок Ровенны? Насколько я помню, у Рэйвенкло не было ничего особенного, кроме этого завтрака мольфеек. Все остальное она держала в голове или книгах. – Не надо называть меня завтраком! – рассердилась Шляпа. – Тем более что я… – Правда, а почему венок? – удивился Гарри. – Ну… это для рифмы и благозвучия. – И для того, чтобы запудрить всем мозги, – докончил Грюм. – Знаю я вашего брата и не люблю. Шляпа смерила долгим взглядом расстояние до аврора и немного отодвинулась. – На твой вопрос Гарри отвечу я. Шляпа говорит загадками только потому, что так хотела Рэйвенкло. Она посчитала, что правда полезна не всем и не всегда, – пояснил Дамблдор. – поэтому со Шляпой надо говорить осторожно. Никогда наперед не знаешь, буквальный или переносный смысл вкладывает она в свои слова. Я убедился в этом ценой собственных ошибок. – Альбус, неужели ты все еще сердишься на меня из-за глупой шутки пятидесятилетней давности? – О нет, моя дорогая, однако у меня достаточно оснований для того, чтобы не принимать ваши слова на веру. – Что ж, ты имеешь на это право. А теперь, если позволите, я вздремну… мои старые поля и так болят, а тут еще и падение с двух ярдов… – А как же песня? – Я и так сказала вам многое. Остальное – ваша забота. – Так вы знаете ответы? И молчите?! – возмутился Гарри. – И да, и нет. Вам не сложно догадаться самому… а теперь я буду спать… – Шляпа сладко зевнула и прикрыла глаза. – Я еще доберусь до тебя! – прорычал для порядка Грозный Глаз и с удовольствием заметил, как она вздрогнула. В это время минутная стрелка часов, наконец, доползла до двенадцати. Гарри, который все еще раздумывал над словами Шляпы, стал вместе с учителем приветствовать приходивших. В короткие сроки прибыли мистер и миссис Уизли с двумя старшими сыновьями, Кингсли и Нимфадора и несколько незнакомых волшебников. Даже Мундугнус сегодня не опоздал и был абсолютно трезвым. Он надушился какими-то противными духами – видимо, МакГонагалл настояла на своем, – и был невыносимо разговорчив. При этом под его обсуждения попадало всё подряд: от заклятий до погоды. Гарри отметил, что Билл Уизли бледен, и почему-то решил, что это связано с Хэллоуинской ночью. Чарли же, напротив пребывал в превосходном расположении духа, – еще бы, у него продолжался отпуск! – и, кажется, был единственным орденцем, который терпел болтливого Флетчера. Одним из последних в кабинет ввалился Рон с безумным выражением радости в глазах. Он что-то тихонько напевал себе под нос и был безупречно дружелюбен со всеми. Он же и отыскал глазами друга. – Гарри! – зашептал он, схватив того за руку. – Ты не представляешь, что произошло! Я самый счастливый человек на свете! Никогда еще мне так не хотелось танцевать! – Ты пригласил ее, и она согласилась? – Да!!! – почти заорал Рон, так что окружающие с сочувствием посмотрели на него. – Вот здорово, правда? – Ты молодчина, друг! – улыбнулся Гарри. – Она была очень рада? – Ты не представляешь, как! Она… – тут он счел нужным еще понизить тон и прошептал. – Она была так рада что не нашла слов и просто упала в мои объятья. Это она, понимаешь? Маленькая мисс Всезнайка, гордая, неприступная… Она…Боже, я счастливый дурак! – Рон, успокойся. Не забывай, тебе предстоит много работать над собой. Ведь на Балу надо очень хорошо танцевать. – Я научусь! Я… – Прошу внимания! – громогласно воскликнул Грюм, а когда все успокоились, объявил: – Профессор МакГонагалл задерживается. Она предвидела это и заранее попросила меня, чтобы я начал без неё. Итак, вы знаете, где она теперь? Минерва отправилась в подземелье к нашему новому профессору зельеделия, Доусону, чтобы он раскрыл ей рецепт черного зелья, подобранного Артуром. Доусон проделал большую работу; сегодня должен быть готов результат. А сейчас мы немного подождем Минерву… Как по команде быстро и широко открыв дверь, в свой кабинет вошла глава Ордена. Быстрым шагом прошла мимо волшебников, коротко отвечая на приветствия, и поспешно опустилась в кресло. – Я очень извиняюсь за опоздание, – начала МакГонагалл, – но, к моему великому сожалению, мистер Доусон немного не успел к нашему собранию с рецептом. Грозный Глаз непроизвольно двинулся на стуле вперёд. – Я понимаю ваше нетерпение, но скажу в оправдание учителя зельеделия: у него было очень много дел: согласитесь, школа платит ему не за то, чтобы он прохлаждался. Однако мистер Доусон заверил меня, что всё будет готово примерно через полчаса. А пока мы можем начать: я думаю, у нас есть что сказать друг другу. – Прежде всего они должны сказать нам, где Джордж с Фредом, – проворчал Рон по левую руку Гарри. Чарли, сидевший с другой стороны от Рона, уяснил суть возмущенной реплики и, дернул брата за рукав, шепотом пустился в объяснения. Как потом было передано Гарри, близнецы не явились на собрание в первый раз за все время их пребывания в Ордене. Они отказались, объяснив это проблемами, нежданно-негаданно появившимися в магазине. При передаче этой новости Рон многозначительно повел глазами в сторону Мундугни. А Гарри уже допрашивал Ним. – Что случилось с Люпином? Почему его сегодня нет? Я уверен, что его приглашали. Соседка ответила, но не сразу и неохотно: – Рему очень плохо после недавно перенесённого полнолуния. Вчера его не было дома: говорил, что ходил заливать тоску в трактире Косого переулка, но я-то знаю, что это не так. Наверное, сидел где-нибудь, глядел на луну и страдал. Он часто забывает о том, что я тоже могу его выслушать и помочь в трудную минуту. Лицо Ним было печально, и Гарри решил не продолжать разговор. Тем временем МакГонагалл говорила о том, что в тюрьме Аскабан ужесточили охрану Пожирателя Смерти Люциуса Малфоя. – До меня доходили слухи, – продолжила директриса, в упор глядя на Поттера, – что некие злоумышленники желают его отравить. Я считаю, что такого ценного свидетеля, как Малфой, нам не следует терять, тем более, что ужесточить его охрану в наших силах. Как вы знаете, сейчас в Азкабане вместо дементоров работают мракоборцы, а это означает, что они смогут проверять пищу заключенных на предмет нахождения в ней ядов. В тоже время я – а я уверена, что эти мои действия будут одобрены вами – попросила следить с особой тщательностью за каждым из Пожирателей, заключенных в Азкабане. Я надеюсь, что эта мера лишит злодеев всех надежд. – Один вопрос, – поднял руку Кандальер. – Кому теперь выгодна смерть пожирателей-узников? Разве что какому-нибудь фанатику, я полагаю. – Вы полагаете правильно. Волдеморту. – Но… почему? Ведь это его слуги, – взял инициативу Артур Уизли. – И откуда это известно? МакГонагал несколько помедлила, чтобы, как показалось Гарри, как можно тактичнее избежать темы снов. – Один из разведчиков Ордена узнал о планах Волдеморта относительно Малфоя. Поверь мне, Артур, я бы не стала тревожится, если бы не полагала, что это серьезно. И потом, согласись, что легче переусердствовать по части бдительности, чем потом мучиться от бессилия, когда сделать уже ничего нельзя. Внезапно на столе директрисы вспыхнул огонь, и сидящие рядом невольно отшатнулись. Спустя мгновение пламя исчезло, явив взорам волшебников феникса. В клюве Фолкс держал свернутую бумагу. – Спасибо, – сказала МакГонагал помощнику и пробежалась глазами по записке: – Мы только что получили рецепт черного зелья. Стул под Грюмом скрипнул. – И Доусон все-таки смог его определить? – Да, Аластор, – с легким неудовольствием проговорила глава Ордена. – Этот факт каким-то образом относится к его прошлому? – Ладно, я молчу, – проворчал Грозный Глаз. – Но не отрицайте потом, что я исполнял свой долг. МакГонагалл еще раз проглядела бумагу: – Я думаю, нет смысла перечислять все ингредиенты – большинство из нас знает, как готовится Ментальный Щит, – однако несколько составляющих данного зелья все же представляют для нас интерес. Я начну с вороньих перьев, тех самых, которыми Макнейр наполнял мешок. Перья должны быть получены только от задушенной птицы. – Он их душил? – в ужасе спросила Молли Уизли. – Таковы законы черной магии, часто требуется кровь или смерть. Но это еще не всё. Интересна также свернутая кровь гоблина и… сердце ребенка. Зал дружно охнул. – Маленькие кусочки детского сердца, – скорбно повторила МакГонагал. – Доусон выяснил это с помощью элементарного анализа. Малютки, чьи сердца задействованы в этом отвратительном зелье, едва ли старше пяти лет. – Наверняка это дети магглов! – прорычал Грюм. – Только дайте мне поймать этого палачишку… – Аластор, тише. Да, это отвратительно, но мы собрались именно для того, чтобы покончить со злом. Кровь гоблина… Кто помнит, чем она знаменита? – Ее трудно достать, – сразу отозвался мистер Уизли. – Потому что, убивая гоблина, волшебник обрекает себя на вечный страх, а трупы этих существ надёжно хоронятся соплеменниками. – Она увеличивает магическую силу, – продолжил Грозный Глаз. Судя по всему, он едва сдерживался от немедленного похода за головой Пожирателя. – Да, это так, – согласилась директриса. – И, кроме того, кровь гоблина обладает неплохой защитой от волшебства. Мало изученное вещество, больше применяется для черной магии. – У нас оно запрещено. – Да, Артур, и не без оснований. Не всякий может правильно с ней обращаться. Итак, мы выяснили главное: кто-то от кого-то защищается. Мистер Доусон предположил, что зелье предназначалось Волдеморту. В дверь несколько раз негромко постучали. После разрешения войти ее открыл молодой прыщавый парень с испуганным лицом, в одежде аврора. – Профессор МакГонагалл, – торопливо проговорил он, робея под десятком взглядов, – Вам срочное письмо. Директриса осторожно вытянула из протянутой руки желтоватый пергаментный конверт с сургучной печатью красноватого оттенка. Молодой мракоборец отдёрнул руку, словно получив ожог. – Благодарю Вас. Можете идти. Её голос придал парню уверенности, и тот покинул директорскую уже не так поспешно, как в по ней прошёл. – Бедняга Кевин, – ласково сказала МакГонагалл прикрытой двери. – Ему двадцать три года, а всё никак не может переборость робость и начинает заикаться даже при бывших учителях. Но… умён и расторопен, тут уж не к чему придраться, – пока директриса говорила, её пальцы делали своё дело. Вскоре свет увидело письмо, состоящее из чёрных ровных букв на белоснежной бумаге. – Оно из Азкабана, – сообщила глава Ордена. – Да ещё и срочно. Что же это может быть? Когда МакГонагалл отложила письмо, всем вдруг показалось, что она сильно побледнела. Её голос, нарушивший тишину, слегка задрожал: – Вчера в волшебной тюрьме было отравлено трое мракоборцев-тюремщиков. Одни из них, Юлиус Годфри, скончался. Воцарилось молчание, подозрительно похожее на почтение памяти погибшего. Директриса в упор посмотрела на Гарри и без тени улыбки продолжила: – Похоже, что Волдеморт не сумел добраться до Малфоя и отомстил в свойственной ему манере. Как видите, мой осведомитель оказался прав. Тем более досадно, что Годфри хотел вступить в Орден Феникса и был очень полезным человеком. – В таком случае, за Волдемортом ещё один должок, – мрачно проговорил Грозный Глаз. – Я уточню подробности смерти этого аврора, – сказала МакГонагалл. – Правда, для этого придётся пообщаться с представителями Министерства. – Я думаю, Вам пока не стоит этого делать, – неожиданно сказал Кандальер. Всё собрание он тихонько сидел на своём месте, но у Гарри появлялось ощущение, что чернокожий мракоборец давно ждёт своего часа. – Что-то серьёзное? – И да, и нет, профессор. Не так давно мистер Скримджеор снова вызвал меня на беседу. Тема была всё та же – Гарри Поттер. – Он что, влюбился в тебя? – тихо пошутил Рон. – Скримджеор всё ещё не оставляет надежды, – продолжал тем временем Кандальер, – что подружится с Избранным Мальчиком, – судя по тону аврора, подобные разговоры уже успели изрядно ему надоесть. – Он не знает, что вы встречаетесь на собраниях Ордена. Как же, по его мнению, вы будете общаться? – недоумевала директриса. – Как мракоборцу, мне не положено обсуждать задания Министра, но он говорит, что я должен войти к Гарри в доверие. Неважно, каким способом. И кроме того, мистер Уокер с его длинным носом и желанием выслужиться может донести мистеру Скримджеору… – Я разберусь с Уокером! – наконец, взорвалась директриса. – Кто из нас всё-таки директор «Хогвартса»? – Вы!!! – загремело по всему кабинету. МакГонагалл улыбнулась: – Спасибо вам за поддержку. А этому гордецу я просто уменьшу полномочия. У него нет законного права вмешиваться в наши дела. – Будь осторожна, Минерва, – попросил Грюм. – Мы хорошо знаем, что такое Министр в гневе, особенно если он аврор с приличным стажем. – Приму к сведению, – серьёзно пообещала глава Ордена. – Но поговорить с ним придётся всё равно… Рон Уизли, не вертись, так и со стула упасть недолго. Рон, кажется, понял эти слова по-своему, потому что бросил взгляд на палочку директрисы и замер. – Я вижу, что вы уже устали. На сегодня всё, можете идти. Только… будьте осторожны на кладбищах, если пойдёте к кому-то из родных. Для учеников и учителей: через полчаса будет праздничный ужин, и мы встретимся в Большом Зале. Удачи всем! Орденцы начали расходиться. – Поттер, – МакГонагалл притронулась к плечу Гарри, – твои сны начинают сбываться. Не скажу, что я рада этому, но, поверь, могло быть и хуже. Я посоветовалась со знающими людьми, и мне предложили такой вариант: используй Льдинки, тогда будешь в полном здравии и сможешь смотреть сны о Волдеморте. В этом есть доля риска, но небольшая, и если ты будешь строго выполнять то, что я скажу тебе, всё будет в порядке. Для того, чтобы сделать ваши контакты безболезненными, съедай на ночь одну Льдинку. Для обычного волшебника эта доза – яд, но не для того, в чьё сознание внедрился чужой разум. Ты слышал наше обсуждение чёрного зелья. Волдеморт что-то чувствует и пытается защититься, но, судя по всему, он ещё не понял всей опасности вашей связи. Иначе говоря, прежде чем он обо всём догадается, мы успеем узнать о многих его злодействах. Пока директриса говорила это, Грозный Глаз подошёл к шкафу, на котором сидела Шляпа, и стал в упор разглядывать её. Объект его повышенного внимания притворялся, что крепко спит. – Минерва, – задумчиво начал учитель. – В чём дело? – обернулась МакГонагалл. Грюм сделал ещё шаг по направлению к Шляпе и начал развивать свою мысль: – Совсем недавно вот эта песенница призналась нам, что она – артефакт Рейвенкло. А то, что она не хоркрукс, и так видно. Она любит говорить загадками, а это нехорошо. Может быть, помочь ей чем-нибудь… от сонливости и вредности? – Не трогайте меня! – подала возмущённый голос Шляпа, на всякий случай открывая глаза. – Не даёте поспать спокойно! Хорошо-хорошо, – поспешно заговорила она, отодвигаясь от прищурившегося Грюма, – я вам подскажу, но в последний раз! Наследник Слизерина был и его учеником! Довольны? Всё! Оставьте меня в покое! Волшебники вздрогнули от чьего-то искреннего, счастливого смеха. Альбус Дамблдор так ещё не веселился! – Опять мы чего-то недосказываем, – ласково сказал Грюм, чем вызвал у Шляпы предобморочное состояние. – Нет, всё верно! – вдруг обрадовался Гарри. – «Тех, кто всё замыслил, было двое»… Слизерин и Волдеморт! – Ты забыл, что они жили в разное время? – охладила директриса пыл ученика. – Он мог учиться по записям, – предположил Грюм, оставив, наконец, в покое Шляпу. Гарри ушёл из директроской в раздумьях. У горгульи его ждал Рон, всё ещё сохранивший выражение безумной радости в глазах. – Чего ты так долго? Пришлось рассказать ему всё. – Представляешь, – завершил Гарри свой рассказ, – когда я уходил, то услышал, как Грюм и МакГонагалл говорили на повышенных тонах. – Интересно, а Слизерин тоже пытался создать свой хоркрукс? – похоже, толкование песни не шло у Рона из головы. – С чего это ты взял? – Ну, не знаю… Раз они оба были пренеприятными типами… – Поттер, Уизли, – ребят нагнала директриса. – Да, профессор. – Добби говорил вам, что Винки пропала? – Конечно. Вы нашли её? Или знаете, что с ней случилось? – Нет, Поттер, но могу предположить: она узнала нечто такое, что потрясло её до глубины души и помогло оставить беспросветное существование. По-моему, она просто нашла кого-нибудь из родственников мистера Крауча. И, скажу я вам, это к лучшему. Но Добби безутешен. По его мнению, Винки не стоило уходить, потому что ещё Альбус просил приглядывать за ней. А он просто так ни о чём не просит. Если получите какую-нибудь информацию о Винки, поставьте меня в известность. Договорились? Отлично, можете идти. Да не забудьте приготовиться к праздничному ужину. После него будет катание на лошадях и эвисах и… в общем, вы всё увидите! «Как хорошо, что Рон уже знает о пропаже Винки, – думал Гарри, поглядывая на идущего рядом друга, – иначе последовали бы новые расспросы, а от них я порядком устал». Рон же молчал до самой Полной Дамы. Его переполняла радость, и он, похоже, боялся, что, заговорив, развеет свои мечты, роящиеся в голове. Какой уж там разговор! На ужине ученики не столько ели, сколько разглядывали украшения Большого Зала. На звёздном бархатном небе, которым стал потолок, среди тысяч звёзд парила серебристая тыква, изображающая Луну. Столы и скамьи Зала преобразились: дивная лёгкая резьба ласкала глаз и удостоилась сотен восхищённых взглядов. Садиться на такие скамьи казалось преступлением. Вдоль стен стояли колонны, по которым змеились неизвестные символы тёплого золотистого оттенка, в золотом цвете был отделан и учительский стол. Ученикам, входящим в Зал, начинало казаться, что они попали в сказочный дворец, сами стены которого излучали тепло. «Как хорошо, что Хэллоуинская ночь позади, – подумал Гарри, слушая праздничную речь директрисы. – Нет грязи, грубости, бесправия… Именно в такие минуты кажется, что всё плохое никогда не повторится!» Тем, кто побывал в Тёмном переулке прошлой ночью, было вдвойне приятно сидеть здесь, среди друзей и света. Зал, как обычно, наполняли любопытные привидения, но они скользили по воздуху бесшумно, не мешая людям слушать слова МакГонагалл. Гарри скользнул глазами по счастливой Гермионе, сидящей напротив и о чём-то болтавшей с Роном, и остановил взгляд на их соседке слева. Глаза Джинни были печальны: похоже, её душа всё ещё не могла вобрать в себя тёплый свет Большого Зала. Эту боль, боль Тёмного переулка и чёрной Хэллоуинской ночи ни один из оказавшихся там врагов Волдеморта не забудет уже никогда… Глава 16. Побег из Азкабана. Светловолосый волшебник, сидящий среди прочих заключенных, с непередаваемым отвращением на лице ел тушёные овощи. «Маггловая еда!» – думал он презрительно, но не мог отказаться от своей порции, потому что есть хотелось постоянно, а добавки не давали. – Малфой, Паркер, пошевеливайтесь, – раздался над головами недовольный голос. – Все уже строятся на работы. Люциус злобно взглянул на мракоборца, но подавился и закашлял, поспешно отвернувшись. Он ожидал, что тюремщики будут смеяться над ним, но все мракоборцы, сколько их было в столовой, молчали, и это казалось невыносимым. В коридоре витал противный холодок. Заспанные заключенные в серых, похожих на мешковину мантиях нестройными рядами стояли вдоль стен, их оглядывали молчаливые авроры. Одежда тюремщиков была черной, что придавало им сходство с дементорами, правда те не носили на груди значков с эмблемой Азкабана. – Мистер Малфой, Вы опоздали на построение, – к Люциусу подошел молодой мракоборец с палочкой из неизвестного белого дерева, конец которой светился красноватым светом. – Так накажи меня! Что стоишь, Годфри, я ведь заслужил хорошей порции Круциатуса, ты так не думаешь? Тюремщик снисходительно улыбнулся: – А вы все ворчите, сэр. Ну, раз вы просите… Люциус выжидающе напрягся: что ещё придумает этот сопляк? – Дополнительный час работы в каменоломне. Малфой мысленно застонал. Проклятый аврор знает, что кое кому из заключенных легче стерпеть Пыточное проклятие, чем махать киркой, как последний маггл. Тем более, что Годфри слишком уважает закон, да и потом, откуда в маленьком щенке взяться настоящей ненависти? Вышедших на улицу сразу объяли туман и холод утра, усиленные тем, что море находилось в нескольких десятках метров от крепости. Спящие на ходу заключенные брели к Белым пещерам, невидимым из-за плотной пелены тумана. Тюрьму Азкабан надо было расширять, поэтому десятки волшебников-преступников добывали камень, обрабатывали его, придавая форму, и сооружали новые пристройки. При этом самым почетным считалась шлифовка камней, а самым позорным – их добыча, распределение же работников происходило по степени их вины. Со времен дименторов, не так давно покинувших Азкабан, на острове не росло ни травинки, только жесткие и редкие пучки сухой травы торчали кое-где между земляными комьями. Почва на острове была бедной и уже давно не приносила плода. Как раз в то время, когда заключенные проходили максимально близко к морю, раздалась пальба пушек, и сквозь голые ветви деревьев и понемногу отступающий туман показался черный, словно призрачный, корабль с эмблемой Азкабана на флаге, представлявший собой белую башенку на чёрном фоне. Идущий впереди заключенных Юлиус Годфри дал команду остановиться. Встреча корабля была для узников Азкабана единственным развлечением; никто, кроме мракоборцев, не знал точного времени прибытия судна. А они, эти прибытия, становились все более частыми и интересными. Помимо сторонников Тёмного Лорда сюда привозили и воришек, торговцев нелегальщиной, сознательных убийц, а также тех несчастных, которые были жертвами всевозможных Империусов, творимых Лордом и его сподвижниками. Корабль причалил и стал неторопливо извергать людской поток. Группа новых осужденных, сопровождаемая несколькими аврорами, двинулась на встречу идущим на работы. Годфри и мракоборец, сопровождающий вновь прибывших, обменялись приветствиями и паролями, после чего «новеньких» пропустили вперёд. Люциус прищурился, выглядывая в толпе новоприбывших знакомые лица, отчасти с волнением, отчасти – с надеждой. Одним из первых мимо Малфоя прошел бледный худой паренек в зеленой мантии. Он шагал, плотно сомкнув губы, в потемневших глазах застыли усталость и отчаяние. Парнишке было лет двадцать на вид, его взгляд был устремлен в землю, в походке было столько же безразличия, сколько горя и потрясения. Внезапно Люциус понял, что где-то видел его. Но пока он вспоминал, где именно, полпа новых осужденных, не переодетых ещё в тюремные мантии, скрылась в утробе тюрьмы через главный вход. Ступая по перекатывающимся камням, заключенные вошли внутрь пещеры, которая являлась главной достопримечательностью острова Азкабан, не считая сухого леса на западе до одноименной тюрмы-крепости на восточном побережье. Сама крепость стояла на невысоком холме, который постепенно превращался в плоский берег по мере продвижения к морю. На Восточной и Западной башнях Азкабана постоянно горело по одному огромному синему огню, чтобы корабли не сбивались с курса, хотя кое-кто из «старожилов» пустил слух, что там, на верху, бьют два источника невероятной магической энергии. И заключенные с удовольствием пересказывали историю, уже ставшую легендой, о том, как один ловкий малый, по имени Джо Честер, взобрался на Западную башню и не вернулся оттуда. Удивительно, но желающих испытать свою судьбу больше не было, и все же очень много внимания уделялось этим круглым башням из выпуклого тёмно-серого камня. Люциус в последний раз окинул взглядом один из башенных огней и шагнул во мрак пещеры. Несмотря на то, что приходилось работать до заката, несмотря на то, что в конце дня пот противно струился по телу, а мышцы болели от напряжения, это было не самым худшим на свете наказанием. После ухода дементоров Азкабан, по мнению многих, превратился в дом отдыха для преступников всех мастей. Люциус долго думал на тему побега, но гнев Тёмного Лорда держал за решеткой лучше всяких оков. Бежать не было смысла, потому что воля означала постоянный страх за свою жизнь. Риск быть пойманным вторично также был велик, а мракоборцам в последнее время передавались особые полномочия, прежде всего относительно рецидивистов, и праведный гнев авроров был усилен гибелью их родных и близких от рук Лорда и его Пожирателей. Руки сами орудовали киркой, а мысли были далеко. Люциус вспоминал юношу, которого увидел сегодня. Память пришла внезапно словно озарение: парень в зеленой мантии был капитаном гриффиндорской квиддичной команды! Тогда Драко еще учился на втором курсе, и пришлось сделать «Слизерину» подарок в виде метел «Нимбус 2001», чтобы сына взяли в команду ищущим. Люциус хорошо запомнил тот матч. Драко еще никогда так не позорил отца! При всём этом к капитану «Грифиндора» должна быть хоть какое-то раздражение, но ведь нет его! Как же его звали… Вуд… Имя не вспомнилось, фамилия всплыла в памяти только потому, что после разгрома «Слизерина» Люциус сидел у себя в кабинете, не желая поверить в такой глупый промах сына, и с досадой называл Вуда кучей древесных прутьев. Что же случилось с дружком Поттера, если его упекли за решетку? Мысль не лезла из головы, и Люциус прогнал ее только тогда, когда пообещал себе, что подключит к этому делу Харриса. Тот копался рядом, но, так как не был физически силён, то нагружал тележку щебёнкой и вывозил из пещеры. Крезинус Харрис. Человек-крыса. Так прозвали его здесь. Слабый человечишка и вечный нытик, но незаменимый информатор в тюрьме Азкабан. И, по странному стечению обстоятельств, сокамерник Люциуса. Харрис всегда был в курсе всех дел, у него можно было достать ценные вещи, и даже такие, за которые не жалко обеда. Нитки, игла, нормальное белое мыло, зеркальце, и даже бритвенное лезвие – вот далеко не полный перечень этих незаменимых вещей. «Коллеги» – так отбывающие срок называют здесь друг друга – постоянно говорят Малфою, что ему повезло с соседом. Они правы не во всем. Иногда Люциус готов отдать завтрак, лишь бы не слышать этого болтуна. Некоторые сидят в одиночных камерах и сходят от этого с ума, а сокамерники Харриса, похоже, могут свихнуться от его постоянной болтовни. На этот раз не повезло Малфою. Говорят, что до него с Крысой сидел еще кто-то, но через две недели попросился все равно куда, лишь бы подальше от соседа. По внешнему виду Харрис был типичным неудачником: маленького роста, костлявый и горбатый, с бегающими воспаленными глазками и длинным носом, будто бы специально появившимся на этот свет, чтобы лезть в чужие дела. Кроме этих достоинств, что делали Крысу незаменимым в Азкабане, было еще одно: его поразительное умение отлынивать от работы. Вот и сейчас он заныл, что наехал тележкой на ногу и так удачно изображал травму, что его усадили на камни и разрешили отдохнуть. Оттуда Харрис ласково взирал на вкалывающих «коллег» и был на верху блаженства. Со времен ухода дементоров Азкабан стал для него почти что родным домом. Глядя на жалкое лицо Крысы, нельзя даже представить, что он был пожизненно осужден за тройное зверское убийство магглов. Люциус одарил соседа недвусмысленным взглядом и, поудобнее перехватив кирку, шагнул к нему. – Мистер Годфри, мистер Годфри, – громко затараторил Харрис, – а мистер Малфой хочет меня ударить. Манера Крысы называть каждого «мистером» раздражала всех без исключения его «коллег». – Малфой, Харрис, в чём дело? – недовольно вопросил мракоборец, отрываясь от шелушения семечек. – Я просто хотел спросить, – Люциус говорил таким тоном, словно смертельно оскорблял тюремщика, – скоро ли обед? Годфри бросил взгляд на наручные часы: – Через десять минут. Потрудитесь возобновить работу. Первая половина дня прошла на удивление быстро. На обеде Харрис был нарасхват: без устали сообщал новости то одному то другому «коллеге». После ухода дементоров и увеличения числа заключённых интересная информация стала распространяться быстрее, потому что одиночные камеры были частично ликвидированы. Люциус не зря уселся рядом с Крысой: он должен был «нацелить» соседа на очередной «запрос». – Харрис, кто тот бледный юноша, который так поспешно ест? Крыса глянул вдаль: – Сейчас выясню. По залу пронесся шёпот. С помощью безобидной детской игры «передай другому» здесь выяснялось практически всё. – Оливер Вуд. Выпускник «Хогвартса», – спустя пять минут поделился Харрис. – На момент трагедии искал работу. Так и не успел найти: его забрали под суд за убийство полукровки. Говорят, его заставили… заклятием Империус. Ну, вы понимаете меня… – Крыса многозначительно умолк и впился зубами в свой хлеб. Надо отдать ему должное: работая осведомителем, Харрис был предельно краток, выдавая максимум информации. – На какой срок его осудили? – Я думаю, лет на десять, не больше, – предположил Крыса, а уж он был знатоком законов. – Убийство совершено не в здравом уме… А зачем вам этот паренёк? Он что, ставил вам палки в колеса? – Всякое бывало, – отмахнулся Люциус. – Значит, теперь на Вуда ополчились и свои и чужие? – Разумеется, сейчас он белая ворона. И ничего удивительного: таких изгоев хватает и в наше время. Со стороны могло показаться, что это интеллигентная беседа двух мыслителей… В прочем, в тюрьме от нечего делать философом становился каждый третий. После обеда всем казалось, что время как минимум в два раза замедлило свой ход, а у Люциуса вдруг стали появляться непривычные для него мысли. Чем упрямее попадался камень под киркою, тем более привлекательной виделась СВОБОДА. Да, там, за крепостными стенами, было отнюдь не безопасно, но это таило в себе прелесть новизны, очарование риска. К концу дня Люциус просто не находил в себе места. Заключенных, наконец, развели по камерам. Лёжа на жесткой койке, он грезил о тех временах, когда свода была намного доступнее, и всё же эти мечты слегка затуманивались блаженным состоянием покоя. Как раз сейчас никуда не хотелось идти, и тело просто отказывалось двигаться и даже бормотание Крысы, скорее походило на колыбельную песню. Сон пришел так неожиданно, что Люциус не почувствовал границы между снами и реальностью. Поток слов Харриса стал похож на журчание ручейка, шуршание в соседних камерах и дробный шаг авроров – но дождь, стучащий по крышам… Люциус проснулся, наверное, оттого, что вокруг внезапно стало тихо. Кругом была глубокая ночь, факелы в тюремном коридоре горели через два, поэтому полосы дрожащего и бледного света робко падали на каменный пол, переплетаясь с решеткой и тенями, отбрасываемыми фигурами мракоборцев. Малфой оглядел койку Харриса и поймал его внимательный взгляд. – Слушай, Крыса, я должен кое-что сказать тебе, – прошептал Люциус. И в этот момент вампир в одиночной камере напротив проснулся и стал жаловаться на жажду. – Дайте пить! – исступленно молил он, из-за всех сил вцепившись в железные прутья камеры, и всем вокруг становилось не по себе. К вампиру подошел один из тюремщиков, голос аврора дрожал от гнева: – Замолчи, ты перебудишь всех своих соседей! Не ты ли пил сегодня кровь? Мы не успеваем резать для тебя скотину. – Но вы же знаете, что крови животных хватает ненадолго! – яростно, но на два тона ниже, возразил заключенный. – Молчи, кровь будет только утром, – ответил аврор, отходя от камеры. Вампир ударил решетку лбом и бросился на свою койку, но и там не мог спокойно лежать. – У Кассиуса опять «ломка», – прошептал Крыса, внимательно глядя на изгибающегося вампира. – Чем так мучить его, лучше бы отпустили. – Чтобы он перекусал парочку их жирных магглов? – усмехнулся Люциус. – Они этого не допустят. – Но они его даже погулять выводят в цепях. – Крыса, ты идиот! Хочешь, чтобы он перекусал всех вокруг себя? Я – нет, благодарю покорно! Мне и человеком неплохо живется. – Ладно, оставим эту тему. О чем вы хотели поговорить, мистер Малфой? – Не знаю, стоит ли… Но раз уж начал, довершу свою мысль. Что ты думаешь о свободе, Харрис? – Свобода… Я давно не пробовал её на вкус… Не знаю, что и сказать… А с чего вдруг вы… о, понимаю, увидели мальчишку. Так скажем, получили привет от свободной стороны, и захотелось вырваться на волю, да? – Ты почти угадал. Самое главное, что он помог бы нам бежать. – А зачем бежать? – вопросил Крыса, оглядываясь по сторонам. – Вам не нравится в Азкабане? – Вот ты умный, Харрис, так пораскинь мозгами… Ладно, я объясню. Этот мальчик наверняка засажен сюда не по своей вине. Я уверен, что среди ярых любителей справедливости он считается чуть ли не героем. Но Министерство думает иначе. Убил – значит, убийца. Отправляйся в тюрьму. Поэтому, если я приведу Вуда к его дружкам целым и невредимым, они обеспечат мне защиту и убежище от настырных министерских шестерок. Среди тех, кто страдает от исчезновения Вуда, есть такие, которые, хоть и выступают за справедливость, а готовы нарушить ради него закон. То есть, помочь мне. – А, – обрадовался Крыса, – они поступают по понятиям? – Да, примерно так. Только представь себе, что такое «свобода»! – Ходишь, куда хочешь и делаешь что хочешь, – машинально ответил Крыса. – Если ты понимаешь под этим словом такую чушь, тогда понятно, почему ты к ней не стремишься, – горячо заговорил Люциус, все больше загораясь от своей новой идеи. Казалось, желание сбежать появилось с самого первого дня пребывания в Азкабане, только до сегодняшнего дня благополучно дремало где-то внутри. А теперь он выхлестывалось наружу, будто бы собиралось взять реванш. – Отсюда не убежать, – предпринял еще одну попытку Харрис. – Не помнишь Сириуса Блэка, легенду Азкабана? Он сбежал даже при дементорах. А Пожиратели Смерти? Они постоянно обводили стражей вокруг пальца… Не без помощи Тёмного Лорда, конечно… – Вот вы Пожиратель, – сейчас же заговорил Крыса, – значит, видели Лорда. Какой он из себя, а? Говорят, у него королевская осанка. – Мы сейчас о свободе говорим, – сдержанно напомнил Люциус. – Не отвлекайся от темы. – Мне казалось, это закрытый вопрос. Сбегать трудно и бессмысленно. – Ничего ты не понимаешь, – Малфой улегся на кровать под пристальным взглядом одного из авроров и, когда тот отошел, продолжил: – все в наших руках. – Вы думаете, сэр? – от волнения Харрис едва не отдал соседу честь. – Бояться нечего, – говорил Люциус, ворочаясь на жестких нарах, почти с безумным лицом, как будто уже вырвался на свободу, – нам нечего терять, мы будем гнить здесь вечно, включая то время, когда наши трупы похоронят в этих стенах. Харрис слушал, не перебивая, и понемногу загорался жаждой свободы. Что и говорить, Люциус умел убеждать! Мало того его слова были подкреплены неподдельными эмоциями. – Только вот как быть с Вудом? Он наверняка помнит меня, и поэтому не захочет иметь со мной дела. – Мистер Малфой, предоставьте это мне! Я напишу ему письмо, в котором приведу такие аргументы, что отказаться будет просто преступно. – Нет уж, Крыса, давай так: я напишу примерный вариант письма, а ты проглядишь его и подправишь. – Так не пойдет, – возразил было Харрис, но под взглядом «коллеги» сразу умолк и лишь спросил. – А какова будет оплата? – Но мы же вместе убегаем! – Ну-у… – словно бы нехотя протянул Крыса. – Это за затраты на информацию, доставку и прочее… Ведь моя скромная работа достойна награды? – Крыса, ты, кажется, совсем тронулся . – А вот и нет, сэр просто я хотел бы… – На, забирай, – Люциус со злобой сунул в протянутую руку Харриса один из драгоценных перстней на руке. Крыса прищурил глаза и впился в камень на кольце взглядом ювелира. – Маловат, конечно, – неторопливо произнес скряга. – Но учитывая качество металла и камня, и свою личную заинтересованность в деле… – Крыса! – Короче говоря, – поспешно добавил Харрис, – я принимаю ваши условия. Я не подведу, сэр. Люциус уснул поздно и проснулся свершено разбитым. Не то чтобы куда-то убегать – вставать совершенно не хотелось. К своему великому счастью он вспомнил, что сегодня воскресенье. Однако ему всё равно не дали поспать: надо было идти на завтрак, и никакие отказы и заверения, что есть не хочется, не помогли бы. Проклиная всех авроров и порядки Азкабана, Люциус поплелся за остальными в столовую. В голове была только одна мысль: спать! Посидеть за столом, отдать завтрак Харрису, чему тот будет безумно рад, доползти до своей камеры – и спать! Встретившись газами в Вудом, Малфой даже как-то сразу проснулся. Мгновенно вспомнилось все, что было вчера. Закон подлости входил в силу: в выходной день сон внезапно куда-то пропал и появилось сильное желание активных действий. Харрис же вовсю работал языком и челюстями и Люциус едва успевал спасти от него свой чай, в пятый раз зарекаясь, что никогда не отдаст свой завтрак, а тем более Крысе. А между тем неугомонный сосед использовал систему оповещения «коллег». Вуд в который раз встретился с Люциусом взглядом и презрительно отвернулся. «Посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь мой план», – ехидно думал Малфой, поглядывая на мракоборцев. Наконец, завтрак был закончен, и, спустя несколько минут, всех развели по камерам. Вампир Кассиус жадно пил из кружки коровью кровь, и соседи с отвращением отводили глаза от его губ, перепачканных красной жидкостью. – Говорят, – тихо начал Харрис, который, похоже, был одним из немногих, кто мог спокойно смотреть на вампира, – что Кассиус очень силен, но пообещал смирно себя вести за то, что каждую неделю получает порцию «Бладвейна». Не знаю, правда это или слухи, но в случае, если коллеги не рвут, выходит, что не все авроры так уж безгрешны. И с ними можно договориться. Как же я люблю таких людей!!! – Крыса, заткнись на минутку, очень тебя прошу, – проворчал Люциус. Он лежал на нарах, закрывшись одеялом от соседа, и рассматривал фотографию Цисси. Просто чудом удалось спасти её от мракоборцев. На маленьком клочке бумаги она улыбалась, сжимая в руках цветы, которые подарил ей муж. Разглядывание фотокарточки было для Малфоя почти каждодневным ритуалом, и никто, даже болтливый Харрис, не имел права этому мешать. Некогда семья Люциуса жила счастливо в родовом замке под Ньюбэри, теперь же всех троих раскидало по Англии. Люциус сидел в Азкабане, Нарцисса осталась дома одна, а местонахождение их сына Драко вообще было неизвестным. Люциус слышал, что тот служит Тёмному Лорду, но, зная характер последнего, можно было ожидать чего угодно. Понятно, что при таком положении дел Люциус хотел вернуть всё на свои места, но сделать это, не выходя из Азкабана, он не мог, поэтому побег становился еще более желанным. А пока он мог только смотреть и мечтать о временах, когда хоть что-нибудь изменится… Малфой спрятал фотокарточку и повернулся к сокамернику. Тот сосредоточенно чистил ножницами ногти. Заметив, что на него смотрят, Харрис спрятал свое орудие под нары, в кожаную сумочку, которую уже давно выменял у одного из «коллег» на кусок мыла и железную расческу. – Крыса, у тебя есть лист бумаги и перо? Харрис неопределённо дернул плечами. – Я к тебе обращаюсь! – возвысил голос Люциус. – Что вы, мистер Малфой, какая бумага? – Та, например, что ты выменял позавчера. – Но у меня её так мало! Мне не хватит для своих нужд, не вы один пишете послания. – Крыса. – Но у меня такая работа. Я же тружусь на благо «коллег»! – Крыса! – Ладно-ладно, но я должен что-нибудь за нее получить. Как вы думаете, а? – Кто сегодня съел мой завтрак? – спросил Люциус таким голосом, словно сам собирался съесть соседа. – Всё, я уже достаю! – жалобно пискнул Крыса, поспешно и угодливо протягивая перо, чернильницу и бумажный лист. Люциус брезгливо принял все эти веши и, отодвинув матрас, положил их на деревянную койку. Немного подумал и начал писать. Харрис тревожно глядел за решетку, высматривая авроров. «Здравствуйте, мистер Вуд. Я знаю, что, получив это письмо, Вы решите, что я сумасшедший. Но не торопитесь с выводами, подумайте: у нас есть реальный шанс сбежать. Я смогу обеспечить побег, вы поможете найти мне временное убежище среди ваших друзей. Вы можете счесть это глупой шуткой, но для меня нет смысла разыгрывать Вас. Жду ответа и надеюсь на ваше благоразумие. Люциус Малфой». – Кто же так пишет! – прямо-таки подпрыгивал рядом Крыса. – Нельзя же так прямо рубить всю правду! Вы подготовьте его, надавите на чувство одиночества, выразите сочувствие, и только потом аккуратненько затроньте дело! У вас нет таланта дипломата! Никакой тонкости! – Крыса, заткнись, – огрызнулся Люциус. – в Азкабане я растерял все свои манеры. И потом, для кого я экономлю бумагу? Харрис мгновенно закрыл рот. – Вы правы, мистер Малфой, – проговорил он минуту спустя, без устали бегая глазами по строчкам, написанным на бумаге. – И все-таки стоило начать как-нибудь поделикатнее… Доставлять письмо придётся мне, не так ли?.. Не смотрите на меня таким взглядом, я помню ваш перстенёк!.. Ладно, я рискну, но остальные письма буду писать сам. Договорились? – Только посмей не посоветоваться со мной, – выдвинул последнее условие Люциус. После обеда он, наконец, заснул, а Крыса разбудил его к ужину. Письма не было, а Вуд все также хмуро отвечал на нетерпеливые взгляды Малфоя. Полночи Люциус терзался сомнениями, правильно ли он поступил, и стоило ли бежать вообще. Наутро за завтраком пришло письмо, но ещё раньше него вновь появилось желание оставить опротивевший Азкабан. Крепко сжимая в руке желтый квадратик и постоянно возвращаясь к нему мыслями, Люциус отправился на построение, а оттуда в каменоломню. Все время до окончания работы он мучался от любопытства, потом смог выкроить минутку и прочитать ответ. «Я знаю, что Вы хотите, мистер Малфой, но не собираюсь помогать вам. Я отбуду свой срок и вернусь домой. Оставьте меня в покое и найдите себе другого союзника, тоже осужденного пожизненно. И как бы не были хороши ваши намерения на бумаге, вы можете обмануть меня. Больше не пишите мне. Оливер Вуд». Люциус в бешенстве разорвал письмо в глазах у обмершего Харриса. – Мистер Малфой … Эта бумага могла еще пригодиться… – Я понял, о чём ты говоришь. Не беспокойся, сейчас ты у меня так получишь, что не то, что вытираться – сесть не сможешь! Кто говорил, что всё разузнал? Кто заверял меня, что письмо будет принято? – Не подходите ко мне! – взвизгнул Крыса, пятясь к стенке. – Что там у вас? – раздался недовольный голос, и к камере лениво подошел аврор. К этому времени чернила с пером и остатки бумаги были запрятаны, а сокамерники с умным видом уселись друг против друга, каждый на своих нарах. – Простите нас, сэр, – медоточиво улыбнулся Люциус. – Мы с мистером Харрисом спорим о пространстве и, кажется, перешли границы. Он утверждает, что вселенная не бесконечна, я же не согласен с ним. Не могли бы вы разрешить наш спор? – Нет, я в этом не силён, – сухо ответил тюремщик, однако отошел, успокоенный и довольный собой: редкий человек просил его поработать на благо естествознания, намекая на недюжинные умственные способности. – Ладно, Вы правы, мистер Малфой, – на два тона ниже сказал Крыса. – Я возьмусь за дело основательно. И он тут же достал из своих закромов ещё бумаги и принялся вдохновенно строчить. На следующем завтраке Вуд, послал Люциусу его разорванное письмо. Харрису стало страшно находиться с Малфоем в одной камере. Вечером угрюмый Люциус сразу завалился спать. Он даже не посмотрел на снимок Нарциссы. Надежда ускользала. И только Крыса продолжал упорно писать; кажется, он стал одержим этой идеей – обрести свободу. А с сокамерником стал вести такие разговоры, которых тот раньше не слышал от Харриса. – Мистер Малфой, скажите мне, как хороший знакомый: если я заявлю о своей поддержке Тёмного Лорда, он возьмёт меня к себе? – Не знаю, – прохладно отвечал Люциус, внутренне настораживаясь. – У него уже есть ручная крыса, зачем ему еще одна? – Я буду верным слугой! – горячо уверял Харрис, теребя зубами один конец пера; другой в это время оставлял кляксы на пергаменте. – Я представлю ему тебя, – проговорил Люциус, чтобы Крыса отстал, хотя правдивость этих слов была под большим сомнением. Тёмный Лорд редкого человека подпускал к себе живым после серьёзной ошибки. Прошел месяц, наступала осень – самое удачное время для побега. Теперь друзья Вуда вернулись в школу, и можно будет задумываться о факте покидания Азкабана, как о чем-то реальном. Оставалась одна маленькая, но важная деталь: уломать упрямого Вуда. Весь месяц он рвал огромное количество посланий, но и Крыса был не так-то прост, поэтому письма настойчиво и бесперебойно поступали на стол адресата. Харрис вошел в азарт, и теперь взять верх над Вудом стало делом его чести. Крыса выменивал бумагу и чернила, где только мог, и проделывал огромную работу, соизмеримую с писательской. Люциус даже стал уважать сокамерника и с интересом ждал, кто же победит в этом необычном состязании. Все получилось очень прозаично: у Крысы кончилась бумага. И не просто кончилась, а иссякли все источники, из которых Харрис выменивал её. Новый день также не принес радости. Люциус проснулся до подъема и лежал, слушая тихие стоны голодного вампира. Пожалуй, им обоим сегодня было скверно. Сквозь маленькое окошко хорошо проглядывался сильный ливень, бьющий по тощей и голой земле острова. Но горе без радости не бывает. За завтраком, совершенно неожиданно, пришло письмо от Оливера Вуда. Сгорая от нетерпения, Малфой отправился со всеми на работы. Дождь лил как из ведра, и злыми были все, даже Крыса беспрерывно жаловался на погоду, от чего хотелось вырвать ему язык. Люциус выкроил минутку, когда за ним не наблюдали, и вскрыл самодельный конверт. «Вы меня убедили. Я прочитал ваше письмо. У вас есть план? Было бы смешно предлагать мне это, если бы всё не было продумано. И последний вопрос: почему именно я? Вы могли бы взять кого угодно, и даже более подходящего, чем я, а ваша настойчивость заставляет меня спросить, чем именно заслужил я такую честь? О. Вуд». – Почему вы отвлеклись, Малфой? Люциус вздрогнул. Этот Годфри все время появляется, когда не просят! – Я… кажется, ударил себя киркой по пальцу. – Кость не сломана, кровь не идет? Тогда продолжайте работать. На перерыве врач осмотрит вашу руку. Когда аврор снова отошел, Люциус ткнул в бок Харриса: – Крыса, ты победил, ты уломал его! – Да ну?! – даже подпрыгнул сосед. – Неужели он согласился бежать? – Нет, пока еще нет. Но все-таки ему стало интересно. Продолжай в том же духе. – На чем? У меня нет бумаги. – Так выменяй! Ходят слухи, что завтра прибудет очередная партия заключенных. – Откуда вы узнали, мистер Малфой? – Разве ты забыл? Сегодня дежурит Стив Райли. Былая служба в министерстве позволила Люциусу сохранить некоторые связи. Несмотря на то, что Райли был честным малым, он все же пытался скрасить своему хорошему знакомому пребывание в тюрьме и, случалось, сообщал полезные сведения или посылал Малфою что-нибудь вроде фруктов и спиртного. Крыса лишь довольно осклабился в ответ. Правда, каким же он стал идиотом, если не помнит, что вторник – счастливейший день недели, день работы Райли! Харрису, как сокамернику Малфоя иногда перепадала парочка вкусных вещей, а за информацию Крыса готов был стать анимагом, что при его лени звучало, как невероятный подвиг. В указанное время Крыса уже поджидал новичков и был рад узнать, что все добрались благополучно. Иногда Люциус терял ощущение реальности, и тогда ему начинало казаться, что Харрис не сидит в тюрьме, а живет. Недаром «старожилы» называли его не иначе как Тюремной Крысой. Ловкий информатор Аскабана мало того, что добыл в рекордные сроки бумагу, так еще и обеспечил ею Вуда, которому временами приходилось писать на обрывках ткани или даже досках. Политика Крысы возымела успех. К октябрю Вуд согласился бежать, его подтолкнул к этому один случай. Именно осенью Люциус спас его от наказания, состоявшего от лишения еды на целый день. Мало кто из мракоборцев видел, что Вуд слабеет от тоски по свободе и постоянного отказа от пищи. Этим пользовались все, а тюремщики взыскивали с него за неспособность к работе. Малфой в этот же день передал ему фруктов через Крысу и сокамерника самого Оливера. Крыса поражался такой щедрости, а Люциус думал лишь об одном: как бы всё это не пропало зря. Помимо положительных эмоций Харрис обеспечивал Вуду и отрицательные. Этот проныра со всей дотошностью выведывал биографию потенциального союзника и обращал внимания на его слабые места. Вуд больше всего любил родителей, и Крыса во множествах писем говорил, как они страдают, что их сын безвинно осужден на десяток лет. Иногда подозрительный Люциус начинал чувствовать, что он не держит ситуацию под контролем, но Крыса принимался объяснять, что так и должно быть, потому что без надлежащих знаний можно легко всё испортить. Ближе к концу октября Люциус стал внимательнее приглядываться к Харрису и начал понимать, что чем скорее они убегут из Азкабана, тем лучше. В одно из воскресений за неделю до Хэллоуина, Крыса шел с обеда взъерошенный и в приподнятом настроении, на недоуменный взгляд сокамерника пояснил: – Мы запланировали побег на послезавтра. Ох, и долго же я его уговаривал! Видите ли, ему не нравится будний день… – Крыса! – А что я? – Значит, ты самовольно назначил время, не посоветовавшись со мной? – Но сэр… – Дай мне бумагу и перо… слышишь, что я сказал? – Но ведь я… – Даже не смей возражать! – прикрикнул Люциус. – Я объясню Вуду все как есть. Мне надоело прятаться за чужой спиной! На разъяснение ситуации ушло еще нисколько драгоценных дней. И вскоре оставалось только одно: всего-то навсего узнать, как вылезти из камеры и уплыть с острова. Хэллоуин все отмечали бурно. И тогда же впервые стало известно об отравленных съестных припасах. Заключенным ничего не говорили о том, что произошло в Хэллоуин с мракоборцами, но слухи ходили разные. Кто-то даже говорил, что аврора Годфри отравили насмерть, чему пол-Азкабана несказанно обрадовалось. Помимо всего прочего Люциус узнал, что какой-то идиот отдал приказ усиленно охранять его камеру. Угроза разоблачения плана для Малфоя стал ребром. А тут еще Стив Райли решил проверить всё привезённое вино, и Люциус встретил Великую ночь не как положено. Перед тем, как заснуть в ночь перед Хэллоуином, он рассматривал спящего Крысу. Тот тоненько, противно храпел, и его безобразный нос выставлялся из-под одеяла. Весь вид Харриса вызывал непреодолимое отвращение. Как только Люциус закрыл глаза, храп прекратился. Харрис зашуршал одеялом и подошел к койке сокамерника: – Мистер Малфой… Я больше не могу держать это в себе. Старый Джек рассказал мне кое-что об огнях Азкабана, но под страхом смерти я дал ему клятву, что буду молчать. – Так не говори мне ничего, – небрежно бросил Люциус, сгорая от любопытства. – Ну нет, я так не могу… Без этого нам не убежать. Слушайте! Старожилы считают, что эти костры, горящие наверху – ничто иное, как огромные порталы. На территории тюрьмы трансгрессия невозможна. Как и невозможна в любом месте Азкабана. Уверяю вас, это проверено не одним поколением «коллег»! А мракоборцы каким-то волшебным образом подменяют друг друга на работе… с завидной скоростью! Если корабль плывет до острова почти двое суток – потому что остров спрятан от магглов – значит, они не могут прибывать морем. Этим объясняется и история с Джо Честером. – Хорошо, ты дал бесценные сведения, только до огней надо добраться. Лично я не могу вынести решетку с её креплений. – Мы что-нибудь придумаем. Кажется, судьба благоволит к нам, а мы должны этим пользоваться, ведь это такой редкий случай! – Ты прав, лично я не собираюсь сдаваться. Давай бумагу, я буду писать Вуду. Люциус поступил хитро. В строках его письма непроверенные гипотезы выглядели фактами. Ответ не мог быть отрицательным. Заручившись согласием Вуда, Люциус оставил за собой право назначить день операции. Проблема была в том, что день напрямую зависел от уточнения отдельных деталей плана. В один из будних дней, спустя почти неделю с того дня, когда Вуд получил последнее письмо от Малфоя, Крыса попросился работать на шлифовке камней, проводившейся в помещении, сославшись на обмороженные руки. А вечером он завалился в камеру с пузатой склянкой. Люциус в это же время сидел на нарах и придавался мрачному пессимизму. – Мистер Малфой! – Чего тебе? – Я принес зелье Невидимости, – прошептал Крыса. – Ох, и дорого он мне далось! Я отдавал одному из новеньких несколько своих обедов и пару занятных вещиц. Он сказал, что зелья хватит на час. – Но ты ведь не говорил ему, что нас будет трое? – Нет, мистер Малфой. – Ты уверен, что, будучи разделенным на мелкие части, зелье не ослабится? – Я думал об этом. Наши порции и правда будут малы, поэтому время действия уменьшится. – Ну допустим, – тихо размышлял вслух Люциус, – мы сможем перехитрить всех церберов в этой тюрьме и доберемся до огней. А если они не окажутся порталами? – В руках у нас будут неплохие козыри, – охотно пояснил Крыса. – Например, по дороге к огням нас будет ожидать целая куча волшебных палочек, тех самых, что некогда отбирались у всех «коллег». Надо лишь грамотно их подобрать. Вот только с этим проблема. – Не волнуйся, их я возьму на себя. Твоё дело – Вуд. – Но ведь вы и так всё делаете сами! – возмутился Харрис. – Послушай, Крыса, – Люциус встал со своей койки; Харрис был на голову ниже его. – Главный здесь я, и отпираться бессмысленно. Ты даже «Хогвартса» не закончил, и поэтому… Не стоит меня злить. Ты хочешь свободу – ты её получишь, но прежде умерь своеволие. Крыса умолк, однако это ничего не изменило. Люциус понимал, что Харрис столько же полезен, сколько опасен, но, связанный с соседом общей тайной, уже не мог отказаться от его помощи… В величайшем напряжении прошла ещё неделя. Она, как и прочие, была серой, словно камни стен в тюремной камере: каждый день казался похожим на другой, и не было в них ничего, кроме тяжёлой работы, скуки и ожидания. В дождливый и туманный воскресный вечер всё замерло, и Азкабан со своей крепостью и вовсе казался издалека местом призрачным, нежилым. Большинство заключённых поддалось влиянию погоды и шуршанию дождя за стенами и, ворочаясь на жёстких койках, отдыхало от работ с камнем и просто безделья, которое мучило сильнее всяких трудов. Люциус разглядывал карточку с Цисси. Она улыбалась ему, и сердце тревожно сжималось, на ум приходили несвоевременные, но мучительные вопросы, однажды оставшиеся без внимания. Любил ли он Нарциссу? Да, он женился на чистокровной волшебнице, женщине из древнего рода Блэков, чья приятная внешность, казалось, вселяла надежду, что брак будет невероятно удачен. Появился на свет замечательный сын, но что-то пошло не так… Что же? Что же… И всё-таки Люциус не мог отрицать, что скучал по дому, потому что привязался к Нарциссе и Драко, тому самому Драко, чья горькая судьба теперь была загадкой… Хотелось покоя и уюта, как никогда, и Малфой со всей силой своей усталой души ненавидел этот дождь, эти решётки и стены, мракоборцев и, наконец, тупого зануду Харриса, испортившего ему не один вечер. В этот опасный для себя момент Крыса, сам того не ведая, полез на рожон. – Мистер Малфой. – Давай потом поговорим, – бросил в его сторону Люциус и вновь отвернулся к стене. – Но мистер Малфой… – Отвяжись! – Но сэр… – Чего тебе?! – прорычал тот, резко садясь на койке. – Простите, что отвлекаю Вас, – деликатно начал Крыса. – Однако это дело чрезвычайной важности. Похоже, я знаю, как справиться решёткой. – Да ну? – Люциус спрятал фотографию и подошёл к «коллеге». – Да, нам опять повезло. Вампир мне помог. – Кто? Кассиус? Зачем? – По дороге из столовой он окликнул меня и вручил пузырёк с едкой жидкостью. Сказал, что она пожирает железо. Я попробовал на гвозде, что нашёл в шахте. Я растворил гвоздь!!! – Хорошая новость, но он не мог помочь просто так. – Кассиус просил взять его с собой. – Крыса. Надеюсь, ты не согласился? – Но тогда разве получил бы я эту неземную жидкость? – Я убью тебя. – Но сэр… – Своими руками. – Отпустите меня! – взвизгнул Харрис, отрывая от себя Малфоя. – Прикрой свой рот. Итак, ты решил подвергнуть нас опасности и пригласил вампира… Постой, откуда он знает, что мы бежим? – Пол-Азкабана об этом знает. Они даже делают ставки. – Крыса! – Не прикасайтесь ко мне! «Коллеги» ни за что не расскажут аврорам. – Если. Наша. Операция. Сорвётся. Ты. Ответишь. За это. Своей. Крысиной. Башкой! – отчётливо процедил Люциус, наступая на трясущегося Харриса. – Но ведь я и не думал брать с собой Кассиуса! Я… – А теперь заткнись и слушай меня… – начал Малфой, но внезапно умолк и прислушался: в коридоре стало очень тихо. Только что из комнаты тюремщиков раздавались смех и звон стаканов, но сейчас стояла подозрительная тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием голодного вампира. Вскоре и тот затих, настороженно прислушиваясь. – Кассиус, что там? – спросил Крыса, вдавливаясь в решётку так, что снаружи оказался его длинный нос. – Я слышу… стоны, – недоумённо ответил вампир, прямо-таки впившись взглядом в своего соседа напротив. – С ними что-то стряслось… Мистер Харрис, нас есть великолепная возможность… – он не закончил, во взгляде появилась мольба. – Ты хотел сказать – у нас, – негромко пробормотал недовольный Люциус, размышляя о чём-то. – Я не уверен. Они могли просто нализаться, – нерешительно отозвался Крыса. Его сокамерник соображал быстрее: – Давай сюда своё ядовитое чудо-зелье. – Зачем оно Вам? – Идиот! Судьба даёт нам великолепный шанс, а мы им не воспользуемся? – Я не думаю, что сейчас… – Давай, живо! Люциус принял флакончик из неизвестного материала с маленькой позеленевшей пробкой, плотно закрывавшей узкое отверстие. Осторожно открыл пробку – по камере разнёсся отвратительный запах – и пустил по одному из прутьев тоненькую струйку жидкости. Это подействовало на железо, как кипяток на снег: прут начал опадать с лёгким шипением, словно бы таял, пока, наконец, от него не остался жалкий кусок, торчащий в верхней части косяка. Кассиус жадно следил за действиями соседей. Вскоре почти вся решётка была уничтожена. – Помогите и мне! – быстро заговорил вампир. – Возьмите меня с собой. – Ну уж нет! – заявил Крыса, и Люциус впервые ощутил гордость за недалёкого напарника. – На первой же стоянке ты выжмешь нас. Мы что, на самоубийц похожи? – Я не прикоснусь к вам. Я же дал вам Едкое зелье. Вы не можете бросить меня – молил Кассиус. – Я дам Клятву Вампира, что не притронусь ни к кому из вас. Мне нужно повидаться с больной матерью до того, как она умрёт. Прошу вас… – Клятвы создаются для того, чтобы их нарушать, – невозмутимо возразил Харрис. – Это природа: или есть, или нет, – и глупые слова тут ни при чём! – Вы не знаете, что такое Клятва, – почти простонал вампир. – Это во много раз сильнее Зова Крови. Как только мы отсюда выберемся, я покину вас, вам нечего бояться меня! – Ну сссдался вам этот кровавый убийцсса! От меня большшше пользы, – прошелестел голос справа, принадлежавший горгулье. Харрис и Малфой огляделись: кажется, все, кто был в соседних камерах, сейчас прильнули к своим решёткам и просили подарить им свободу. – Крыса, пей зелье Невидимости, – скомандовал Люциус, а как только тот, глотнув, растворился в воздухе, принял от него флакон. Окинув торжествующим взглядом всё сборище недоумков, надменно попрощался: – Счастливо оставаться. Будь у вас хоть капля мозгов, вы бы сбежали ещё раньше нас. Когда беглецы, невидимые, припустили вдоль по коридору, вслед им неслись угрозы и проклятия, но из всех прочих почему-то выделялся голос Кассиуса: – Жалкие твари! Вам не жить на этом свете! Я непременно найду вас и заставлю вспомнить о вашем ничтожестве! Грозные слова не соответствовали его отчаянному молодому голосу, и всё равно беглецам было не по себе. – Вот придурки! – хихикал Крыса, работая ногами слева от Малфоя. – Они всей тюрьмой помогали нам сбежать, рассчитывая на взаимную любовь. Эти идиоты забыли, что убегает самый хитрый. – Крыса, не молоти языком, – посоветовал Люциус. – Лучше вспомни, куда они упрятали Вуда. – Шестой коридор, восьмая камера, – отрапортовал Харрис. – Сидит с каким-то старым некромантом, у которого постоянно болит желудок. Оказавшись у комнаты тюремщиков, они заглянули внутрь, сквозь щель приоткрытой двери. Несколько авроров сидело в самых причудливых позах, кто-то уронил голову на стол, а кто-то вообще сполз со скамьи. Двое из тюремщиков слабо шевелились и чуть слышно стонали, остальные же вообще не подавали признаков жизни. Крыса хмыкнул: вино, налитое во всех стаканах, отдавало зелёным. – Та самая отрава, – мгновенно определил он. – Говорят, она убивает не сразу, а через некоторое время меняет цвет. – Нам некогда с этим разбираться, – напомнил Люциус, окинув равнодушным взглядом корчившихся людей. – Главное – церберам будет чем заняться. Сейчас мы находим Вуда, отправляемся за палочками, и конечный пункт – огни Азкабана. – И ещё кое-что. Хранилище ближе к Восточной башне, к ней и отправимся… – А ты не думал, что заклинание перемещения, если такое и есть, известно только аврорам? – Вроде бы я слышал, что наверху что-то должно быть написано… Но если что, палочки-то всё равно будут у нас. – Ты осёл, Крыса! За разборками они не заметили, как оказались в нужном коридоре. Цифра шесть сильно пострадала от времени, и теперь вполне смахивала на восьмёрку, но это не смутило Харриса, который, судя по всему, чувствовал себя в Азкабане, как дома. – Восьмая, восьмая… – бормотал Крыса, продвигаясь вперёд. – Вот она! Люциус пихнул его в бок: Харрис стал видимым. Пришлось, скрепя сердце, снова приложиться к драгоценной склянке. Оливер крепко спал, отвернувшись к стене от всей тюрьмы, к которой испытывал отвращение и горькую обиду. – Эй, Вуд! – окликнул его Малфой, но парень не шелохнулся. – Придётся испортить ещё одну казённую решётку, – Харрис произнёс это с притворным сожалением. – А у тебя есть чем? Или ты, как всегда, перестарался? – Ну разумеется! Обижаете, сэр! У меня осталось ещё немного Едкого зелья. А согласитесь, – приговаривал Крыса, любовно оглядывая флакон, – оригинальная идея – сломить сопротивление железа волшебным зельем! – Если не считать, что разрушение решёток с помощью магии – любимый способ Пожирателей. – Вот здорово! А я и не знал. То-то я смотрю, как ловко вы проделали всю операцию в нашей камере! Но на этот раз дайте мне… – Ты только языком умеешь работать. – А вот и неправда! Едва Харрис взялся за крышку флакона, беглецы услышали звук шагов. – Авроры! – тревожно прошептал Крыса. – Стой и не шуми, они нас не заметят, – откликнулся Люциус и забрав себе склянку, сделал из неё порядочный глоток. – Вы не бережёте его… – Заткнись! Они уже близко. Двое мракоборцев, появившись из-за угла, пристально оглядели проход и взмахом палочек зажгли часть потухших факелов. Так ничего подозрительного и не разглядев, тюремщики скрылись в общем коридоре. – Может, не будем терять время на мальчишку и попросту унесём ноги? – спросил Крыса дрожащим голосом. – Перестань болтать ерунду и действуй! Живо! – зашипел Малфой, пытаясь поймать невидимую руку Харриса, но смог только задеть его плечо. Вскоре на прутьях решётки появились желобки, оставляемые стекающими капельками едкой жидкости. Четыре прута осело в несколько секунд, и тут слева смачно выругались: похоже, у Крысы опустел флакон. – Ладно, и так пролезет, – сделал вывод Люциус и не без труда протиснулся внутрь. Вуд спал сном праведника. Волосы взъерошены, ветхое одеяло сбилось набок: наверное, бедняге снились кошмары. Малфой потряс его за плечо, чувствуя, как весь шестой коридор постепенно просыпается. – Вуд, вставай! Пора уходить отсюда. Оливер вздрогнул и мигом вскочил с койки: – Что… Кто вы? – Люциус Малфой. Держи и делай глоток. Вуд заметил повисшую в воздухе полупрозрачную склянку, словно бы находившуюся под не очень удачной Хамелеоновой чарой. – Что происходит? – внезапно продребезжал волшебник с соседней койки, но ответом ему было лишь исчезновение его собственного сокамерника. Через пару мгновений в пустом пространстве раздался голос: – Мистер Грэй, Вы тоже можете бежать! – Вот ещё! – проворчал старик, поудобнее устраиваясь на нарах. – Стану я зря тратить силы: всё равно поймают. Да и лишнее наказание… Конец фразы беглецы не слышали, они изо всех сил мчались прочь. – Крыса, где же там Хранилище? – спросил Люциус, когда они пробрались в главный коридор. По пути встречалось несколько встревоженных авроров с палочками наизготовку, но в поднятом шуме трудно было различить шаги беглецов, а те продолжали свой путь, держась за руки, потому что иначе рисковали бы потерять друг друга. Через пару коридоров они очутились перед закрытой дверью. – Нужна палочка, – разочарованно объяснил Крыса, подёргав маленький стальной замок. Как раз в этот миг рядом оказался один из мракоборцев. Он, очевидно, услышал шорох около двери и приостановился на пару мгновений. Этого хватило, чтобы Люциус оценил силу высокого, но худого аврора и, напав сзади, заломил ему руки. Начатое дело довершил увесистый мешок Харриса, в котором тот вынес своё особо ценное, но отнюдь не хрупкое добро. Малфой даже с какой-то жадностью выхватил палочку у бессознательного тюремщика. – Aloomora! – и бег по бесконечным коридорам Азкабана был возобновлён. Ещё множество раз беглецы встречались с обеспокоенными аврорами, но в таком количестве, что предпочитали не связываться. – Вот она! – Крыса успел вовремя сориентироваться в сети переходов, иначе бы сообщники пробежали. Высокая дубовая дверь, охваченная металлическим лентами, была надёжно закрыта, но и её запор среагировал на простенькое заклинание. Беглецы поспешно протиснулись в дверной проём сразу всем своим составом, а Харрис ещё прибавил парку, сообщив, что слышит шаги мракоборцев где-то поблизости. Когда дверь, наконец-то, закрылась, они смогли осмотреться. Со всех сторон просторного помещения с высоким (вернее – далёким) потолком лился яркий свет, не слепящий глаза. Стеллажи с прозрачными дверцами возвышались на десяток ярдов: похоже, комнату магически увеличили. За дверцами виднелись тысячи разнокалиберных палочек. Харрис торжествующе хмыкнул и рванулся к обретённому имуществу, издавая невероятный шум, но резкий голос Люциуса остановил его: – Куда? Ты уверен, что на них нет защиты? Беглецы понемногу становились видимыми, благодаря чему стало заметно, что Оливер читает большую бумагу, прибитую к стене. – Вуд, что там? – Палочки лежат в алфавитном порядке, по фамилиям владельцев. Кроме того, здесь сказано, что никто, кроме хозяина, не может достать отсюда палочку; для открытия дверцы нужно прикоснуться рукой к замку на нужном секторе. Так делается, если кого-то освобождают отсюда, иначе палочка лежит ещё три года после смерти владельца, затем особым способом изымается. – Какие же они болваны! – заключил Крыса радостно. – Вырыть себе яму, сделать такую пакость самим себе… – Вырубись, хоть на минуту! – взмолился Люциус, с нетерпением оглядывая стеллажи. – А я что? Я ничего. Всё равно по алфавиту я не первый. Они разбрелись по Хранилищу. Больше всего не повезло Вуду: его палочка оказалась под самым потолком, – но Харрис выручил и тут – приволок откуда-то здоровенную лестницу. Когда с поисками было покончено, и беглецы получили желаемое – Крыса решил пошутить и положил мракоборскую палочку на место своей – все трое приблизились к выходу, стараясь не шуметь. – Нам очень повезло, – довольный, заговорил Харрис. – А теперь пьём зелье… О нет, нам осталось по глотку! Мы не успеем добежать! Люциус выругался, потом взял себя в руки: – Тогда придётся действовать очень быстро. Как только последний из нас выпьет свою порцию, отправимся прямиком в Восточную башню. А если нам не повезёт… Всех авроров, которые попытаются нам помешать… ну, в лучшем случае, парализуем. Последним принял зелье Оливер, и беглецы толкнули дверь. В коридоре, как назло, стояло четыре аврора, но все они вскоре попали под Парализующие чары. Плотно прикрыв дверь, авантюристы снова продолжили свой бесконечный бег. Когда они оказались в последнем, невероятно длинном коридоре, ведущем прямиком к башне, авроры нагнали их. Лучи мракоборских палочек густо пронизывали воздух, и вскоре Люциус почувствовал, что рука Вуда, которую он держал в своей, бессильно обмякла. Ещё сильнее вцепившись в пальцы Оливера, Малфой развил такую прыть, что потащил за собой и Харриса, судя по всему, решившего задержаться и устроить показательные бои. Каждая зря пропущенная секунда больно отдавалась где-то внутри. Мракоборцы поняли, откуда идёт шум и стягивали к Восточной все имеющиеся силы. Похоже, разочарованные в жадных «коллегах» заключённые продали троих счастливчиков с потрохами. Спустя пару минут напряжённой погони Люциус стал замечать размытые, бледные силуэты своих «коллег». Преимущество, так щедро предоставленное им самой судьбой, постепенно сходило на нет. Пятеро мракоборцев встали перед дверью в Восточную башню, и тут же Люциус почувствовал на своей скуле скользящий удар кулака, протянувшийся до подбородка, а затем – толчок в плечо. Он тяжело упал на пол, едва не стукнувшись о камень лицом. Похоже, против зажатых в угол волшебство здесь не применяли. – Сдавайтесь, – услышал он доносившийся откуда-то сверху резкий холодный голос. Но тут же говоривший издал стон, согнувшись пополам. Люциус стремительно вскочил, отметив, что уже полупрозрачен. «Какая неосмотрительность! – глупо вертелось в голове. – Взять с собой такие ничтожные количества зелья Невидимости!» Он парализовал одного из растерявшихся мракоборцев и в один прыжок достиг двери, ведущей наверх, в Восточную Башню. Когда беглецы были изолированы от преследователей, настроение сразу же поднялось. – Здорово я его треснул? – Крыса готов был подпрыгивать до потолка, представляя все подробности своего «подвига» во всё более выгодном свете. – Так это ты ударил того аврора? – Я хотел пнуть его в живот, и вышло… хм, почти что по колену. Но это ведь не такая беда, правда? Зато теперь точно буду знать, куда бить в следующий раз. Видали, как он скрючился? Дверь дрогнула под напором десятков рук. – Быстро наверх! – бросил Люциус спутникам. Башня оказалась широким строением, имеющим длинную спиралевидную лестницу и множество маленьких высоких ступенек, шагать по которым было нелегко. Факелы на серых замшелых стенах, казавшихся намазанными маслом от ночной росы, еле заметно указывали направление перемещения беглецов. Прошло ещё несколько мучительных минут, и когда усталые мышцы уже отказывались слушаться, трое полюбивших свободу магов, наконец, достигли конца лестницы. – Там есть люк, – сообщил Харрис, бросив наверх пару взглядов. – Aloomora! – моментально среагировал Люциус, кончив разочарованным. – Не получилось… – Должно получиться, мистер Малфой. Ну-ка, сэр, и Вы, мистер Вуд, все вместе… ALOOMORA!.. Вот видите! Люк был откинут, и у всех троих захватило дух: они оказались на круглой площадке шириной чуть менее пятнадцати ярдов, в центре которой горел огонь, сложенный из голубых языков необжигающего пламени. Он же и бросал на камень синие отсветы. Вокруг площадки возвышалась ограда в три фута высотой, сработанная из камней во избежание падений с башни. Когда глаза беглецов привыкли к необычному свету синего пламени, они стали изучать всю обстановку этого места. Огонь горел в самом центре, на квадратном возвышении, к которому шли три ступеньки. Пока Люциус накладывал на люк охранное заклинание – люк находился напротив ступенек, с другой стороны огня, – Оливер заинтересовался листом бумаги в рамке, прикрепленным к каменной ограде. Люциус, стараясь не смотреть на Крысу, заворожено уставившегося на огонь, опустил глаза на сам остров, раскинувшийся далеко внизу. Ночью тот был еще пустыннее и казался материком, на котором вымерло всё живое. – Мистер Малфой, – Крыса потянул его за рукав, – кажется мистер Вуд знает, как убраться отсюда. Люциус оторвался от созерцания острова, словно очнулся от долгого серого сна о безлюдной пустыне. Оливер, стоя у заинтересовавшей его бумаги, торопливо объяснял: – Этот огонь – ни что иное, как огромный портал. Авроры перемещаются по одному. Для того, чтобы портал сработал, надо встать рядом с огнем и три раза сказать… сказать фразу, которая выделена жирными буквами, а затем шагнуть в пламя. Вы знаете куда мы переместимся? Люциус подмигнул Крысе («это по твоей части»), а сам погрузился в изучение инструкции. – Видите ли, мистер Вуд… – замялся Харрис. – Мы не знаем, куда ведет этот портал, но, судя по всему, можно предположить, что прямиком в аврорскую контору. Оливер хотел что-то сказать, но тут заговорил Люциус: – «Огонь, дай мне крылья»? Похоже, у них плохо с чувством юмора. – Это что-то поэтическое, – предложил свою версию Харрис, но под насмешливым взглядом бывшего сокамерника съёжился почти в два раза. И тут же сквозь щели люка пробились лучи какого-то заклятия. – Быстрее! – сказал Люциус. – Они недолго будут возиться с охранными чарами… Кто первый? А, я знаю. Оливер Вуд… Вуд, я тебя не понимаю. Хочешь жить? Тогда слушай, что тебе говорят! Прочитай фразу еще раз. Запомнил? Вперёд! – Flamma, alae dana mihi, – неуверенно начал Оливер, но голос его всё набирал силу, и последний раз прозвучал почти криком. Вуд глубоко вздохнул и шагнул в пламя. Огонь на мгновение вспыхнул сильнее, поглотив человека. Люк затрещал. – Теперь я! – вякнул Харрис и бросился к порталу, но Люциус поймал его за шиворот и отпихнул: – Нет, сначала я. И запомни, Крыса… Крыса ничего запоминать не хотел. Он бросился на Малфоя и стал молотить его кулачонками по спине, вереща: – Я первый занял место у огня… И вообще… Я… Я помогал Вам! Я не останусь здесь наедине с аврорами! Вы… Люциус отшвырнул Харриса в сторону, словно куль с мукой. Тот гулко плюхнулся на свой зад и направил палочку на Малфоя. – Только попробуйте! Я применю Пыточное проклятие! – Expelliarmus! – и палочка Крысы отлетела от хозяина на пару ярдов. Тот пополз к ней, даже не найдя времени подняться, жалобно скуля, точно побитая собака. – Мне некогда играть с тобой в игры! – прокричал Люциус, стоя на ступеньках перед пламенем. – Неужто ты думал, грязная полукровка, что я пропущу тебя вперёд? Ты никогда не увидишь Тёмного Лорда, его будет тошнить от одного твоего жалкого имени! Оставайся здесь, ты заслужил это своим ничтожеством! Люциус отбросил палочку Харриса ещё на пару метров и повернулся к огню, внутренне испытывая необычайное волнение. – Flamma, alae dana mihi! – Вы не смеете!.. Нет… Вы ответите за это!.. – всхлипнул Крыса, торопливо продвигаясь к палочке, но ослабевшие от страха ноги уже не слушались его. – Flamma, alae dana mihi! – громче провозгласил Люциус, чтобы заглушить стенания Харриса. Он боялся, что не успеет, что Крыса подберёт палочку, но огонь властно привлекал его внимание, словно бы запрещая думать обо всём низменном, что отвлекало бы от полёта… Как в тумане, Малфой слышал страшный треск люка и рыдание Крысы… Но сейчас это было не важно. – Flamma, alae dana mihi!!! – Люциус торжествующе усмехнулся, шагнул в зовущий огонь. И тут же его поглотило синее пламя. Глава17. Подарок на Рождество. Утро седьмого ноября началось для Гарри очень неожиданно. В сладкий сон грубо ворвались совиный крик и хлопанье крыльев, приглушенные закрытым окном. Это наводило на мысль, что источник шума старался вовсю. Остальные бессовестно дрыхли или, по крайней мере, делали вид, что они тут ни при чём. Спустя ещё полминуты такого необычного концерта Гарри с величайшей неохотой откинул одеяло и, подбежав к окну, распахнул его. Сова, которая уже в течении пятнадцати минут привлекала внимание адресата, влетела в спальню и приземлилась на его сумку. А тот подошёл к птице, поскорее прикрыв окно. Когда Гарри прочитал прибывшее письмо, его первой, пусть и несправедливой мыслью было убить Снейпа, разбудившего своей совой полспальни. И это не преувеличение: кое-кто из однокурсников наблюдал за происходящим из-под полуприкрытых век. «Почему ты не сообщил о снах раньше? – писал Снейп. – Неужели прошлые события ничему не научили тебя? Ты хочешь, чтобы он узнал о наших планах? Если твой любезный Орден не сможет тебе помочь, придётся мне, несмотря на то, что у меня есть дела и поважнее. Поддержание своей жизни, например. Да, и поторопись с книгой, ты же не хочешь, чтобы серые маги обо всём разнюхали. Кажется, они собираются выследить наше убежище. Покорми сову, потому что она с каждым разом слушается всё менее охотно, да и почтовое отделение уже косится на нашего посыльного. И последнее: подумай о новой встрече и напиши ответ. Алхимик». – Что там у тебя? – спросил Рон, приподняв голову. – Это стоило дикого шума, производимого обнаглевшей птицей? Сова, занятая сухим кормом, недружелюбно покосилась на Рона. Гарри подавил порыв рассказать всё другу и просто кивнул. – Опять Дайана Фрей? Не будь она такой малявкой, я бы сказал, что девчонка влюбилась в тебя. – Переживает за последние события… Ну, за злодейства Волдеморта. Ведь он убил её бабушку, и никто не знает, как далеко его ненависть может проникнуть в родственные связи. – Гарри, ей ничего не грозит. Герми сказала мне, что Фрей – чистокровная волшебница. Гарри с печальным видом сложил письмо в карман. – Мы с тобой знаем, что он преступает даже свои собственные законы… – Давайте не будем про Сами-Знаете-Кого! – сердито предложил Симус, сразу перестав притворяться спящим. – Из-за этой бешеной совы утро не задалось, а сегодня ещё надо пережить магическую историю! Ответом ему был дружный стон. Биннз задал двухфутовое сочинение о XIII перемирии с гоблинами, и даже мысль об этом казалась непосильным трудом. Гриффиндорцы сразу проснулись и уставились на завтракавшую сову, пытаясь хоть как-то сгладить неловкость от затянувшейся паузы. Говорить и шевелиться расхотелось сразу же. Гарри, сидя на кровати, теребил перо и обдумывал ответ. Письмо было готово как раз к тому моменту, когда сова наелась. «Орден уже позаботился, можете даже не начинать волноваться за меня. С библиотекой пока плохо: мадам Шипц и так не особо приветлива, потому что я не в срок вернул ей пару книжек; не хочу попадаться под горячую руку. Попробую подъехать с какой-нибудь другой стороны. Серыми магами занимается Орден, а в нём я не сомневаюсь. Не думаю, что сейчас есть смысл встречаться. Сову покормил. Тот, кому вы писали». Птица была отправлена назад, и гриффиндорцы стали собираться на занятия. Первым уроком стояла встреча с МакГонагалл, так что опоздание сегодня не проходило. В последнее время любимым наказанием директрисы за несвоевременную явку было отнятие пяти баллов – немного, но ощутимо, особенно с такими однокурсниками, как Невилл. К их счастью, на урок успели все, хотя бы потому, что на этот раз опоздала сама директриса. Всё проходило как обычно: МакГонагалл рассказала ученикам о новом заклинании, воздушном пузыре, удобном для дыхания под водой. Оказалось, что многие уже слышали о нём, а у некоторых – взять, к примеру, Гарри, – это заклинание вызывало определённые воспоминания. Гарри задумался, вспоминая Турнир, и отвлёкся от мыслей только тогда, когда Рон пихнул его локтем: – Послушай, тебе не кажется, что директриса сегодня немножко не в себе? – Что ты имеешь в виду? – Понаблюдай за ней. Думает не об уроке. Действительно, всегда безупречно построенное занятие сегодня почему-то изобиловало паузами. Это было не похоже на МакГонагалл, и настолько ей не свойственно, что заинтересовались все. Внимание к директрисе в конце урока стало различимо даже ею, глубоко погрузившейся в свои раздумья, и она взяла себя в руки, окончив трансфигурацию обычным суховатым тоном, без тени задумчивости. После звонка МакГонагалл задержала Гарри, передав ему записку на маленьком квадратике пергамента. Там острым каллиграфическим почерком было выведено лаконичное: «Собрание Ордена сегодня, в три часа. Тема чрезвычайно важная. С вами ожидаю мисс Грейнджер». Гарри остановил друзей снаружи, у двери класса трансфигурации. Когда Гермиона прочитала записку, у неё засияли глаза: – Ну наконец-то! А я уж было подумала, что Орден забыл обо мне. – Как ты можешь так говорить! – горячо воскликнул Рон. – Я уверен, тебя бы точно взяли. Гарри улыбнулся: как приятно слушать их, когда они не ругаются! По правде говоря, ему и самому хотелось узнать, к чему такая секретность, но приходилось делать вид, что ничего особенного не произошло, и предупреждать друзей, прекрасных в своём нетерпении. Трое посвящённых сидели на оставшихся уроках и постоянно ёрзали, будто на раскалённых угольях. Хуже всего было то, что гриффиндорцам полагалось отсидеть прорицание с магической историей. На втором уроке Сибилла Трелони прочитала ученикам лекцию по классификации пророчеств. Именно прочитала, и даже не вспомнила о всегдашних благовониях и трагических нотах своего голоса. Через несколько слов все стали догадываться, что к тексту лекции приложил руку учитель-кентавр. Глядя на негодующую в душе, а оттого ещё более нелепую прорицательницу, гриффиндорцы веселились вовсю, и только Парвати с Лавандой смотрели на Трелони с ещё большим вниманием, как будто думали, что ей это этого станет легче. А она ежеминутно бросала в сторону Гарри взгляды, колючие, точно булавки. «Мистер Поттер», как с преувеличенной холодной учтивостью называла его Трелони, испытывал к ней отвращение и нетерпеливо поглядывал на часы. Урок никак не хотел заканчиваться, время текло размеренно и лениво, и за окном, дразня, появлялось и снова исчезало солнце. После долгожданного звонка гриффиндорцы переместились в сторону следующей «пыточной камеры». У Гарри не было ни малейшего желания разговаривать с кем бы то ни было, и он шёл в стороне, сопровождаемый Роном и Гермионой. – Что сегодня с вами? – Невилл разглядел лица друзей и предпочёл оставить их в покое. – Всё вечером, – вдогонку пообещал Гарри. На уроке Биннз вдруг заявил, что приготовил для учеников нечто интересное. Зная преподавателя магической истории, можно было предположить, что или он имел в виду нечто особо длинное и нудное, или… – Просто сошёл с ума, – предложил свой вариант Рон, когда понял, в чём дело. И, по-своему, он оказался прав. Биннз зачитал документ, перенесённый на пергамент по той простой причине, что первоисточник, по словам учителя, больше всего походил на половую тряпку. В этом творении приводился отрывок из закона троллей. Неизвестно, чего Биннз хотел этим добиться, но в ближайшие полчаса ученики не отвлекались ни на что, кроме смеха. – Нет, ты можешь это представить! – стонал сквозь счастливые слёзы бесконечно довольный Рон. – «Рядовым троллям запрещается жениться на человеческих волшебницах»! Хотел бы я посмотреть на это…! – Наверное, люди такие некрасивые, что им редко выпадает подобная честь, – смеялся в ответ Гарри. Даже Гермиона, поначалу изобразившая только лёгкую улыбку, забыла обо всём и присоединилась ко всеобщему веселью. – Дети, успокойтесь! Тише! – наконец, подал голос Биннз. Кажется, на призрачном лице старика мелькнуло подобие улыбки. – Сейчас вы сдадите свои сочинения о XIII перемирии, и можете быть свободны. Класс отозвался одобрительным гулом и зашуршал свитками. – Я понаписал такой ерунды! – поделился Рон с Гарри, со вздохом выкладывая своё сочинение на край стола. Преподаватель притянул свитки к себе на стол Манящими чарами по одному. Потом обратил строгий взор на замерших в ожидании подростков: – И если я услышу хоть одну жалобу на то, что вы мешали остальным… – Профессор Биннз!.. – Идите-идите. Урок окончен. Учеников словно сдуло с парт. Гермиона решила задать Биннзу какой-то вопрос, поэтому Гарри и Рон вышли вместе с ней последними. Они отправились на собрание Ордена в приподнятом настроении, чему способствовали и мягкие лучи солнца, внезапно коснувшиеся из-за ушедших туч стен и портретов «Хогвартса». У самой каменной горгульи всё стало меняться. Мракоборцы, всё время напоминавшие здесь памятники самим себе, сегодня стояли на постах с видимой неохотой. Несколько человек прошло мимо торопливым шагом, таким, словно авроры вот-вот собирались сорваться на бег. Проходящие и дежурившие мракоборцы обменивались репликами, одна из которых оборвалась на полуслове при приближении учеников. После доклада директрисе посетителей пропустили. Ремус Люпин, Ним, Грозный Глаз, близнецы Уизли и их родители – все известные лица уже сидели здесь, непрерывно переговариваясь друг с другом и с незнакомыми волшебниками. Гермиона с радостью приветствовала тех, кого знала, восхищенно оглядываясь по сторонам. На этот раз, похоже, опоздал Гарри с друзьями, и их ждали из последних сил. – Все в сборе? – МакГонагалл обвела собрание быстрым, внимательным взглядом. – Отлично. Тогда начнём. – Она уселась в своё кресло и снова оглядела присутствующих. – Я позвала вас всех именно потому, что не так давно произошло одно событие, которое должно было взбудоражить все магическое сообщество Англии. Совершён очередной, дерзкий побег из Азкабана. Об этом кое-кто из вас уже знает, но мало кому пока известны имена. Сядьте поудобнее: новость, мягко говоря, покажется вам удивительной. Эти двое – Люциус Малфой и Оливер Вуд. Грюм пробормотал что-то: то ли междометие, то ли ругательство. Остальные, наоборот, онемели: наступила такая тишина, что стало слышно, как Фоукс перебирает перья. – Они сбежали… вместе? То есть, они – сообщники? – напряжённо спросил мистер Уизли, всё ещё не пришедший в себя. – Да, и я уверена, что затея принадлежала Малфою. Оливер на такое не способен, – проговорила директриса. – И вот что интересно: они оба убежали в воскресенье вечером. – Но как же так!.. – воскликнула миссис Уизли. – Я объясню вам это несовпадение. Министерство не желало разглашать побег. Руфус слишком мало побыл Министром Магии, чтобы допустить слухи о собственной неспособности к управлению. Азкабан при бывшем авроре – и проходной двор! Быть того не может!.. И всё в том же духе. Он думал, что дело удастся замять, но журналисты каким-то образом, – вероятно, через самых разговорчивых чиновников – столь ценные для них сведения всё же получили. Поэтому я говорю «побег взволновал бы», и он взволнует всех английских волшебников, и привлечёт внимание иностранцев не далее, как завтра. Министерство оказалось в курсе того, что информация о побеге появится в газетах к четвергу. В этой ситуации нам ничего не остаётся, кроме как наблюдать и строить предположения. А сейчас я прошу совета у всех вас: что, по-вашему, может сделать Орден? – Можно я скажу, Минерва? – шевельнул палочкой Грозный Глаз. – Вся эта история мне совершенно не нравится… Но вот что я думаю: Вуд будет искать родителей, а мы можем просто оказаться в нужном месте и в нужное время и спросить, какого Волдеморта он вообще надумал сбегать с Пожирателем Смерти. – Отряд Артура Уизли будет проверять местность, в которой проживают родители Оливера. Да, не забывайте, что Вуд может не знать об их переезде. Разделитесь на две группы, только не привлекайте внимание остальных волшебников… Впрочем, не мне вас учить. – Самое обидное, что мы почти ничего не можем сделать! – подхватил Люпин, сидящий между Ним и Флетчером. А тот уже ёрзал на своём месте, очевидно, желая высказать некую мысль. – Мундугнус? – Я хочу сказать о Малфое… Боюсь, этот человек не позволит юноше достигнуть желанной цели – вернуться домой. Самой простой вариант – Вуд пригодится Малфою в качестве заложника. Да мало ли что взбредёт в голову чёрному магу! Поэтому гораздо важнее понять, куда направится Пожиратель. Уж этот домой не побежит, а перво-наперво дунет к дружкам… – И к Волдеморту, который не прощает предателей? – Я этого не утверждал! – возразил Флетчер, поморщившись при имени Тёмного Лорда. – Во-первых, мы не можем быть уверены, что знаем принципы Сами-Знаете-Кого. И, во-вторых, что самое главное, под словом «друзья» я не имел в виду Пожирателей. Как будто у Малфоя нет других дружков, которые сочувствуют его господину! Таких же, как он, предателей. А гнев Лорда к подобным людям не имеет границ, – лицо Мундугнуса побелело от страха, и он весь как-то съёжился, – вот они вместе и собираются. Они сильны друг другом. И такая дружба, дружба от страха, существует, когда она выгодна. – Спасибо, Мундугнус, – ласково поглядела на Флетчера директриса, и пугающая серая пелена боли в его глазах постепенно сменилась на обычное плутоватое выражение. – Будем всё же надеяться на лучшее. Письмо родителям Оливера станет вторым нашим шагом; сова донесёт его гораздо быстрее, чем выйдет новый номер «Прорицательской». Я уверена, что молодой человек невиновен. Все мы должны тепло встретить Вуда, когда он появится, потому что мы – его единственная поддержка. Волдеморт уже охотился за ним, Министерство хочет поймать его, и они по-своему правы… Давайте проявим понимание. А что касается Малфоя – я думаю, найдётся работа кое-кому из нашего анти-Пожирательского отряда во главе с Артуром. – Вы всегда можете рассчитывать на нас, – с достоинством сказал мистер Уизли. – Что касается Малфоя, то я готов даже на время приостановить поиски под «Хогвартсом», чтобы прижать этого пса, – с удовольствием проговорил Грюм. – Слишком многие заняты работой, до сих пор не давшей результатов. – Здравая мысль, Аластор. Мы отдельно обсудим её. В конце короткого собрания МакГонагалл подвела итог: – Настали времена, в которые Азкабан совсем перестал быть гарантией нашей безопасности, а значит, Орден Феникса сможет, как и несколько лет назад, взять её на себя. Во имя нашего счастья и счастья наших детей. Профессор… Дамблдор… – Может гордиться вами! – закончил портрет за её спиной, и у Гарри потеплело на сердце. Орденцы разошлись с собрания с печалью в душах. Больно чувствовать своё бессилие, когда от твоего решения может зависеть чья-то жизнь. Гарри спустился одним из последних; в памяти его остался усталый взгляд МакГонагалл. Сразу же захотелось сказать ей что-нибудь ободряющее, что всё это ненадолго, что когда-нибудь появится солнце, но не нашлось слов. А кроме того, жалость по отношению к ней казалась каким-то унижением. Ведь она всегда хотела быть сильной… Вуд и Малфой… Вуд и Малфой… В голове крутились тяжёлые, безрадостные мысли, и картины, одна другой хуже, беспощадно возникали в сознании… – Гарри. Здравствуй. Орденцы, отхлынув от входа, ведущего на ступеньки с каменной горгульей, оставили около него трёх человек, из которых на живого больше всего походила голубоглазая девчушка. Двое авроров-охранников пока удачно притворялись изваяниями. – Дайана, что ты здесь делаешь?.. То есть, привет. – Только не сердись. Я узнала, что тебя вызвали к директору, и решила подождать здесь. И потом, они меня всё равно не пустили, – кивнула на мракоборцев слизеринка. – Мало того, сделали замечание, что одна по школе хожу! – Им так приказано, – примирительно отозвался Гарри. – Ты хочешь поговорить? Дайана кивнула. – В таком случае, давай отойдём куда-нибудь. Чтобы никто не слышал. Они встали у лестницы, ведущей в подземелья. – Прошу прощения, что не отвечал на твоё письмо. На самом деле я не был так занят… – Всё в порядке, – перебила собеседница. – Но боюсь, больше не смогу держать это в себе. – Мистер Поттер, – Гарри повернулся на голос, окликнувший его, и сердце наполнил гнев. К ним неспешной походкой направлялся Уокер. – Кажется я помешал вам, – небрежно отметил тот, хотя в глазах его угадывалось недовольство. – Я не отниму много времени. Я должен… – он немного помедлил, как будто пересиливал себя. – Извиниться за то, что вмешивался в Ваши дела. Кроме того, профессор МакГонагалл не считает нужным, чтобы я был вашим посредником. Поэтому больше не стану Вам досаждать. Всего хорошего. Мантия Уокера мелькнула за поворотом – так стремительно он ушёл. – Что он имел в виду? – спросила Дайана. – И кто он такой? Гарри неопределённо дёрнул плечами: досада на появление Уокера смешалась в нём с недоумением. – Так, один мракоборец. И мне всё это не нравится. – Может быть, пойдём в более спокойное место? – Ты, наверное, права, – задумчиво согласился собеседник и неожиданно даже для самого себя предложил: – А давай отправимся в нашу гостиную! Большинство гриффиндорцев как раз сейчас гуляет, и нам никто не сможет помешать. – Мисс Фрей, мистер Поттер, – окликнул их чей-то бодрый голос. К ученикам быстрым, размашистым шагом подошёл декан «Слизерина». – Добрый день. Я как раз вас ищу. МакГонагалл сказала, что вы пошли в эту сторону. Гарри оценил наблюдательность директрисы. Доусона видеть было приятнее, чем Уокера, и всё же разговор с преподавателем сейчас не входил в их планы. – Профессор Доусон, мы… – Знаю-знаю, у вас важный разговор. Но я не отниму много времени. Я, собственно, искал мисс Фрей. – Я Вас слушаю, – девочка выступила вперёд с забавной серьёзностью. – Профессор МакГонагалл попросила Вас зайти к ней в кабинет. Сразу после того, как поговорите с Гарри. Это очень важно и касается общемагической безопасности. – Сэр, мне кажется, я догадываюсь… – вмешался было Гарри. Доусон улыбнулся: – А я догадываюсь, о чём будете говорить вы, также подозреваю, что обе беседы связаны одним предметом, а ещё я надеюсь, что никто не узнает об этом от вас, так же, как и от меня. – Даю слово будущего аврора, – восхищаясь дядюшкой, произнёс Гарри. – Желаю плодотворно пообщаться, – Доусон откланялся всё с той же улыбкой. – Ты будешь мракоборцем? – переспросила Дайана и, получив утвердительный ответ, добавила: – Да, я рада за тебя, вот только… ведь тебе придётся бороться с ней. – Профессор Грюм говорил, что она встречается редко, для кого-то – реже, чем раз в жизнь. – После моего рассказа ты не будешь так думать. Идём. У гриффиндорского камина действительно никого не было. Лишь какой-то мальчишка с младшего курса прошмыгнул наружу, на ходу застёгивая пальто, и вновь воцарилась тишина. Неспешно подрагивало пламя в камине, располагая к задушевной беседе. Гарри и Дайана придвинули кресла ближе к огню и устроились на них. Слизеринка некоторое время молчала, будто бы погружаясь в прежние воспоминания. Когда она заговорила, её тихий проникновенный голос не оказался неожиданным. – Мои родители, – несколько печально начала Дайана, – никогда не были унылыми волшебниками. Ты, наверное, знаешь, что многие чистокровные сейчас морщат носы, едва заметят поблизости хоть что-нибудь маггловское. Папа с мамой не были такими, у них находилось доброе слово для всех. Среди друзей нашей семьи всегда было много магглов – из тех, разумеется, что не питают ненависти к волшебству – и они помогали родителям понять, что существует целый удивительный мир людей, которых большинство вошебников видит лишь на картинках. Нетрудно догадаться, что среди знакомых мамы с папой нашлись завистники. Я не знаю, кем были те жестокосердные люди, что задумали разрушить мою семью, но подозреваю, что в злодеях текла исключительно волшебная кровь. Благодаря этому план мести был ещё реальнее: ты знаешь, что среди чистокровных есть целые фамилии потомственных чёрных магов. Мой папа… он работал в Министерстве, в отделе по магическим видам спорта. Он очень любил квиддич и хотел сделать его как можно более безопасным и увлекательным. Папа разработал несколько хороших законов, касающихся квиддича, в том числе ужесточил над каждым матчем целительский контроль. Однажды, как обычно трансгрессируя на работу, он почувствовал, что кто-то отклоняет заданное направление… Так говорили те, кто потом расследовал смерть папы. Не знаю, как это делают, что-то вроде определения магических следов… Но это очень сложно и прямо к делу не относится. Папа оказался за несколько километров от Лондона, в лесу, и там на него напала… террастра. Наступило молчание. Гарри бросил на лицо Дайаны быстрый взгляд, думая, что она плачет, но в последний момент слизеринка сдержалась и очень быстро продолжила, боясь то ли сбиться с мысли, то ли расплакаться: – Целители исследовали тело и установили, что папа погиб из-за сердечного приступа. Мама была на опознании и до сих пор не может забыть гримасу ужаса на его лице… Я не знаю, кто отважился использовать это существо для мести, но все догадки одна хуже другой. Девочка помолчала ещё, потом заговорила сквозь слёзы: – Когда я вернулась из «Хогвартса» домой, мама сказала мне, что папы больше нет. Это был мой первый год в школе! Два года назад мы с мамой поняли, что за нами кто-то охотится. Ты представляешь, что значит, когда возвращаешься из школы в первый же год, и тебя буквально сбивают с ног страшной новостью о смерти собственного отца! Сначала я даже не хотела продолжать обучения, но мама убедила меня. Ради неё, ради нашего будущего я пообещала ей хорошо учиться. И вот, в прошлом году… впрочем, ты помнишь, что произошло. На этот раз меня отговаривала мама, но в прошлом году я совершенно случайно узнала, что на моей стороне можешь быть ты… Гарри, хоть мне и страшно, но я вернулась в «Хогвартс», чтобы попросить твоей помощи. – Дайана, я, возможно… я не тот герой, что спасёт весь мир одним взмахом палочки, – невесело разъяснил Гарри, потом спохватился, что может ещё больше расстроить собеседницу: – Но я и так делаю всё, что могу. И мои друзья тоже. А сейчас перестань плакать. Вспомни вот что: ты говорила, что Волдеморт убил твою бабушку. Знаешь ли хоть какие-то подробности? – Это случилось давно, и это я слышала от деда, – проговорила слизеринка, вытирая слёзы. – На бабушку напал Пожиратель Смерти, когда она шла на остановку Ночного Рыцаря. Это было жестокое сражение, но бабушка убила приспешника Сам-Знаешь-Кого… Не сама, конечно. Он попал под машину, увернувшись от её заклятия, а она… она не могла прийти в себя, потому что нечасто была свидетельницей смерти, да ещё и такой бесславной и отвратительной. Бабушка заторопилась дальше, но тут появился… появился…он сам… – Волдеморт? – Да. Он повёл себя, как самый жестокий мерзавец. Сказал, что погибший Пожиратель был не нужен ему, и похвалил бабушку за хорошую работу. Потом он начал её пытать, а от Пыточного проклятия было не скрыться, потому что Сам-Знаешь-Кто перемещался с сумасшедшей скоростью. Из последних сил бабушка бросилась домой, к деду. Почему-то Тёмный Лорд дал ей убежать… Она умерла через несколько дней, но успела рассказать, что же с ней произошло. Гарри, заметив, что Дайана снова загрустила, нарушил тишину: – Бабушка была матерью твоего папы? – Да… И я тоже вижу в этом некую связь. – А террастра? Судя по твоим словам, ты много знаешь о ней. – Разумеется. Есть такое правило: если террастра напала на волшебника, члены его семьи – как правило, пострадавший не остаётся в живых – вызываются в Министерство. Там им рассказывают об этой твари и простейших способах борьбы с ней. А так как эти сведения очень секретные, и большинство их не изучают даже авроры, с родственников пострадавших берётся торжественная клятва, что они ни под каким видом не раскроют их, только с разрешения Министра или в случае прямой угрозы волшебному миру. Однако за последние десять лет террастру никто не встречал, поэтому нашу с мамой клятву не стали скреплять дополнительными мерами. Вот почему директриса вызвала меня. Но прежде чем она меня расспросит, я хочу, чтобы о террастре знал ты. Рассказать прямо сейчас у меня не получится: даже в упрощении это звучит слишком сложно, а при упоминании этой твари до сих пор проходит холодок по спине. Возьми вот это и прочитай… Нет, не сейчас, дождись хотя бы моего ухода. И лучше всего, если как можно меньше людей будет об этом знать. Гарри задумчиво рассматривал клочок пергамента, свёрнутый в трубочку и перевязанный синей ниткой, когда в коридоре раздались звуки шагов и голоса гриффиндорцев, сообщавших Полной Даме очередной пароль – «Розовый бутон». Пришлось поспешно запихнуть заветный клочок в потайной карман мантии. – Тебе нравится наш декан? Собеседница намёк поняла: – Профессор Грюм? Чудесный человек! Только иногда бывает с нами резок, но ведь он старый мракоборец, его можно понять. Слова «старый мракоборец» были произнесены с трогательной гордостью и восхищением. В гостиницу ввалились весёлые, раскрасневшиеся гриффиндорцы, в числе которых находились Джинни и Гермиона. Дайана поздоровалась с ними и поспешила уйти, попросив Гарри проводить её. – Сейчас учителя с МакГонагалл будут расспрашивать меня о террастре. Честно, я не понимаю, почему ты не должен, по их мнению, об этом знать, хоть и состоишь в Ордене Феникса. – В орденцы я ещё не выбран, – возразил Гарри, – а только готовлюсь к этому. – В любом случае, по какой-то причине они собираются только учительским составом. – Значит, террастра вполне может угрожать школе. Помнишь, что творилось в «ХогвартсЭкспрессе»? – Да, конечно, такое не забыть… Спасибо, дальше дойду сама. Я всё равно расскажу им меньше, чем написала в твоей записке. Попрощавшись, Гарри отправился назад. Он знал, что кое-кто уже ждёт его. И правда, друзья сидели в гостиной с многозначительным выражением на лицах. – Дайана очень помогла нам. Есть серьёзный разговор, лучше пройти в спальню. Там находились Симус и Дин и Невилл, но в планы Гарри пока не входило посвящать в опасное дело их, а значит, пришлось вернуться в гостиную. Провожали друзей три о-о-очень недовольных взгляда. – Сделаем так. Читаем это по очереди и передаём друг другу. Начинает Гермиона… Рон, не возражай, она сделает это быстрее нас. – Я хотел только попроситься вторым. – Ладно, я подожду. Вы ведь не говорили с Дайаной. Гермиона буквально проглотила текст записки. Кончив читать, она посмотрела на Гарри; в её глазах читался испуг. – Откуда столько сведений? Да это не найдёшь даже в Закрытом Секторе! – Не порти мне развлечение, – ворчливо попросил Рон. – Отзывы оставляем только после того, как прочитает Гарри. И всё-таки глаза выдали своего хозяина. На лице Рона отчётливо читалось: «с такими знаниями мне впору выпускаться из аврорской школы». Кончив, он восхищённо выдохнул и осторожно передал записку Гарри, а тот принял её с некоторым волнением. Текст на пергаменте, очевидно, составлялся ещё несколько десятилетий назад и гласил: «Общие рекомендации для лиц, столкнувшихся с ужас-ментальной тварью. Прежде всего следует осознать, что данный паразит укрепляется в мыслях о нём и воспоминаниях, поэтому лучшим советом для обычного волшебника будет полное забвение. А также следует уменьшить или свести до минимума разговоры и обсуждения, касающиеся паразита. Далее: следует быть осторожным при трансгрессии, ужас-ментальная тварь умеет её искажать. Кроме специального аврорского заклятия на паразита губительно действуют прямые лучи солнца или любого другого белого света. И последнее: лучше всего как можно чаще держаться группами по несколько человек, но при этом обязательно подбодрять друг друга во опасение новых Зарождений». Далее стояла быстрая приписка тем же, только более неровным почерком: «Это всё, что я вспомнила. Почти ничего из этого я не поняла, а письмо было длиннющее. Какие-то ужас-ментальные паразиты, Зарождения разных степеней и прочие странные вещи. Может быть, найдёшь что-нибудь в библиотеке. Искренне желаю удачи. Дайана Фрей». – Что скажете? – негромко поинтересовался Гарри у друзей и начал развивать тему: – По-моему, тут нет ни слова о сущности террастры. Гермиона с сожалением посмотрела на него, а он перевёл взгляд на Рона, отметив, что Герми опять пришла к какому-то недоступному для них выводу. – Мне непонятно прежде всего то, как Волдеморт завладел этими тварями, – задумчиво сказала Гермиона. – Мало кто может нам помочь подтвердить наши… хорошо, мои опасения. Но шанс есть… Рон подхватил: – И упускать его не следует, когда у нас есть такие умные учителя… – Которые всё скрывают! – Гарри! – Гермиона, он прав. Лично я не хочу оказаться на месте отца Дайаны, если тебе это интересно! Мы должны хоть что-нибудь сделать… – Я сделаю, – решительно встал Гарри. – Слишком долго Доусон и Грюм скрывали от нас правду. Мы собираемся в Орден Феникса, так? Тогда пусть они расскажут нам, что такое террастра. Иначе как же мы будем строить планы по уничтожению волдемортовых союзников? Доусон даже упомянул о том, что эвисы препятствуют проникновению твари в «Хогвартс», значит, он знает гораздо больше, чем мы можем предположить. А как же остальные волшебники? Им грозит ещё большая опасность. – Смотри, как бы Доусон не рассердился на нас за то, что мы всё время лезем не в своё дело, – игнорируя недовольный взгляд Гарри, предостерегла Гермиона. – И декана не убей, – с улыбкой напутствовал Рон. – Там посмотрим, – проворчал Гарри и, захватив записку Дайаны, покинул гостиную. В подземельях он чуть не налетел на спешащего Невилла. Тот мучительно покраснел и хотел пройти как можно быстрее, но был остановлен. – Ты ходил к Доусону? Зачем? – Я… – однокурсник смутился ещё больше. – мы с профессором занимались зельями. Он был так любезен, что согласился мне помочь… Но сейчас его нет на месте: сразу после урока куда-то ушёл. – И куда же? Скоро вечер, а у меня к нему срочное дело. – Я не знаю, правда. Он просто сказал, что ему пора. Невилл продолжил свой путь, встревоженный, и это очень не понравилось Гарри. Никто не отозвался на продолжительный стук в дверь комнаты Доусона. – Да она не заперта! – удивился Гарри, стоило ему чуть посильнее ударить кулаком. Это наводило на мысль, что учитель куда-то очень сильно спешил, что, конечно, трудно было оставить без внимания. Взору вошедшего представилась пустая комната, освещённая всё тем же волшебным светом. Вокруг – надо же! – стоял идеальный порядок. И тишина. Гарри даже на миг показалось, что остановилось время. – В таком случае, мистер Доусон, я подожду Вас здесь, – сказал он, не желая признавать, что немного смущён неестественным «молчанием» окружающего пространства. Только поэтому он и говорил вслух. Гарри хотел было присесть на мягкий доусоновский стул, как внезапно заметил маленькую вещичку, которая не могла не привлечь внимания. С высоко прибитой полки свисала тонкая чёрная нить, блестевшая так, словно была щедро обсыпана алмазной пылью. Рука непроизвольно потянулась к этой нити, и вскоре пальцы почувствовали её тепло… В ладони оказался кулон в виде полуторадюймового паука такого же чёрного цвета. От него исходила странная теплота, заставлявшая кровь в пальцах двигаться быстрее. Несомненно какие-то силы прятались в «пауке», а его хозяин… Внезапно Гарри вздрогнул и выронил кулон. На «спинке» животного, в самом центре, блестела едва заметная Чёрная Метка. Почему-то стало трудно дышать – то ли от магии «паука», то ли от собственных, тяжёлых, как камень, предположений. Уже вечер, подумалось Гарри. И почему-то он вспомнил: скоро полнолуние. В центре комнаты возник столп серебристого цвета, и, когда он рассеялся, перед человеком появился крупный королевский орёл. Гарри плюхнулся на стул со вздохом облегчения. Он даже не удивился, когда птица приняла вид его дядюшки, возмущённо уставившегося на позднего гостя. Минуты две не было сказано ни слова. Доусон молча перевёл взгляд с племянника на кулон, поднял «паука» и засунул в шкаф, поспешно прикрыв дверцу. Взгляд учителя смягчился, когда он снова посмотрел на Гарри. – Объясните мне, что это значит, – глухо проговорил тот, не глядя на Доусона. – Гарри… – осторожно начал учитель, боясь допустить в своём голосе упрёк. – Что «Гарри»?! – взорвался племянник. – Всё время только и говорите, что «Гарри»! Я не слышу от Вас ни слова лжи, мистер Доусон, но и ни слова правды! Так же поступал со мной и Орден Феникса! Слова попали в самую точку. Во взгляде учителя отобразилось негодование, и он быстро, взахлёб заговорил: – Ты абсолютно неправ, Гарри… Я не желал тебе ничего, кроме добра, и не рассказываю всего только потому, что боюсь за тебя. Пойми, вещи, что ты хочешь знать, страшны даже для авроров! Тебе меньше всего следует думать о самоубийстве! Неужели ты не понимаешь, что многие из наших родственников и так мертвы… – он закончил на полушёпоте; голос его срывался, словно Гарри затронул невыносимую для Доусона тему. – Одну Вашу тайну я уже узнал. Вы – анимаг. Мне стоило догадаться! Мой отец и его друзья… Может, все Ваши тайны на самом деле не так опасны? Доусон покачал головой: – Некоторые вещи требуют специальной подготовки, иначе рассказывать их бесполезно. – Кстати, чем вы занимались с Невиллом. Жестовые чары? – Что ты, конечно нет! У бедняги Лонгботтома проблемы с зельями. И не удивительно: столько лет дрожал от страха перед Снейпом. У Северуса очень мрачный взгляд на жизнь и непомерная гордыня – две главные его ошибки. Доусон молча переложил из своего кармана в шкаф маленький свиток, перевязанный широкой тёмной лентой. В другое время Гарри заинтересовался бы этим действием, но сейчас он просто вновь опустил глаза на ковёр, думая о чём-то своём. – Вы не сказали, почему на «пауке» изображена Чёрная Метка. Учитель присел на кровать. – Эта мерзость – кулон моей матери, – пренебрежительно проговорил он. – Она была одной из тех, кто приветствовал тёмное волшебство во имя собственной выгоды. Таких и называют серыми магами. Им всё равно, какая сила служит на данный момент, главное – как она служит. Разумеется, из подобных людей выходят хорошие предатели. – Серые маги? Те, что шпионят около «Хогвартса», тоже ходят во всём сером. И я свидетель, как один из них говорил с Филчем о Волдеморте. Похоже, что серые маги – отряд каких-то предателей, мечтающих испортить школе жизнь. И они всерьёз решили, что Риддл сильнее нас? – Серый отряд – не то, что серые маги. Не бери в голову. Авроры уже говорили с этими недоумками, – в голосе Доусона отчётливо сквозило презрение. – Значит, Вы храните кулон матери, хотя утверждаете, что Вам до этого и дела нет, – сумрачно напомнил Гарри и добавил: – Я почувствовал его силу. Насколько он опасен? – Он был подарен мне перед отъездом в «Дармстранг», с наказом вернуть после окончания школы. При директоре Волкове такие вещи не скрывались. Но когда я закончил образование, то уже точно знал, что Неминда Доусон и Чёрный Кулон Скорби никогда не встретятся. Но не только потому, что так быстро поумнел. О, тогда я был ещё очень наивен и бессовестен одновременно! Всё было куда прозаичнее: моя мать умерла. – А отец? – Всё ещё догорает в обычной софийской клинике, и магглы, работающие там врачами, считают, что он сошёл с ума. Да так оно и есть: туда его отправили в качестве наказания и потому, что он был опасен для магического сообщества. Старик свихнулся среди магглов, для него это было суровым наказанием. И мать, и отец были типичными серыми магами, а Тёмный Лорд таких не любит. У них не было приюта ни среди света, ни среди тьмы… Гарри, ты не можешь меня осуждать. Пусть лучше кулон полежит у меня, чем его подберёт Пожиратель Смерти. Доусон посмотрел на задумавшегося Гарри и неожиданно сказал: – Ну всё, хватит о грустном. Может быть, ты хочешь чаю? Учитель взмахнул палочкой, и в воздухе завис поднос с печеньем и фарфоровой чашкой. – Маленький подарок от МакГонагалл, – тепло улыбнулся Доусон. – Специально для учителя-аврора с плавающим графиком работы. Знаешь, как приятно дождливой ночью прийти сюда и просто погреть руки о горячую посуду! Какой чай тебе нравится? Гарри не хотелось пить, но он не мог огорчить дядю. – Обычный чёрный чай, пожалуйста. Печенье оказалось невероятно вкусным. Гость уже брал четвёртое, когда, наконец, Доусон приступил к серьёзному разговору. – Я знаю, ты неспроста пришёл ко мне. Что-то стряслось, да? Гарри сделал мощный глоток и сразу же сказал: – Террастра. Я говорил с Дайаной Фрей. Она рассказала много такого, с чем мы не можем разобраться. Её отец… – Она рассказала и нам. И про бабушку тоже. От директрисы я узнал, что отец Дайаны сочувствовал Ордену и собирался в него вступить. Его мать была хорошей знакомой Дамблдора. Это рассказала миссис Фрей, её дочь вряд ли в курсе всего этого. Гарри решительно поставил на поднос чашку. – Расскажите о террастре. Всё, что знаете. Доусон прочитал протянутую ему записку слизеринки. – Здесь она ещё больше вас запутала, – сказал он. Встретился с глазами племянника и снова посмотрел на неровный от волнения почерк Дайаны. Потом медленно заговорил: – Я тоже не знаю о террастре всего, а многие будут против моей откровенности, но вы будущие авроры и орденцы и не то чтобы имеете право – обязаны знать, как победить ужас-ментального паразита. Сейчас я попробую дать наиболее полную систему представлений о террастре… но дай мне слово будущего аврора, что никто, кроме твоих друзей, не услышит этого. Выходя от Доусона, Гарри дрожал, словно в лихорадке. Так вот почему дядя столько времени не хотел открывать правду! Теперь, казалось, само знание вызывает если не страх, то озноб, будто бы в нескольких словах таится неведомая ужасная сила. Друзья, в том числе Невилл, выслушали информацию в полной тишине. А последний даже отложил свою любимую книгу и стал нервно теребить в руках палочку. Глаза Гарри почему-то остановились на пальцах Гермионы, ухватившей Рона за руку. – Значит, террастра может быть где угодно? – зачем-то спросил тот, и в его голосе был такое же ощущение холода. – Рон, тебе же ясно сказали: она материализуется в любой точке пространства. Может быть в нескольких местах в одно и то же время – неохотно повторила Герми и сказала: – Не понимаю, как Доусон смог решиться и всё рассказать, ведь этого не одобрит Орден и, в первую очередь, Грюм… Лучше бы мы и правда не знали. Теперь даже бояться страшно, а это замкнутый круг! – Ну что же вы, не стоит сбрасывать со счетов эвисов, – мягко напомнил Невилл, нерешительно притягивая книгу к себе. – Конечно. Эвисы нам очень помогают, – в раздумье заговорил Гарри. – Но вспомните: Саллюстий с таким трудом победил Кроноса, а Доусон говорит, что сила террастры не похожа на силу обычной твари. – Разумеется, если эта тварь состоит почти из одной чёрной магии… – Магии! Точно! Какой же я дурак! Заклинание Грюма!.. Герми, помнишь День самоуправления? Грозный Глаз пытался уничтожить боггарта, словно это была террастра. Он даже забыл, где находится. Ему – было страшно! Но он пытался применять магию, значит, знал, что это сработает. – Поэтому мы должны узнать заклинание. – Джинни, вывод, безусловно, хорош, но после того, как Гарри устроил Доусону такой плодотворный допрос… – Я ничего не устраивал, Рон. Этого хотела Дайана, этого хотели бы пострадавшие от Волдеморта и его слуг. Всего лишь ясности. Заметь, Доусон рассказывал только о сущности террастры. Об этом я его и спрашивал. Всё честно. Не мог же он сказать «А теперь не желаешь ли послушать о заклинаниях аврорского уровня»?.. Друзьям пришлось замолчать, потому что с толстыми книгами в руках, усталые и злые, вернулись Дин и Симус. Им о террастре не говорили: и так об этом знают пятеро. Девушки отправились в свою спальню, и Гарри проводил их с сожалением: в последнее время он не имел возможности поговорить с Джинни наедине, и она почему-то перестала искать этого одиночества. Может быть, она думала, что он занят. Последний курс, ТРИТОН, уроки и привычная угроза, висевшая над школой уже не первый год… Плотная завеса проблем позволяла лишь короткие слова, короткие взгляды. Джинни, похоже, не понимала, что ради неё Гарри мог найти гораздо больше времени, чтобы сказать нечто важное… но она опять ушла. Симус с Дином только что пришли из гостиной: они делали домашнее задание по магической истории и теперь на все корки ругали Биннза. Как будто так уж важно, сколько великанских королей объединялось в очередной жестокой битве против волшебников! Неудивительно, что у бедных учеников было скверное настроение вместе с сильным желанием спрятаться от всех проблем в кровати. …Lumus Рона дал достаточно света для ночного разговора. Гарри, Рон и Невилл вспоминали то, что узнали от Доусона, вопреки здравому смыслу, который требовал не возвращаться к опасной теме. В эту ночь они как никто были похожи на трёх усталых путников, пережидающих темноту в одной из пещер леса, полного опасности… Быстро пролетели ноябрь и часть декабря. В течение всего этого времени в душах Гарри и его друзей пребывала смутная тревога за Оливера Вуда. Пресса со смаком обсуждала новость о побеге, строились предположения, что преступникам помогает сам Волдеморт, Артура Уизли осуждали в Министерстве за заступничество по отношению к Оливеру. На фотографиях, напечатанных в «Прорицательской», хмурился Вуд, с презрением смотрел Малфой и постоянно хныкал какой-то противный коротышка, которого, по словам журналистов, схватили на месте побега. МакГонагалл со своего места в Большом Зале с лёгким осуждением взирала на суету учеников по поводу новости, а Гарри, приходящий к ней за новыми порциями Щита, видел, как директриса топит «Прорицательскими газетами» камин в своём кабинете. Она же писала успокоительные письма родителям Оливера, ведь тем приходилось очень нелегко: горе и пристальное внимание журналистов – две несовместимые вещи. Гарри, проводя тренировки по квиддичу, всегда вспоминал Вуда, и отчего-то делалось холодно и неуютно, как будто бы сам он находился в бегах с Пожирателем и сейчас пытался согреться у хилого костра… Оливеру бы очень понравились Золотой и Серебряный снитчи: с такими мячиками можно было тренироваться хоть каждый день! Команда делала значительные успехи, и всё же слово «квиддич» приобрело какой-то грустный оттенок. Незадолго до Рождества Вилки Твикросс вновь появился в «Хогвартсе» перед теми, кому в этот год придётся сдавать трансгрессионный экзамен. А сдавать, сказал он, придётся всем семикурсникам. Новые реформы в образовании, так объяснил это Твикросс. Среди возмущённых подростков пронёсся ураган ропота. Только Гермиона почти не расстроилась. – А вы что, не знали? – с раздражающей всех серьёзностью спрашивала окружающих «мисс Всезнайка». – Теперь испытания проходят в несколько этапов. Те, кто сдал экзамен в прошлом году, на чём свет стоит ругали Министерство, а Гарри с Роном, встречаясь взглядами, еле заметно улыбались. Твикросс с присущим ему терпением выслушал возмущённые крики . Кажется, министерский представитель с прошлого года ещё больше побледнел, под глазами проявились круги. Но он держался молодцом и с большим энтузиазмом говорил о важности предстоящего испытания. Твикросс назначил день, прибавив, что экзамен пройдёт до рождественских каникул, и на его время семикурсники учиться не будут. Это означало почти неделю дополнительного отдыха, что, конечно, было встречено с большой радостью. – За час до назначенного времени я буду ждать вас у «Хогвартса», – прибавил инструктор. – И вот ещё что: вы должны быть одеты как магглы, потому что нам придётся пройти по Лондону. Учителя – особенно преподаватель маггловедения – помогут подобрать одежду. Директриса отправилась провожать Твикросса, и ученики разошлись по своим гостиным, оживлённо обсуждая предстоящее. Рон сильно волновался, на Невилле вообще не было лица, но зато Гермиона пребывала в радостном нетерпении и просто не замечала душевного состояния друзей. – Герми, можешь хоть минуту помолчать? – не очень вежливо напомнил о себе Рон, стараясь остановить поток гермиониных словоизлияний. – Ты что, боишься трансгрессии? – немного обиженно спросила она. – Нет, прыгаю от счастья! – съязвил Рон. – Позволю себе напомнить, что последний раз я трансгрессировал на экзамене, да и то не сдал! Лично я очень не хочу опять опозориться перед Твикроссом или оказаться Мерлин знает где только потому… – Что не слушаешь, когда объясняют теорию, – докончила Гермиона. – Если ты не будешь валять дурака на инструктаже, то не испугаешься неизведанного! – Тихо вы! И без ваших разборок тошно! – рассердился Невилл, и Гарри мысленно поддержал его. – Значит, я, по-твоему, боюсь трансгрессировать? – продолжил Рон вполголоса, неодобрительно поглядывая на Гермиону. Но та уже остыла и уклончиво ответила: – Там увидим. …Назначенный для выхода день не отличался особой привлекательностью: не то дождь, не то снег, да небо, затянутое мутной пеленой туч. Семикурсников переправляли в пригород Лондона партиями, для чего за ними приехал трёхэтажный коричневый автобус, отдалённо напоминавший Ночного Рыцаря. За рулём сидел угрюмый худой мракоборец в синей мантии. Гарри попал во вторую группу, поэтому в числе оставшихся пытался хоть как-нибудь занять себя до подхода транспорта. Однокурсники подошли к предстоящему со всей серьёзностью и были неотличимы от самых обыкновенных магглов, за исключением пары-тройки чудаков. Он, в отличие от них, не разглядывал и не обсуждал наряды соседей, а глубоко задумался. Тревожные мысли были по-прежнему о Джинни: в последнее время она ходила очень грустная, на все вопросы отвечала, что с ней всё в порядке. Что могло случиться? Внезапно в поле зрения появился некто очень высокий. Гарри поднял голову: – Хагрид! Здравствуй. – А, добрый день, – обрадовался только что вошедший лесничий, непроизвольным движением смахивая капли воды со своих волос. – Как настроение? – Такое же, как и погода, – честно отозвался тот. – Да не, я говорю о трансгрессии. Разумеется, в такую погоду многого не наделаешь, какой уж тут настрой! А вот волшебство в такие дни очень помогает, – тихо докончил Хагрид и, подмигнув, направился к ведущей наверх лестнице. На полпути он задержался и на обычной громкости пробасил: – Ты вот что… не забывай меня. Ещё увидимся. Подошёл автобус. Как рассказала сопровождаюшая вторую группу Ним, которую слегка мотало от бешеной езды, все волшебные автобусы сперва работали на перевозке сотрудников Министерства. – Один был выделен «Хогвартсу» как наиболее послушный в управлении, – она говорила быстро, чтобы преодолеть всё усиливавшуюся тошноту. – Между прочим, Ночной Рыцарь был списан с должности Министерской машины по причине слишком весёлого нрава и любви к риску… Ну, вы это испытали. У каждого из этих, – Ним выразительно глянула в сторону автобуса, – железных садистов свой характер и свои любимые развлечения. Например, вот этот – его зовут Жук – любит высоко подпрыгивать на каждой кочке. Вскоре сами убедитесь. Езда на Жуке оказалась и вправду очень беспокойной, зато более быстрой, чем на Рыцаре: иногда он увлекался и прыгал на несколько метров вперёд. На самой окраине Лондона порядком укачанные ученики высыпали из автобуса, за ними буквально вывалились сопровождающие мракоборцы, и «Жук» запрыгал в сторону городского центра. Пока над головами разносилась перекличка, Гарри вдыхал холодный воздух с примесью бензина и, слегка прозябнув, оглядывал окрестности. Ученики и авроры стояли на обочине неподалёку от хилой рощицы, а где-то вдалеке виднелись одинаковые домики пригорода. Гарри вспомнил Дурсли, и загрустил: он всё ещё винил себя в приступе дяди Вернона, поэтому решил, что справится о его здоровье хотя бы в рождественском письме. – Это не жук, – ворчал рядом Симус Финниган, всё ещё не пришедший в себя, – это кузнечик. А ещё лучше – лягушка. И что ему мешает хотя бы научиться летать? – Так, все на месте, – возвысил голос незнакомый пожилой аврор. – Теперь мы организованно садимся в автобус и едем до тех пор, пока я не скажу выходить. Магглы могут принять вас за группу студентов на экскурсии, скорее всего, так они и сделают. Никому лишний раз не раскрывать рта, на вопросы старайтесь не отвечать. Все слышали? Отлично. Сейчас пару сотен метров до остановки – и ждём автобус. Гарри с удовольствием оглядел говорившего: не каждый день можно увидеть почтенного немолодого волшебника в толстовке и джинсах. Ним в деловом костюме и со своими огненно-рыжими волосами в безупречной причёске вполне сходила за учительницу престижного колледжа. Она подошла к Гарри и Невиллу и подмигнула: – Помню, как вели на тест меня. Я поругалась с одним из пассажиров-магглов и чуть было не достала палочку, но мистер Скригейм, наш провожатый, быстро навёл порядок. И ума не приложу, как он успокоил того старика! Видите ли, магглу не понравилось, что юная леди так странно одета! Подумаешь, мужская куртка… Гарри, это не смешно! Откуда я могла знать, как одеваются маггловские женщины? В «Хогвартсе» мне никто ничего не сказал! Гарри переглянулся с Симусом. – После того, как мы прибудем в Лондон, надо будет разделиться, – продолжала Ним. – Слишком много народа, отличающегося от магглов, всегда привлекает их внимание. … Семикурсники заполнили почти пустой автобус. Всё прошло на удивление спокойно; пара магглов в этом волшебном островке почти не удивилась большой группе подростков, а те почти молча оглядывали печальные картины за окном. То ли снег, то ли дождь прекратился, оставив серые тона в будто бы сжавшихся от грусти маленьких домах, безжизненном поле и бесконечно вьющейся ленте асфальта. Гарри вцепился в дорогу взглядом, считая на ней мелкие камешки, чтобы убить время. Потом он просто устроился на сидении поудобнее и прикрыл глаза. Где-то сзади слышался негромкий разговор двух знакомых рэйвенкловцев да приглушённо звучала бессмысленная маггловская песня у водителя… – Crucio!!! – Милорд, я не хотел… Я… всегда пытаюсь помочь…я… – Crucio! Жалко согнувшийся маленький человечек в облезлой мантии, ползающий на четвереньках перед тёмной фигурой… – Он уничтожил их, – били Хвоста холодные, тяжёлые слова. – А ты должен был о них позаботиться. – Я старался… нет, милорд! – Crucio… Finite. Тише, Нарцисса уже уснула. А то подумает ещё, что я убиваю тебя. Молчи. – Да, милорд, – частое дыхание переросло во всхлипывания. – Я буду ждать Люциуса, – неохотная пустая улыбка на лице Лорда. – Он всё равно придёт сюда. Вместе с мальчишкой. Разумеется, он забыл о верности мне, но о ней-то он не забудет? Блестящие от слёз глаза Хвоста и животный страх в глубине зрачков… – Гарри! – он увидел, что вместо Невилла, молчавшего в волнении почти всю дорогу, рядом сидит Ним. – Да… со мной всё в порядке. Просто приснился кошмар. Видимо, на сны влияет погода, – пришлось изобразить вымученную, кислую улыбку. – Что-то не похоже. У тебя на лбу испарина. Ты задремал, потом крикнул на весь автобус и подскочил так, словно сел на костёр. – А что я кричал? – холодея, спросил Гарри. Он даже не заметил, что сквозь окна уже мелькают улицы Лондона. – Я не разобрала, что именно, но очень громко. Ему сразу стало легче, только сердце продолжало бешено колотиться. Что всё это значило? Во-первых, почему не подействовал Ментальный Щит, а, во-вторых… Нарцисса Малфой. Что имел в виду Волдеморт, когда говорил, что может разбудить её? Уж не в доме ли Малфоев находится Тёмный Лорд? А что если, используя мать Драко как приманку, Волдеморт дождётся, пока Малфой-старший притащит к себе Оливера? Гарри ощутил страшный озноб, хотя в автобусе было тепло. Как же связаться с Орденом? Впрочем, что они сейчас сделают, когда все союзники Ордена могут только наблюдать?.. Спустя несколько минут учащиеся оказались перед серым шестиэтажным зданием, где и должны были состояться испытания… Комната для экзамена по трансгрессии больше походила на маленький спортзал, одна из стен которого была полностью закрыта зеркалами. Прибывших соединили в этом «зале». Перед учениками снова появился Твикросс, он же и дал дальнейшие инструкции: – Очень хорошо, что все добрались благополучно. В этом же здании находится несколько комнат, куда мы вас и поселим согласно тому, как вы размещались в «Хогвартсе». Экзамен пройдёт в несколько этапов, первый начнётся завтра, в десять часов. Покажете свои умения по трансгрессии на небольшие расстояния. На этом зале будет стоять антитрансгрессионная защита, пока вы сдаёте первые четыре этапа. Всего их пять, и на последнем вы должны будете переместиться в собственную школу… Уверяю вас, это не сложно, конечно, при условии, что вы пройдёте все предыдущие этапы безошибочно. У вас будет время потренироваться. Вспомните принцип трёх «П». Вход в этот зал будет для вас открытым всё время, кроме экзаменационных часов. А сейчас – я думаю, вы проголодались, так что прошу в комнаты. Домовики принесут вам всё необходимое. Инструктор немного помолчал с таким видом, словно его что-то мучило, потом его губы тронула слабая улыбка, и он добавил: – У вас всё получится. Желаю удачи. Вошедшие в зал домовые эльфы развели гостей по комнатам. – Как хорошо! – поделился впечатлениями Рон, развалившись на собственной превосходной кровати и уплетая ужин, состоящий из запечённого картофеля, удивительно вкусной свинины и клубничного мороженого. – Я даже начинаю жалеть, что трансгрессионный экзамен сдаётся только раз в жизни. – Зато Министерство об этом не жалеет, – пробормотал Невилл, даже не прикоснувшийся к своей порции. Гарри взглянул на него и сочувственно отвернулся: бедняга был не в лучшем состоянии, даже сквозь выражение его лица проступала безнадёжность. – Я бы не прочь потренироваться, – заметил Симус. – Я уже и не помню, что за три «П» такие. Дин надолго задумался и неуверенно выдал: – Предназначение и пред… пред… я забыл. – Предназначение, предопределение и предрасположение. Головы молодых людей, как по команде, повернулись к вошедшей Гермионе. – Странно, но я и не ожидал, что войдёт кто-то другой, – сказал Рон. – А я знала, что вы до сих пор прохлаждаетесь без дела, – парировала Герми. – Между прочим, тренировочный зал оккупировали слизеринцы. И «Рэйвенкло». – Не могли же мы всё забыть, – возразил Гарри. – Этот Твикросс так долго вдалбливал в нас знания… – Что некоторые боятся экзамена, – Гермиона покосилась в сторону Рона. – Между прочим, я не боюсь! – громко заявил тот. – Уже? – сощурилась она. – Пойдём. Я тебе покажу, – Рон предложил это с каким-то агрессивным азартом. – Буду рада посмотреть. – Может, хватит спорить?! – вдруг крикнул Невилл. – Всё, мы уходим, – холодно ответил Рон. – Гарри, ты будешь свидетелем. Она увидит… – «Она» вообще-то ещё здесь! – Бросьте вы это, – попросил Дин со странным чувством в голосе, но Гермиона с Роном уже вышли в коридор. «Была бы здесь Джинни, она бы увидела, что вытворяет её брат», – подумал Гарри, последовав за спорщиками. От мыслей о ней хорошее настроение окончательно куда-то подевалось. В зале царил деловой беспорядок, какой обыкновенно бывает в очереди в магазине или метро. Рон, не обращая внимания на негодующие голоса, раскидал толпу и встал в центре. Его уши нехорошо пылали, а вот взгляд, наверное, смог бы кого-нибудь обжечь. Гермиона с ехидной улыбочкой примостилась где-то с краю, чтобы не выделяться из толпы, но её глаза зорко наблюдали за происходящим. Слизеринцы перестали возиться и замерли, учуяв приближающееся веселье. Гарри нащупал в кармане палочку и обхватил её пальцами. Рон сосредоточенно глядел перед собой. Казалось, он никого и ничего не замечает: ни вошедшего в зал Твикросса, ни вбежавшей следом девочки из «Рейвенкло». Даже Ним, которая появилась следом, не отвлекла его от собственных мыслей. Послышался громкий хлопок, такой, что все вздрогнули. Рон появился у зеркал, и гриффиндорцы приветствовали это событие нестройными, но бурными аплодисментами. Гермиона выбежала из зала. Триумфатор подошёл к Гарри; он довольным не выглядел. – Кажется, ей не понравилось, – тихо сказал он. – Как фамилия молодого человека? – послышался голос Твикросса. – Уизли? Мистер Уизли, если сдадите экзамен с таким же успехом, я поставлю Вам высший балл. Ним показала Рону большой палец. – Как у тебя получилось? – спросил его Гарри. – Пришлось дома тренироваться. Должен же я был показать Гермионе, что я не такой тупица, каким она считает меня! А она обиделась… – Похоже, чувствует, что напрасно тебя дразнила. Наверное, тебе надо с ней поговорить. – Только не это! Хотя бы после экзамена… Уже перед отведённой им комнатой Гарри остановился и спросил Рона: – Ты отлично трансгрессируешь, так может скажешь, в чём там дело? Есть ли какой-нибудь особый секрет? – Представь себе, здесь нет ничего заумного. Этот Твикросс… его можно понять, взрослые всё любят переделывать в теории, чтобы значительнее звучало. Фред и Джордж учили меня по-другому. Главное – сконцентрироваться. И не отвлекаться на мелочи. А Чарльз даже говорил, что трансгрессия сродни творчеству. Просто почувствуй, что ты не скован условностями, и твоим возможностям почти нет предела – словом, почувствуй свободу. Началась пора трансгрессионного экзамена… На следующий день, Гарри, проснувшись, обнаружил спящим только Рона: все остальные давно уже тренировались. Когда друзья почти бегом направились в зал, чтобы разведать обстановку, прямо перед ними возник лопоухий хаффлпаффец, врезавшийся в Рона, но тут же припустил куда-то в сторону, пролепетав «Извините». – Интересно, здесь что, и в коридорах встречаются трансгрессирующие мальчики? – недовольно спросил пострадавший и с чувством добавил: – Вот увидит инструктор… Он ошибся. Неподалёку от зала стоял Твикросс и давал какие-то объяснения группе слизеринских девчонок. Одна из них материализовалась рядом с ним. – Очень хорошо, мисс Паркинсон, – сказал он, отвлекаясь от беседы. – Только, кажется, я говорил Вам появиться вон у того окна. – Извините, сэр, но там проходят… люди, – слизеринка ядовито посмотрела на Гарри с Роном. – А, мистер Уизли, – обрадовался Твикросс. – Очень рад встрече. Не желаете сдавать первым? – Нет, сэр, я ещё потренируюсь. Взгляд Паркинсон переместился на подружек, и слизеринки захихикали. Рон нахмурился, и около уха Гарри раздался хлопок. За ним последовали вскрики. Инструктор улыбнулся. Рон стоял в самой середине кучки некогда веселящихся слизеринских девиц, а те от негодования и изумления не могли вымолвить ни слова. Гарри засмеялся, и некто сзади присоединился к нему. – Браво, Рон! – звонко сказала Гермиона. Уши мстителя наконец-то запылали. Она подошла поближе и стала печальной. – Рон, прости меня за вчерашнее. Я такая бестолковая. Иногда забываю, какие у меня замечательные друзья. – Мистер Уизли успешно сдал первый этап. Я прямо сейчас заполню ведомость, – вдруг сказал инструктор. – Для всех остальных экзамен начнётся через полчаса. Рон выразил свою радость серией перемещений вокруг Твикросса. – Может, даже второй… – пробормотал тот и чуть громче добавил. – Не перестарайтесь, у Вас разболится голова. – У вас тоже всё получится, – уверенно сказал Рон, появившись рядом с Гермионой. – Должно получиться, но я почему-то так волнуюсь! – отозвалась она. – А ты, Гарри? – Ну раз уж ты волнуешься, мне остаётся только бояться. – Да бросьте вы, это же здорово! Хлоп!.. Рон оказался рядом с дверью, ведущей в зал, но почему-то перестал выглядеть счастливым. – Кажется, голова заболела. В зале они встретили Невилла, точнее, то, что могло им быть. Трансгрессируя, он позабыл у зеркал руку и ногу, поэтому приход инструктора вызвал выражение надежды на его бледном лице. Вокруг толпились не менее побелевшие гриффиндорцы, а кое-кто из слизеринцев смеялся в кулак. «Вот кому на самом деле придётся туго», – невесело подумал Гарри, созерцая раздробленного однокурсника… 11:00. Гарри вылетел из зала как на крыльях. Рон и Герми уже ждали его на стульях, стоящих вдоль стен около двери, за которой шёл экзамен. – Ну? – Получилось!!! – По-другому и быть не могло, – сказала Гермиона. – Всё оказалось гораздо легче, чем мы думали, правда, Гарри? – Да, конечно. Как Невилл? – Бедняга совсем растерялся, – поделился информацией Рон. – Я дожидался, пока Твикросс поставит мне оценку и слышал его разговор с аврорами. Невилл отказался сдавать первый этап сегодня. Он и ещё двое. – Надо с ним поговорить, – решил Гарри. – Бесполезно. Он упорствует в своей слабости, – возразила Герми. – Невилл должен понять, что трансгрессия – не тот случай, когда нужно чего-то бояться. – Кажется, я знаю, что пугает его, – негромко вмешался Рон. – Террастра. Всякий раз, когда мы говорим о ней, он… Я надеюсь, эта тварь не сильно повлияла на его рассудок. … Приближался последний этап. Твикросс сообщил, что ради такого случая приедут деканы, они и будут давать последующие инструкции. Рано утром, когда все в комнате ещё спали, Гарри вдруг отчего-то проснулся и больше не смог заснуть. Такие пробуждения теперь не были редкостью, и он начинал уже опасаться, что и это как-то связано с Волдемортом. Да, он регулярно употреблял Ментальный Щит, но происходящее начинало наводить на мысль, что пора придумать более сильное средство, о котором говорила директриса. Гарри тихо, чтобы не мешать остальным, оделся и выглянул в окно. Привычная и скучная картина не очень большой лондонской улицы. Но где-то внизу ходили магглы, равнодушно поглядывая на серое здание, из окна второго этажа которого на них смотрел молодой волшебник. Разумеется, никто из магглов об этом не знал, тем интереснее было наблюдать за их жизнью, прикрываясь тенью их неведения. Сзади кто-то заворочался. Невилл. Почему же ему всё время не везёт? Столько сил он положил на то, чтобы быть хотя бы таким же, как остальные… – Гарри. Мне надо с тобой поговорить. «Интересно, о чём? О трансгрессии? Но ведь это не объяснишь, её надо почувствовать». – Я слушаю. – Скажи мне одну вещь. Почему внутри «Хогвартса» стала возможна трансгрессия? – Фред и Джордж говорили, что так было всегда, просто мы этого не замечали. – Неправда. Что-то случилось со школой. Почему-то все учителя убеждены, что внутри школы перемещаться нельзя. Так написано и в «Истории «Хогвартса». Значит, так было всегда. Гарри задумался. – Что-то здесь жарко, – заметил Невилл, одеваясь. – Давай выйдем в коридор. В коридоре он пристально посмотрел на Гарри. – Что ты думаешь по этому поводу? – Не знаю, что и казать. Что-то случилось со школой. – Сомневаюсь. «Хогвартс» – это средоточие могущественной магии. Но есть такая магия, которая ни к чему не привязана. На такую магию очень просто влиять. На трансгрессию, к примеру. – Искажение… Террастра! – Ты думаешь о том же. Значит, мы на верном пути. – Откуда ты всё это знаешь? – Профессор Доусон. Он тревожится за школу. Говорит, террастра может создавать экраны искажения перемещений или что-то вроде того. А это значит, что школа не находится в безопасности. «Ну, Фабиус!…» – И Гарри, я не сдал последние три этапа. Честно говоря, сейчас, наверное, уже поздно: завтра отключат министерский экран. – Значит, ты должен сдать их сегодня. – Гарри, я… – Тебе нечего терять. Хотя бы потренируешься. – С этим я как-нибудь сам разберусь. Что же делать со школой? – Мы только можем сообщить об этом Ордену. А лучше, если к тому времени мы сами будем орденцами. Ты ведь тоже хотел стать одним из них… – Да, но я… – Невилл! – Хорошо, я попробую сдать третий и четвёртый этапы. Но пятый… – Ты обязательно сдашь! Нас будут поддерживать деканы. Завтра мы попросим совета у кого-нибудь из них. Сегодня Невилл больше не разговаривал с Гарри, поэтому было неизвестно, сдал ли он свои этапы. Тем более, что сам Гарри был занят подготовкой к последней, самой серьёзной части экзамена. Друзьям о предположениях Невилла не было сказано ни слова. Утром приехали деканы. Доусон первым делом наведался к Гарри, чем изрядно всех удивил. На вопрос, как проходит экзамен, Гарри не удержался и вывалил на дядю все новости. С минуту Доусон «переваривал» сказанное, потом медленно заговорил: – До возвращения в «Хогвартс» на эти темы не распространяйся. А о террастре я рассказал Невиллу именно в тот момент, когда убедился в своей правоте, да и то теперь жалею об этом: если тема террастры не обсуждается, этот паразит не сможет нам повредить. Я боюсь именно того, с какой настойчивостью вы добываете сведения о ней. Такое ощущение, что на ком-то из вас сказывается влияние её магии. Теперь понимаешь меня? И всё же террастра не так проста, как думает Невилл; на пятом этапе с вами ничего не случится. Слово боемага. 15:30. В зале собралась первая партия экзаменующихся. В числе их оказались Гарри и Гермиона. – Какие вы счастливые! – говорил Рон, в нетерпении ходивший вокруг них, спокойных внешне, но мучавшихся от сильного волнения. – И надо было им определить меня в четвёртую! Я с ума сойду, пока буду дожидаться! Гермиона внимательно посмотрела на него: – Рон, всё будет просто отлично. Ты трансгрессируешь лучше нас. – Но я, как и все вы, сильно волнуюсь. – А ты радуйся, – неожиданно сказал Гарри. – Впервые переместишься на большое расстояние. Подумай, как хорошо, что ты родился волшебником. – Это, конечно, круто, но волнение всё забивает… Кажется, у толпившихся рядом однокурсников происходило то же самое, если судить по редким неуверенным голосам и непрестанному движению по всей площади коридора. – Добрый день, – раздался голос инструктора, вышедшего из зала, и сердце Гарри дёрнулось в груди. – Первую группу экзаменующихся прошу пройти за мной. – Удачи, – почти прошептал Рон. Можно было поклясться, что это больше относилось к Гермионе. – Мы все справимся, – ответила она так, словно пыталась убедить себя, и зашла в зал следом за Гарри. Сегодня Твикросс был одет более торжественно, чем в обычные дни, когда он мог затеряться в толпе учеников, многие из которых были выше его. Синяя мантия преобразила его, сделала более представительным и усилила сходство с аврорами. А они уже были тут: Нимфадора, пожилой мракоборец и ещё два незнакомца, один из которых оказался коротко остриженной женщиной. Следом за первой партией учащихся зашли деканы. Грюм нашёл в толпе Гарри и Гермиону, улыбнулся им. Отдельная улыбка досталась бледному Невиллу. – Он сдал третий и четвертый этапы! – тихо сказала Герми, оглядываясь назад. – Мы начинаем! – провозгласил Твикросс, и суета в зале мгновенно угасла. – Видите белую линию, начерченную на полу? Подойдите к ней. Гарри поглядел на Невилла через ряд голов. Было похоже, что тот сжал зубы, но, во всяком случае, страха на его лице не было. – А теперь вспомните всё, чему я учил вас. Просто вызовите у себя желание попасть в школу. Знаю, это может оказаться нелёгкой задачей, но помните: то, что вы сможете, подтверждают четыре предыдущих этапа. В «Хогвартсе» вас ждут. Госпожа МакГонагалл собственной персоной стоит у ступенек главного входа. Вам нужно именно туда. Итак, на счёт «три»… Раз. Два… Три! Раздалось несколько хлопков. Больше половины семикурсников исчезло. Гарри остался стоять, с сильным волнением отмечая, что Гермионы в зале нет. Невилл покраснел от усердия, но ни сдвинулся ни на фут. «Соберись!» – приказал себе Гарри. Он не смотрел ни на что, кроме белой полосы. Ему надо в «Хогвартс». Ещё хлопки. Число оставшихся уменьшилось наполовину. «Почему у меня не получается?!» Гарри бросил взгляд на Невилла и встретился с ним глазами. – Поттер! Рядом стоял Грозный Глаз. – Что у тебя? Почему не перемещаешься? Что-то случилось? – прозвучал его тихий, и на удивление встревоженный, голос. – Я просто не могу, – проворчал Гарри. – В школе тебя ждёт Орден. Ты же не хочешь пропустить сюрприз, который он тебе приготовил? Грюм отошёл и завёл беседу с инструктором, а настроение Гарри сразу переменилось. Что за сюрприз? Наверное, он предназначен и Рону с Герми, а последняя уже узнала его!.. Хлопок, самый громкий из всех предыдущих! Цвета и звуки растворились во тьме и тишине… Появилось знакомое ощущение давления и ещё тошнота, которой раньше не было… Снова хлопок. Гарри пошатнулся, и чьи-то руки подхватили его. В глаза ударило яркое солнце, закружилась голова. – Отлично! – послышался гермионин голос. Он сфокусировал зрение на глазах Герми и краем глаза заметил зелёную мантию. – Ты прошёл экзамен, Гарри, – мягко сказала МакГонагалл, но он не заметил, что она назвала его по имени. В голове крутилась тяжёлая мысль: почему он слышит хлопки собственной трансгрессии, почему при перемещении ему стало плохо? Вокруг ходило несколько семикурсников, которые поджидали друзей. – Подождём Рона? – Что ты, Герми, он же в четвёртой партии! – Ничего, это недолго, не в седьмой же! Всё равно нам ничего не скажут без Рона – слова профессора МакГонагалл. Гарри огляделся: около школы стояло несколько авроров, среди них он заметил Кандальера. Тот подошёл поздравить со сдачей экзамена, попутно рассказав историю своих терзаний при попытке трансгрессировать на большие расстояния. – Но тогда у нас не было пяти этапов, это придумали сейчас, чтобы получить уверенность, что все усвоили технику трансгрессии. По-моему, так Министрерство только добавило себе проблем. Тут ведь такое дело: или умеешь, или нет. …Начали прибывать учащиеся из второй партии, когда МакГонагалл заглянула в список: – А где Лонгботтом? Остался в Лондоне? – Сейчас выясню, – Кандальер исчез. Через некоторое время он появился с беспокойством на лице: – Его там нет. Он переместился, вот только неизвестно, куда. МакГонагалл оглянулась: – Лингс, Браун и ты, Джина… Отправляетесь к Твикроссу с просьбой приостановить экзамен. Все деканы должны трансгрессировать сюда. Мы не можем возобновить пятый этап, если хотя бы один человек потерялся… Кандальер, будьте готовы в любую минуту переместиться в Министерство, если нам потребуется его помощь. Директриса повернулась к семикурсникам: – А вы отправляйтесь по комнатам. Нет смысла здесь ждать, поиски могут затянуться очень надолго. По пути к гриффиндорской башне Гермиона только и делала, что говорила о Невилле: – Где же он может быть? Гарри, что он делал до того, как ты трансгрессировал? – Я тебе уже говорил. Стоял с несчастным видом и пытался сосредоточиться. И всё. Полная Дама, увидев учащихся, сладко зевнула: – Пароль? – «Стеклянный графин»? – А вот и нет, четыре дня назад его поменяли. – Так нас же не было! – Это не оправдание. Не успел Гарри рассердиться, как сзади послышалось: – Пароль – «тигровая лилия». – Джинни! Кажется, она стала ещё красивее. Сделала какую-то новую причёску, глаза сияют радостью. Наверное, это означает, что теперь у неё всё в порядке. – С чем вас поздравить? – Мы сдали! Только вот Рон задержится. – Почему? Он что, не сдал экзамен? – Вы будете заходить? – Полная Дама была уже само нетерпение. В гостиной Гермиона кратко обрисовала случившееся. – Бедный Невилл! С ним всё время что-нибудь случается, но на этот раз всё выглядит очень серьёзно. – Будем надеяться на лучшее, – сказал Гарри. – Кстати, Джинни, не было ли писем в наше отсутствие? – Нет, ни одного. Только Дайана Фрей всё спрашивала, куда ты подевался и когда появишься в «Хогвартсе». Похоже, у неё опять срочное дело. Огромный котище подбежал к Гермионе и забрался на колени. Она задумалась, поглаживая урчащее животное. Огонь в камине негромко потрескивал, пожирая поленья, но, несмотря на уют, только тревожные мысли просились в голову. Гарри прикоснулся к руке Джинни, потом медленно взял её в свою. За дверью послышались громкие сердитые голоса. – Дин и Симус ругаются с Полной Дамой, – определил Гарри и поспешил открыть дверь в ожидании новостей. Сразу с порога они очень громко поделились хорошей новостью: – Мы сдали!!! – Молодцы, – мгновенно проснулась Гермиона. – Как там Невилл? – Нашёлся, конечно, иначе бы нас не допустили до пятого этапа. Беднягу нашли в Министерстве Магии, в отделе по борьбе с неправомерным использованием волшебства. Он, когда понял, куда угодил, чуть с ума не сошёл от страха, спасибо сотрудникам – вывели и сообщили кому следует. МакГонагалл сейчас с ним разговаривает, а бумаги заполняет Грозный Глаз. Понемногу стали прибывать гриффиндорцы. Спустя ещё один мучительный час в гостиной появился Рон и стал настаивать на посещении директорского кабинета. – Грюм всё намекал на какой-то сюрприз. Мы его заслужили, так что пойдёмте брать то, что нам причитается! Джинни попросилась сходить вместе с братом и друзьями. Четверо гриффиндорцев, всё прибавляя шаг, отправились расспрашивать МакГонагалл. У её кабинета толпился народ, в большинстве своём – мракоборцы. Они отказались пропускать учеников, обосновав это тем, что директриса очень сильно занята. – Ну вот, а Грюм говорил… – начал было Рон, но кто-то сзади сказал: – Подождите. К друзьям спешила невероятно довольная Ним. – Это Аластор всё распускает слухи о сюрпризах? – сказала она. – Нет бы рассказать… Ну ладно. МакГонагалл в виду занятости уполномочила меня… Нет, слишком заумно, надо сразу. Значит так, дорогие мои орденцы… – Кто?!! – Голосование было позавчера… Поздравляю с принятием в Орден Феникса!.. Глава18. Беспокойная свобода. Оливер оказался в тёмном проходе, стены которого были облеплены многочисленными фотографиями и плакатами. Сквозь окна лился лунный свет, оставляя на полу свои бледные квадратики. – Министерство Магии! – определил торжествующий голос сзади. Кажется, Малфой был очень доволен. Ещё с пару мгновений он исследовал взглядом окружающее пространство, потом заключил: – Мракоборская контора… вот, значит, куда нас забросило. Вуд, мешкать нельзя, сейчас борзые последуют за нами. Я знаю, как отсюда выбраться. – А наш спутник, мистер Харрис? – Крыса? – в полутьме отчётливо мелькнула презрительная улыбка на лице Пожирателя. – Он остался там. И о многом настучит псам с палочками. Но нам этот слизняк больше не нужен. – И Вы оставили его аврорам!.. – возмутился Оливер. – Слушай, Вуд, – рассвирепел Малфой, – я здесь за старшего. Хочешь спасти свою шкуру – следуй за мной! Если нет – поджидай компанию получше. Они будут рады с тобой встретиться. Оливер, бросив презрительный взгляд на спутника, кинулся за ним к двери. Малфой открыл заклинанием замок и выскочил в коридор. Как только за углом оказались оба, в Министерство стали перемещаться мракоборцы. Послышался шум, звуки шагов и команды: – Брэгг, принимай преследование вместе с Тейлором. Филипс, установи антитрансгрессионный щит вокруг здания, а я беру на себя блокировку лифтов. – Вот что, Вуд, – заговорил на бегу Малфой. – Защиту против трансгрессии в Министерстве поставить легко, я не раз видел, как это делается. Нам остаётся только лифт, надо будет опередить авроров. Быстрее, не жалей себя. Отдохнём за Лондоном. Когда двери лифта закрылись за беглецами, Малфой, не теряя времени, отыскал маленькую красную кнопку, удачно скрытую в углу кабины. – Экстренный спуск к атриуму, – объяснил он, по-прежнему тяжело дыша. Оливер прислонился к одной из стен, сосредоточенно изучая тёмный пол с многочисленными царапинами. Он уже сильно жалел, что согласился на побег с Пожирателем Смерти. Правда об отношениях Малфоя с Тёмным Лордом могла тщательно скрываться. И тогда… – Мистер Малфой, куда Вы направитесь после Министерства? – Направлюсь? – переспросил тот, глядя мимо Оливера. – Разумеется, поближе к «Хогвартсу» и его директору. Остальные постараются уничтожить меня… Но сначала отплачу небольшой должок. Некий Пожиратель должен мне ровно одну жизнь, и я заберу у него то, что мне причитается. – А может, Вы захотите повидаться с Сами-Знаете-Кем? – Вуд, ты, кажется, в своём уме, так подумай: стал бы я лезть в логово к змее, зная, что она вонзит в меня зубы? – проворчал Малфой. – Ты думаешь, я приведу тебя к нему. Чушь. Я не питаю к тебе симпатий, но тоже хочу жить и разделаться со своим зыбким положением сбежавшего узника. Лифт остановился, и лампа в кабине погасла. Оливер чуть не упал на пол от резкого рывка. В соседнем углу выругались. – Может быть, попробуем открыть двери: вдруг мы оказались на одном из этажей. Я как-то был в маггловском доме, и… – Сумасшедший, – проворчала темнота. – Это волшебный лифт, а не шестерёнки магглов. Ты хоть представляешь, что будет, когда мы раздвинем дверь?.. Хотя нет, нам это не грозит. – А мы сложим руки и позволим аврорам нас поймать? – Конечно нет! Мы… Малфой замолчал на полуслове: лифт, дёрнувшись ещё раз, продолжил движение. – Тупые авроры, – злорадно сказал Пожиратель. – И какой идиот научил их блокировке? – Может быть, они подгоняют лифт поближе к себе, – вполне логично предположил его спутник. – Доставят нас, как пиццу. Внезапно зажёгся свет. – Будь готов прорываться, – на лице Малфоя отражалась безумная решимость, палочка в руке приняла боевое положение. Двери лифта неожиданно открылись, явив взорам недавних узников пустынный атриум. Оливеру показалось, что чья-то маленькая фигурка мелькнула вдоль стены, но в полутьме могло привидеться всё, что угодно. Статую в центре отреставрировали, однако внесли несколько изменений. Теперь и волшебники, и домовик с кентавром смотрели куда-то вперёд, с некоторой угрозой выставив своё оружие: палочки, кулаки и копьё. – Скримджеор, – определил дух композиции Малфой и не без удовольствия снёс голову скульптуре чародея. – Это варварство, – буркнул Оливер, но сообщник его не услышал: он наслаждался какими-то своими мыслями. – Я знаю один ход, – наконец, сказал Малфой. – Запасной, на случай чрезвычайной ситуации. Сеть летучего пороха уже контролируется, в камине нас поймают вероятнее всего. Авроры отрезали нам магический выход, но эти надменные тупицы никогда не пойдут путями магглов, даже чтобы спасти самих себя. Иди за мной. Оливер встретил его взгляд и отвернулся. Усталость добавила ненависти к спутнику. – Шевелись, Вуд. Мы не можем позволить себе такую роскошь, как отдых. Если будешь медлить, нам не поможет уже ничто. Оливер послушался, затаив негодование. Когда-нибудь папаша Драко пожалеет о своих манерах! …Бесчисленные коридоры, где темнота играет с лунными лучами или мягкое освещение придаёт вещам и стенам загадочный облик… Отчаянный бег, бег из последних сил, когда кажется, что вдыхаешь воздух громче, чем отталкиваешься от пола… Пара дежурных волшебников пыталась остановить сбежавших, но палочка Малфоя раздавала Помехи направо и налево, и беглецы продолжали свою жестокую гонку. Оливеру стало казаться, что у него закружилась голова от всей этой суеты, похожей на игру, на кону которой стояла свобода, но тут Малфой остановился. – Вот она! – у задыхающегося Пожирателя было поистине безумное лицо, и его спутник невольно поёжился. Дверь была даже не заперта. Беглецы оказались в узком тоннеле, невероятно отсыревшем от бесконечной влаги, выделявшейся со всех сторон. Вдобавок ко всему в нём обитала беспросветная темнота, и только волшебные палочки смогли развеять её. – Иди вперёд. Я прикрою. – Почему я первый? – Ты слышал, что я сказал? – рявкнул Пожиратель, подтолкнув Оливера палочкой. – Не повышайте на меня голос! – возмутился тот. – Я Вам не домовой эльф! – Я работал в Министерстве, так? – почти спокойно сказал Малфой. – Поэтому мне лучше знать, что ждёт нас впереди и преследует сзади. Оливер ничего не ответил на эти слова, а спутник не смог бы прочитать его мысли. …Тёмный узкий коридор, похожий на лаз, повёл их, извиваясь, словно змея. В глазах Оливера мелькали глубокие трещины камней, слагающих бесконечно длинные стены; невыносимый запах плесени заглушал усталость и беспокойство. Впереди мелькала мантия бегущего Малфоя, трепещущая, словно пламя, под ударами встречного воздуха. Оливер старался не смотреть на огненный шарик у своей волшебной палочки, потому что огонь напоминал о свете и тепле, о том, чего так не хватало. В ногах скопилась усталость: месяцы заключения в камерах Министерства и Азкабана давали себя знать. Ход закончился старой обшарпанной дверью; похоже было, что она изо всех сил вжимается в стену, чтобы её не заметили. Малфой завозился у двери, позвякивая неизвестно откуда добытой связкой ключей. – Где вы их взяли? – поинтересовался Оливер просто для того, чтобы нарушить молчание. – Волшебники в Министерстве невероятно наивны, – усмехнулся Пожиратель. – Изо всех сил борются с преступностью и устраивают вокруг себя проходной двор. Когда беглецы занимались дверью, Оливер ещё чувствовал досаду и волнение, но как только перед глазами предстало ночное звёздное небо, появилось ощущение, что его оправдали на суде. Воздух на воле показался самым чистым и живительным на свете, а проходивший мимо старый пьяный маггл – как минимум, дедушкой. – Вуд, силы ещё остались? – с тревогой осведомился Малфой и тут же объяснил. – Мы должны трансгрессировать за город. Минуты две они потратили на то, чтобы уточнить место назначения, а спустя полчаса Оливер уже дремал у крохотного костерка, навалившись на отсыревший ствол дерева. Сообщник сидел рядом и напряжённо думал о том, где раздобыть еду. Немного позже он убедился, что Вуд крепко спит, и, осторожно поднявшись, куда-то трансгрессировал. Оливер проснулся от запаха копчёного мяса и горячего картофеля. – Принёс из магазина, – зачем-то объяснил Малфой. – Вы их своровали?! – Такова жизнь. Или ты предпочёл бы умереть с голоду? – пробурчал Пожиратель и сказал с лёгким презрением: – У магглов самообслуживание. Но они не знают о том, что кое-кто из людей просто может не дойти до кассы и исчезнет. Да, это рискованно, но выбора нет. Эта ночь оказалась одной из самых ужасных ночей. В холодном тёмном лесу костёр был единственным источником тепла и света, но настолько незначительным, что его можно было не считать. Оливер засыпал и вновь просыпался, не в силах найти такого положения, которое избавило бы от холода, а Малфой вообще не смог сомкнуть глаз, грея над слабым огнём озябшие руки. Кругом было невероятно тихо, и только вдалеке едва слышным гулом пела автомобильная дорога… Ранним утром оба волшебника собрались в путь. Выспаться всё равно не получилось, даже несмотря на то, что идти дальше не было сил. – Вуд, слушай меня, – начал Малфой, засыпая костёр хрупким, быстро таявшим снежком. – Мы не должны трансгрессировать прямо ко входу в «Хогвартс»: там дежурят лучшие из мракоборцев, и в таком состоянии, как мы сейчас, нам с ними точно не справиться. Но мы можем переместиться в Запретный Лес и понаблюдать за министерскими церберами оттуда. У нас будет время решить, как их обмануть. Главное – как-нибудь вызвать директрису. Я знаю одно местечко в Лесу, которое для наших целей как раз подойдёт… поэтому я перенесу туда нас обоих. – И Вы уверены, что это место будет Запретным Лесом? Малфой ещё раз ударил ногой по тому, что недавно было костром, и обернулся: – Что ты имеешь в виду? – Я не читаю Ваших мыслей. Вдруг мы окажемся в логове Тёмного Лорда? Не лучше ли нам просто уточнить место назначения? – Вуд, ты, кажется, не понял меня. Я же сказал, что не помню, в какой части Леса… Вуд! Куда?! Быстро вернись!!! Оливер с невиданной ранее прытью запетлял среди стволов, направляясь в сторону дороги. Малфой выхватил палочку и бросился его догонять. В предрассветном тумане заискрили чары Помех и парализации. Люциус боялся, что Вуд оторвётся от него ещё на несколько ярдов, и тогда удирающего просто не различить в беловатой мгле. – Стой! Оливер оказался гораздо ближе, чем предполагал Малфой, и тот едва увернулся от ответного заклятия. – Убирайтесь, куда хотите! – закричал юноша, направляя палочку на спутника. – Я сам найду дорогу. В ответ полетели заклинания и уверения в его сумасшествии. …Лес понемногу густел. Если бы оба на миг остановились и огляделись бы по сторонам, то заметили бы, что деревья всё сильнее примыкают ветвями друг к другу, а в воздухе густеет неизвестно откуда взявшаяся мгла. – Stupefy! Оливер упал, ударившись о ствол ели. – Что за… – пробормотал Малфой, бросая взгляд на деревья. Он подошёл к неподвижному спутнику. – Finite… Вуд, ты придурок!.. Куда? Хочешь заблудиться ещё сильнее? Не видишь, что творится кругом? – Что это? – наконец, встревожился Оливер. – Если я не ошибаюсь… – пробормотал Малфой, но потом коротко бросил. – Пошли. Через пару минут хода он кисло улыбнулся: – Я знаю это место. Где-то неподалёку располагается замок. – Точно, я вижу его! А он не выглядит заброшенным. Посетим его? Может быть, там помогут найти дорогу и пустят обогреться. – Ты так думаешь? – насмешливо спросил Малфой, получив в ответ ненавидящий взгляд. – В таком случае, мы зайдём внутрь. Только не забудь про Хамелеоновы чары. Они продрались сквозь низкие колючие кусты, поёживаясь от холода. Все мысли Оливера были заняты горячей едой и камином, без которых была невозможна нормальная жизнь. Огромный замок стоял прямо посреди елового леса, как ни странно, на дне котлована, над которым возвышалась только половина здания. Массивные двери, окованные проржавевшим железом, едва виднелись сквозь туман на глубине метров десяти. – Что это за место? – наконец, встревожился Оливер. – Вы знаете, да? – Догадываюсь, – ответил Малфой уклончиво и добавил: – Действуй палочкой. Нас не должны здесь увидеть Как только маскировка была проделана, он сказал, что отправится прямиком к замку. Оливер спустился по узкой каменной лестнице следом за спутником, ориентируясь на еле слышный звук его шагов. Малфой сказал Вуду встать у стены и, ухватившись за кольцо, постучался. – Сейчас они выйдут, – услышал Оливер. – Не издавай ни звука и смотри, как я их проведу. Правая, ближайшая створка двери, распахнулась, и наружу высунулся невысокий полный человек в чёрной мантии. Он испуганно огляделся по сторонам и хотел уже скрыться в замке, как что-то зашевелилось среди деревьев наверху. Дрожа то ли от страха, то ли от холода, волшебник в чёрном начал взбираться на ступеньки, оставив приоткрытой дверь. – Вуд. Внутрь, за мной! – быстро сказал невидимый Малфой. Оливер убедился, что щель между дверью и стеной увеличилась, пропустив человека, и зашёл следом. Внутри оказалось темно, в воздухе витала противная сырость, а нос раздражал запах затхлости. Вдаль уходил коридор, картины по стенам прикрывались полумраком. Низенький маг заскочил в замок почти следом за Оливером, дико вытаращив глаза и с гулом захлопнув дверь. Постоял у неё, проверяя, хорошо ли запер, и припустил вдоль по коридору, сопровождаемый весёлым звоном собственных ключей. – За ним! – донеслось слева от Оливера, и к шелестящий звук шагов обитателя замка усилился. Бывшие узники Азкабана пробежали вдоль тёмно-серых стен, увешанных портретами колдунов и колдуний с кислыми бледными лицами. Обоняние перестала раздражать затхлость, которая сменилась запахом свежеспиленного дерева. Невольный провожатый буквально влетел в двери, располагавшиеся в конце коридора, и беглецы услышали его дрожащий голос: – Там… Там кто-то бродит!.. В лесу, около замка! – Брось-ка, Ковард, – ответил кто-то насмешливо, голос был женский. – Они не посмеют подойти поближе в любом случае, а если полезут – пожалеют. – Ковард, а тебе не приходило в голову самому убедиться в том, что тебе постоянно что-то мерещится? – ещё один, язвительный, голос принадлежал мужчине. – Мне самому проверить?.. – по голосу стало понятно, как побелело лицо коротышки. – В мои обязанности дежурного это не входит. – Фу, как ограниченно! Тёмный Лорд требует от нас творческого подхода к решению проблем, – насмешливо ответила женщина. – Бэйли, да и вы, друзья, как вы смотрите на то, чтобы отправить нашего трусишку в лес, поучить смелости? – Здравая мысль. От малодушия надо лечиться, – с удовольствием поддержал уже знакомый мужской голос, но тут одновременно заговорили двое. – Бэйли, – прошипел Малфой. – Эта тварь сама подвернулась мне! Вуд, я не уйду отсюда, пока он не будет мёртв. – Тише! – сердито перебил Оливер. Второй голос, судя по всему, принадлежал пожилому мужчине: – Не занимайтесь глупостями! У нас не так много верных людей, чтобы отдавать их на съедение монстрам и их собственным страхам. Поговорим лучше о привлечении союзников. Вы, мистер Грин, в прошлый раз предлагали нам использовать домовиков. Позволю себе возразить: служить они нам не будут. У меня самого есть эльф, и я должен сказать, что с некоторых пор он ведёт себя странно: куда-то исчезает по целой неделе, стал очень задумчив и без причины весел. Да, я не терплю праздности в своих слугах, но даже самое суровое наказание не может вывести его из этой мечтательности. Я бы не стал использовать тех, чья верность под большим сомнением. Мы пока удерживаем гоблинов, но это тоже не бессменные борцы за правое дело. Живут своими скрытными интересами, нельзя рассчитывать на их постоянство. Как и на постоянство подверженных всем страстям великанов. Вечно подстраиваться под них у нас просто не хватит сил. – Знаем, к чему Вы клоните, Геллий, – вмешалась женщина. – Опять эти лекции по самосовершенствованию, надоело слушать! Гораздо быстрее привлечь сильных ребят, не гнушающихся никакой работы. – Мы продолжаем набирать новых союзников, но не заботимся об уже набранных, – сердился Геллий. – Впрочем… делайте, что хотите! Вас больше, так? Тогда продолжайте обсуждение, а мне нужно поговорить с Ковардом. Дэн, пойдём отсюда. – Без вас веселее, – желчно процедил Бэйли, но женщина разрядила обстановку. – Вы о таких людях говорили, Геллий? Тогда я Вас поддерживаю: Тому следует немного проветриться. Несколько Пожирателей смехом поддержали шутку, но тот, кого назвали Геллием, ни слова не сказал на неё. Вскоре Оливер увидел двоих: низенького волшебника и его собрата, пожилого человека в чёрном плаще, с редкими седыми волосами. Выцветшие глаза Геллия были так же холодны, как и, возможно, в юности, когда синий цвет ещё не покинул их, а походка и манеры внушали наблюдателям уверенность в благородном происхождении. – Хотел бы я знать, Дэн, в чём же ты провинился, чтобы заслужить такую нелюбовь? – неожиданно мягко спросил немолодой Пожиратель. – Они обвиняют меня в трусости, сэр, – пробурчал Ковард, уставившись в пол. – А я не предавал Тёмного Лорда! – Охотно верю… но ведь тебе бывает страшно? Иногда? – Я слабый человек, мистер Винтер… – забормотал Ковард, но тут же спохватился и скороговоркой выдал: – но, если надо, я отдам за Лорда жизнь! – Нет, Дэн, ты меня не обманешь, – негромко возразил Геллий. – Будь честен: тебе бывает страшно? Оба Пожирателя свернули направо и остановились у лестницы, уходящей вниз. Оливер следовал за ними, и создавалось впечатление, что они боятся портретов на стенах. В боковом коридоре никаких картин не было, а где-то под потолком шла серия маленьких окон с витражами из синего, красного и жёлтого стекла, изображающими странные, переплетающиеся между собой орнаменты. Сквозь окна пробились робкие лучи утреннего солнца, немного оживив тёмные внутренности старого замка. – Послушай, Дэн… Я и сам боюсь Тёмного Лорда. В последнее время его поступки невозможно предсказать. Судя по всему, он добивается какой-то своей цели; придёт время, когда мы станем лишь препятствием… – Да, я не понимаю его, – быстрым шёпотом согласился Ковард. – Может, он хочет сделать из нас пушечное мясо? Там, в Зале, все с ума посходили – Тёмный Лорд, Тёмный Лорд! А они не думают, что мы просто марионетки в его очередной жестокой игре? – Куда им! У них нет аристократического воспитания, они не рождались благородными, как мы с тобой. Недоучками управлять всего проще. И потом… их не было в ту жуткую летнюю ночь, когда… – О, прошу Вас, мистер Винтер! – взмолился Ковард, чуть не зажмурившись. – Я до сих пор не могу вспоминать об этом. Ну зачем было собирать лучших Пожирателей… – Я тебе отвечу: для того, чтобы увидеть, у кого дрогнет сердце, и обвинить в предательстве… ты прав, давай не будем об этом, потому что, уверен, никто из нас не может вспоминать всё это без содрогания. Надо вернуться к остальным, они стали слишком недоверчивыми, тем более, что Том Бэйли сейчас сменит тебя, и ты сможешь хорошенько отдохнуть. Идём, Дэн, и ничего не бойся. Если Тёмный Лорд захочет убрать нас с дороги, мы найдём, чем ответить ему. – Меня это не утешает, – проворчал Ковард. Пожиратели удалились в сторону зала, а кто-то невидимый схватил Оливера за руку. – Вуд, мы, конечно, уйдём отсюда, не теряя времени, но только не сейчас, когда мне улыбнулась удача. Сначала я убью Бэйли. Судя по всему, здесь его не больно-то жалуют, значит, не будут долго грустить. Я удивляюсь, как он вообще с кем-то уживается… Кстати, обнови чары: ты начинаешь проявляться. Оливер поспешно поднял палочку, потому что услышал чьи-то шаги. Перед ними, в главном коридоре прошёл, судя по всему, Бэйли: жилистый высокий волшебник с маленькими глазами и презрительным взглядом. Он вяло передвигал ноги, опустив голову и производя впечатление рассеянного и не отдохнувшего человека. Внезапно из-за спины Оливера, разминувшись с ней на какую-то пару дюймов, вылетёл ярко-зелёный луч. Дежурный Пожиратель вздрогнул и пробежал мимо коридорчика со ступенями, где стояли невидимые враги. Похоже, краем глаза он заметил освет заклятия Смерти. За спиной Оливера сквозь зубы чертыхнулись, но его яростный шёпот помог Малфою прийти в себя: – Вы совсем спятили! Ещё немного – и я отправился бы на тот свет вместо Пожирателя! Так трудно предупредить? – Тише! – шикнул Малфой. – Все разборки потом. И отойди ты, наконец, от дверного проёма! Вместо того, чтобы продолжать возмущаться, Вуд чуть не вскрикнул: – Мистер Малфой! Вы… Но тот уже не слышал его. Постепенно обретая свой настоящий цвет, Пожиратель выбежал в коридор с желанием держать свою жертву в зоне видимости. Оливер на всякий случай подкрепил собственные чары и последовал за спутником. Бэйли уже заваливался на бок с расширенными от смертного страха глазами, а рядом, не в силах сдержать торжествующую ухмылку на лице, стоял Малфой, и десятки портретов бледных колдунов смотрели на него с явным неодобрением. Кое-кто уже пытался позвать обитателей замка. – Accio, ключи!.. Здорово я придумал, а Вуд? Теперь эти трусливые служители своего Лорда… – Понабегут сюда со всех сторон и с удовольствием потренируют Непростительные заклятия с такой удобной мишенью, – съязвил Оливер. Малфой, казалось, побледнел, после чего быстро скрылся под волной своих чар. Скрип двери замка, как ни странно, загремел эхом по всем стенам. Создавалось впечатление, что сама магия, которой пропитано здание, невероятно враждебна к непрошеным гостям. Реакция Пожирателей последовала незамедлительно: сразу с десяток волшебников кинулось к открытой двери, ключами которой, висящими у замка, уже поигрывал ветер. Сам Геллий Винтер бежал впереди разгневанных союзников, но даже вместе с ним они не нашли в коридоре и окрестностях замка ни одного мага, кроме мёртвого Тома Байла. … Холодный, неприятный своей сыростью воздух леса показался Оливеру настоящим блаженством. Ещё несколько минут назад, несмотря на то, что во всех играх вёл Малфой, у его спутника тоже пошаливали нервы. Оливер не знал смысла этих игр, а также до сих пор не мог простить неуклюжей Авады Кедавры. В голове укреплялась мысль, что Малфой неминуемо предаст, как только появится такая возможность. Но что мог сделать Вуд, человек с совсем иными представлениями о жизни, чем профессиональный убийца-Пожиратель? Даст ли судьба шанс обмануть Малфоя? Всё это вертелось у Оливера в мыслях, пока оба быстрым шагом выбирались из леса, поближе к дороге. Занялся новый день, очень погожий, солнечный, а верхушки деревьев едва колыхались от лёгкого ветра. Снег начал подтаивать, превращаясь в месиво, к этой помехе добавлялся колючий кустарник, и Малфой без устали проклинал всех и вся, иногда прокладывая дорогу с помощью волшебной палочки. Когда знакомый далёкий гул мягко нарушил тишину леса, Малфой остановился: – Делаем привал. Неизвестно, что ждёт нас в Запретном Лесу и в самом «Хогвартсе». Садись, Вуд, и постарайся взять от отдыха всё. Оливер уселся прямо на землю, подстелив только наломанные ветки ясеня. Малфой устроил рядом со спутником костёр и последовал примеру Вуда. Странно. Сначала он был способен лишь командовать. – Скорее бы домой! – вырвалась тяжёлая мысль Пожирателя после нескольких минут тишины. – Скоро Рождество… – проговорил Оливер в ответ, гладя пальцами ветку и представляя, что она еловая. Он не подумал о том, с какой грустью прозвучали его слова. Малфой задремал, навалившись на ствол дерева. Кажется, богатые на впечатления события последних дней окончательно утомили его… – Желаю Вам удачи, – раздалось вдруг над его головой, и Пожиратель вздрогнул, услыхав неподалёку хлопок трансгрессии… Оливер мчался изо всех сил, раздвигая руками кусты, а кое-где – и длинные ветви деревьев. Теперь Малфой не страшен ему, но как-то встретят авроры? Сердце в груди колотилось так, словно собиралось разбиться. Вот здесь примяты кусты. Множество следов на слабом снегу. Кто может здесь жить? Следы человека. Мракоборцы? Пожиратели Смерти? Внезапно Оливер понял, что не сможет выбраться. Время и пространство в сознании неожиданно исчезли, и поэтому солнце, слякоть под ногами и бесконечные деревья стали внушать страх. Воздух вокруг потемнел и сгустился так, что со всех сторон сдавил Оливера… Через мгновение мрак рассеялся, и потерявшийся увидел, что находится на опушке леса, совсем в другом месте, чем то, куда он трансгрессировал. На расстоянии пары метров, на той же опушке, спинами к человеку стояло трое кентавров. На всех почему-то были кирасы и шлемы. Из-под шлема кентавра в центре выбивались волнистые рыжие пряди. Оливер отступил на шаг, но что-то произошло. Ничего не хрустнуло, ни один звук не выдал его, но в сознании появилась четкая мысль: он попался. Мгновение спустя три пронзительных взгляда скрестилось на непрошенном госте. – Стоять. Это, кажется, произнёс рыжий. Он и направил на человека копьё, которое странно, нехорошо серебрилось, и виной тому был точно не солнечный свет. «Почему я раньше не трансгрессировал?» – в отчаянии подумал Оливер, стараясь сосредоточиться на «Хогвартсе». Догадки, как он здесь очутился, одна страшней другой, с сумасшедшей скоростью набросились на него. – Кто ты, человек? – Я… я был учеником школы волшебства. Мне надо увидеться с директором, потому что за мной охотится Пожиратель Смерти. Двое кентавров переглянулись, но рыжий уже подошёл к Оливеру и сурово бросил: – Дамблдор мёртв. – А профессор МакГонагалл? – Женщина? Она не сможет противостоять той магии, что сосредоточилась в Тёмном Лорде. Впрочем, это не наше дело. Мы давно говорили Хагриду, что не потерпим человека в нашем лесу… Убери палочку, глупец. Я не хочу убивать тебя. Но и отпускать не имею права. Один из нас не так давно был убит, звёзды говорят о десятках новых смертей, и виной тому – ваше племя!.. Ты побудешь у нас, пока мы не выясним, на чьей ты стороне. Никому сейчас нельзя доверять, и особенно людям. Рыжий возглавил маленькую процессию. За ним шёл Оливер, испытывая волнение и в то же время – непреодолимое желание спать, а следом мягко ступали ещё два сопровождающих кентавра. Прошёл час, а может, и больше. Когда Оливер почувствовал, что уже не в силах бороться со сном, его глазам предстало самое удивительное зрелище из всех, которые он раньше видел. Прямо посреди леса располагалась длиннейшая дубовая аллея, которую составляли огромные чёрные деревья с зелёными кронами! Воздух постепенно потеплел, а снег под ногами сменился травой. Десятки дубов образовывали углубления меж собственных корней, и получалось, что деревья стояли на корнях, словно бы имели сотни переплетающихся ног. Из отверстий, образующихся у подножия деревьев, выглядывали кентавры. По аллее расхаживало несколько высоких фигур, и все взгляды тотчас обратились на приведённого человека, но никто из Детей Леса не сделал и шага, чтобы выдать своё любопытство. К Оливеру и трём его сопровождающим подошёл чёрный кентавр с могучим торсом и гривой тёмных волос. – Кто это, Грегори? Зачем ты привёл его сюда? Человеку здесь не место, и ты это отлично знаешь! Почему бы ему не убраться отсюда, пока мы не убили его? – Отложи свою жестокость до поры до времени, – чуть резче, чем в разговоре с Оливером, отозвался рыжий. – Этот человек упомянул, что где-то поблизости разгуливает Пожиратель Смерти. – Что ему известно о тёмных слугах? – огненный взгляд чёрных глаз насквозь прожёг Оливера. – Нам стоит допросить этого юношу. – Помилуй, Бейн! – возмутился ещё один подошедший кентавр; этот был гнедой. – Кентавры не применяют пытки! – К тем, кто виновен в смерти наших братьев?! – вскричал вороной, нервно взрыв землю копытами. – Вот что я думаю, – рыжий был непреклонен. – Этот человеческий юноша – моя добыча. По праву нашего рода его судьба в моих руках. – Судьбы подчиняются звёздам, а не таким, как ты, рыжий! – вскипел Бейн, однако отошёл, презрительно бросив. – Посмотрим, что ты будешь говорить на Совете! – Я научу его вежливости! – прорычал Грегори, но гнедой остановил его: – Бейн – наш вождь, а я – Хранитель. Не делай глупостей, иначе мне придётся вместе со всеми проголосовать за твоё изгнание. Пока они считают, что мы подчиняемся им, хоть и начинают в этом сомневаться. Звёзды не указали путь. Многое пока скрыто от нас, поэтому лучшее, что ты можешь делать – просто выжидать. – Не могу я ждать!.. – Не забывай об осторожности. Ты многое сделал, когда спас нашего гостя. Скоро к нам придёт ещё один человек. Их привели, Грегори, поэтому не забудь о хороших манерах. И гнедой зашагал прочь, не глядя ни на кого. – Что скажешь, Уильям? – негромко проговорил рыжий кентавр. Один из сопровождающих, что шли за Оливером, совсем ещё юноша без тени бороды, проводил Хранителя взглядом: – Магориан, кажется, ни на минуту не забывает о Белом Изгнаннике, Фиренце. – Только не произноси это имя при Бейне, – резко обернулся Грегори. – И при его сторонниках. Да, мы должны помнить Изгнанника, но не всем следует об этом знать. Кентавры отвели Оливера под своды одного из дубов, который, в отличие от остальных деревьев удивительной аллеи, мог похвастаться прочной округлой дверью, повторяющей контуры отверстия между корнями. Внутри было очень уютно. Неизвестно откуда лился ровный мягкий свет; у стены, состоящей из переплетённых между собой чёрных корней, прямо на мягкой земле, лежало несколько шкур. Уильям принёс откуда-то бутылочку, полную прозрачной, как слеза, жидкости. – Она заменит тебе еду и питьё, потому что вы, люди, часто отвергаете пищу кентавров, – объяснил Грегори. Он стоял внутри дерева, слегка наклонив голову. – До поры до времени тебя не будут посещать беспокойные мысли. Время для тебя остановится… Последние слова прозвучали в сознании Оливера, словно отрывок из сновидения. Пленник и гость кентавров наконец-то смог забыться спокойным и глубоким сном… Неизвестно, сколько прошло времени, только Оливер проснулся от резкого толчка. Тот же мягкий свет стлался по тёмным корням дома-дерева, а прямо перед глазами маячило лицо Малфоя. Оливер вскочил на ноги и выхватил палочку. – Прекрати безумствовать, – устало попросил Пожиратель, присаживаясь на собственную лежанку. – Ты что, не понял, что кентавры опоили тебя? Я тоже сделал вид, что пью. Зелье Хрустального Забвения. Вуд, Рождество уже завтра. Ты не хочешь встретить его в «Хогвартсе»? – Вас поймают и посадят снова, – с удовольствием сказал Оливер, потягиваясь и возвращаясь на мягкие шкуры. – Отправляйтесь, куда хотите, но с Вами я не пойду. – Ты плохо знаешь кентавров. Они добры к нам не потому, что это заложено в их натуре! Они знали, что в лесу бродит Пожиратель Смерти. Хорошо, что они не видели Чёрную Метку на моей руке, иначе, уверен, они бы меня разорвали! – Может быть, это к лучшему, – жёстко сказал Оливер. – Ты так думаешь, потому что не видел их чёрного вожака в гневе! Рано или поздно он заставит своих подданных нас убить! И не думай, что заступничество группы мятежников спасёт тебя! Оливер помолчал в нерешении. – Хорошо. Только почему я должен Вам верить? – Вуд, послушай. Я убил одного из Пожирателей там, в замке, и не открылся остальным. Я сто раз мог убить тебя, но не сделал этого. Мало того – я пошёл тебя искать, когда ты сбежал от меня, и нарвался на кентавров. Этих доказательств достаточно? Я хочу навсегда покончить с беспокойной жизнью, хочу защитить жену и сына от нападок Тёмного Лорда! Малфой замолчал, а Оливер вдруг поднял на него глаза: – Значит, Вы были вторым гостем, о котором говорил Грегори? Вас тоже перенесло сюда? – Да, странным образом оказался у их поселения и хотел убежать, но они заметили меня. Я думаю, это их магия. Если мы переместимся поближе к «Хогвартсу», они не посмеют напасть на нас. – В какую часть леса мы отправимся? – Дай руку. Или боишься? – Только того, что Вы промахнётесь против своей воли. – Отлично, Вуд. И прихвати бутылку с зельем Забвения, она ещё нам пригодится. Беглецы переместились на опушку, о которой говорил Малфой. Брезжил рассвет, и красноватые лучи сонного солнца лениво легли на стволы деревьев. – Счастливого Рождества, – эхом отозвался Оливер в ответ на поздравление спутника. Было ли оно таким счастливым? Все ли радовались новому дню? Оливер вспомнил отца и мать: наверное, будут заедать индейкой и праздничным пирогом горькие слёзы. Солнце светило для всех, кроме них троих, подумалось ему. А что скажут родители теперь, когда узнают, что сын сбежал из Азкабана? Он и не подумал о том, рады ли будут они его возвращению. Папа, конечно, тут же обнимет живого сына, а вот мать… Может быть, она и верила в его невиновность, пока он не сбежал из тюрьмы, но сейчас всё могло оказаться гораздо хуже… Увлечённый своими мыслями, Оливер не сразу заметил, как стало меняться выражение лица спутника. – Кто же там? – Малфой вглядывался в глубь леса, где из-за деревьев показались две фигуры в мантиях. – Бред какой-то! – На пару секунд он замолчал, а потом заорал что есть мочи: – Драко, Северус! Как вы здесь оказались?! Оливер нащупал палочку в потайном кармане. Он-то знал, кто убил Альбуса Дамблдора. Об этом знали все. Когда Снейп и Малфой-младший приблизились к Люциусу, тот вдруг закричал «Счастливого Рождества!» и крепко обнял подбежавшего сына. С минуту Оливер и Снейп прожигали друг друга взглядами, и последний снизошёл до приветствия: – Доброе утро, Вуд. И… хм… Счастливого Рождества. Не думал, что Люциус так скоро удивит нас своим присутствием. Внутри у Оливера всё кипело. «Только отвернись, только отвернись», – молил он Снейпа. На какой-то момент забылось всё, внимание сосредоточилось на ненавистной чёрной мантии, и теперь хотелось только одного – чтобы её обладатель упал и больше не смог встать. А совсем рядом так же бурно кипела радость. – Отец. Как хорошо, что ты вернулся, – без конца повторял Драко, с трудом сдерживая слёзы. – Они могли убить тебя, и всё-таки ты здесь! – Кто «они»? – Серые маги, кентавры, пауки, Пожиратели Смерти. Но теперь это не важно. У тебя всё получилось! Ты сбежал из Азкабана! – Да, Драко, я очень хотел увидеть тебя и убедиться, что с тобой всё в порядке. Но если бы не мистер Вуд, – неожиданно сказал Малфой, сжимая плечо сына, – мне бы не удалось так скоро увидеть тебя. – Вуд? – Драко оглянулся на спутника отца, но Малфой вдруг спросил неожиданно тихим голосом: – Как ты? – Тёмный Лорд… – голос Драко перешёл на шёпот, и оба отошли, при этом его отец выразительно поглядел на Снейпа. – Приятно видеть их вместе, не правда ли, Вуд? – к своему изумлению, Оливер услышал в голосе убийцы тёплые, почти человеческие, нотки. А перед глазами по-прежнему стоял заголовок крупной газетной статьи: «Убит лучший волшебник Англии!», и ненависть распространялась по телу пополам со страхом. Внезапно за спиной Снейпа Оливер увидел стены «Хогватса», располагавшиеся всего в нескольких сотнях метров. Он бросил торопливый взгляд на отца и сына, по-прежнему шептавшихся неподалёку, потом на бывшего учителя, со странным выражением в глазах созерцавшего вновь обретённого дружка… Какая-то сила привела в движение ноги Оливера, и он одним рывком оказался вне поля зрения Снейпа. Деревья замелькали с бешеной скоростью, позади раздались крики: – Вуд уходит! – Остановите его… Stupefy! Оливер прибавил скорости; в ушах зашумел ветер. Снег противно чавкал под ногами, превращаясь в грязь; казалось, что всё это издаёт невероятный шум, но преследователи, судя по всему, шумели ещё громче. Один из лучей всё же попал в беглеца, и тот почувствовал, как немеет тело и отказывается подчиняться ему. Снег резко ударил по лицу, приблизившись к нему с невероятной скоростью. Уже лёжа на смеси снега и земли, Оливер услышал странный шуршащий звук, который приближался, нарастал… Что-то чёрное окружило беглеца, шипя и взрывая мокрую землю. – Что?! Пауки? – послышался крик Люциуса Малфоя. – Какого… Убирайся, тварь! Отвяжись от меня! Раздался грохот нешуточной битвы. Что-то невыносимо противное, склизкое потекло Оливеру за воротник; захотелось сейчас же вскочить на ноги и отряхнуться. Через мгновение он уже принял вертикальное положение и оглянулся назад: три волшебника пытались противостоять чёрной лавине, состоящей из пауков, каждый из которых был размером со среднего человека. Несколько животных валялось кверху лапками: часть из них была просто парализована. Остальные упорно наседали на врага. Один из пауков стоял около Оливера, словно бы охраняя его, и нисколько не возражал против бегства человека. – Уходим отсюда! – крикнул Малфой и удостоил бывшего сообщника отнюдь не признательным взглядом. – А с тобой, мальчишка, я ещё встречусь! – Вы все, убирайтесь отсюда! – крикнул тот в ответ. – Мракоборцам будет интересно услышать о том, что в лесу бродят такие знаменитости! В ответ полетели заклятия, но расстояние уже оказалось слишком большим… Солнце окончательно проснулось, осветив всё вокруг и выявляя кровь и пятна грязи на лице и одежде Оливера. Это не смутило бы его сейчас, если бы он мог себя видеть, главное – добраться до школы живым. Из последних сил бросился он к «Хогвартсу», впитывавшему первый свет этого дня. Пробежка вокруг озера была для Оливера мучением, но он мог стерпеть и большее, лишь бы навсегда разделаться с постоянным опасением за свою жизнь и остановить невыносимый водоворот последних событий. Несколько раз он споткнулся и дважды упал, и это только добавило боли усталым ногам. Вот и школа. Ступени, дверь замка… Оливер с усилием ударил в неё кулаком, потом ещё раз и ещё… Спустя полминуты утреннего концерта из-за приоткрытой двери показалась голова заспанного мракоборца: – Молодой человек, Вы спятили? Что вы здесь делаете? Шесть часов утра! – Откройте… пустите меня… – задыхаясь, заговорил Оливер. – Там Пожиратели… убийца… – Да что случилось, в конце концов?! – рассердился аврор, приглаживая взъерошенные волосы. Перед глазами беглеца плыли разноцветные круги, но он сделал над собой ещё одно усилие и лаконично доложил: – Снейп, Малфои. В Запретном Лесу… – после этого он потерял контроль над собой и мягко осел прямо на камень пола. Глава19. Жестовые заклятия. – … в ноябре мы выиграли в квиддич у «Хаффлпаффа», а в финале нам снова достаётся «Слизерин». – Отлично, Гарри. Вам выпала уникальная возможность показать этим неудачникам, как им ещё раз не повезёт, – Оливер уселся на кровати поудобнее и потребовал подробностей произошедшего матча. Капитан команды «Гриффиндора» настолько вновь увлёкся событиями игры прошлого семестра, что не заметил, как в палату вошла директриса. – Всем доброе утро. Гарри, пойдём со мной. А вы, если хотите, можете остаться, но я очень надеюсь на ваше благоразумие. Не утомляйте Вуда. – Значит про подвиги Локвуда придётся рассказать мне? – с притворным разочарованием спросил Рон. Джинни и Гермиона переглянулись. – Да, разумеется, – Гарри нисколько не жалел об этом; он-то знал, зачем зовёт его МакГонагалл. – Оливер, до встречи. Директорский кабинет… Храпящие волшебники на портретах, чашки с дымящимся чаем на столе и пронзительный взгляд директрисы… Как ни странно, начала она издалека: – Гарри, как там Оливер? – Держится молодцом, но, по-моему, его что-то беспокоит. – Я так и думала. Видишь ли, вчера вечером к нему приезжали родители, поэтому Поппи не пустила вас. Боюсь, что они не поняли своего сына. После их ухода Вуд сильно расстроился и никого не хотел видеть. И всё-таки… вчера он рассказал мне о том, что ему пришлось пережить. Гарри затаил дыхание, но директриса молчала, словно бы повторяя про себя всё, что услышала вчера. – Профессор МакГонагалл… – Ты прав, но не будь ты членом Ордена… Малфой дейсвительно подговорил Вуда на побег. С ними бежал ещё один заключённый, Крезинус Харрис, но по непонятной Вуду причине Малфой оставил второго сообщника аврорам. Тебе известно, кто такие Пожиратели. Они используют окружающих, а потом устраняют их. И Оливер хорошо об этом знал. Несколько раз он пытался бежать от Малфоя, но тот всегда его настигал. Он убедил Оливера, что собирается попасть в «Хогвартс», под наше покровительство, и всерьёз полагал, что мы его примем! МакГонагалл с интересом посмотрела в окно, за которым пролетел рыжий эвис, и продолжила: – В Запретном Лесу оба столкнулись с кентаврами и на несколько дней остались у них. Оливеру было неприятно вспоминать об этом, и я не стала выяснять подробности. То, что Вуд и Малфой встретили в Лесу Снейпа и Драко, вы уже знаете. Окрестности школы были прочёсаны аврорами вдоль и поперёк, но Пожиратели не найдены. Разумеется. Преступники могли успеть трансгрессировать, а следы от перемещений даже аврорам вычислить не под силу. Пока никто не знает о том, что Вуд находится в «Хогвартсе». Нам повезло: мракоборец, встретивший беглеца, состоит в Ордене, иначе… Впрочем, мы рады, что эта история кончилась более-менее хорошо. А теперь поговорим о снах. Если даже слуги Волдеморта разгуливают вокруг школы, будто у себя дома, это означает, что сам Тёмный Лорд только ищет удобного случая, чтобы повредить тебе. Ментальный Щит уже не поможет, тут нужна более совершенная защита. Для защитного зелья высшего уровня требуется особый ингредиент. Эвисовые кристаллы. Сходи к Доусону и поговори с ним. Таким вещам учат разве что мракоборцев. Когда Гарри схватился за дверную ручку, МакГонагалл окликнула его: – Не забудь, что через три дня – собрание Ордена. На этот раз вы услышите кое-что особенно интересное. Несколько заинтригованный, Гарри сошёл со ступенек каменной горгульи и направился было в башню, но не удержался и ещё раз завернул в больничное крыло. Он шёл и думал, что хуже всего в этой истории приходится Оливеру, и, несмотря на это, испытывал к нему раздражение: теперь нужно приложить немалые усилия, чтобы узнать, куда подевался Снейп. Если бы только все знали правду!.. «Это всё равно бы никого не спасло», – печально докончил Гарри, обхватывая дверную ручку, и внезапно остановился. Из-за двери доносились крики, и громче всех почему-то звучал голос Оливера: – Рон, Гермиона, перестаньте! Нельзя ругаться по таким пустякам! Мимо Гарри пронеслась Гермиона, даже не взглянув на него. Кажется, она была расстроена и невероятно сердита. – Рон, ну сколько можно! – зазвенел голос Джинни. – Она имеет право общаться с тем, с кем захочет! – Да, тем более со своим любимым Викки! Гарри зашёл в палату и потребовал: – Расскажите, что произошло. Рон насупился, а Джинни укоризненно посмотрела на него и с готовностью встала со стула: – Пойдём отсюда, и я тебе расскажу… Извини нас, Оливер. И как только после их криков мадам Помфри не пришла! Когда оба вышли из палаты, она заговорила: – Гермиона получила письмо от Виктора Крама, в котором он признался её в любви. В разговоре она рассказала об этом Рону. Это было вчера. Он целый день дулся, но старался вида не показывать, а сегодня они опять повздорили, и мой братец разразился длиннющей тирадой на тему того, что Гермионе вообще не стоило общаться с Виктором. – Так вот почему всё Рождество они ходили такие хмурые и портили другим праздник! – Ну конечно! Я тоже сначала ничего не поняла, но Гермионе, похоже, надоело дуться в одиночку, и она решила нажаловаться на Рона мне. Как будто я могу его исправить! – Виктор – очень хороший человек, – медленно сказал Гарри. – По словам Фабиуса, он помогает мракоборцам Болгарии и вполне может быть нашим союзником. Но всем нам надо научиться отделять свои чувства от нашего общего дела. Такие письма не должны быть поводом для ссор. Мне кажется, Герми давно должна была сказать Краму правду. – Гарри, я сама ничего не понимаю. Только эти двое сидели, и несмотря на то, что молчали, как две обиженные рыбы, глаз не могли друг от друга оторвать, как вдруг… Разговор зашёл на Виктора, и оба как с цепи сорвались! – Неужели какое-то письмо могло испортить их отношения? Джинни скептически хмыкнула, потом спохватилась: – Ты прав, в последнее время они друг к другу терпимее. Вот только… Ой, Гарри! Совсем забыла… Знаешь, что выдумала Гермиона, когда Рон отпустил очередную колкость в адрес Виктора? Сказала, что напишет утвердительный ответ! – В таком случае, надо помешать ей! – Ты прав, наверняка она уже всё написала и сейчас отправилась в совятню. Замелькали стены, лестницы, лица портретов, привидений, учеников… В самой совятне, переступая через помёт птиц и кости грызунов, устилающие большую часть пола, они увидели Гермиону; её плечи едва заметно дрожали. Она с пару секунд постояла, провожая птицу, вылетевшую в окошко, и повернулась к друзьям: – Что вы здесь делаете? – Ты… отправила письмо Виктору? – тихо спросила Джинни, словно узнала о каком-то преступлении и очень жалела преступника. – Что ты ему написала? – Гарри задал второй вопрос сразу после первого. Гермиона с мгновение оглядывала их лица. – Да какая вам разница?! – горько сказала она и почти бегом покинула совятню. Джинни растерянно поглядела ей вслед: – Что же теперь делать? – Пока лучше оставить всё, как есть. Ты же видишь, что она не в духе. – Что сказать Виктору? Судя по всему, он давно её любит. Гермиона показывала мне пару его писем: как же надо любить человека, чтобы за пару лет исправить все ошибки в английском языке! – Джинни, Гермиона любит Рона, я это точно знаю. Могу представить, какое впечатление произвела на него вся эта история! – Боюсь, что он вообразит какую-нибудь глупость, – глубокомысленно произнесла Джинни. – Или я не знаю брата. Обещаю тебе, как только Гермиона придёт в норму, я поговорю с ней. – Хорошо, тогда я беру на себя Рона, хоть это и будет трудно. Главное – чтобы он больше не наделал глупостей, например, не отменил приглашения на Выпускной Бал. – По традиции «Хогвартса», он не может этого сделать. – Очень надеюсь. – Я иду в башню, Гарри. Ты со мной? – Нет, – неожиданное волнение охватило его. Нельзя дать Джинни уйти, иначе очередной шанс поговорить будет так глупо упущен. – Очень жаль. Тогда до встречи. – Подожди, я хотел сказать – нам надо поговорить. В башне не дадут этого сделать. – Я слушаю. В её глазах – надежда. Гарри почувствовал себя самым жестоким обманщиком на свете. – Джинни, почему ты всё время убегаешь от меня? – Ты и сам всё прекрасно знаешь, мы говорили об этом ещё на похоронах Дамблдора. Ты сделал свой выбор. Или нет? – Поверь, это не выбор, у меня его нет! Я не хочу, чтобы самые дорогие мне люди гибли из-за меня! Теперь я в Ордене Феникса, значит, шанс умереть ещё больше. – А ты никогда не думал, что кое-кто из твоих друзей согласился бы умереть за право быть с тобой? – горько спросила Джинни и прохладным голосом добавила. – Ещё увидимся. Когда сияние её волос исчезло за поворотом коридора, Гарри навалился на стену. Хедвига подлетела к хозяину и мягко ущипнула за ухо, но он остался стоять, глядя куда-то сквозь камень стены. Наверное, можно было до вечера никуда не двигаться, ни о чём не думать, перебирая ворох собственных печалей… Но время не стояло на месте: надо было пересилить себя и идти к Доусону. …Зелье закипело, распространяя сладковатый запах по классу. Нынешний декан «Слизерина» и просто дядя Гарри сосредоточенно помешивал в котле каким-то черенком, выглядевшим, как деревянный. Окна пропускали дневной свет, но солнце не было ярким, скрытое за многочисленными тучами. Гарри внимательно следил за действиями Доусона, внушая себе, что не должен закрывать глаз. Последняя ночь оказалась богатой на кошмары; приходилось просыпаться в холодном поту. Постоянно донимал один и тот же сон: человек в тёмной мантии, зрачки которого излучают красный свет, беседовал со светловолосой женщиной. Ни крика, ни одной грубости, но лицо женщины побледнело от страха, а неподвижные руки судорожно сцеплены друг с другом. И глаза… Глаза наполнены смертельным страхом, который дрожит на краях зрачков, наполняя собой и душу Гарри… Племянник Доусона тряхнул головой в попытке забыть мысли о своих тайных снах. Всё было скверно. Сегодня Гарри отправил Снейпу письмо, не зная, сможет ли тот вообще ответить на него, но было совершенно очевидно, что Нарциссу Малфой надо спасти. Орден советовал выкинуть из головы сны, связанные с Волдемортом, но они были слишком реальные, чтобы сомневаться в них. Сейчас Снейпу точно приходится несладко, за ним охотятся все, кому не лень, а без него, между тем, поиски хоркруксов затягивались на неопределённое время… Доусон отцепил от пояса матерчатый мешочек, высыпал на ладонь пару маленьких неогранённых камешков, сверкающих, словно бриллианты. Опущенные в зелье кристаллы, растворяясь, издали еле слышное шипение, которое отвлекло Гарри от мыслей. – Вот и всё, – мягко сказал дядя, любуясь собственной работой: зелье стало похожим на ртуть, слабо поблёскивавшую в полумраке класса, а запах его приобрёл цветочный оттенок. – Этого тебе хватит примерно на месяц. Можешь добавлять в сок или суп, вкус не изменится – продолжал Доусон, заливая жидкость во флакончик маленьким черпаком. – Но запомни вот что: зелье Защиты – вещь опасная. Оптимальная доза – пять капель, и никогда не пей больше одной чайной ложки за раз. Последствия смогут быть самыми разными, но, уверяю тебя, проблем потом не оберёшься. Гарри осторожно взял флакон из рук учителя и поглядел сквозь зелье на свет – жидкость оказалась прозрачной. – Такова его особенность, – ответил Доусон на недоумённый взгляд. – Изменение цвета, если такое происходит, наблюдается только на зельях, опасных для жизни. Надеюсь, МакГонагалл не узнает от тебя то, что ты услышал здесь, другой защиты нужного уровня у меня просто нет. В тени зелье снова стало серебристым и вязким, как жидкий металл, и владелец флакончика уже повернулся к выходу, испытывая только одно желание: поскорее выспаться без страшных снов и нехватки воздуха. – Гарри! Подожди. – Ах да! Извините, сэр. Большое спасибо за помощь. – Не стоит. Это был приказ МакГонагалл, – отмахнулся дядя, но глаза его потеплели. – Только я не об этом хотел сказать. Я слышал, что двадцать девятого числа – собрание Ордена. После него меня оставят в покое, заказов на зелья не будет, и поэтому, если у тебя есть время, почему бы не заняться Жестовыми чарами? Гарри улыбнулся: – Хорошая идея, профессор. Прошу того же для Рона и Гермионы. – Тогда до встречи после орденского собрания, – ответил на улыбку Доусон. …В спальне никого не было, кроме Рона Уизли. Тот лежал на своей кровати неподвижно, будто памятник, устремив бесцельный взгляд в одну точку пространства. Из приоткрытых окон тянулся холодный сквозняк; он трепал волосы Рона и постепенно подсушивал блестящие капельки у него на щеках. Гарри медленно прикрыл окна и уселся на кровать, на всякий случай подальше запрятав ещё не остывшее зелье. Не было сказано ни слова, но в воздухе отчётливо ощущалась боль. – Она отправила письмо? – медленно спросил Рон. – Да, – едва слышно ответил Гарри и бросил на друга быстрый взгляд. – Мы с Джинни пытались помешать ей, но не успели. – Вам не стоило этого делать, – голос Рона был безжизненным, словно всё вокруг утратило свой смысл. – С ним ей будет гораздо лучше… Гарри вдруг почувствовал невероятную злость: – Да как ты можешь нести такую чушь! – закричал он в тайной надежде, что Рон зажжётся ответной злостью, лишь бы не было отчаянья и этой страшной пустоты. – Гермиона любит тебя, а ты любишь её, только вы постоянно что-то придумываете! Почему вы изводите друг друга? Вы двое – самые настоящие эгоисты! Вы не уважаете сотни смертей, отданных во имя любви и разжигаете друг в друге ненависть! – Не надо, Гарри, – тем же безжизненным голосом попросил Рон; в его словах стало разве что немного больше боли. – Я не хочу жить придуманной мною сказкой. Гермиона не любит меня. Я обманывал себя несколько лет, но теперь понимаю, как жестоко ошибался. За что её ненавидеть? Она свой выбор сделала. – Послушай, Рон, – терпеливо, с жалостью заговорил Гарри, пересаживаясь на кровать друга. – То, что произошло между вами – досадное недоразумение. Вы оба погорячились, и Герми уже жалеет о том, что сделала. Уверен, она сейчас тоже мучается. Мы вместе подумаем, как всё объяснить Виктору, хорошо? – Может быть, она переживала, – без выражения согласился Рон. – Не исключено, что она была неравнодушна ко мне. Долго не могла разобраться в своих чувствах. Но теперь ей это удалось, Гермиона сделала свой выбор. Давно было пора… внести ясность… Рон отвернулся от Гарри и до боли сжал пальцами подушку: – Оставь меня… пожалуйста… Пришлось с тяжёлым сердцем выйти из спальни. Рон был совсем плох, и при таких обстоятельствах убеждать его в чём-либо было даже опасно. Они с Гермионой и раньше ссорились, так что окружающие привыкли к их бесконечным мелким перепалкам, но в последние дни случилось нечто посерьёзнее, и вот уже надо принимать срочные меры по спасению дружбы. И любви. Кто-то словно нарочно пытался их поссорить. Казалось, всё зло ополчилось против них, чтобы не дать довершить давно начатое дело, дело его уничтожения. Мысли о враге заставили Гарри тяжело вздохнуть. Из-за Рона сегодня днём будет не выспаться, зато осталось время на тренировку красноречия. Очередной словесный поединок с мадам Шипц требовал подготовки, пока она не вышла на тропу войны и не перестала допускать нерадивого ученика к библиотеке. Сжимая в руках пару книжек профессора Доусона и разрешение, подписанное им, Гарри отправился на очередную пытку. Книжное царство было пустынным: ни один человек не хотел заниматься во время праздников. Это усложняло задачу: на глазах у нескольких учеников библиотекарша предпочла бы быстрый и не привлекающий внимания разговор, тогда как при беседе один на один она чувствовала себя, как минимум, полноправной королевой вверенного ей мирка. – Добрый день, Поттер, – сухо поздоровалась мадам Шипц, с интересом хищника вглядываясь в принесённые книги. – Что у Вас на этот раз? Опять дотянули до последнего? – Нет, что Вы, мэм. Последнюю книгу я сдал на прошлой неделе. А эти… видите ли… Профессор Доусон купил их в Тёмном переулке и хотел бы поместить в Тайный сектор. Он попросил меня сходить к Вам и передать книги на хранение… разумеется, за то, что подарит их «Хогвартсу»… или лично Вам. Здесь превосходная библиотека, поэтому профессор подумал, что она как раз подойдёт. Что Вы на это скажете? Мадам Шипц почти выхватила книги из рук Гарри и принялась внимательно их осматривать. Когда она заговорила, её голос звучал уже совсем по-другому: – Передайте профессору Доусону, что я обязательно помогу ему. Эти книги – настоящая находка! В одной из них подробно описываются обычаи горгулий, такие вещи редко появляются в наших краях. Думаю, это перевод с болгарского. «Спасибо, Фабиус, – с облегчением подумал Гарри. – Только в следующий раз не будь так любопытен. Еле от тебя отвертелся!» А вслух сказал как можно вежливее: – Профессор Доусон только хочет иметь к ним неограниченный доступ, мэм, – он глядел прямо в глаза этой тщеславной женщине и внутренне содрогался. Собеседница вызывала отвращение своим крючковатым носом, придирчивым взглядом и резкими движениями. Она была похожа на сухое дерево во время бури, если только у деревьев могли быть брезгливые лица. Улыбка шла мадам Шипц не больше, чем выражение дежурной надменности. – Разумеется. Передайте профессору мою искреннюю благодарность… Да, Поттер, что это там у Вас? Покажите-ка. Так, Тайный сектор… что-то в последнее время Вы часто вспоминаете о нём. И не думайте, что я просто так к Вам придираюсь! Моя обязанность – проверять, не попадёт ли к ученикам нечто опасное для их здоровья и жизни. Вы сдали все книги, так что милости прошу, но учтите, Поттер: взятую книгу я у Вас обязательно просмотрю. Гарри не думал, что показывать Шипц книгу о хоркруксах – такая уж блестящая идея. «Мне бы хоть найти нужную и выписать пару строк», – с надеждой подумал он. Вряд ли, конечно, Снейп был прав, но следовало использовать хотя бы этот шанс, который пока оставался единственным. Отправляясь в желанный сектор, Гарри вспомнил, что лицо библиотекарши показалось ему слишком бледным, а на её щеках выступали красные пятна. Он не так хорошо знал мадам Шипц, но был почти уверен, что причиной этого стали волнение и сильный испуг; может быть, поэтому она так быстро отделалась от нежданного посетителя? Он ускорил шаг, желая побыстрее выпасть из поля зрения мадам, но, уже проходя между полок с книгами, чуть не столкнулся с ещё одним читателем, профессором МакГонагалл, поспешно вышедшей по направлению от Тайного сектора. В руках директриса сжимала большую запылённую книгу в кожаном переплёте. Её цепкий взгляд поймал глаза Гарри: – Поттер? Что тебе здесь нужно? Ему показалось, что она раздражена. – Я всего лишь пришёл за книгой для учителя зельеделия. Профессор. – Очень… хорошо. Разговор захлебнулся в самом начале, и МакГонагалл предпочла удалиться. Гарри успел заметить оборотную сторону книги, которую она почему-то прижимала к себе, невзирая на невероятную запылённость, и когда профессор показала свою спину, в его голове мелькнула поразительная догадка. Как во сне, слушал он голоса директрисы и Шипц, которые, казалось, ругались из-за чего-то. – … что здесь делает Поттер? Я же просила… – Но профессор МакГонагалл! Что такого в том, что молодой человек решил не оставлять знаний даже в каникулы? – Ничего! – рыкнула директриса и хлопнула дверью, покинув библиотеку. Что её так взбесило, Гарри не знал. Вернее, не понимал, что она собирается делать. Он словно на ватных ногах подошёл к полкам Тайного сектора. Почему директриса не хотела увидеть его? Они же члены одного ордена, так, может быть, стоило поделиться своим открытием хоть с кем-то? Что же это всё значит, в конце концов! На книге не стояло названий, а сзади, прямо по коричневатой коже было нацарапано слово… Часть слова, очень знакомого Гарри. «H O R C…» Не надо было много ума, чтобы это слово продолжить. Тогда вся эта секретность объяснялась весьма просто, но оставалось непонятным стремление главы Ордена к уединению. Снейп оказался прав: по какой-то причине секретная информация содержится в обычной школьной библиотеке. Сбитый с толку собственными размышлениями, Гарри взял с полки другую книгу, стоявшую справа от той, что взяла МакГонагалл, и поспешил покинуть библиотеку. Мадам Шипц была не в лучшем настроении, но, как ни странно, книгу у него проверять не стала. Добираясь до башни, он оглядел грубый чёрный переплёт. Проржавевшая железная надпись гласила: «Самые опасные зелья и их приготовление». В гостиной Гермиона что-то писала. – Ты завела дневник? – удивился Гарри. – А что здесь такого? – немного нервно ответила она. – Как будто тысячи других людей поступают как-то иначе! И вообще – дай сосредоточиться! – Извини. «Все с ума посходили», – сделал вывод Гарри. Он добрался до спальни и бухнул книгу на кровать – Дин Томас с лёгким интересом повернул голову в его сторону: в воздух взлетели тучи пыли. Рон вгляделся в «добычу» друга: – Что это у тебя? – Так, про зелья какие-то, – неохотно сказал Гарри и в подтверждение быстро пролистал все страницы. – Стой! – вдруг заорал Рон. – Там было что-то интересное! – Здесь?! Разве что любовные зелья для таких упрямцев, как вы. – Да ты не понял! Там есть упоминание о хор… о сам знаешь чём! Я картинку видел и надпись! – Где?! – Я не знаю, я же страницу не запомнил. – Тут больше тысячи страниц! Мне их вечно перебирать? – возмутился Гарри после нескольких безуспешных попыток. – Здесь даже нет содержания! – По крайней мере, знаний нахватаешься, пока перелистывать будешь, – пожал плечами Рон, чем вызвал новый взрыв возмущения. Потом он оценил фронт работ и присоединился к другу, помогая листать с конца. День незаметно превращался в вечер. Мягкие сумерки окутывали леса и холмы вокруг «Хогвартса» и сам замок, стлались по свинцовой, едва колеблющейся воде озера. Гарри, стараясь не попадаться на глаза преподавателям, облетал школу на своей метле. Ему хотелось собраться с мыслями, а холодный вечерний воздух и сонное спокойствие, царившее кругом, способствовали этому. Рон остался в спальне – досматривать принесённую из Тайного сектора книгу. Его упорству можно было только позавидовать. В большинстве окон замка горел свет, и можно было видеть, как самые разные волшебники занимаются своими делами. Вон в Западной башне тощий рэйвенкловец тренирует на книге Манящие чары, в соседнем окне старшекурсница расчёсывает волосы, а в Большом зале за преподавательским столом сидит горстка учителей… Чтобы не попасться им на глаза, Гарри свернул в сторону и вскоре смог помахать Рону, а тот энергично махнул в ответ, словно приглашая услышать какую-то новость. Гарри облетел совятню, стараясь не столкнуться с парочкой показавшихся оттуда птиц, и приземлился в стороне от главного входа, у стены, окна которой были высоко над землёй. – Профессор Доусон, а почему Вы не хотите полетать? Это же так здорово, Вы сами гово… Что случилось, сэр? Декан «Слизерина», вот уже не первый вечер следивший за тем, чтобы Гарри не поймали во время воздушных прогулок, выглядел очень странно. Ещё минут двадцать назад он был весел и даже шутил, что, может быть, школа скоро увидит летающего преподавателя, а сейчас… Распечатанный конверт в руках и лицо, будто камень. – Идём, Гарри. Внутри я расскажу… – Доусон направился к чёрному входу. Племянник последовал за ним, начиная ощущать, как в сердце усиливается нехорошее предчувствие. Оба молча прошли о коридорам подземелий и завернули в бывший снейпов кабинет. Гарри показалось, что большая рогатая жаба, которая плавала в стеклянной банке, стоящей на полке у двери, смотрит на него с осуждением. Учитель прикрыл дверь и уселся за стол. Его пальцы без остановки теребили письмо, а глаза глядели вниз, сквозь лежащие здесь бумаги. Гарри прислонил метлу к стене и подошёл поближе к Доусону. – Так что случилось? Профессор. – Пока ты летал, я получил извещение… – глухо начал тот, перестав трогать письмо. – Его принёс мне филин одного болгарского знакомого. Гарри, обещай мне, что до завтрашнего дня никто, кроме твоих близких друзей, об этом не узнает. – О чем?.. Хорошо, обещаю. – Сегодня вечером, буквально два часа назад, в результате жестокой схватки боемагов с Пожирателями наш мир покинул Виктор. – К-кто? Какой Виктор? – Ты хорошо знаешь его, – взгляд Доусона, наконец, обратился к Гарри, и тот увидел в глазах дяди болезненную тоску. – Крам? Крам не мог умереть! – крикнул он. – Вы ведь говорили, что Виктор работает под прикрытием! – Он в чём-то похож на тебя, – жёстко ответил Доусон, в сердцах разрывая письмо. – Ему постоянно нужны… были нужны неприятности. Такова жизнь мракоборца. Поскольку ты выбрал именно эту профессию, тебе следовало бы знать… – Не говорите ерунды! – так же раздражённо перебил Гарри. – При чём тут качества авроров? Почему Вы просто не расскажете, что произошло?! – Гарри… ладно. Со многими боемагами Виктор дружил ещё по школе. Недавно они согласились на его участие в операции захвата. Кто же знал, что слуги Риддла окажутся такими упрямыми? Боемагам пришлось уничтожить всех восьмерых преступников ценой двух жизней. Григория ты не знал, а вот Виктор… – Почему они разрешили ему участвовать в сражении с Пожирателями? – тихо спросил Гарри. – Он был достойным и ответственным человеком. Никто не знал, что для Виктора станет смертельным рядовое задание. – Рядовое?! – Перестань повышать голос! Я потерял двоих друзей и жалею их не меньше тебя. – Прошу прощения, сэр. Я могу идти? – Да, только помни своё обещание. И Гарри… завтра новость появится в газетах, но там не будет одного: Виктор, отправляясь на своё первое и последнее задание, навсегда сохранил в своём сердце признание в любви одной английской волшебницы из «Хогвартса». И если её чувства были серьёзны, я прошу тебя: помоги ей выдержать эту боль… Рон, не отрываясь, смотрел в окно спальни и вздрогнул, когда Гарри положил свою ладонь ему на плечо. – Виктор Крам больше не помешает вашей любви, друг мой. – Почему это? Гермиона решила иначе. – Не говори глупостей. Лучше послушай меня. Виктора Крама убили Пожиратели Смерти. Рон встрепенулся: – С чего ты взял? – Это чистейшая правда. Доусон говорит, что завтра о смерти Крама напишут в газетах. – Безумие какое-то! – воскликнул Рон. – Нас что, по одному перебьют?.. Гермиона знает об этом? – Мне кажется, что сегодня говорить ей не стоит. Герми во всём будет винить себя. – Да, она больше нас с тобой будет страдать. Только полюбила, как… – Рон, она любит тебя! – Нет! – Ты мне надоел! Поступай как знаешь! Ты должен бороться за Гермиону! Если будешь думать о собственной грусти, до конца жизни так и просидишь! – разозлился Гарри и с удовольствием покинул спальню. Когда он вышел в коридор, настроение вдруг стало таким отвратительным, что захотелось выть. Время уже перешло тот рубеж, за которым Филч начинал ночную охоту, но эта мысль не вызывала ничего, кроме раздражения. Можно было навестить Оливера, вселяющего в посетителей неистребимый оптимизм, но только мадам Помфри этого не допустит. О Мерлин, как же плохо! – Гарри! – раздался сзади звонкий голос, и на плечи легли чьи-то ладони. Он повернулся и ощутил на своих губах короткий поцелуй. – Что ты здесь делаешь? – строго спросил он. – Где-то здесь бродит Филч… – но неожиданно ответил на её взгляд и вывалил на Джинни последнюю новость. – Крам? – чуть не задохнулась она. – Виктор? Ты уверен? – Фабиус Доусон получил письмо из Болгарии. – Но тогда… бедная Гермиона! – Не стоит сообщать ей сегодня. – Пожалуй, ты прав. Я и говорить-то с ней боюсь, она такая бледная! – Да, а Рон твердит, что ему плохо от безответной любви. Я опять с ним поругался! Что за люди! – Гарри, ты зря это сделал. Он ведь хотел тебе кое-что сообщить. Куда ты пропадал в сумерки? – Я… да так… – Гарри! – Ну… на метле летал. Под присмотром профессора Доусона! – Вы там поосторожнее… Пока вы гуляли, Рон нашёл ту самую страницу, которую ты искал в старой книге. Он увидел меня в гостиной, привёл к вам в спальню и показал. Там говорится о связи хоркруксов с зельями, но тебе лучше увидеть её самому. – Я так и сделаю, только помирюсь с Роном. А теперь – не пора ли нам вернуться? Мне кажется, что я слышу мяуканье вон за этим углом. – А я Филча не боюсь! – заявила Джинни. – Ведь со мной ты. Гарри поймал её в объятия и подарил ответный поцелуй. – Молодые люди! – возмутился старик на портрете, судя по всему, типичный зажиточный крестьянин. – А вы вообще помолвлены? Друзья переглянулись и поспешили скрыться за портретом Полной Дамы… Наступило обыкновенное, ничем не примечательное, пасмурное утро. Гарри проснулся раньше всех и в хорошем настроении, никак не подходившем к непогоде за окном. Он остался лежать, вспоминая события вчерашнего дня. Смерть Крама омрачила недавнее спокойствие, хоть и не уничтожила его. Вчера вечером с Роном поговорить не удалось, но книгу стоило проверить. Она нашлась среди вещей Гарри, а нужное место было заложено обрывком пергамента. Сердце заволновалось, а пальцы сами потянулись к пожелтевшим страницам. В заглавии стояло: «Связь зелий с темницами душ, иначе – хоркруксами». Гарри углубился в чтение. «Некоторые волшебники считают, что жидкости никоим образом не могут быть связаны с предметами, используемыми для заключения в них души заклинателя при сохранении его сознания. Это утверждение ложное и сбивает с толку начинающих. В доказательство приведём наш основной источник – «Записи Салазара Слизерина», – в котором чётко указывается на роль зелий в создании душевных темниц. В первую очередь, зелье для подобных работ следует подготовить, инактивировав его. При этом волшебная жидкость (большей частью с целебными свойствами), как правило, густеет, образуя мазеподобное вещество. Пример зелья и способ приготовления:…» Дальше всё пошло на латинском языке, и Гарри, поражённый, с трудом вернулся в реальный мир. Он тут же вспомнил несколько минут, проведённых в доме Фостера, и интерес Доусона к коробочкам у Пожирателя в ванной. Для чего столько зелья? Может быть, Волдеморт уже обучает своих слуг создавать хоркруксы? Что же будет, если от смерти избавится не один десяток человек? Какой кровью придётся побеждать такую армию?! Вместе с этими пришла и другая мысль: откуда эта книга? Почему раньше в библиотеке её не было? Надо заставить директрису начать откровенную беседу. И потом – о каких это записях Слизерина идёт речь? В этом тоже что-то есть. Нечто необычайно важное для Ордена Феникса. Книга была отложена, и тут её владелец заметил, что клочок пергамента оказался запиской. «Гарри, не обижайся на меня. Я кретин! Совсем забыл, что для нас главное – победа над Волдемортом, и мы не можем постоянно ссориться. Я пытался понять то, что написано в этом учебнике, но не во многом преуспел. Разбуди меня, когда проснёшься, будем думать вместе». «Джинни», – подумал Гарри с нежностью. Другого объяснения быть не могло: вчера она как следует поговорила с братом. Разбуженный Рон с трудом разлепил глаза и пробормотал: – Может, пойдём к Доусону? – Нет уж, никаких преподавателей до собрания. Действуем сами. Для начала они отправились завтракать в Большой зал, но, как ни странно, не заметили ни шороха газет, ни встревоженного шёпота. Среди занятых обычными делами гриффиндорцев друзья нашли заплаканную Гермиону. Она поприветствовала их упавшим голосом и с болью сообщила, пододвигая «Прорицательскую» поближе к Рону и Гарри: – Вы слышали? Виктор Крам погиб. Эти журналистишки втиснули статью о его смерти между рекламой, словно дешёвую новость! На маленьком заголовке значилось: «Конец восходящей звезды». На фотографии был гроб с неподвижным Крамом и несколько убитых горем волшебников, в раздражении отмахивавшихся от читателей. «Скромные похороны», «надежда Болгарии», «невосполнимая потеря» – сухие, безжизненные строчки, ни одна из которых не была прочувствована тем, кто их создавал. – Это всё, что они написали! – продолжала возмущаться Гермиона. Она ещё раз перечитала статью, и вылезла из-за стола, стараясь не встречаться глазами с Роном. – Подожди, Герми, – остановил её Гарри. – Пойдём вместе. Есть очень важный разговор. Они вышли и остановились у дверей, с наружной стороны. – Я слушаю. – Скажи мне честно: ты любишь Рона? Она вздохнула: – Сейчас это не поможет ни Рону, ни Виктору. Получается, что я обманула их обоих. – Послушай, всё ещё можно исправить. Хорошо, что Крам ушёл из нашего мира с надеждой в сердце. Это самое главное. Но больше меня волнует настроение Рона. Ты просто обязана с ним поговорить, пока он окончательно не отчаялся. Он так переживал, ты бы видела! – Это будет… очень трудно. – И всё-таки скажи ему правду. Главное, что это возможно. – Хорошо, я поговорю с ним, когда он закончит завтрак… Гарри, подожди. Забыла сказать тебе: Виктор собирался на днях приехать к нам в гости. Он хотел сделать вам сюрприз, но теперь всё равно… – Гермиона! – Ты не понял. В письме он сообщал о том, что знает кое-что о Пожирателях Смерти. Хотел встретиться и со мной, и с вами. Боюсь, как бы это не было причиной, по которой лишили жизни именно Виктора. – Но он погиб, когда боемаги напали на Пожирателей! – Может быть. Но не забывай, из какой школы выходят сотрудники Министерства Магии Болгарии. Это мог быть и заговор. В любом случае, Ордену будет интересно узнать об этой версии… Новое орденское собрание, состоявшееся на следующий день, началось с выяснения отношений. Пивз опять довёл Филча до белого каления своими безобразными выходками. Завхоз гонялся за полтергейстом со шваброй, а потом, выбившись из сил и чуть не сбив с ног пару учеников, побежал прямиком к директрисе. Волшебники из Ордена Феникса уже собрались и только успели присесть, как стали свидетелями очередной жалобы. Пока Филч, трясясь от ярости и брызгая слюной, излагал суть дела и требовал выгнать полтергейста из школы, тот за спиной своего излюбленного неприятеля корчил рожи и нелепо махал руками, недвусмысленно намекая на жесты завхоза. Гарри, помирившиеся Рон с Гермионой и несколько молодых волшебников едва сдерживались от неуместного в таком случае хохота, но директриса была серьёзна и слегка хмурила брови. – Я этого ожидала, Аргус. Могу посоветовать лишь одно: сходите к профессору Доусону и позовите его сюда. Он как раз будет нам нужен. Пивз, услыхав фамилию декана «Слизерина», пронзительно взвыл и на всём ходу вошёл в одну из стен кабинета. Он-то хорошо знал, с кем дружит преподаватель зельеделия. – Да, конечно, профессор, – с некоторым облегчением согласился Филч. – Но потом, я надеюсь, Вы поговорите с мистером Доусоном, и он укажет путь истины этому прозрачному негодяю! – Без сомнения, Аргус. Прошло несколько минут, прежде чем в директорском кабинете раздался знакомый голос: – Добрый день. Вы звали меня? – дверь осторожно отворилась. – Здравствуйте, Доусон, – ответила за всех глава Ордена. – Мы вызвали Вас не просто как союзника, но как друга. С этого дня Вы являетесь полноправным членом Ордена Феникса, потому что большинство из нас Вам доверяет. – Доверие надо заслужить, – вдруг перебил Грозный Глаз, внимательно глядя на декана «Слизерина». – Аластор, не надо, – мягко, но напряжённо перебила МакГонагалл. – Не обязательно доказывать верность ежеминутными схватками со сторонниками зла, хотя я не позволяю себе забыть уничтожение опасного убийцы Вергилия Фостера. Помощь, которую уже оказал нам наш новый друг, поистине бесценна. Прежде всего это относится к зельеделию. Мы многое узнали и от многого смогли защитить себя, – Гарри удостоился пристального взгляда. – Мои поздравления, Фабиус! Учитель уже вовсю улыбался, а когда директриса договорила, сказал, обращаясь ко всем: – Большое спасибо за доверие. Слово боемага, я не подведу вас. Но особая благодарность – моему племяннику. Гарри стало неуютно от десятков оглядевших его глаз. Доусон уселся рядом с Люпином, и оба внимательно посмотрели друг на друга. Ремус улыбнулся первым. – А теперь – о делах. Для начала поговорим о том, что случилось вчера – о смерти Виктора Крама, – понизив голос, начала директриса. – Он был убит при уничтожении волдемортовых слуг. Известно также, что его участие в сражении основывалось на доброй воле, Виктор не был мракоборцем. Мисс Грейнждер рассказала мне свои соображения, и я, надо сказать, не исключаю их достоверности. Виктор мог знать что-то такое, что подписало бы ему смертный приговор. Зная характер Крама, можно было только намекнуть ему на участие в боевой операции. Доусон, не знаете ли министерского боемага, в чьей верности добру можно было бы усомниться? – Такие слова звучали бы оскорблением, профессор, – начал учитель, которого, по всей видимости, мучила какая-то мысль, – если бы брат бывшего директора Волкова не работал в болгарском Министерстве. Да, такой человек есть, и с его людьми Виктор нападал на Пожирателей, но сами они вряд ли знали о том, что их союзнику не суждено выжить в этом деле. Иван Волков – мастер плести интриги, кроме того, он исподтишка мстит за брата, навечно застрявшего в «Рагнароке». – Очень ценные сведения. Прошу Вас, если это возможно, предоставить мне информацию по братьям Волковым. И – на этот раз прошу всех, – выясните всё, что знаете, о смерти Крама. Но, повторяю, ни в коем случае не привлекайте внимание министерских сотрудников. Ни Англии, ни Болгарии. Нам это ни к чему. Следующая тема касается не всех, а только Аластора, Поттера, Доусона, всех Уизли, Грейнджер и обоих Люпинов. Остальные – всего хорошего. Записки с указанием времени следующего собрания вам доставят совы. Директриса осталась с изрядно поредевшей кучкой волшебников. Некоторое время она молчала, глядя исключительно на Гарри, но когда окончательно довела его до смущения, словно очнулась от тягостных мыслей и заговорила: – Помнишь нашу неприятную встречу в библиотеке? Во взятой мною книге о хоркруксах ничего нет. Теперь хотелось бы услышать немного слов о том, что обнаружил ты. – Откуда Вы знаете?.. – Очень просто: я отнесла не пригодившуюся книгу обратно. Рядом с ней стояла вторая книга; её я тоже брала из Центральной Магической Библиотеки Лондона. Она содержала сведения об опасных зельях. – Да, я нашёл кое-что. Могу принести её сюда. – Не стоит. Перескажи своими словами, если тебе не трудно. – Там говорится о связи инактивированного зелья с хоркруксами; о том, что зелья тоже могут использоваться для этой цели. – Превосходно! Значит… – Извините, профессор. Это не всё. Ещё я вспомнил, что в доме Вергилия Фостера мы с профессором Доусоном увидели множество баночек с таким зельем, замаскированных под крем. – Отлично, Гарри. Я тоже об этом подумал, – подхватил учитель. – Неужели Фостер способен делать хоркруксы, как и Волдеморт? – Нет, что ты. До Риддла ему было ещё очень далеко. А насчёт того, что ты увидел в книге… Вы что-то хотели сказать, профессор МакГонагалл? – Да, как раз по этому руководству. Видишь ли, Поттер, такие вещи писались волшебниками, изучавшими феномен Волдеморта. Своего рода научная работа. Не спорю, кое-кто пытался испробовать на практике, но большинство, как и мы с вами, пыталось найти ключ к разгадке, чтобы знать, как избавиться от того, чьего имени уже давно боятся. Я пришла к выводу, что обе этих книги написаны не очень опытными магами. Почему? Есть несколько ошибок. Книги ссылаются на «Записа Салазара Слизерина», древнейший документ, подразумевающийся как основа теоретической части хоркруксов Волдеморта. Это неверно. Во многих древних источниках говорится, что Слизерин раздробил свою душу на столько частей, что почти потерял личность и стал рабом собственных вещей. Хоркруксы Тома Риддла, напротив, обладают ярко выраженными личностными качествами. Возможно, не все из вас знают, что многое в волшебстве строится на образах. А между тем совершенно очевидно, что принципы построения хоркруксов Слизерина и Волдеморта сильно различаются. Беда в том, что мы на верном пути и вряд ли продвинемся дальше. В лондонской Библиотеке хранятся не только весьма интересные книги, но и древние документы, имеющие разное отношение к истории основания «Хогвартса». Получить их на руки нельзя, а доступ могут иметь только люди, напрямую связанные с библиотекой: её сотрудники, главные историки, а в крайнем случае – первые лица государства. Нам остаётся надеяться на счастливый случай. Или безупречную дедукцию, – она грустно улыбнулась. Лицо директрисы, когда она замолчала, было вдвое грустнее, чем в начале собрания. С таким же чувством её гости покинули директорский кабинет. Спустившись с каменной горгульи, Доусон хлопнул Гарри по плечу; он, в отличие от прочих, был в превосходном настроении: – Не стоит так переживать. Многие волшебники искали разгадку тайны Риддла не один десяток лет, с чего бы она должна так легко нам открыться? Главное, что надежда всегда есть. – Вы правы, сэр. Но для того, чтобы продвинуться в этом деле, надо изменяться в лучшую сторону. Может быть, начнём осваивать Жестовые чары? – При условии, что твои друзья помирятся. – А мы уже помирились! – сказал Рон и в доказательство своих слов поцеловал Гермиону. Все засмеялись, потому что в это же мгновение из окон выглянуло солнце. Один Гарри лишь с трудом выдавил слабенькую улыбочку. Он не выспался, потому что боялся пить зелье Защиты. Пару дней назад, добавляя его в апельсиновый сок, он уронил одну каплю на пол, и потом прибивал огромное пламя. Он ничего не сказал Доусону, и хотя был уверен, что зелье не спалит внутренности, всё равно не мог себя заставить взять эту жидкость в рот. Теперь Гарри сходил с ума от усталости, но продолжал великолепно изображать всего лишь оставшуюся после собрания грусть. Доусон и трое его учеников спустились в подземелья и заняли класс зельеделия: там уж точно помешать им никто не мог. Боемаг закрыл дверь на замок, чтобы в классе случайным образом не оказалось непрошеных гостей. Оглядел три внимательных лица и начал свой первый урок по Жестовым чарам: – Вспомните времена, когда вы собирались на первый курс «Хогвартса». Приобрели в магазине волшебную палочку и очень скоро привыкли к тому, что она является основным орудием мага. Да, несомненно, палочка – один из предметов, которые лучше всего концентрируют магическую энергию, но вы не узнали всей правды. В дуэте волшебник-палочка главный – человек; он намного ценнее любого предмета, значит, в некоторых случаях может заменять ту или иную вещь собой. Если по какой-то причине палочки не оказалось рядом, вы должны использовать альтернативное волшебство, которое потребует от вас больше сил, но может спасти жизнь. А теперь – спрячьте палочки в карманы и подойдите сюда. Видите эти столы? Каждый берёт себе по одному и усилием воли пытается передвинуть вон к той стене. Какими чарами – выбирать вам. Руки повторяют жесты волшебной палочки при соответствующем заклятии. Мыслите творчески, этому не учат в школе, но в жизни такое мышление пригодится любому волшебнику. Поехали! Гарри выбрал самый ближайший к нужной стене стол, потому что Рон и Гермиона его опередили. – Не торопитесь! – комментировал Доусон. – Гермиона, Levioso – отличная идея. А теперь осторожно подгоняй его… движения руками более плавные, больше уверенности… – Я тоже выбрал левитацию! – поделился со всеми Рон. Он боялся, что его сочтут неоригинальным только потому, что он догадался позже Гермионы. Гарри же подошёл к стене и после некоторых усилий притянул стол Манящими чарами, как когда-то показывал ему дядя. Друзья мучались дольше. Гермиона подняла стол в воздух, но никак не могла заставить его следовать к месту назначения. Рон отчаянно махал руками, но его подопытный оторвался от земли только двумя ножками. – Неплохое начало, – Доусон с интересом следил за действиями учеников. – Жестовые чары требуют больших усилий при одинаковых затратах энергии, но они же – отличная тренировка для волшебства с палочкой. Гарри не заметил, как навалился на стену. Окружающий мир вдруг поплыл перед глазами, и пришлось крепко зажмуриться, чтобы не упасть на пол от сильного головокружения. – Что с тобой? Тебе плохо? – голос Доусона прозвучал, словно во сне. Гарри открыл глаза и сразу же встретился с ним взглядом. В сердце, словно из невидимого водопада, резко хлынула ненависть. Во внезапно заболевшей голове смешались звуки и голоса, но окружающий мир во мгновение ока стал предельно чётким, и неизвестно откуда взявшаяся сила появилась в усталых мускулах. Гарри резким движением вскинул палочку: – Crucio! Доусон даже не успел защититься. Он упал на колени, ухватившись руками за ближайший стол; лицо его исказила гримаса боли. – Гарри, что ты делаешь?! – прозвенел голос Гермионы. – Stupefy! – она упала, ударившись головой об угол стола, после чего учитель получил новую порцию боли. – Ты, придурок! – заорал Рон, направляя свою палочку на обидчика. – Frango, палочка! – орудие Рона раскололось на мелкие куски, и он, беспомощный, бросился к Гермионе, а от неё – к двери, судорожно пытаясь открыть замок. Тем временем Доусон успел подняться; в его глазах, к своему невероятному удовольствию, Гарри увидел страх. Боемаг не успел пройти и два фута, как снова упал, борясь с невыносимой пыткой. Чтобы лучше видеть всех троих, Гарри вскочил на ближайший стол, отшвырнув ногой подвернувшуюся колбу – она чуть было не порезала Доусону лицо. Тот успел крикнуть Рону и Гермионе: – Обезоружьте его! И парализуйте, если сможете! – после чего увернулся от очередного Круциатуса и снял парализацию с Гермионы. За это он поплатился и снова попал под луч Пыточного проклятия. – Гарри… – с усилием крикнул Доусон. – Да что с тобой! Борись же! Его племянник на секунду опустил палочку и почувствовал, что задыхается от нехватки воздуха! Он дышал, как кузнечные мехи, думая о том, что умрёт прямо здесь и сейчас, желая только одного – чтобы смерть пришла быстрее. – Бегите!.. спасите меня… – прохрипел Гарри, но рука его вновь подняла палочку: – Crucio!!! Доусон больше не смог сдерживаться и закричал. В этот момент очнувшаяся Гермиона овладела ситуацией: – Stupefy! Гарри с грохотом упал со стола и, судя по невероятной боли, сильно ушибся. Воздух резко вышел из его лёгких, в глазах потемнело, и сознание внезапно покинуло его… Глава20. Пациент больницы святого Мунго. Несколько раз Гарри пытался очнуться, но тут же проваливался в чёрную бездну, и, отключаясь, успевал лишь услышать далёкие, тревожные голоса. Солнце помогло ему. Легко прикоснулось к глазам и воззвало к жизни. Гарри отвернулся от ослепляющего света и почувствовал, что лежит в кровати, укрытый белоснежным одеялом. Он вскочил с места и оглянулся – ответом было несколько заинтересованных взглядов. Белые стены… белые койки. Больница святого Мунго. Когда Гарри навещал здесь своих знакомых, то даже и не думал, что вскоре сам окажется в роли пациента. Внутри заскреблись неприятные мысли: возможно, он попал сюда по своей вине. Не смог противостоять тому, кто приказывал издеваться над Фабиусом. Не боролся, не пытался что-либо изменить… И вот теперь все оставшиеся каникулы пролежит в этом безумно скучном месте в наказание за свою слабость. Гарри почти со злостью оглядел соседей по койкам. Мужчина напротив в ответ на взгляд вскинул пустые, как у мёртвой рыбы, глаза и отчётливо хрюкнул. Мальчик лет шести-семи, чья кровать располагалась справа от взрослого пациента, продолжал неподвижно лежать, укутанный одеялом, и не подал никаких признаков жизни, кроме лёгкого поворота головы в сторону новенького. Пустая койка справа от самого Гарри скрипнула, и осторожный голос донёсся с её стороны: – Добрый день. Тебя зовут Гарри Поттер, я угадал? Я Гилас Хантер. Добро пожаловать в нашу компанию, хотя весёлой её точно не назвать. Очень рад, что у меня, по крайней мере, появился собеседник. – Где Вы? Я не вижу Вас. – Конечно не видишь. Я – жертва неправильно наложенной Хамелеоновой чары. В сентябре, на первом занятии в мракоборской школе, мы повторяли заклинания Волшебства Скрытия. Одна недалёкая девчонка из параллельной группы что-то напутала в словах, и я навсегда остался незаметным для окружающих. Сначала мне это очень нравилось, но потом появились различные проблемы, связанные с побочными эффектами, и кроме того, я понял, как грустно быть одиноким невидимкой. – Ты, наверное, очень огорчил родителей, – ради поддержания разговора предположил Гарри, потому что невидимый собеседник со вздохом замолчал. – Родителей? – бросил Гилас презрительно. – Их ничего не волнует, кроме драгоценных книжек! Они уже давно не поддерживают со мной связь. Не думаю, что кого-то тронуло моё плачевное положение. Сначала целители хотели приковать меня к кровати, чтобы не смог убежать, но я убедил их, что больше не хочу быть незаметным. Только сейчас Гарри заметил на кровати слабый силуэт сидящего человека. Тогда он решил задать волновавший его вопрос: – Каково это – учиться в школе мракоборцев? – Боюсь, не о многом смогу тебе рассказать. Я только поступил на первый курс, когда попал в эту смехотворную ситуацию. Увы, я безнадёжно отстал, и это означает, что придётся поступать заново. – Вот и отлично! Будем вместе учиться. – Если только я вылечусь к тому времени. Целитель сказал, что заклинание, которому я подвергся, вцепилось в меня крепко и не хочет освобождаться. Гилас надолго замолчал. Кажется, он высказал всё, что наболело на сердце, и ему снова расхотелось иметь компанию. – Кто эти люди напротив? – снова вызвал его из задумчивости Гарри. – А, случаи ещё более безнадёжные, чем мы с тобой. Мальчишка, кажется, игрался палочкой отца, а на мужчине испытали неполную трансфигурацию, причём таким образом, что он повредился рассудком. Он уже откликается на имя Пигги, – желчно усмехнулся Гилас, – нечего было потрошить рылом мою тумбочку, пока меня водили на процедуры. Гарри вспомнил Дадли, но почему-то даже не улыбнулся: несчастный мужчина вызывал скорее жалость, чем смех. – Погоди, привыкнешь, – непонятно ответил на его реакцию невидимка. В палату вошла целительница: пожилая волшебница с отчётливыми морщинками вокруг глаз, придававшими её лицу выражение постоянной тревоги. – Мистер Поттер. Хорошо, что очнулись. К Вам уже второй день пытается войти дядюшка. Гарри чуть не подпрыгнул в кровати, на которой сидел. Как он будет глядеть в глаза Доусону?! Старушка поняла реакцию пациента по-своему: – Конечно-конечно. Сейчас я его впущу Вошедшим оказался Артур Уизли. Он огляделся по сторонам, и только тогда направился прямиком к Гарри и присел на его кровать. – Доброе утро. Извини, что обманул, иначе сейчас бы меня здесь не было. Есть срочный разговор… Ох, прости меня… Ты в порядке, Гарри? – Да. Что случилось? – Кажется, есть надежда, что дело Оливера Вуда пересмотрят. Мне нужна твоя помощь в сборе показаний. Джинни говорила, что он переписывался с тобой из дома, когда его уже арестовали. – Теперь я понимаю, что это не мог быть Оливер. Так о снитчах не рассуждает никто из известных мне людей. Кто-то думал, что Вуд – специалист в квиддиче, кому-то было выгодно, чтобы я не знал об аресте. – Это уже кое-что. У тебя есть эти письма? Просто отлично! – Мистер Уизли, я одного не понимаю: Волдеморт испытывал заклятие Подвластья на многих волшебниках, и почти все получили помилование после раскаяния. Министерство должно было понять, что Вуд меньше всего подходит на роль преступника. – Мне предстоит выяснить, почему оно не желало понять, и кто встал на пути у Вуда. Министерские представители на суде цеплялись за тот факт, что несколько лет назад, оказавшись под давлением, отец Оливера помог Пожирателям в какой-то мелочи. Я должен разобраться во всём и предоставить на повторном рассмотрении дела непреложные факты. – Но Оливер сбе… – Тихо! – крикнул мистер Уизли и негромко продолжил: – Я понял тебя. Это тоже можно списать на угрозы и Империо… Прости, я не должен говорить с порога о таких вещах. – Как Рон и Гермиона? – Гарри заставил себя спросить, хоть и боялся ответа. – Ну, Рону придётся покупать новую палочку, а вот с Гермионой немного хуже: внизу, в отделе травм, её голову исследуют на сотрясение. По-моему, это уже чересчур, и дело кончится одной большой шишкой, но Молли так настаивала… – Что с мистером Доусоном? – Он очень потрясён тем, что произошло. По словам МакГонагалл, безвылазно сидит в подземелье и перебирает какие-то книги. – Я… сильно покалечил его? – Гарри, с ним всё будет в порядке. Мы гораздо больше боимся за тебя. В твоём случае не работают сильнейшие зелья защиты. Ты видишь странные вещи, которые могут быть правдой. Сам-Знаешь-Кто как никогда близко подобрался к твоему сознанию, так, что пытался убить дорогих тебе людей твоими же руками. Никто из пострадавших не обвиняет тебя, все мы боимся за твою жизнь. – Я думаю, наш разговор не для больничной палаты, – сказал Гарри, внимательно глядя на приблизившийся к ним силуэт Гиласа. – Сейчас это уже не имеет значения. У нас осталось не так много времени, чтобы спасти дорогих нам людей, – возразил мистер Уизли; собеседник уже давно не видел такой печали в его глазах. Гарри перевёл взгляд на окно: серая улица и дождь, который, казалось, шёл в его душе, не переставая, уже много лет. А солнце всегда было так близко, но оно ускользало… постоянно ускользало… – Я должен увидеть Доусона, – внезапно выпалил Гарри. – Боюсь, это невозможно, – покачал головой мистер Уизли. – Он боится, что Тёмный Лорд овладел тобой всерьёз, а значит, при Фабиусе ты будешь по-прежнему опасен даже безоружный. Гарри выдержал пристальный взгляд. – Очень надеюсь, что МакГонагалл не права относительно тебя: у неё самые безрадостные прогнозы. Завтра сам услышишь. Главное – не давай грустным мыслям овладеть тобой. По мере наших сил мы все будем тебя поддерживать. Удачи, Гарри. У двери мистер Уизли обернулся: – И ещё кое-что: завтра придут Фред с Джорджем. Когда дверь закрылась, Гарри плюхнулся на кровать и со злостью уставился в белый потолок. – Так-так, – медленно сказал уже знакомый голос. – Учишься в «Гриффиндоре»? Гарри без выражения кивнул. – А теперь ты расскажи мне, – продолжал голос уже настойчивее, – что случилось с тобой. – Какая-то дрянь заколдовала меня так, что я напал на учителя. – И почему вы говорили о Сам-Знаешь-Ком? – Слишком много вопросов, Хантер, – отрубил Гарри, поворачиваясь к стене. – Я не так любопытен, как ты можешь подумать, но ведь не каждый волшебник называет Тёмного Лорда Волдемортом. – Ты делаешь то же самое… – Невероятно глупо бояться нескольких букв, ты не находишь? Вот если бы он появился у нас в палате, тогда – другое дело… Я даже не знаю, настолько ли он силён, как рассказывают. У него просто куча слуг… – Зато я знаю. Знаю, на что он способен, – проворчал Гарри. – Волдеморт не пожалел бы собственных детей, если бы они были у него. А теперь, сделай милость – не продолжай этот разговор. – Да пожалуйста, – ершисто ответил Гилас и отправился в другой угол – кормить Пигги печеньем с рук. Со стороны это выглядело довольно забавно: небольшие кусочки песочного теста зависали в воздухе, в нескольких дюймах от кровати больного мужчины, а тот поглощал их с жадным визгом. – Лучше бы говорить его научил! – фыркнул Гарри. – Мне за это не платят, – едко напомнил Гилас. Кажется, он всерьёз обиделся, что ем не хотят доверять никаких секретов. Гарри не удостоил невидимку ответом и вскоре, когда установилась тишина, совсем забыл о нём. Голова уже начинала гудеть от тревожных мыслей, и ничего поделать с ними было нельзя. Как пережить ночь, как потом объяснить всё Доусону, и , главное, что делать, если эти волшебные припадки снова повторятся? Неужели прав был Перси, когда писал, что «Потер будет бросаться на людей»? Оставался один выход… – Гилас, послушай… – Кое-кто, кажется, не хотел говорить со мной. – Да пойми же ты, это очень важно! Я плохо себя чувствую и собираюсь вздремнуть, но… во время сна со мной происходит нечто странное… как будто кто-то пытается меня убить. Если мне станет плохо, просто разбуди меня. – Ну хорошо, я это сделаю, как бы глупо не звучала твоя просьба, – с недоумением согласился Гилас. – Мне-то всё равно спать не хочется, да и заняться совсем нечем. Гарри закрыл глаза, немного успокоенный, но сон, как назло, и не думал посещать его. Прошёл целый час, прежде чем удалось перебороть невыносимую бессонницу. Как-то внезапно исчезли все звуки, но Гарри не должен был этого чувствовать, иначе получалось, что он не спал во время сна.. В руках появилось лёгкое покалывание, будто от слабого электрического разряда, постепенно оно добралось до груди и превратилось в невыносимое жжение. Гарри даже не успел ничего понять, как кто-то сильно тряхнул его – и сна как не бывало. – Эй, не мог полегче? У меня на плече синяк останется! – Извини, но ты выглядел уж слишком неважно. Я испугался, что умрешь от удушья. Целители знают о том, что происходит с тобой? – Они слышали лишь о том, что я напал на учителя. Наверное, решили, что Империус всё объясняет. Если они узнают ещё о чём-нибудь, то наверняка не отпустят меня в «Хогвартс» до начала второго семестра, а этого бы мне хотелось меньше всего. – Как же ты влип! – Гарри показалось, что в словах Гиласа проскользнуло восхищение. – А что, Волдеморт часто пытается тебя убить? – Тебя это точно не касается, – отрубил «Избранный». Как раз в этот момент в палату вошла целительница, и он отпросился в туалет. Пожилая волшебница, миссис Кларк, сопровождала Гарри до самой двери, через коридоры, наполненные самыми разными волшебниками. Он стыдился перед посетителями своей больничной нежно-зелёной мантии и с нетерпением ждал момента, когда окажется в одиночестве, пусть и на несколько мгновений. Закрыв за собой дверь и повернувшись, он обнаружил, что не один. Существо, стоящее у стены, оказалось до боли знакомым… – Добби?! А что ты… – Тише, Гарри Поттер, сэр, – поспешно пробормотал домовик и тут же поманил Гарри к себе. – Добби знает, что у мистера Поттера не так много времени, поэтому будет краток. Добби ждал, пока Гарри Поттер останется один, и ходил за ним невидимкой. – Что ты должен мне рассказать? – Сэр, Винки вернулась! Только сейчас Гарри понял, почему домовик лучится счастьем и чуть ли не пританцовывает на месте. – Она нашла новых хозяев, сэр. Но они отправили её в «Хогвартс», на прежнюю работу. Добби пригрозил, чтобы Винки не смела шпионить в пользу своих хозяев, но она сказала, сэр… сказала, что даже и не думала об этом. Хозяин просто приказал ей вернуться. Но с тех пор Винки так счастлива, что даже перестала пить! Профессор МакГонагалл пока не знает обо всём этом, но Добби расскажет ей, когда у неё перестанет болеть голова. – Директрисе плохо? – Она теперь постоянно мучает себя, сэр. Страшно переживает за Гарри Поттера. И Добби тоже переживает, сэр! Если бы Добби мог хоть чем-нибудь помочь… – Но ты можешь, Добби! Передай профессору Доусону мои искренние извинения и скажи, что я непременно должен с ним встретиться. И вот что… Сообщи МакГонагалл о возвращении Винки. – Добби всё сделает! Удачи Вам, сэр! – и домовик с лёгким хлопком исчез. …Приближался вечер, и этот факт Гарри расценивал, как неминуемую опасность. Разумеется, пришлось взять с миссис Кларк обещание навещать его несколько раз в ночь, но в глубине души он понимал, что она не отнесётся к его словам со всей серьёзностью. Она утешила разволновавшегося пациента, только и всего. …Гарри увидел во сне красное зарево, трепетавшее на каменных плитах, но, к счастью, это был лишь самый обычный сон… Утром пришли гости: профессор МакГонагалл в очень странной компании. С близнецами Уизли. У Гарри сразу поднялось настроение: значит, директрисе стало лучше. И всё-таки, она ужасно нервничала: её тонкие пальцы нервно теребили снятую с головы остроконечную шляпу. – Доброе утро, мистер Поттер, – тихо приветствовала она Гарри. Близнецы за спиной начальства вовсю подмигивали. – Как Вы себя чувствуете? Гарри смутил официальный тон директрисы. – Спасибо за заботу, профессор. Я считаю, что меня уже можно выписывать. – Нет, это подождёт, – сухо возразила МакГонагалл и вдруг тихо сказала: – Но если ты в состоянии, мы должны серьёзно поговорить. – Это не очень хорошая идея, – честно заметил Гарри. – Нас могут подслушать. – Да, я знаю. Мы выйдем из палаты. Со стороны подоконника кто-то разочарованно выругался. – А, невидимый Хантер, – улыбнулась директриса, – Помню, помню. Прогуливал у меня трансфигурацию. Где Ваши манеры, молодой человек? Судя по звукам, Гилас добрался до своей кровати и тяжело бухнулся в неё. – Извините, профессор, – промямлил воздух. – Ничего страшного. Гарри, как я уже сказала, нам придётся выйти. Мне разрешили забрать тебя в сад – там и поговорим. – Какой еще сад? Меня не выпустят отсюда, – проворчал он. – Конечно нет, дружище! Но у них есть превосходная оранжерея. Деревья, кусты, разные там травки – и всё это в одном зале, – охотно пояснил Фред. Он поднял с пола принесённый с собой пакет и извлёк оттуда чёрную хогвартскую мантию. – А это для того, чтобы ты не простыл: там прохладно, знаешь ли. Гарри посмотрел на него с благодарностью. Как он рад был избавиться от своей мантии цвета морской болезни, хотя бы и на полчаса! Сад располагался на третьем этаже, и дверь, за которой он скрывался, ничуть не отличалась от прочих дверей больницы святого Мунго. Разве лишь тем, что на таблице вместо обычной надписи было изображено дерево. Но если кто-нибудь открывал её, воображение этого человека поражала просторная комната с мраморным полом тёплого коричневого оттенка; огромные деревья вытянувшиеся во всю её высоту, безупречно подстриженный кустарник с крупными частыми цветами и трава, которая – очень похоже на то! – пробивалась в изобилии прямо из пола, не разрушая его. Всё это великолепие раскинулось на десяток метров в длину и ширину и довершалось силуэтами изящнейших скамеек, осторожно выглядывавших из-за цветов и зелени. – Целители соорудили этот сад для того, чтобы больные могли отдыхать от приевшихся им белых стен и выздоравливать на природе, – пояснила МакГонагалл. – Заметили, как изменился воздух? Деревья дают о себе знать. Разумеется, сюда пускают не всех, этот вопрос тоже решают сотрудники больницы. В саду было не больше десяти человек, большинство из которых сидело на скамейках, развернув газеты. На их лицах читалась невероятная скука. Другие же бродили среди деревьев, о чём-то размышляя, но таких было очень мало. Гарри с удивлением оглядывался на кислые лица. Заключённые на прогулке в каменном мешке тюремного двора выглядели бы непринуждённее и веселее. Многие были знакомы с МакГонагалл и приветствовали её. – О, Брокер, – обрадовалась директриса волшебнику средних лет с жидкими бурыми волосами, ниспадавшими на плечи. – Доброе утро. Я вижу, тебе стало гораздо легче. – Доброе утро, профессор, – в светло-карих глазах длинноволосого, где-то в глубине зрачков, запрятался страх, и трудно было сказать, что его вызывало. – Вот, послали сюда прогуляться. Проклятие уже почти отпустило меня, но по-прежнему за каждым кустом мерещатся Пожиратели Смерти. А кто это с Вами? – Мои ученики, – кратко ответила директриса. – Благодаря Сам-Знаешь-Кому Гарри проводит каникулы в больнице. Но, к счастью, всё не так серьёзно, и в скором времени его выпишут, я уверена. – Очень хорошо, я рад, – поспешно сказал Брокер. В новой компании он чувствовал себя неуютно. – Ну, я, пожалуй, пойду. До свидания. Он поспешно скрылся за деревьями, бросая по сторонам настороженные взгляды. МакГонагалл покачала головой и, повернувшись к Гарри, указала на свободную скамейку в уголке между приземистых кустов, похожих на подстриженных пуделей. Своей густотой сад больше напоминал лес, поэтому никто не мог помешать здесь приватной беседе. – Прошу вас, садитесь, – сказала директриса. Сама она осталась стоять, продолжая теребить в руках дорожную шляпу, заметно волнуясь. – Думаю, ты, Гарри, обратил внимание на странное поведение Брокера, – вдруг улыбнулась она. – Он сделал вид, что ты ему не интересен. Хочет, как он сам говорит, «выделяться из толпы в лучшую сторону». Именно по этой причине он отправился в больницу. В нём совсем нет осторожности, – директриса пристально посмотрела на Гарри и близнецов, – а я прошу вас не брать с него пример. В Ордене не так много волшебников. Мракоборцы, прежде всего, исполняют приказы Министерства, а мы должны слушаться доводов разума. Мимо скамейки пролетела пестрая птичка и затерялась в зелени. Все трое проводили её глазами. – Гарри, почему ты не сказал, что зелье не действует? – нарушила молчание МакГонагалл. Он, чувствуя неловкость, уставился в пол, разглядывая яркую траву, будто бы приклеенную к полу. Что тут сказать? – Орден занимается какими-то пустяками, – наконец, ответил он с лёгким раздражением. – Поэтому я не уверен, что ко мне хоть кто-то прислушивается. Мы должны положить конец жизни Волдеморта, а вы только травите Пожирателей, хотя большинство из них – безмозглые прихлебатели. Они ничего не сделают нам после его смерти! На что мы тратим силы? Неужели не все в Ордене знают о том, что Волдеморт пытается меня убить? – Все, уж поверь мне. Но они не считают, что это серьёзно, потому что никогда не были в твоём положении, а перед глазами авроров, состоящих в Ордене Феникса, мелькают реальные убийцы – Пожиратели Смерти. Многие из нас скорее поверят в очевидное. Кто-то всерьёз убеждён, что мы без причины нянчимся с тобой… – Без причины! Раз они такие умные, то почему сами не прикончат Волдеморта? – Ты же знаешь, что они не могут этого сделать. Гарри, пусть думают, что хотят, а нам … Боюсь, у нас и своих проблем хватает… Судя по всему, Волдеморт уже не хочет тебя убить, а собирается подчинить своей воле. Многое теперь изменилось. Ты хотел сразиться с ним – и жизнь это устроила. Это ваша битва, Гарри, битва для вас двоих, и она больше не зависит от вашего мастерства как волшебников. Ты не можешь уступить ему, иначе он победит, не убивая тебя. – Профессор, ради Мерлина, не драматизируйте, – попросил Джордж, который прежде о чём-то самозабвенно шептался с Фредом. – Мы здесь как раз затем, чтобы помочь Гарри бороться. По-своему, конечно, но… – Но я сама об этом расскажу, Уизли. Договорились? – Окей, нет проблем… Только Вы и о нас расскажите. – Разумеется. Гарри, у нас остаётся мало времени, потому что через полчаса начинается орденское собрание. А нам надо ещё дойти до школы… – Хм… – выразил своё отношение Фред, на вопросительный взгляд застенчиво опустил глаза в пол и со смущением извинился. Джордж ткнул брата в бок и старательно состроил серьёзную мину. – Поэтому, – чуть возвысила голос МакГонагалл, – я буду краткой. После неудачи с защитным зельем мне в голову пришла одна идея. Я договорилась с этими молодыми людьми, и мы своими силами попытались выйти из сложившейся ситуации. В результате долгих споров, – она пристально посмотрела на обоих Уизли, – мы решили, что сами создадим тебе предмет для защиты. Вот, взгляни. Что-то звякнуло, покидая карман директорской мантии. Узкая серебристая цепь, сверкающая, словно струя воды под лучами солнца, легла Гарри в руку, и он почувствовал, как пальцы немеют от холода, исходящего от невероятно лёгких, почти невесомых звеньев. – Эта цепочка будет нагреваться, когда кто-то попытается проникнуть в твоё сознание. Одевай. Смелее! С этого момента ты ни под каким предлогом не должен её снимать. Что чувствуешь? – Она перестала быть холодной! – быстро сказал Гарри. – Это плохо? – Ни плохо, ни хорошо. С тобой так и должно быть. Главное, чтобы не стало хуже. – Профессор, – окликнул её Фред. – А не пора ли нам в «Хогвартс»?.. – он случайно обернулся: – Вот это да! Посмотрите-ка, кто сюда вошёл! – Кто? – спросил Гарри, но в этот же момент он и сам всё увидел. – Мистер Олливандер… Это и в самом деле был знаменитый мастер волшебных палочек. Он ничуть не изменился, только его лицо ещё больше побледнело, а под глазами залегли серые тени. Его руки постоянно были в движении, словно что-то искали, и даже издалека было видно, как трясутся тонкие бледные пальцы. Седина волос приобрела совсем прозрачный оттенок, а в глазах, словно монумент жестокости Пожирателей, застыл неизбывный страх. Сопровождающий пациента молодой высокий целитель постоянно наклонялся к уху старика и что-то ему шептал, наверное, успокаивая. На то, что осталось от прежнего мистера Олливандера с его мягким, лучистым взглядом, нельзя было смотреть без жалости. – Говорят, он обезумел от пыток Волдеморта и никого не узнаёт, – заметил кто-то из близнецов. – Мы должны идти, – тихо сказала директриса. Её голос приобрёл какой-то не свойственный ему оттенок. Гарри и близнецы последовали за ней, но шла МакГонагалл так быстро, что вскоре они отстали на полшага. Мистер Олливандер в это время направлялся к одной из скамеек, на которую указал ему целитель. Глаза старого волшебника с тревогой оглядывали каждый куст, как будто оттуда в любой момент могли выскочить Пожиратели Смерти. В следующее мгновение взгляд мастера палочек встретился со взглядом Гарри. Старик, спотыкаясь и продираясь сквозь кусты, бросился парню наперерез, словно по пятам его преследовал с десяток тёмных слуг. – Гарри Поттер! Как хорошо, что я тебя встретил!.. – Олливандер обеими руками ухватился за воротник хогвартской мантии и улыбнулся жалкой улыбкой измученного человека. – Какое счастье, что Тёмный Лорд не добрался до тебя! Умоляю, забери меня отсюда… – горячо забормотал он, срываясь на шёпот. – Я знаю, как вам помочь… Ты же помнишь всё о своей палочке… всё помнишь… На помощь онемевшему Гарри пришла не менее удивлённая МакГонагалл: – Всё в порядке, сэр. Вам ничего не угрожает. Мы обязательно поможем Вам. Директриса подмигнула ученику: глупо спорить с несчастной жертвой чёрных магов. Вскоре подбежал целитель и осторожно положил ладони на плечи мистера Олливандера, пытаясь отвести от молодого человека в чёрной мантии. – Пустите меня! – старик неуклюже вырвался и теперь стоял, поглаживая руку Гарри своей дрожащей рукой. – Они не воспринимают меня всерьёз, Гарри. Думают, что я сошёл с ума, – его лицо было так близко, что можно было ощущать сильный запах неизвестного лекарства, – но ты-то знаешь, что это не так, ведь правда? Ты можешь… – Ну всё, мистер, пойдёмте, – ласково, но настойчиво прервал целитель, не прекращая своих попыток. – Вам нужно отдохнуть. Однако старый волшебник изо всех сил вцепился в Гарри, и, привстав на цыпочки, прошептал ему на ухо: – Зайди в мой магазин и выпусти их на свободу. Любой ценой… и тогда ты всё поймёшь… Бедный мальчик… Старик отпустил чёрную мантию и беззвучно зарыдал. – Хорошо, я сделаю, как Вы просите, – поспешно сказал Гарри. – Но кого я должен выпустить? – Волшебные палочки, – почти прошептал Олливандер. Он сразу как-то поник, сгорбился, словно стал ещё старше, и позволил целителю увести себя. Полминуты – и два волшебника скрылись за завесой зелени, растревожив целую стайку маленьких пёстрых птиц. – От чём он с тобой говорил? – поинтересовались близнецы. – Да так. Вспоминал о своём магазине. – Не повезло старичку: от таких пыток, которые выпали на его долю, любой сошёл бы с ума, и даже быстрее, чем он. Видишь, тебя вот узнал – и то слава Мерлину. – Говорить с ним – гиблое дело, – согласился с Фредом Джордж. – Думаешь, мы не пытались? Но от него ничего не добиться, кроме нескончаемого бреда на тему «Пожиратели среди нас». – Мы задерживаемся, – с лёгким неудовольствием напомнила директриса. – Ты, Гарри, как минимум, три дня ещё побудешь здесь, а потом, если не будет осложнений, тебя выпишут. Теперь мы точно сделали всё, что смогли. Оба Уизли вместе со мной отправляются на собрание Ордена – ничего особенного, будем говорить о Пожирателях. Сейчас они доставляют много проблем. По дороге в свою палату Гарри думал о встрече с мистером Олливандером. Почему в словах старого мастера было такое сочувствие? Проще было признать, что он не в себе, но так ли это на самом деле? И его странные слова про освобождение палочек… Очередной бред выжившего из ума старика? Гарри рассеянно распрощался с близнецами и МакГонагалл и побрёл к себе. В палате не было того самого мальчика, который без посторонней помощи никогда не вставал с кровати и подолгу лежал, уставившись в стену невидящим взглядом. Наверное, увезли на очередную процедуру, а их было так много, что они успевали всем надоесть. Зато чувствовалось присутствие Гиласа: на подоконнике перо прыгало по бумаге, выделывая мелкие неровные строчки, а Пигги в своём углу сосредоточенно хрустел карамелью. Гарри улёгся на кровать. Настроение вдруг куда-то пропало; не хотелось ни говорить, ни двигаться, и сосед-невидимка, надо отдать ему должное, сразу понял, что к чему, и с глупыми вопросами не лез. В «Хогвартсе» волшебники сидели на собрании Ордена Феникса, и только он, Гарри валялся здесь, как будто у него было время отдыхать! На душе скребли кошки, а солнце, заглянувшее в окно, только злило его ещё сильнее. Он считал, что сам виноват в том, что с ним произошло, и не мог придумать ничего лучше, чем лежать и придаваться унынию. Которое постепенно переросло в сон, так что Гилас Хантер, прямо-таки горевший желанием пообщаться, с возмущением отошёл от «бессовестно дрыхнущего Поттера». Гилас страдал. Состояние молчания было для него не характерно. В конце концов он снова занялся Пигги, который успел уже изрядно растолстеть от постоянных «милостей» неудавшегося аврора… Следующая неделя тянулась невероятно медленно. Чтобы хоть как-то заглушить скуку, Гарри почти всё время спал. Несколько раз приходили к нему друзья, но ничего необычного в «Хогвартсе» не случалось: семикурсники вкалывали, как рабы на плантациях, готовясь к ТРИТОН, а учителя стали опаснее дементоров. Доусон так и не пришёл, в ведь именно с ним Гарри хотел поговорить больше всего, чтобы избавиться от необоснованного, но неотступного чувства вины. В те часы, когда Гарри не спал, он продолжал осваивать «Практическую магию» – подарок Гермионы – да изредка и с большой неохотой бросал взгляд на её свитки, принесённые для того, чтобы, даже находясь в больнице, он не отстал от остальных. Но учиться настроения не было. Складывалось ощущение, что оно ушло навсегда, оставив после себя убийственное безразличие. МакГонагалл в это время обивала пороги больницы св. Мунго, доказывая, что Поттера пора выписывать. Её тоже всерьёз тревожили приближающиеся экзамены, а кроме того, не давала покоя предстоящая борьба за квиддичный кубок школы. Кроме того, директриса не видела смысла в бесконечных обследованиях, которым подвергали Гарри целители, чтобы определить состояние его здоровья и выяснить, чем ему помочь. Но тут уж ничего не поделаешь: порядок есть порядок. В один из таких дней, когда Гарри вернулся с очередной процедуры и в весьма скверном настроении, оказалось, что Пигги куда-то исчез. Гилас, судя по всему, валялся на кровати и что-то бормотал себе под нос. Как только он увидел Поттера, то сразу высказал ему всё, что думает об этом заведении вообще и о целителях в частности. – А что стряслось? – буркнул Гарри. – А вот, погляди: они куда-то уволокли Пигги. Видите ли, он выздоравливает, и его надо перевести в другое место. Как будто мы психи какие-то! Ну подумаешь, кормил я малыша карамелью, но кто же знал, что это ему вредно. Меня ещё насторожило, что в последнее время он от неё стал отказываться. И хрюкать перестал. Скоро и ты уйдёшь, а я скончаюсь здесь от одиночества. – Кто тебе сказал?! – чуть не подпрыгнул Гарри. – А, целители. Они же разболтали, что тот мальчишка, который только и делал, что лежал на кровати – сын Пожиратели Смерти. Папаша издевался над ребёнком: применил комплексное проклятие. – Что сделал? – Темнота ты, Поттер. А ещё аврором хочешь… Не знаю, какие применял этот садист, но там точно не обошлось без Круциатуса. Удивляюсь, как ребёнок вообще после этого выжил! В палату вошла миссис Кларк, и внезапно наступила тишина. В ней и раздался её голос: – Мистер Поттер, к Вам посетитель. Представился как профессор Доусон, преподаватель «Хогвартса». Впустить его прямо сейчас? – Да, пожалуйста, – чуть не закричал Гарри. Ну наконец-то! Если Фабиус где-то поблизости, это означает, что скоро в жизни будут существенные перемены. Наверное, он что-нибудь придумал. Например, как побыстрее вытащить отсюда племянника. Спустя несколько минут Доусон был у племянника. Не сказать, что последние события не изменили боемага: на его небритом лице, помимо каштановой щетины, выделялись печальные глаза человека, не спавшего несколько дней. – Здравствуй, Гарри, – сказал он, внимательно оглядывая палату. Гилас у окна заинтересованно замер, и его любимое перо повисло в воздухе. Как раз это Доусона и привлекло. Гарри ответил на приветствие, и в палате повисла тишина. Поечму-то никому из них не хотелось первым нарушать её. – Пойдём, выйдем в этот ваш сад, – наконец, предложил Доусон. – Меня не отпустят. – Почему же? Я обо всём договорился. Кому, как не Скримджеору, оценить мою настойчивость, с которой я якобы пытаюсь завоевать для Министерства Избранного Мальчика! Министр был так любезен, что лично отправил со мной документ, позволяющий тебе вернуться в «Хогвартс» – и вот я здесь. Пойдём, – повторил он. – Иду, профессор… А когда меня выпишут? – Сегодня же. Чтобы не привлекать внимание остальных, мне сказано сделать это вечером, так что пока у нас есть время. … Сад встретил их лёгким ветерком и своей обычной ухоженностью с разнообразием зелёных оттенков. На этот раз по безупречным дорожкам никто не разгуливал: начались процедурные часы. Гарри и Доусон далеко отходить не стали, усевшись на одну из одинаковых скамеечек. Боемаг молчал, пальцем поглаживая свою волшебную палочку, поэтому Гарри счёл своим долгом начать первым: – С Вами что-то происходит, сэр. Это из-за Пожирателей Смерти, да? Доусон, не сдержавшись, улыбнулся, не отводя взгляда от располагавшегося неподалёку ствола старого дерева: – Нет, другое. Но пусть это тебя не тревожит. Теперь, когда МакГонагалл дала тебе такую защиту, всему Ордену будет спокойнее спать. Я всегда знал, что она необычайно талантливая волшебница, – это было сказано с восхищением. – Мистер Доусон… Простите меня. Тогда… я не смог сопротивляться тому, кто приказывал Вас пытать, – вдруг ляпнул Гарри. – Не стоит. Ты не бул виноват в этом. Тебе… – начал дядя, но перебил сам себя. – Просто не думай об этом, и всё. Скоро ты выйдешь из этого унылого места, снова будешь учиться и жить, как все нормальные люди. Кроме того, не забывай: на носу квиддич. Пока тебя не было, я видел, как твои друзья слетались пару раз, но ведь мы со слизеринцами тренировались гораздо чаще. Твоя команда очень ждёт тебя. Даже МакГонагалл думает о квиддиче, а уж мистер Грюм… Жизнь наладится, Гарри, – оптимистично закончил боемаг. – Тогда пойдём собирать вещи. Я уже засиделся здесь. – Да я и сам не прочь нарушить указания, но они сказали, что выпустят тебя строго по бумажке, а там чётко прописано – «после обеда». Бюрократы! У нас ещё два часа, – Доусон даже бросил взгляд на левую руку. Гарри отчего-то расхотелось говорить. Он внезапно понял, насколько теперь близка школьная жизнь: предстоит переделать множество дел, поэтому почему бы просто не посидеть, наслаждаясь последними беззаботными часами, в удивительном, так странно успокаивающем больничном саду? Доусон, почувствовав это, тоже замолчал, предаваясь собственным мыслям. Внезапно среди шума деревьев оба услышали стук резко открываемой двери. Прошуршал гравий, выдавая чьи-то торопливые шаги, и перед Гарри и его дядей показался донельзя усталый, взъерошенный Грюм. – Наконец-то нашёл вас! – проворчал он. – Доусон, что вы тут делаете? – Так, общаемся. Гарри выписывают после обеда… – Да ну? И что дальше? – оборвал Грозный Глаз. – Я решил с ним посидеть. – Ты решил, значит. А вы оба, случайно, не в курсе, что, пока некоторые прохлаждаются, остальные уже сбились с ног?! – закричал старый аврор; Гарри ещё ни разу не видел его таким расстроенным. – Что случилось, профессор? – Он ещё спрашивает, что случилось! – просто возмутился Грюм. – Да как же вы не понимаете – мисс Грейнджер пропала! Глава 21. Серое логово. Гарри мигом вскочил на ноги: – Что случилось с Гермионой, профессор? – Ничего хорошего, уверяю тебя. Мы нашли у озера её сумку с книгами. Есть основания полагать, что Грейнджер была похищена. – Кто же мог это сделать? – В этом-то и вся проблема, что мы не знаем. – Тогда нужно это выяснить! Сэр. Я как раз выписываюсь из больницы, а значит, смогу… – Нет, Поттер, только не ты. В Ордене есть люди постарше и поопытнее тебя, они справятся с поисками быстро и без лишнего шума, который нежелателен именно сейчас. – Но профессор!.. – На твоём месте я бы не стал в это вмешиваться. И не заставляй меня сожалеть, что я настоял на сообщении тебе этой новости… Да, и с какой стати тебя выписывают? Кто это сказал? – Я, – глаза Доусона встретились с глазами старого аврора. – Очень хорошо, но с каких пор Вы стали распоряжаться этим юношей, Доусон? – с ощутимым раздражением поинтересовался Грозный Глаз. – Если я не ошибаюсь, неделя ещё не прошла, значит, Поттеру дышать на эти стены не менее семи дней. Я не прав? – Вы не правы, мистер Грюм, – нетерпеливо возразил Доусон, желая, видимо, побыстрее закончить разговор. – У меня на руках приказ Министра Магии, Скримджеора. В документе указано, что Гарри следует выписать сегодня, во второй половине дня. Грозный Глаз с такой настойчивостью впился в боемага обоими глазами, что, казалось, рано или поздно прожжёт в нём дыру. Мгновение спустя старый аврор буркнул: «Буду ждать вас в замке», – и поспешно покинул сад. Прошелестела трава, всколыхнувшаяся от сапог Грюма, и всё снова стихло. Доусон покинул скамью: – Гарри, время сборов сокращается до десяти минут. Перед тем, как выйти из сада, Гарри неожиданно спросил: – За что же профессор Грюм Вас всё-таки не любит? На осунувшемся лице боемага на миг проступила тревожная боль: – Никогда больше не задавай мне этот вопрос, договорились? Будет время – я сам на него отвечу. Мистер Грюм – да ты и сам, наверное, знаешь – из тех людей, что не могут так легко прощать другим их ошибки. Он очень строг к окружающим, но, скажу в его оправдание, не менее строг к самому себе… Поэтому не будем тратить время на разговоры, чтобы он ещё больше не рассердился. … В палате предчувствующий одиночество Гилас проводил Гарри – тот был уверен – отнюдь не весёлым взглядом. – Поттер, ты, конечно, радуешься, как ненормальный… – с оттенком зависти проворчал было неудавшийся аврор, но Гарри перебил его: – Ты вылечишься и тоже выйдешь отсюда. Я верю в тебя. Давай, тебе повезло больше, чем Пигги. Пока Гилас соображал, что бы сказать в ответ, дверь захлопнулась, оставив его наедине с собой. Доусон дожидался Гарри у двери палаты. Наконец, они спустились вниз и смогли получить палочку. Наконец-то! Гарри тщательно осмотрел её, пытаясь выяснить, как с ней обращались, но придраться было не к чему: целители знали своё дело. Дальше всё пошло своим чередом: витрина с обшарпанным, выцветшим от времени женским манекеном, холодный, с лёгким морозцем, воздух, озабоченные рабочей спешкой магглы, и, наконец, хлопок трансгрессии и знакомая темнота, сменившая разноцветье изрисованной граффити стены ближайшего проулка… Что-то не так. Гарри понял это, когда оказался в знакомом коридоре с волшебными портретами, обитатели которых показывали на него пальцами. «Хогвартс»? Не может быть!!! Это бред какой-то! Изумлённый возглас за спиной показал, что Доусон был того же мнения. Оба, не веря своим глазам, как в первый раз, оглядывали стены замка. Да, они хотели сюда попасть, но представляли себе Запретный лес, зная, что трансгрессия на территорию школы волшебства невозможна. Означало ли это, что террастра действительно поселилась в «Хогвартсе», хотя такое поведение было не характерно для неё? Мало, ох, как мало времени было у обоих волшебников, чтобы обстоятельно подумать над этим! – А сейчас – быстро к МакГонагалл, – напомнил Доусон. – Я разберусь с твоими вещами. Увидимся в кабинете директора. Гарри кивнул и, не теряя ни минуты, отправился в указанное место. Мелькали портреты: напудренный старик в смешном парике, молодая леди в старомодном платье с розанами, даже кавалерист на бравой, только очень старой, лошадке – все вытягивали шеи и мешали соседям, стараясь рассмотреть чудо-мальчика, появившегося в «Хогвартсе» с помощью трансгрессии. И неудивительно: новости по школе передавались со скоростью пущенной из лука стрелы. Уже издалека Гарри заметил двух авроров, с этого расстояния чем-то напоминавших новых каменных стражей директорских покоев. Оба волшебника выглядели не очень-то приветливо, и всё же пришлось к ним обратиться: – Добрый день. Я пришёл к профессору МакГонагалл… Ближайший мракоборец удостоил Гарри лишь мимолётным взглядом: – Её нет в замке. Отправилась по срочному вопросу в Министерство Магии. Вы Поттер, так? Профессор Грюм ждёт Вас у себя. Сообразив, что на него больше не будут тратить время, и в некоторой степени раздосадованный, Гарри развернулся в сторону кабинета своего декана, но в последний момент вспомнил, что Доусон может и не знать об этом. Он решил подождать боемага поблизости от неразговорчивых мракоборцев и остановился у окна. Коридоры «Хогвартса» стали пустынными, отметил про себя Гарри, но это и не удивительно, если вспомнить о последних событиях. Судьба Гермионы оставалась неизвестной, и это сильно будоражило волнение. Как же надоело просто слоняться без дела и чего-то ждать, когда можно было предпринять хоть что-нибудь действительно полезное! Доусон вскоре показался в дали коридора, вынырнув из-за угла, и сразу же кивнул головой, давая понять, что знает обо всех изменениях, и что им обоим не мешало бы поторопиться. У старого мракоборца, а ныне декана «Гриффиндора», во вновь перешедшем к нему кабинетике защиты от сил зла, собрался почти весь Орден Феникса. Многим просто не хватило места для того, чтобы сотворить стул, а тем более, сесть на него, и во всём этом столпотворении раздавались громкие возгласы: здесь явно о чём-то спорили. Гарри скользнул взглядом по стенам, с удовольствием отмечая атрибуты мракоборской деятельности, а потом кое-как различил среди спин размахивавшего руками хозяина этих предметов. Грозный Глаз в этот момент пытался переспорить мистера Уизли, напоминая собою взмокшего от усердия дирижёра большого оркестра, да и звучный голос в этом случае был на стороне Грюма. Доусон кашлянул. Никакого эффекта, всё поглощал рык старого мракоборца. Тогда боемаг, не долго думая, схватился за ручку и шарахнул дверью. – Это же Гарри! – раздался в наступившей тишине голос миссис Уизли. – С возвращением, Гарри! Её слова одновременно подхватило несколько голосов, и сразу множество рук кинулось пожимать ладонь юного Поттера. Гарри стало неуютно от такого повышенного внимания, а ещё оттого, что волшебный глаз Грюма слишком пристально уставился на него. – Попрошу внимания!, – Доусон за спиной Гарри возвысил голос, и вдруг стало понятно, на кого всё-таки так уставился декан «Гриффиндора». – Что-то происходит с волшебством «Хогвартса». Несколько минут назад мы с Гарри трансгрессировали прямо в коридор, хотя любой из вас знает, что это в принципе невозможно. Надеюсь, что все орденцы – а в особенности мистер Грюм (последний удостоился внимательного взгляда) – уделите происходящему должное внимание. Напомню, в замке дети. – Не волнуйтесь за меня, профессор Доусон, – холодно пробурчал Грозный Глаз. – Вы лучше за себя переживайте, а я уж как-нибудь постараюсь доверенное мне задание не провалить. Гарри оглядел обоих и решил разрядить обстановку: – А как же Рон, Невилл и все остальные? Может быть, у них были какие-то предположения относительно Гермионы? – Нет, Поттер, – шумно вздохнув, ответил старый мракоборец. – Они, конечно, в курсе произошедшего, но, как и все ученики этой школы, находятся в своей гостиной и пребывают, я бы сказал, в растерянности. Никому из них не разрешается выходить из «Хогвартса», за исключением членов Ордена Феникса, разумеется: мы не хотим, чтобы случившееся повторилось, более того, огласка в нашем случае равносильна смерти школы… Поэтому надо как можно быстрее разобраться в ситуации и оперативно с этим покончить. – В таком случае, наверное, я должен сходить в башню «Грифффиндора», за Роном… – Разумеется, но через пятнадцать минут вы двое уже должны сюда вернуться. Ваш долг как членов Ордена – оказывать посильную помощь в его делах. Так что одна нога здесь – другая там! – Я провожу Гарри, – вызвался Доусон. Они покинули кабинет Грюма и какое-то время шли вместе. – Действительно, постарайся не задерживаться у себя. Жду вас у двери твоего декана. Есть у меня одна мысль, которую необходимо проверить, – сказал боемаг и свернул в сторону подземелий. Шелест развевающегося плаща Доусона и звук его шагов вскоре слились в одно целое и постепенно затихли вдалеке. В гостиной «Гриффиндора» было шумно. На Гарри сразу налетели Дин и Симус, требуя новых подробностей произошедшего. Они уже поразвлеклись, как могли: устроили шоу летающих животных, так что Невилл до сих пор не мог разлучить свою жабу с потолком. Теперь же они маялись от безделья, а точнее, уже с полчаса сидели на ручках кресла, праздно размахивая волшебными палочками, чем изрядно волновали маленькую, бледную первокурсницу, утопавшую в мягком сиденье, и внимательно наблюдали возмущенные кульбиты летающего Тревора. Они не были исключением: атмосфера скуки пронизывала всю гостиную. Появление Поттера несколько оживило гриффиндорцев, но, ничего нового от него не добившись, они опять принялись раздумывать, как лучше всего убить время. Кое-как отделавшись от настойчивых вопросов чистосердечными признаниями, что он и знать не знает ничего новенького, Гарри с удвоенной скоростью поспешил в спальню. По пути он чуть не столкнулся с Невиллом, раскрасневшимся и возмущённо пыхтящим, словно вскипевший чайник. Пытаясь придать растрепанным волосам более приличный вид, хозяин неугомонной жабы на всякий случай предупредил, что Рон сидит наверху в гордом одиночестве и скверном настроении. Гарри понимающе кивнул и поднялся по ступеням, морально приготовившись к самому худшему. Едва он открыл дверь, как в грудь ему ударила толстенная книга. Её хозяин, состояние которого не поддавалось описанию, малиново сигнализируя ушами о собственной опасности, стоял у окна, с пугающей решимостью указывая палочкой на дверь. Сообразив, кто явился возмутителем спокойствия, он опустил оружие, смущённо и чересчур пристально оглядел лежащий на полу снаряд. – Гарри, прости меня, – выдавил Рон, словно в первый раз замечая беспорядок в комнате. – Я сказал им всем, чтобы оставили меня в покое… Лезли с утешениями, видишь ли. Вот я и не потрудился узнать, кто ко мне ломится. Честно говоря, я и не хотел тебя калечить, просто дверь – единственное место, которое ещё не завалено вещами. Отработка Отбрасывающих чар, так, на всякий случай, – закончил он с такой грустью, словно только что сообщил о чьей-нибудь смерти, и другу стало очень его жалко. – Да всё в порядке, – Гарри перешагнул через ворох разбросанных как попало книг и стал помогать Рону поднимать их. Наконец, учебник заклинаний, часть седьмая, валявшийся у порога, был поднят последним и отправлен в груду остальных вещей Рона, и повисла неловкая тишина. – Как ты? – наконец, спросил Гарри. Друг махнул рукой и плюхнулся на кровать. Глаза выдавали его потрясение и бесконечную усталость. – Гермиона не успела даже позавтракать, – глухо сказал Рон, бесцельно уставившись в пространство. – Её точно похитили. Схватили как раз в тот момент, когда все мы шли завтракать в Большой Зал. А учителя сидят там и спорят, от их болтовни никакого толку… – Слушай, а чего ты тут разлёгся? – рассердился Гарри. – В кабинете Грюма собрался Орден Феникса, и нас все ждут. Каждый из орденцев что-то делает; они хотя бы пытаются использовать все шансы, предложить хоть что-то дельное, и только ты один проминаешь кровать и хандришь! Гермиона сама собой не найдётся, так что соберись и следуй за мной. – Да, мне следовало бы подумать об Ордене и раньше, – согласился Рон. Судя по всему, его посетила какая-то мысль. – Думаешь, почему я здесь палочкой размахивал? Тренировался на случай, если придётся применять волшебство… Найти бы того гада, который украл Гермиону!.. – он вскочил с кровати. – Ну что, идём или нет? – Казалось, палочка вот-вот сломается в его крепко сжатых пальцах. – Вот это мне уже нравится, – одобрил Гарри, – Другое дело. Нам некогда страдать, потому что это отнимает силы и время и не приносит результата. Кстати, о времени: мы уже пять минут как должны быть у Грюма. Дважды Рона упрашивать не пришлось. Когда они дополнили собой общий состав Ордена, их уже ждали с явным нетерпением. Вернувшийся из подземелий Доусон и Грозный Глаз бросали друг на друга неприязненные взгляды. Остальные присутствующие старались держать нейтралитет, и это им удавалось, однако появилась напряжённая тишина, которой раньше не было. – Гарри, – Доусон заговорил первым, стараясь не смотреть ни на племянника, ни на Грюма, – нам только сейчас стали ясны подробности похищения мисс Грейнджер. Как ты помнишь, у озера найден обрывок чёрной мантии и разломанная волшебная палочка. Осмотрев её, я понял, что палочку делал не английский мастер. Она толще и не похожа на обыкновенную: белый волос из гривы эвиса усилен обвитым вокруг него рыжим. Словом, у меня есть предположения, кто осуществил похищение ученицы… – И Вы, конечно же, решили испробовать свою версию на Поттере, – перебил Грозный Глаз. Доусон усмехнулся: – Вы почти угадали, сэр. На Поттере и Уизли. – И, конечно, остальные члены Ордена не должны быть в это посвящены. – Я не имею права рассказывать обо всём, мистер Грюм. Глава Ордена будет в курсе, и, я считаю, этого достаточно. – А мы не считаем. Где доказательство, что Вы не привезёте нам останки этих молодых людей? – Обещаю, никто никого убивать не будет. Мы просто наведаемся в гости к кое-кому в центре Лондона и цивилизованно поговорим. Я не уверен в своей правоте, поэтому не исключаю, что разговор пройдёт впустую. Боемаг выдержал несколько недоверчивых взглядов. – Хотите сказать, что приспешники Сами-Знаете-Кого скрываются у нас под носом, когда наши отряды прочесали всю столицу вдоль и поперёк? Кто же эти таинственные враги? – выразил общую мысль Артур Уизли. – Ну хорошо, – сказал Доусон. – Дайте нам полчаса, и тогда я смогу проверить свою догадку. Повторяю, я возьму Поттера и Уизли с собой, если они пожелают, и верну их в целости и сохранности. Слово боемага. – За полчаса можно вляпаться в десяток скверных историй, – назидательно проворчал Грозный Глаз. Гарри оглядел орденцев, желая прочесть ответ в их глазах, и отметил про себя, что среди собравшихся нет Фреда и Джорджа. Как странно… Пропустить Орден? Это на них непохоже. – …Почему бы и нет? – говорил между тем мистер Уизли. – Кто-нибудь сейчас способен предложить нечто более действенное? Ничего плохого в том не будет, если профессор Доусон попытается хоть что-то предпринять. А как считают остальные? – Мне кажется, Доусон знает, что делает, – просто согласилась Ним. Как ни странно, в защиту боемага высказалась миссис Уизли: – Если он говорит, что с ребятами ничего не случится и даёт слово, более того, ведёт их в центр города, мне кажется, всё будет в порядке. Кроме того, не забывайте, что мистер Доусон – родственник Гарри и учитель обоих мальчиков, и он не может желать им зла. А вдруг им удастся решить проблему? Ведь это самое главное! – Идите, Доусон. Большинство за Вас, – сдался Грозный Глаз, подводя итоги голосования. – Но помните всё, что Вам здесь говорили, и не обманите доверие Ордена… И ещё кое-что. У вас в запасе ровно полчаса!.. – Нет, вы слышали этого ревнителя правосудия?! – возмущался в коридоре Рон. – А если мы опоздаем хотя бы на минуту, он что, нас из Ордена выгонит? – Грюм никогда не был таким жёстким, как сейчас, даже несмотря на свои странности, – с недоумением заметил Гарри. – Такое чувство, что он ненавидит Вас, профессор. Что такого Вы всё-таки ему сделали?! Он не ожидал, что услышит хоть какой-то ответ, и поэтому очень удивился. – Я… поверь мне, было несколько причин, по которым я не должен бы находиться в Ордене… Беда в том, что Аластор Грюм живёт прошлым. Он не учитывает того, что люди могут меняться. Я не виню его и стараюсь не вступать с ним в конфликт, хотя день ото дня мне всё сложнее общаться с ним, как будто он напоминает мне о старых ошибках… Впрочем, всё так запуталось, что тебе не стоит забивать этим голову. Пусть наша проблема касается только меня и его. Уверен, у тебя и своих проблем хватает. – А по-моему, он немного тронулся, в том числе и на подозрительности. Раньше мне не нравилось, что о нём так говорят министерские волшебники, да и не только они, а сейчас… И сам не знаю, – мрачно проговорил Рон, идущий по правую сторону от друга. Никто не поддержал эту идею, да и возразить тоже не решился. Логично, что у каждого человека может быть своя блажь; было бы просто глупо пытаться всё объяснить с точки зрения разума. Когда они немного отошли от «Хогвартса», Доусон остановился: – Пришло время воспользоваться трансгрессией. Мне учить вас этому не надо, скажу лишь, что мы должны попасть в «Дырявый котёл». И будьте осторожны и внимательны по отношению к своим мыслям, постарайтесь не сбиваться с нужных образов: использование около этого замка магии перемещения, как вы помните, теперь является рискованным. На этот раз им повезло – или, может быть, правильнее считать это закономерностью с досадными исключениями? – без каких-либо проблем все трое оказались в «Дырявом котле». Он не пустовал, скорее, наоборот: все стулья были заняты возмущёнными волшебниками, да и среди стоящих протолкаться в нужном направлении было нелегко. Все собравшиеся активно обсуждали последнюю газетную статью о безобразиях Пожирателей Смерти в нескольких странах Западной Европы, в частности, о возмутительном убийстве нескольких магов, французских граждан, временно проживающих в Болгарии. Большинство ораторов, бравших на себя инициативу, едко отзывалось в адрес нового Министра и его неудачной политики. Доусон на несколько мгновений остановился, прислушиваясь к эмоциональной беседе, и, прокладывая дорогу, позвал за собой Рона и Гарри. Последний бросил мимолетный взгляд на Тома, хозяина «Дырявого котла», который, съёжившись, сидел в углу на кривоногом табурете. Судя по всему, ему не очень-то нравилось, что его заведение превратили в место встречи нескольких десятков недовольных, но помешать этому было уже невозможно. Кажется, звезда Скримджеора тоже закатилась, и даже раньше, чем это произошло с Фаджем. Гарри, Рон и Доусон вышли в маггловскую часть Лондона, не обращая внимания на то, как таращатся на них прохожие; боемаг поймал такси, и через несколько минут глазам волшебников предстала старая телефонная будка, у которой столпилось группа одетых в мантии людей. – Что тут происходит? – поинтересовался Рон, начиная догадываться и с неприязненным удивлением оглядывая собравшихся. – Как, разве отец не говорил тебе? – откликнулся Доусон. – В связи с последними событиями в Министерстве включен постоянный антитрансгрессионный щит, и теперь волшебники добираются на работу только этим способом. И как только полицейские ещё не заинтересовались нами! В подтверждение его слов из воздуха появилась ещё парочка магов, и они торопливо заняли своё место за Доусоном, обменявшись с ним приветствиями. – Эй, ребята, я уступаю вам своё место, – сказал боемаг коллегам и, подмигнув ученикам, направился в самое начало очереди. Гарри и Рон после некоторого колебания последовали за ним, и тут же услышали разговор на повышенных тонах. – Ну и что, что помощник Скримджеора? – кипятился старик с длинными и редкими седыми волосами, стоящий у самой будки. – Я ведь тоже не со стороны явился. Я работаю здесь с того времени, когда Руфус ещё делал свои первые шаги! – Но сэр, у нас возникли серьёзные неприятности! Из школы «Хогвартс» похищена ученица, и я просто обязан встретиться… – Молодой человек! – опять заскрипел старый волшебник. – У меня доклад об убийстве ребёнка! Попрошу Вас не нарушать очередь! Его слова были встречены одобрительным гулом. – Да как Вы не понимаете! – рассердился Доусон. – Мёртвому ребёнку уже не помочь, а девушка… если мы будем медлить… Старик снова категорично мотнул головой, но тут… – Мистер Грамблер! – Доусон недоумённо обернулся на голос и бросил взгляд на Рона. – Как поживаете? Как Ваше здоровье? Отец постоянно вспоминает Вас! И сразу же что-то изменилось в колючих глазах старого чародея, словно там выкрутили лампочку: – О, юный Уизли! Как я рад, как рад! Благодарю Вас, беспокоиться не о чем: досадный насморк, который мучил меня в последние дни, уже исчез и больше не тревожит… Ах, как я неучтив! Позвольте поинтересоваться, как дела в вашей семье. Как ваша учёба в школе волшебства? – Всё было бы хорошо, – охотно начал Рон. – Но у нас произошло недоразумение. Потерялся мой лучший друг, и дело требует вмешательства Министерства. Сам собой друг пропасть не мог, так ведь? А его до сих пор не могут найти. Боюсь, из-за этих проблем я заработаю себе нервное расстройство… – Что Вы говорите! Ну, проходите же скорее: по счастью, подходит моя очередь. Проходите передо мной, прошу Вас! Нервное расстройство в таком юном возрасте… Безобразие! Ученики пропадают! – с возмущением обернулся он в очередь, озвучивая новость на весь проулок, а Доусон болезненно поморщился. – Это, я вам скажу, происки тёмных сил. Министр непременно должен об этом знать. Непременно!.. Удачи Вам, юноша, и берегите себя! – Большое Вам спасибо, сэр. Будьте здоровы, – с пафосом ответил хитрый Уизли, отводя глаза в сторону, потому что в них уже скользили искорки смеха. Они поспешно вошли внутрь, и Доусон плотно прикрыл дверь телефонной будки. – Кто это, Рон? – А, Грамблер, чудной старикашка! Уже давно должен выйти на пенсию, но Министерство для него – дом родной. Боится показаться старым и так дорожит своим здоровьем, что лучший способ подольститься к нему – завести разговор на его любимую тему. Он также хорошо знает моего отца и очень ценит его. Часто помогает с работой, если папе приходится совсем туго. Своеобразный тип, но имеет доброе сердце. Как только боемаг коснулся последней кнопки с цифрой «два», зазвучал прохладный женский голос, который, казалось, шёл со всех сторон: – Добро пожаловать в Министерство Магии. Назовите ваши имена и цель посещения. – Фабиус Доусон, Гарри Поттер, Рональд Уизли. Чрезвычайное происшествие: похищена ученица «Хогвартса». В щель для монет тут же выпало два значка, а голос заговорил снова: – Извините, мистер Доусон, но у Вас нет права доступа в Министерство. – Как это нет? – возмутился боемаг, срывая трубку с аппарата и собираясь набрать номер ещё раз. – Вы что-то напутали! Я же помощник Министра! – Посетители, возьмите, пожалуйста, значки и прикрепите к мантии спереди. Мистер Доусон, покиньте помещение. – Да пожалуйста! – боемаг ударил кулаком по телефонному аппарату, как будто хотел его снести. – Передайте привет Скримджеору! – Доусон вышел, хлопнув дверью. – И значки заберите! – Гарри швырнул значок на пол и последовал за дядей. Рон покачал головой, подобрал значок и попытался засунуть все три обратно в автомат. Это ему не удалось, и тогда он со вздохом забрал их с собой, чтобы выкинуть снаружи в помойное ведро. Гарри с Роном едва поспевали за размашистым шагом разгневанного Доусона. – Я знаю, чьи это шуточки! – прорычал тот, внезапно остановившись, так что спутники чуть не налетели на него. Доусон бросил быстрый взгляд на наручные часы. – У нас пятнадцать минут. Так, нам в Сити. Гарри, ты часто бывал в Лондоне? Гарри неопределённо мотнул головой. Вряд ли несколько случайных прогулок можно назвать постоянными вылазками, а всё это благодаря Дурсли. – Понятно. Думаю, у Рона даже спрашивать не надо. Ничего, у вас ещё будет время. А теперь… это, конечно, непросто… в общем, тогда хватайтесь за меня и помогайте мне. Нам надо трансгрессировать поближе к центру, точнее, – к серебристому небоскрёбу. Работайте с образами или хотя бы постарайтесь просто думать о нём. Я не мастер множественной трансгрессии. Друзья взяли учителя за руки, но не успели ничего больше сделать, как их охватила темнота. Гарри добросовестно пытался представить серебристое высокое здание, но в мыслях было только восхищение. Множественная трансгрессия! Вот бы ей научиться! … небоскрёб вблизи оказался просто серым. Серые стены, стальной блеск зеркальных окон, две полоски аккуратного, невзрачного газона, зажатые со всех сторон внушительными по площади стоянками, простая, строгая дверь. Доусон, жестом пригласив Гарри и Рона следовать за ним, торопливым шагом вошёл в эту узкую дверь, и они огляделись по сторонам. Волшебники стояли в нешироком коридоре, спереди дорогу преграждали массивные двери, походившие своей шириной на ворота, по всей видимости, негостеприимно закрытые. Справа, в окошке, виднелась голова темноволосой женщины, и выглядывал воротничок её белой блузки. Боемаг подошёл к окошку и передал в него прямоугольный квадратик из кармана и свою палочку. После минутной задержки вещи вернулись к своему хозяину, а двери распахнулись сами собой. Привратница проводила посетителей слишком пристальным взглядом. Гарри это очень не понравилось, но, кажется, Рон и Доусон не заметили её любопытства. Они оказались в длинном коридоре со светло-серым мраморным полом. Здесь было подозрительно безлюдно, и это не наводило ни на какие радостные мысли. – Идёте за мной. Ничего не говорить, вопросов никому не задавать, – бросил Доусон, обернувшись, и почти бегом бросился через весь холл к лифту. Когда лифт начал подниматься на двадцать первый этаж, Гарри осмелился спросить: – Не скажете, что это за здание? Боемаг одарил его тяжёлым взглядом, но снизошёл до ответа: – Насколько я могу разобраться в ситуации, принадлежит оно клиническим недоумкам. Сразу после этих слов лифт остановился на нужном уровне, и Доусон, не дожидаясь полного открытия дверей, бросился вон из кабины. Вторым выскочил Рон, сосредоточенно нащупывая в потайном кармане волшебную палочку. Навстречу попался первый обитатель странного места – молодой мужчина в строгом чёрном костюме. – О, мистер Доусон! – напряжённо улыбнулся он. – Какими судьбами? Так рад Вас видеть! Боемаг проворчал что-то на болгарском. Улыбка мгновенно сползла с лица некогда приветливого типа, уступив место страху. Бедняга быстро затараторил на том же языке, ежеминутно порываясь идти. Доусон, во избежание подобного недоразумения, подхватил парня под локоток: – Ты же знаешь, Иван, я не выношу лжецов! Не стоит вам что-то скрывать от меня. Мимо, по тому же коридору, прошла девушка лет двадцати; её костюм был серым, но не менее строгим. – Мистер Доусон, Вы же говорили Министру… Вы не можете здесь находиться! – Могу, – отрезал тот. – Вы играете не по правилам. Где девочка? – Я доложу господину Волкову, учтите… – Меня это не волнует. Да хоть его брату в «Рагнароке»! – повысил голос Доусон. – Я задал нечёткий вопрос? – М-мы не знаем, сэр, – слегка заикаясь, проговорил тот, кого назвали Иваном. – Это н-не в нашей компетенции. – А раскидывать по Англии шпионов – в вашей?! – закричал Доусон. – Ладно, доберусь я до вас!.. Молодые люди восприняли это как сигнал к отступлению, и их словно ветром сдуло. – Мы должны поторопиться! – напряжённо сказал боемаг, бросив взгляд на часы. Они ворвались в первую попавшуюся комнату, потом ещё в одну, но не встретили ни души. Всё здесь было оборудовано под обычный офис: столы, компьютеры, ворох бумаг в мусорных корзинах. С третьей комнатой волшебникам повезло больше, потому что здесь находились люди. С виду – обычные работники, усердно стучащие по клавишам на своих рабочих столах. Только с одним отличием: магглы не стали бы вскакивать со своих мест так, словно в дверь ворвались языки пламени, и направлять на вошедших волшебные палочки. – Добрый день, – ехидно сказал Доусон. – Я вижу, у вас море работы. Какая досада! Значит, вы чересчур заняты, и никто не может сказать мне, куда же подевалась ученица из английской школы волшебства. – Вы не должны… – Плевать мне, Бэйкер, на то, что я не должен! – рявкнул боемаг. – У вас две минуты. Если девушки сейчас же здесь не будет, я посылаю весточку мистеру Злобину. Маленькую такую бумажку с подробным отчётом о том, чем вы здесь занимаетесь! – Вы злоупотребляете своим служебным положением, – прошипел Бэйкер. Его лицо пошло красными пятнами, как у дяди Вернона, когда тот был в сильном гневе, а руки нетерпеливо и зло мяли тонкую, серебристую ручку. – Это господин Министр решит сам, кто здесь и чем злоупотребляет. Я жду. Доусон уселся на ближайший стол – дурная привычка со времён «Дармстранга», – подвинув монитор компьютера, а Гарри и Рон, не долго думая, разместились поближе к выходу, навалившись спинами на стену. Сейчас обоих было хорошо видно, и реакция последовала незамедлительно: – Это же Гарри Поттер! – пронеслось по комнате. – Точно, это он. Со своим лучшим другом, Уизли. В былые времена, когда имя Гарри употреблялось ещё чаще, чем сегодня, о Роне обычно просто забывали, и тот в глубине души мечтал, что когда-нибудь, совершив хоть что-то незаурядное, он выйдет из тени лучшего друга, сегодня же тот факт, что о нём знают, не вызвал ничего, кроме возмущения. – Мы ждём, что вы скажете о Гермионе Грейнджер, – напомнил Рон, впиваясь взглядом в глаза Бэйкера. Этот негодяй точно что-то знал – такое у него было лицо. – Убирайтесь! – тонко вскрикнул Бэйкер и дрожащими руками выставил волшебную палочку прямо на Доусона. Его движение повторили остальные сотрудники. – Не хотите по-хорошему? – лениво спросил боемаг и полез в карман за своей. Напряжение, повисшее в комнате, сгустилось и стало давить на всех, точно его выковали из металла… Бэйкер весь затрясся, с выражением панического ужаса на лице уставившись на кончик палочки Доусона, и после нескольких попыток опустился, наконец, на ближайший стул: – Простите, простите нас, сэр… – убито прошептал он. – Таков приказ… Ведь мы не можем ослушаться, Вы знаете… Сейчас… Пойдёмте со мной. Только, ради всего святого, уберите вашу палочку!.. – его голос сорвался на крике, и он тяжело, судорожно вздохнул. – Чей приказ? – холодно поинтересовался боемаг, вставая со стола. – Мистера Андрея Волкова, – снова прошептал Бэйкер. – Мы должны были молчать, пока эти боемаги занимались киднеппингом за нашими спинами. Волков говорил нам, что украсть друзей Поттера – лучший способ заставить его рассказать нам, как нужно бороться с Сами-Знаете-Кем и Пожирателями Смерти… – Я так и думал. Похищение, шантаж… опять за старое… Обязательно было привлекать серые отряды?! Какой позор! Мне ещё никогда не было так стыдно за коллег! Я уверен, что мистер Злобин об этом не знает… Да разве так нужно добывать информацию? – Сэр, я всё… – Довольно болтовни! Где мисс Грейнджер? Вы же не хотите неприятностей? Когда они шли по коридору вслед за Бэйкером, боемаг прошептал Гарри, указывая на свои наручные часы: – У нас вышло время. Будем надеяться на милосердие Грозного Глаза Грюма и нашего Ордена. – Мы всего лишь должны докончить начатое, – возразил Гарри. – Не бросим же мы Герми, особенно сейчас! Нужная дверь была такой неприметной, что второпях её можно было и вовсе проскочить – вот почему Бэйкер так тщательно оглядел каждую из нескольких одинаковых дверок в конце коридора. Дверь не поддавалась, и только на заклинания Доусона и Бэйкера, надсадно крякнув, распахнулась. Глазам волшебников предстал жуткий беспорядок: невероятные нагромождения хромых стульев и столов, битая посуда, дымящийся компьютер, на окнах – разодранные занавески… Всё, что можно было разбить, сломать, разорвать было приговорено к уничтожению, и приговор, судя по всему, приводили в действие со вкусом. Среди этого безобразия с чувством выполненного долга прохаживалось с десяток серых магов, и все настороженно оглядывались на единственный уцелевший – точнее, восстановленный, – стул который занимала девушка в чёрной мантии, с растрёпанной гривой густых волос. Заметив вошедших, серые маги вытянулись по струнке и едва не отдали честь. – Как интересно! Всё знакомые лица! – усмехнулся Доусон. – Отряд Волкова? – Да, сэр! – отрапортовал ближайший маг, впрочем, с явным неудовольствием. – Отпустите её. – Но сэр! Мистер Волков… – Я с ним разберусь на тему превышения полномочий. Через господина Министра. Мне повторить приказ? – Нет, сэр. Одну минуту. Когда верёвки оставили в покое рот, ноги и руки Гермионы, она с радостным криком бросилась обнимать Гарри и Рона, на последнем задержалась немного дольше, а потом подняла сияющие глаза на боемага: – Спасибо Вам, мистер Доусон! Я знала, что вы не бросите меня здесь! – Не стоит. Получилось, что и я причастен к этому, – отмахнулся он. – Теперь из-за Волкова, едва узнав, что я тоже командир серых, люди будут видеть на мне его вину… Поспешим, у нас не так мало времени. Точнее, его совсем не осталось. Ваш декан наверняка считает минуты до нашего возвращения и не только потому, что соскучился. А вы, господа боемаги, передайте Волкову, что мы ещё встретимся и серьёзно поговорим. В болгарском Министерстве Магии. Александр Злобин разберётся, кто из нас тролль. У двери Доусон остановился, оглядев потерянного, жалкого Бэйкера: – А Вы, мистер, передайте своим подчинённым, чтобы не смели распускать языки. Лично проверю их исполнительность… Увидимся, господа. Гарри, Доусон, Рон и Гермиона направились к лифту. Сквозь окна проникал дневной свет, но на улице не было солнца, хотя, впрочем, его отсутствие внутри здания вполне можно было бы списать на волшебство. Кто знает, чего хотели добиться создатели этого небоскрёба… Серый цвет… Почему именно он? Не тьма, не свет, не разнообразие всевозможных красок и оттенков… В этом что-то было, и Гарри казалось, что он видел ответ на этот свой вопрос, где-то в далёких и туманных снах, но, как ни пытался, так и не смог в них разобраться. Серый вызывал чувство щемящей сердце тоски, которая словно бы родилась вместе с Гарри и никогда не уходила от него насовсем. Она всегда возвращалась… По дороге до лифта Гермиона, по просьбе друзей, принялась рассказывать историю своего похищения: – Утром мне в голову пришла мысль, которую я посчитала превосходной – почему бы не прогуляться возле «Хогвартса»? Я так много времени провожу с книгами, что забываю о собственном здоровье. Погода была хорошая, с утра даже как-то выглядывало солнце, и я решила совместить приятное с полезным. Взяла книгу Джека Драчливого на тему «Использование мирных заклинаний в боевых целях»… Кстати, она безумно интересная. Это нетрадиционный подход к волшебству. Всем советую почитать… Так вот, вышла я к озеру… На улице было тепло, снег не шёл, поэтому я не боялась того, что промочу библиотечную книжку. Не помню, почему я не заметила, как ко мне подошли. Наверное, очень увлеклась чтением. Вдруг поднимаю глаза и вижу неизвестного в серой мантии. Честно говоря, я испугалась – так неожиданно он появился. Говорил он с акцентом, так что местным его не назвать. Самое главное – что он говорил. Какую-то ерунду. Мол, он послан Орденом, и нам надо навестить Гарри в больнице. Посчитал меня наивной дурочкой! Как будто вся школа не знает, что люди в серых мантиях уже так давно прохаживаются около замка, что их нельзя не заметить, и избегают встреч с мракоборцами. В общем, слово за слово, я выхватила палочку… Он всё-таки справился со мной, хотя, я уверена, до сих пор поминает учеников «Хогвартса» недобрым словом. Такие синяки, как у него, скрыть невозможно. Да вы видели его, он у окна стоял! Теперь боится ко мне подходить… После того, как серый маг обездвижил меня, он трансгрессировал вместе со мной поблизости от этого здания – здесь стоит антитрансгрессионный щит – и оставил в той комнате, из которой вы вытащили меня. Серые маги долго и нудно выпытывали у меня, насколько активно я участвую в борьбе Гарри с Волдемортом. Кроме того, они хотели знать, что любит Гарри и чего он не выносит, но я ничего им не сказала и дала волю своему возмущению. Мало того, что они похитили меня, так ещё и не кормили! Я привела свою темницу в более печальный вид. Они так переполошились, эти серые! Позвали ещё нескольких своих коллег и уже собирались звонить начальнику, и тут как раз появились вы. – Ты молодец, Гермиона, – одобрил Рон, шагая в кабину вызванного лифта. – Теперь они навсегда усвоят правила хорошего поведения… ну, или, хотя бы, перестанут нападать на учеников «Хогвартса»! – Будем надеяться, – осторожно сказал Гарри. – Хорошо, что они не успели ничего доложить Волкову. – Да, нам повезло, – согласился Доусон. – Ещё немного, и Гермиона могла быть в Болгарии. Послать запрос и отключить антитрансгрессию на границах – дело часа. Гермиона, ты случайно не помнишь, о чём говорили эти боемаги? – с надеждой спросил он. – Нет, да как я могла запомнить? Все телефонные разговоры и большинство тех, что затевались между серыми, велись на иностранном языке. – Вы же командуете серыми отрядами, мистер Доусон – проворчал Гарри, – так, наверное, можете объясниться. Что происходит, сэр? Зачем им следить за нами? А что этим людям надо было у стен «Хогвартса» летом? Там же никого, кроме учителей, не было. – Это люди Волкова. Они работают в Англии, мои же, в основном, контролируют болгарскую границу. Это здание – вроде неофициального посольства болгарских волшебников в Великобритании. В последнее время у меня всё больше вопросов к моему коллеге, больше оснований ему не доверять… Впрочем, его увольнение, увы, не в моих руках. Похищение – его излюбленный метод ещё со времён бурной пожирательской молодости. Да, Волков, вроде бы, образумился и перешёл на служение своей родной стране, но… впрочем, не стоит мне так часто говорить о своих проблемах, вы всё равно его не знаете… Мы, серые – нечто вроде стражей порядка и одновременно похожи на ваших мракоборцев, охотящихся за проявлениями магического зла. Обязанности боемага несколько шире: он должен выступать против зла как такового и преследовать его всюду, как только появится такая возможность. – Доусон слегка вздохнул, словно его посетили печальные мысли. – Да, раньше были боемаги – настоящие мастера своего дела со светлыми, неподкупными душами и чистыми сердцами. Куда нам до них… Гарри хотел было возразить, больше для себя, чем для дяди, но бросил взгляд вперёд, в щель между открывающимися дверями лифта, и застыл на месте. Доусон, Рон и Гермиона, как по команде, повторили его движение, и их глазам предстала самая нелепая, неожиданная картина. Двое серых магов волокли через весь холл отчаянно упирающегося, кричащего изо всех сил Аргуса Филча! Глава22. Два секрета школьного завхоза. – Мистер Филч? – воскликнул Гарри, недоумённо оглядываясь на Доусона. Завхоз, когда увидел, с кем имеет дело, затрясся от злости, а его вытаращенные глазки перебегали от одного знакомого лица к другому, буравя их с нескрываемым возмущением. – Здравствуйте, мистер Доусон. Мы задержали этого на улице, у нашей двери. Судя по всему, он что-то вынюхивал, – доложил один из серых, мужчина средних лет с серьгой-колечком в левом ухе и синими, холодными глазами, заботливо поддерживая Филча под руку. – Ничего я не вынюхивал! – взвился Филч, брызгая слюной и нервно дёргая локтем в попытке обрести свободу. – Это они всё вынюхивают, серые крысы! А Вы, значит, хорошо знакомы с ними, а, Доусон? – на лице Филча проступило ехидное торжество, отразившись в цепких глазах. – Главе «Хогвартса» будет небезынтересно узнать, куда каждый день летал большой, красивый орёл. – Вот и нам тоже будет любопытно, – подозрительно мягко ответил Доусон, – послушать Ваш рассказ о том, каким же это образом завхоз школы волшебства оказался так близко от штаб-квартиры болгарских авроров. Филч упёрся: – Я не буду ничего говорить при этих шпионах из Болгарии. Болгария… так вот откуда все эти шуты, которые по Вашему приказанию организовали похищение Грейнджер и подняли всех на ноги! Странно, что ученики вообще доверяют Вам, господин Доусон. Я ничего не скажу вам, более того, МакГонагалл… – Нет, мистер, Вы расскажете всё, – с нажимом возразил боемаг. – А до того времени, когда мы окажемся перед орденским собранием, настоятельно рекомендую помолчать. – Да как вы не понимаете, Поттер, Уизли, Грейнджер, – завизжал Филч, с удвоенной силой вырываясь из цепкой хватки синеглазого мракоборца, – это же настоящий заговор! Доусону нельзя доверять, он продаст вас Пожирателям! И не говорите потом, что я не предупреждал вас! – И кто же эти таинственные заговорщики? – ласково, словно у больного, поинтересовался Доусон. – У вас всех проблемы со зрением? Интересно, кто подговорил нашего нового декана на похищение ученицы Грейнджер? Они же следили за школой больше полугода, они подослали Вас, мистер Доусон. Что ж, признаю, Вы неплохо играли свою роль… Мистер Грюм говорил мне… – Так Вы пришли от Ордена? – помрачнел Доусон. – Да! А что, это кажется странным? Они уже обо всём знают. Меня… попросили рассказать о проведенной мною работе. Я почти раскрыл Вас, Доусон, и тут надо же было мне так глупо попасться! А Вы осторожны, выставили дозорных. Но я-то знал, что вашу конуру так просто не накроешь. Обвести Поттера вокруг пальца было делом нескольких правильно сказанных фраз, а я думал, что успею его предупредить. И кто бы мог подумать: именно тогда, когда я был так близок к разгадке тайны Сами-Знаете-Кого и действовал, между прочим, в одиночку… Где уж всем вам!.. К концу доверительного монолога Филча оба боемага уже расслабились и затряслись от беззвучного смеха. Видимо, они решили, что по ошибке поймали известного юмориста, и теперь наслаждались бесплатным шоу. Завхоз же был иного мнения, и через миг синеглазый схватился за живот, а его напарник встретил коленями мраморный пол. – Впечатляет, – без выражения проговорил Доусон, и усадил Филча на пол рядом с серым магом одним взмахом руки. – А теперь слушай, Геракл. Я тоже давно следил за тобой. В твоём поведении было что-то интригующее. Ночные прогулки по Запретному Лесу, кормление тестралов и беседы с кентаврами… Да мало ли было таких странных дел, столь не свойственных рядовому завхозу! Сам я не мог выходить за пределы «Хогвартса» часто – слишком много глаз следило за мной, в том числе и некоторые союзники. Тогда я послал своих ребят на патрулирование Запретного Леса, и они обнаружили там людей моего коллеги, бывшего Пожирателя Смерти, Андрея Волкова. Я никогда не ему доверял, даже с тех пор, как он стал боемагом, а сейчас в его действиях появились прежние замашки, но я верю своему Министру Магии. Вы, мистер Филч, судя по словам Гарри Поттера, как раз договаривались о чём-то с людьми Волкова. Выходит, что Вы попали в более скверную ситуацию, чем я сам. – Ни о чём я с ними не говорил! Так, пара фраз. Он спросил меня, знаю ли я всё о «Хогвартсе». Это я-то! Я почти полвека в ней проработал! Тогда серый маг решил держать пари, что Сами-Знаете-Кто проникнет в школу как раз в конце учебного года, когда ученики будут зубрить свои экзамены. Как бы не так! Теперь силы всего Министерства Магии брошены на защиту «Хогвартса», кроме того, у нас есть тайные защитники… – И Вы рассказали ему? – резко перебил Доусон. – Я на дурака похож? Нет, конечно. Но сказал о паре защитных волшебных вещичек, которые даже сам мистер Грюм, несмотря на все свои усилия, ни за что не найдёт. Серый маг попросил посмотреть, ну я и сносил ему. Мы же поспорили на пять галлеонов! Поэтому он немного приуныл, расставаясь с денежками, и сказал мне, что теперь «Тёмный Лорд точно будет в ярости». И тут этот Поттер… – Гарри, Гермиона, Рон – быстро за мной. Алекс, давайте мне мистера Филча, Орден его дослушает. И проверим, на месте ли эти волшебные вещи сейчас. Синеглазый во второй раз отпустил завхоза, теперь уже по собственной воле, перед этим встретившись с начальником взглядами. Кивнул на какой-то безмолвный вопрос Доусона и сделал знак своему молодому коллеге уходить. Весь путь до «Хогвартса» Филч угрюмо молчал. Он лишь хмуро взирал на смеющуюся молодёжь и избегал встречаться взглядами с Доусоном. Кажется, он был сконфужен из-за того, что совершенно незаслуженно обвинил боемага в союзе с Пожирателями Смерти; ещё больше переживаний старику доставляла его собственная болтливость. Ещё неизвестно, что скажут орденцы! И Филч плёлся рядом с Доусоном, словно его вели в тюремную камеру, и лишь пару раз что-то пробормотал себе под нос. Привидения и волшебники на картинах вытягивали шеи и вполголоса переговаривались, наслаждаясь этим прекрасным зрелищем – сопровождением Филча на разбирательство. Многие из них питали к завхозу стойкое, въедливое отвращение. Новость, разумеется, донеслась и до Пивза. Школьный полтергейст тут же бросил своё предыдущее занятие – он старательно крошил мел на пол одной из классных комнат – и, словно пуля, на головокружительной скорости вынырнул из стены. Внимательно пригляделся, опасаясь, что прекрасное видение растает. Даже несколько раз протёр глаза. Убедившись, что зрение его не подводит, Пивз немного поаплодировал, но надолго его не хватило – пакостно хихикая, нырнул обратно в стену. Филч пробурчал какое-то невнятное ругательство: он-то хорошо знал, в чью комнату направился его давний недруг. Впрочем, завхоз подозрительно быстро успокоился. Перед дверью кабинета Грюма Доусон приостановился, морально готовясь к неизбежному выговору. – Опоздали больше, чем на десять минут, – прокомментировал боемаг, но вид у него был не слишком удручённый. – Наверняка мистер Грюм сейчас примеряется к двери, прикидывая, каким заклятием лучше меня встретить. На вошедших обрушился шквал громких, радостных возгласов. К вызволенной пленнице наперерез всем бросилась миссис Уизли, обняла её и расцеловала: – Милая моя, как хорошо, что с тобой всё в порядке! Как же мы волновались за тебя! Гермиона, смущённая, обернулась на Гарри и Рона, но те уже отвечали на вопросы орденцев, даже не успевая уследить, кто их задавал. Доусон, окружённый толпой волшебников, с Артуром Уизли в роли главного слушателя, делился подробностями на свой лад, художественно их приукрасив. По словам боемага выходило, что он прыгал со стола на стол и, посылая в негодяев лучи заклинаний, сбрасывал ногами мониторы. Разумеется, орденцы поняли всё так, как и следовало понять, а комната через несколько мгновений наполнилась таким гулом и смехом, что стало трудно разбирать слова рассказчиков. – Тихо! – рявкнул Грюм. В полной тишине подошёл к боемагу, глянул обоими глазами… – Неплохо, Доусон, неплохо. Но нам нужны объективные подробности, которые услышали бы все орденцы без исключения. Филча, я думаю, оставим «на сладкое», поэтому очередь Ваша. – Он снова оглядел лицо Доусона. – Я рад, что Вы всё-таки выбрали нашу сторону в этом поединке. Тем временем рука Грозного Глаза поймала решившего удрать втихомолку Аргуса Филча. – Большое спасибо, – улыбнулся Доусон, принимая завхоза, точно ценный приз. Тот обречённо глядел в пол, словно хотел проделать в нём дыру и туда провалиться – только бы сейчас ни о чём не рассказывать. – Все, внимание! – Грюм снова возвысил голос. – Сейчас сюда с минуты на минуту появится Минерва (Филч бросил на него тревожный взгляд) и вместе с нами послушает мистера завхоза. Он уже давно намеревается нам что-то сказать, видите? – Я не… – быстро начал Филч, но в этот момент дверь открылась, пропустив взбудораженную, запыхавшуюся МакГонагалл в дорожной мантии. Повеяло уличной прохладой. – Добрый день, – сразу начала она, стараясь отдышаться между фразами. – Я от Министра и сразу к вам… Слышала, нашли Грейнджер… Очень хорошо… Что всё-таки произошло? – Доусон, Вы первый, – напомнил Грюм. Боемаг при виде МакГонагалл сразу оставил все свои шуточки и уложился в полминуты. – Прошу простить моих коллег, – в заключение повинился он. – Мы с Министром Злобиным обещаем, что такого больше не повторится. – Принято к сведению, – кивнула директриса. – Но я всё-таки вынуждена донести ситуацию до Скримджеора… – Очень прошу Вас этого не делать, – поспешно перебил Доусон. – Не волнуйтесь, – мягко сказала МакГонагалл. – Мы с Руфусом всё уладили. Теперь Вы снова его полноправный помощник, и не в его интересах вредить Болгарии. Хотите знать, почему он Вас не принял? Видите ли, один мракоборец, мистер Уокер… держит на меня обиду, что я, как он выражается, «прогнала» его из «Хогвартса», попросту отстранив от вмешательства в наши дела. Он рассказал всему Министерству о Вашем родстве с Гарри. Руфус решил, что вы действуете заодно и, быть может, попытаетесь как-то повлиять на него. Не правда ли, как мелочно? Не думаю, что это пришло бы вам в головы… но власть ослепляет людей. Доусон, он ждёт Вас завтра у себя. Наверное, собирается извиниться. Инцидент исчерпан? – Да, полностью, – кивнул Доусон, но его выдал настороженный тон. – Рада слышать. Теперь Ордену предстоит кое-что обсудить. Это касается нашей безопасности, – МакГонагалл бросила за спину Гарри пристальный взгляд. – Будем решать, останется ли Аргус Филч в должности завхоза школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Филч резко подался вперёд, словно его ударило током, чуть не наскочив на Гарри. – За что? – отчаянно выкрикнул он и заговорил громко и обиженно, боясь, что его перебьют: – Я работаю в «Хогвартсе» не первый десяток лет, и директор Дамблдор был мною доволен… Разве вы не понимаете, что мне некуда идти?! Вы… вы не можете так со мной поступить! Я ничего тёмного не сделал! А вы хотите выгнать меня на улицу! – Зачем же сразу выгонять? Мы назначим другого завхоза, а Вы живите себе… – Издеваетесь?! – отчаянно возопил Филч, суетливо оборачиваясь вокруг своей оси и заглядывая в лица орденцев в попытке найти хоть какую-то поддержку. – И как я буду жить рядом с этим… этим… – он досадливо махнул рукой и как-то весь съёжился, опустил голову. Помолчал пару мгновений – воцарилась тишина – потом снова вскинул глаза на МакГонагалл. Его голос был уже тих, но Гарри почему-то сразу вспомнил Рона в те моменты, когда они с Гермионой были в ссоре: – Вы можете хотя бы сказать, чем я не угодил? Директриса медленно, словно нехотя, заговорила: – Как завхоз Вы нас вполне устраиваете, однако настораживает Ваше странное, ничем не объяснимое, поведение, особенно в последнее время. Как директор учебного заведения, в котором Вы работаете, и глава Ордена Феникса, я должна заботиться о вверенных мне людях. Это касается, прежде всего, их безопасности, поддерживать которую стало вдвойне тяжелее в последние годы. С кентаврами Вы говорили по моей просьбе, но что Вам потребовалось возле здания, в котором прятали мисс Грейнджер? Что за странные встречи с серыми отрядами в Запретном Лесу? И, наконец, почему Вы приняли два года назад сторону Амбридж, хотя Министерство, которое назначило её инспектором «Хогвартса», явно не преследовало никаких благородных целей относительно школы, её учеников и директора? Может быть, Альбус и доверял Вам несмотря ни на что, но мне, как новому директору, все эти причуды кажутся странными. Ваша враждебность не может не бросаться в глаза. Может, объяснитесь? Филч при упоминании имени Дамблдора бросил полный надежды взгляд в сторону директорского портрета, но тот, о ком сейчас говорила с такой грустью МакГонагалл, тихонько посапывал в своём нарисованном кресле, словно, кроме сна, для него ничего не существовало. Тогда завхоз крепко задумался; в его голове созревало некое решение – единственный выход из сложившейся ситуации. – Мерлин с вами, я всё расскажу… Я-то думал, с работой не справляюсь, а это что… пустяки. Слушайте, – к Филчу вместе с уверенностью в том, что ему удастся избежать наказания, возвращалась и привычная ворчливость. – Ничего в этом запутанного нету, а вы, похоже, думали, что это целая загадка, да? Плевать я хотел на вредителей из Министерства! А с госпожой Амбридж сотрудничал потому, что только она могла по достоинству оценить моё умение обращаться со школьным имуществом и за работу предлагала реальную награду, – портрет Дамблдора удостоился выразительного взгляда. – Кто из вас отказался бы от этого? Не секрет, я думаю, что Дамблдор взял меня из жалости – куда ещё сквибу податься? А Амбридж смотрела на меня, как на человека, который выгодно – заметьте, выгодно! – отличался от всяких там остальных… магов, вроде этих шумных, невоспитанных, бестолковых детей, которые учатся у нас в школе… – Зря Вы так, Аргус, – покачал головой Дамблдор с портрета, а завхоз втянул голову в плечи и на шаг отступил. – «Хогвартс» может гордиться своими учениками. Кроме того, вспомните, какой потом оказалась мисс Амбридж. Как она описывала Вас перед Министром Магии… – Но она… да, я знаю… не надо, профессор. – Она назвала Вас грязным тараканом, который вечно пытается выслужиться. Всем нам тогда досталось, – улыбнулся Дамблдор; ему это казалось забавным. – Но её можно понять. В то время она как раз лечила душевные и телесные раны, нанесённые ей в окрестностях «Хогвартса»… Продолжайте, Аргус. Что там у нас с серыми отрядами? – Серые отряды… – повторил Филч, собираясь с мыслями: он понимал, что за общение с ними нельзя ждать от Ордена ничего хорошего, и тянул с ответом. – Вы, профессор МакГонагалл, и Доусон тоже, уже знаете об этом. С одним из серых магов – я встретил его во время кормления тестралов – мы поспорили… – Филч с тревогой оглянулся на Доусона, который, переговорив о чём-то с директрисой, бесшумно покинул грюмовский кабинет, и продолжал свой рассказ. Гарри слушал завхоза и злился на него. Старый обманщик! Ну какой нормальный человек будет направо и налево разбрасываться тайнами «Хогвартса» в такое опасное время? Не иначе как он хотел помочь кому-то проникнуть внутрь замка. Гарри хорошо помнил, что случилось в прошлом году, когда Пожиратели Смерти, забравшись в школу, убили обессиленного директора. Хоть бы нарисованный Дамблдор сейчас запретил Филчу говорить неправду! Но нет, он подался вперёд, сидя в кресле, и внимательно слушает бред завхоза, поблёскивая стёклами очков-полумесяцев. Ну, хоть кто-нибудь!.. Должны же они понять, что тут больше половины – неправда! Грозный Глаз, встретив взгляд Гарри, угрюмо покачал головой. Мистер Уизли нахмурился. Нимфадора толкает Люпина под локоть и что-то шепчет… Очень хорошо! Сейчас орденцы разберутся, что к чему. – …что касается Грейнджер, – продолжал вещать Филч, – то я, пообщавшись с серыми, догадался, ради чего они пасутся у школы с самого лета. Кто-то отдал им приказ во что бы то ни стало связаться с Поттером, даже ценой похищения его друзей, как мы все потом узнали. Честно говоря, сначала я подумал на Доусона, но, судя по его словам, их мракоборцы и сами не понимают, чего им надо. Одни не знают того, что делают другие. Вот я и пошёл Грейнджер выручать. Я ведь завхоз, с меня спрашивают за недостачу школьного имущества, так кто знает, может, это относится и к детям, – грубовато закончил Филч. – Зачем Вы занялись не своим делом? Это опасно, и, кроме того, есть же Орден Феникса, – осуждающе сказала МакГонагалл, глядя на Филча, словно на капризного ребёнка. – Орден? Да он ничего не делает! Только бюрократию разводит! Видите ли, бумажки, семинары… – едко возразил Филч, а Гарри впервые посмотрел на него с уважением. Жаль, Доусона нет. – Вот встретится вам Сами-Знаете-Кто – вы бумажку перед ним вертеть будете? Нет, тут надо смотреть в оба и бить врага туда, куда больнее. – А Вы что-то делаете для уничтожения Волдеморта или умеете только хвастать? – под стать завхозу съязвила директриса. Филч даже не заметил упоминания имени Тёмного Лорда: в нём боролись два противоречивых чувства. На лице можно было прочесть «это строгий секрет», но не надо долго изучать завхоза, чтобы догадаться, как же хотелось ему доказать всем свой ум и изворотливость. Задетый за живое, Филч, наконец, сдался. – И вы ещё спрашиваете?! – разразился он гневной тирадой. – А чем я, по-вашему, в последние годы занимаюсь?! Как будто каждому нормальному человеку, знающему о Тёмном Лорде, не хочется от него избавиться! Мы… то есть, я, конечно же!.. Но и мой помощник тоже… – смутился завхоз, но бойко продолжил: – Мы выслеживали этих чернокнижников, начиная с того года, когда вернулся Сами-Знаете-Кто. До него, конечно, мы не добрались, но кое-что, всё же, успели выведать. Ну-у-у… это так… ничего особенного… Филч оглядел орденцев и прикусил язык: уж очень не хотелось ему продолжать дальше, да и лица слушателей были насторожены. Его явно собирались взять штурмом и допрашивать до последнего, поэтому он решил не сдаваться без боя. – И какие же это факты? – поторопил боемаг. – Подождите, Доусон, – остановила директриса. – Что за таинственный помощник, о котором Вы только что упомянули? – А вам обязательно это знать? – вскинулся Филч. – Он не предатель, это точно! – Я хотела только сказать: можно ли положиться на его слова? – осторожно сказала глава Ордена. – Я доверяю ему как самому себе, а его сведения достоверны. Но его имя я разглашать не собираюсь! – Нет, ты его назовёшь! – все вздрогнули от хриплого рыка. Грюм, не отрывая взгляда от Филча, достал из кармана волшебную палочку. – Аластор! – резко вмешалась МакГонагалл, нервно опуская ладонь в карман своей мантии. – Пусть он скажет… – уже тише потребовал Грозный Глаз. – Иначе мне самому придётся делать предположения. Минерва не зря поручила мне слежение за школой… – старый мракоборец наступал на Филча, убрав в карман палочку, но и без неё он оставался для завхоза крайне опасным. – Шутки он вздумал шутить! Не понимает, чья судьба решается на собрании! Завхоз мелко затрясся, но не отступил: – Ладно, скажу я, скажу! Так и быть… – забормотал он, из последних сил оставаясь на своём месте. – Это она, вы угадали! Моя сестра… – он умолк и, растолкав орденцев, в том числе и Гарри, поспешно забился в угол. Нервы завхоза не выдержали. Грюм со странным торжеством на лице повернулся к МакГонагалл, а та улыбнулась, словно услышала крайне приятную новость. – Я догадывалась, конечно, но чтобы сестра… – и она продолжила очень тихо, но её голос слышали все: – Наконец-то мы узнали тайну Элизабет Норрис. Гарри чуть было не подпрыгнул на том месте, на котором стоял. Миссис Норрис! Старая, тощая кошка завхоза – анимаг?! Не может быть, она не смогла бы столько лет и так ловко прятаться в кошачьем обличии! – Она так и жила всё это время? – удивлённый не менее Гарри, спросил мистер Уизли, стараясь отыскать взглядом лицо Филча, по-прежнему прячущегося за орденцами, в углу. – Ну не всегда же она кошкой была, – сварливо пояснил Филч из-за спин Кингсли и Мундугнуса. – Блажь ей такая в голову пришла, глупышке. Она же у меня волшебница… – уже мягче сказал он. – А потом оказалось, что мысль-то была здравая! Профессор МакГонагалл сама анимаг, кроме того, кое-кто из вас наверняка слышал, что у меня есть сестра… в том числе профессор Грюм… Нетрудно было догадаться… – И как же Вы шпионили за Тёмными Слугами? – продолжала расспросы МакГонагалл. – Известно как… Я выпускал Элизу погулять, она и приносила мне необходимые сведения. – И какие же, интересно знать? – Например, Доусон, она говорила, что этим летом, прогуливаясь в дальней части Запретного Леса, набрела на стоящий в котловане старый, полуразвалившийся замок. Из него никто не выходил, никто не входил внутрь, но по вечерам за его окнами всегда горел свет, слышались человеческие голоса. Иногда было видно, как в замке передвигаются люди. Редко, очень редко, только лишь ночью они выходили в лес, но тогда Элиза уходила: она не собиралась смотреть их тёмные ритуалы… Миссис Норрис говорит – странное место. Кажется, оно насквозь пропитано чёрной магией. А мы с сестрой терпеть её не можем, да и вы, я думаю, с этой мерзостью тоже не в ладах. – Замок? – задумчиво переспросил Доусон, старательно о чём-то размышляя – Когда я летал над лесом, там не было никакого замка. – Доусон, Вы как будто первый день на земле живёте, – ехидно произнёс Филч. – Общеизвестно, что предмет можно скрыть от посторонних глаз при помощи магии. Тем более, если в этом тёмном дельце участвуют десятки, а то и сотни волшебников. – Я скажу аврорам, чтобы прочесали Запретный Лес ещё раз, – сказала директриса. – Что-то ещё? Не стесняйтесь, Филч, Вы уже и так многое нам сообщили. – Ещё мы сделали парочку ловушек для Пожирателей Смерти. Так, ничего серьёзного, – с деланной небрежностью вспомнил завхоз, раздуваясь от гордости. – Правда, никто в них ещё не умер, но некто Макнейр, помнится мне, не так давно, накануне Рождества, чуть не лишился ноги, пытаясь освободиться. МакГонагалл переглянулась с орденцами. Доусон, встретив её взгляд, отчаянно зажестикулировал. Легко кивнув, директриса обратилась к Филчу: – Как устроены Ваши ловушки? – Маггловские штучки. От начала и до конца. Несколько замаскированных глубоких ям, на дне которых близко друг к другу расположены колья. Это я придумал их. Волшебник даже не успеет Levioso сказать. Раз – и на дне! Откуда же им знать, что их поджидает не магическая опасность – где им, бедолагам! Маги часто не видят ничего дальше своих заклинаний и волшебных книжонок, – голос Филча не содержал язвительных нот и даже слегка прерывался; видно было, что наружу прорывалась его давняя боль – отсутствие магических дарований. – Миссис Норрис с помощью волшебства расставила их вокруг замка, в котловане. Как я уже говорил, Пожиратели выходили в Лес крайне редко. Но мы умеем ждать… Попались четверо, и Элиза почувствовала это, потому что она снабдила ямы оповестительной магией. Она бросилась наружу, трансгрессировала за пределами «Хогвартса» и тихонько подобралась к замку, чтобы проверить добычу, – на губах Филча в этот момент появилась отвратительная довольная ухмылка. – Все, кроме последнего, выбрались сразу. Они отделались лишь глубокими порезами. Очень жаль… Миссис Норрис не хотела засветиться перед разозлёнными чернокнижниками, поэтому могла только наблюдать… Макнейр был, кажется, пьян или одурманен… Неважно, всё равно его нога была в отвратительном состоянии. Лохмотья мяса. Зрелище не для слабонервных, – завхоз усмехнулся, словно уже записал в слабонервные более половины присутствующих. – И Вы молчали! – воскликнула МакГонагалл, выражая общее мнение Ордена. – Надо было сказать об этом гораздо раньше, мы придумали бы что-нибудь более действенное. Что толку убивать и калечить Пожирателей, если мы всё равно не можем обезопасить себя и своих близких? Надо обезглавить эту стихию, неужели не ясно! Мы не можем действовать теми же методами, что и они сами. Если повсюду будет литься кровь, то тьма и свет смешаются в одну серую массу. Профессор Дамблдор поддержал бы меня… – Да, Минерва, ты абсолютно права, – подал голос бывший директор на портрете. – Только не осуждай Филча. Он делал всё, что считал нужным. Разумеется, это не означает, что надо продолжать в том же духе. – Разумеется, – кивнула директриса. – В следующий раз Вам следует сообщить Ордену. Как Вы не понимаете, теперь Пожиратели стали осторожнее; они поняли, что кто-то разузнал про их тёмное гнездо, и лишний раз теперь носа не высунут! – Конечно, я сообщу Ордену, а все почести опять достанутся волшебникам и их Господину Избранному Поттеру! Нам же с миссис Норрис… – Почему «миссис Норрис»? Кажется, время маскировки прошло, – напомнил Доусон. Он только что кончил шептаться с Люпином и Нимфадорой, и сейчас многозначительно посматривал на мистера Уизли. Филч уже настолько осмелел, что в течение разговора выбрался из-за своего укрытия за широкой спиной темнокожего мракоборца и занял место возле директрисы, благодарно посматривая на портрет Дамблдора. Завхоз выдал некое подобие улыбки, но этого было практически незаметно, только пара морщин возле углов рта обозначилась чуть порезче: – У неё прозвище такое… Этот Норрис, с которым Элиза связала судьбу, поначалу мне не нравился. Дело было не в том, что он маггл… ну не нравился, и всё. Мне доставляло удовольствие постоянно напоминать ей о том, чьей женой она является… А потом его убили Пожиратели Смерти… Пьяная потасовка, а он лишь случайно оказался рядом… Элиза им никогда этого не простит… Голова Филча была опущена: он безнадёжно пытался скрыть необычайно человечное выражение своего лица и боль, отразившуюся в глазах. Этот отнюдь не сентиментальный старый сухарь на две секунды погрузился в собственные воспоминания, и это так поразительно изменило его, что Гарри даже снял очки и тщательно протёр их краем мантии. Нет, это определённо не было иллюзией. – Хорошо, не стоит об этом вспоминать, – почти ласково сказала МакГонагалл. – Ответьте на последний вопрос, и мы отпустим Вас… Внезапно Филч вскинул голову. Его бледные щёки покрылись красными пятнами румянца. – Ничего я вам больше не скажу! – вдруг резко, отрывисто крикнул он, точно пролаял. – Вы и так всю душу мне вымотали! Оставьте меня в покое! Он выбежал вон, слегка прихрамывая, с силой громыхнул дверью, оставив орденцев в растерянности. Если раньше ситуация с допросом выглядела комично, то в этот момент у каждого из волшебников, находящихся в кабинете Грюма, появился неприятный осадок на душе. – Жаль… – непонятно, что имела в виду МакГонагалл. Она многозначительно посмотрела на Дамблдора, а тот печально покачал головой. – Не надо было Филча отпускать, – загорячился Доусон, по-своему истолковав эти знаки. – Притворился несчастным и ушёл от ответственности… – Я бы не сказал, что это притворство, – осадил боемага, как это ни странно, Грозный Глаз. – Он не умеет обманывать и отдал бы всё за то, чтобы остаться в «Хогвартсе». – Но Филч говорил о миссис Норрис. По-моему, неплохо было бы её увидеть, – подала голос Гермиона, до этого времени не вступавшая в споры. – О, это случай ещё более безнадёжный… – сказала директриса. – Она невероятно упряма и очень любит своего брата, а после того, что мы Филчу устроили, Норрис и разговаривать с нами не станет. Кроме того, по его словам, она только и думает, что о мести. Лучше оставим в покое этих двоих… Хотя бы до поры до времени. – Нет, этого так оставлять нельзя… – не выдержал Доусон. – Я же говорил Вам, профессор МакГонагалл… – Поступайте, как считаете нужным, – отмахнулась директриса. – Главное, что Вы убедились – в школе ничего не пропало. – Очень хорошо, – обиделся боемаг. – Гарри, ты со мной? Надо навестить одно местечко в «Хогвартсе». Тот переглянулся с Роном и Гермионой. Они не выглядели обделёнными – уверены, что у друга нет от них секретов. – Опять впутываете Поттера? – проворчал Грюм. – Да, я с Доусоном, – Гарри выдержал пристальный взгляд обоих глаз своего декана и решительно подошёл к дяде. – Пойдёмте, профессор. – Если никто не хочет ничего добавить, я закрываю наше собрание, – устало сказала директриса, опускаясь в кресло. – Гарри, Доусон, если найдёте что-нибудь интересное, я буду рада выслушать вас. Они вышли из кабинета и направились вдоль по коридору. – Ты в курсе, куда мы идём? – Не имею ни малейшего представления. – Неужели? Вспомни болтовню Филча. О чём он хвастался перед людьми Волкова? – Кажется, догадываюсь! Это те вещи, которые, по словам завхоза, поддерживают защиту школы? – Да. Он запрятал их в Выручай-комнате. Правда, ловко? – В прошлом году именно оттуда пришли Пожиратели Смерти. Логично, что именно этому месту при укреплении защиты «Хогвартса» авроры уделили больше внимания! – Да, и именно Филч натолкнулся там на кое-что… Мне посчастливилось узнать от него об этом. Помнишь, он как-то рассказывал мне, что ты применил Империус? Тогда, ночью? Я сразу почувствовал в его словах какой-то подвох: Филч чего-то недоговаривал. Пришлось надавить на него – поэтому, может быть, он так сейчас ко мне относится – и даже МакГонагалл не знает то, что знаю я. Да, она слышала об Империусе, но не более того. – Что это за тайны? И почему директриса не может о них знать? – Я не хотел тревожить Орден… Видишь ли, Выручай-комната… – Что с ней такое? – Не волнуйся, никто посторонний через неё не проникнет. Дело лишь в том, что может находиться в этой комнате. Филч сказал мне, откуда он достал вещи, которые охраняют «Хогвартс». В Выручай-комнате – я сам узнал о ней от Филча – появляется то, что тебе необходимо, не так ли? Увлёкшись игрой в противостояние Волдеморту, Филч от всего сердца пожелал найти древнюю магию школы, которую не может победить даже Тёмный Лорд. Об этом, по словам завхоза, говорил ещё Дамблдор. Фактически, это единственная сила, способная заставить Риддла трепетать. Летом наш завхоз нашёл вещи, в которых эта магия воплотилась, и, конечно же, думал, что сохранит всё это в тайне. – И что это за вещи? – Гарри вдруг почувствовал волнение, будто вскоре должно было произойти нечто такое, что изменит всю его жизнь. – Что конкретно, я и сам не знаю. Он говорит, пара книжек, котлы, парты – всё, что раньше принадлежало первым ученикам школы и её основателям. Я не очень-то верю в волшебство старого котла и прочей рухляди, вот и хочу убедиться, можно ли Филчу доверять. Он сказал, что мне, как преподавателю, комната откроется. Если бы этого пожелал ученик, ничего бы не случилось. Они поднялись на восьмой этаж и остановились возле каменной кладки. За их спинами волшебник с мечтательным взглядом и отнюдь не маленьким брюшком отставного учителя танцев бегал по всему гобелену, пытаясь спастись от парочки здоровенных троллей, своих последних учеников. Брюшко не мешало танцору Варнаве Вздрюченному удирать от своих воспитанников так резво, словно на нём горели штаны. – Гарри, отойди. Комната не должна почувствовать мысли ученика. Тот послушался и стал следить за дядей взглядом. Доусон, напустив на себя задумчивость, ходил взад и вперёд от первого окна до высокой вазы. После третьего рейса дверь послушно отобразилась прямо в каменной стене. На этот раз она была из чёрного дерева, с мастерски выполненными резными узорами и тяжёлым чугунным кольцом, вставленным в нос такого же льва с оскаленной мордой. Когда боемаг ухватился за кольцо, из-за двери отчётливо послышалось рычание. Гарри выхватил палочку: – Как Вы думаете, она меня пропустит? – Вот это мы сейчас и узнаем. Но я пойду первым, – Доусон повторил движение племянника. Он приоткрыл дверь, и оба протиснулись внутрь, ожидая встретить в комнате разъярённого хищника. …В полутьме горели факелы, открывая взгляду помещение, похожее на подземелье: почерневшие не то от времени, не то от сырости стены, по стенам – хромоногие резные стулья и покрытые пылью столы, в углу стоял высокий старинный шкаф, щедро обвешанный паутиной, на котором тускло поблёскивало что-то маленькое и округлое. Вокруг шкафа, точно придворные возле короля, столпились приземистые котлы, сплошь покрытые чернейшей копотью. Вот и всё. Если не считать того, что паутина здесь была практически повсюду, и сразу же зацепилась волшебникам за палочки и намоталась на них, прильнула к волосам. – Тьфу… Это и есть древняя магия? – с некоторым разочарованием поинтересовался Гарри, брезгливо стряхивая паутину с висящими на ней дохлыми пауками, крупными, словно вишни. Доусон ничего не ответил. Он направился к шкафу, внимательно оглядывая бронзовую фигурку, сидевшую на верхней части левой дверцы. Она была выполнена в виде совы, маленькой сплюшки, так точно выполненной из бронзы, словно она была живой. Птица была не больше фута высотой. Она держала в когтях крохотный клочок пергамента, который свешивался на дверцу. На нём было написано: «Ничего не уноси отсюда, если не хочешь отравить себе жизнь неприятностями». Гарри взялся за ручку с правой стороны шкафа, и тут же сквозь дверцы изнутри старой мебели вспыхнул мягкий свет. Внутри оказались книги – десятки книг. Большинство из них было старыми учебниками, но две книги сразу привлекли внимание Гарри и Доусона. Они лежали как бы в стороне от остальных и выглядели древнее простых учебников. Их обшарпанные кожаные переплёты были схвачены фигурными полосами из проржавевшего от времени железа. Но самая главная ценность заключалась в их названиях. Волшебники почему-то сразу потянулись к разным книгам. Доусон взял ту, что стояла в самом углу, но была помассивнее. «Дневники Хельги Хаффлпафф» – гласила книга, взятая Гарри. Он торопливо открыл её. На пожелтевших, почти рыжих страницах темнели неведомые знаки. Послышался короткий вскрик, и Гарри резко поднял голову. Книга Доусона вдруг вспыхнула и запылала таким буйным пламенем, словно её облили бензином. Боемаг инстинктивно заслонился от огня, отшвырнув книгу прочь. В одно мгновение она сгорела, а на полу не осталось даже пепла. – Гарри, что там у тебя? – поинтересовался Доусон, подходя к племяннику. – Дневники основателей, – рассеянно ответил тот, с недоумением таращась на странные символы, заполнявшие страницы снизу доверху, словно кто-то рассыпал их по бумаге. – Только нам это явно не прочитать. Кажется, они зашифрованы. Взгляните, профессор, вам знаком этот язык? Доусон вгляделся в ближайшую к нему страницу и вдруг рассмеялся: – Ловко, ничего не скажешь! – Что там такое? Профессор? – Гарри, не зови меня профессором. Ну, хотя бы вне классной комнаты… Можешь положить эту книгу туда, откуда взял, нам она не поможет. – Но почему? Если Вы не можете это разобрать, нам стоит обратиться за помощью к кому-нибудь другому. Может быть, МакГонагалл… – Повеселится от души. Гарри, это детские считалки, написанные руническим языком. У вас ведь был курс древних рун? – Гермиона на него ходила… – Вот и плохо, что вы с Роном его не выбрали. Руны очень похожи на те, которые преподают в школах волшебства, но эти имеют более долгую историю и не приспособлены для изучения школьниками. Мне посчастливилось научиться им у одного давнего знакомого. Посмотри, как разбросаны строки по всем страницам. Эту книгу явно писали второпях, желая сбить нас с толку. Ставлю на что угодно, настоящих дневников здесь нет. – Почему… – Сам подумай: стал бы ты зашифровывать собственный дневник, словно это переписка Пожирателей Смерти? – Если бы у меня был такой сосед, как Салазар Слизерин, я бы ещё и на замок свои вещи запирал! – Ладно, мы можем предоставить эти дневники мистеру Грюму, он у нас специалист по шифрам. Только сначала стоит сообщить обо всём МакГонагалл: видишь эту сову? Мне не нравится надпись на её пергаменте. Лично мне не хотелось бы столкнуться с очередным проклятием… Кроме того, одна книга уже сгорела в моих руках. Нам повезло, что это были лишь «Сто малоизвестных заклинаний». Нечто похожее есть у нас в Закрытом секторе. – Что это? – Гарри заметил отсвет на дне одного из котлов, и, запустив туда руку, извлёк тонкий серебристый кинжальчик не более полуфута длиной. Вокруг него обвивалась такая же змея с изумрудами вместо глаз. Кинжал блестел так, будто его выковали несколько минут назад. Сбоку змеиного туловища, от головы, лежащей на перекрестии, до кончика хвоста, прильнувшего к вершине клинка, шла надпись на английском языке. – А, кинжал какой-то, – отмахнулся Доусон. Он как раз оглядывал языки пламени, вырвавшиеся из котла после того, как кинжал его покинул. – Наверное, жертвенный. Только я вот не понимаю… Гарри взялся за рукоять, и тотчас же змеиные глаза вспыхнули, а надпись засияла так, что стала резать глаза. «Задай мне любой вопрос – получишь ответ». Он поспешно отвернулся, чтобы не привлечь внимание дяди. Но тот, похоже, увлечённо исследовал котёл, поглаживая его края волшебной палочкой. Временами из палочки вырывались искры, на мгновение заставлявшие пламя в котле вспыхивать сильнее. На языке Гарри вертелся один такой вопрос, который непременно стоило узнать. Ему показалось, что даже воздух замер в ожидании… Скорее, пока Доусон, не потерял интереса к котлу! – Скажи мне, кто победит в нашем противостоянии с Волдемором? – шепнул Гарри змее, а изумрудные глаза вспыхнули ещё ярче, превратившись в два маленьких огонька. Её рот резко раскрылся, выпустив наружу трепещущий раздвоенный язык. – Победит лишь один, – прошипела змея, – но этот несчастный ещё сотни раз пожалеет, что остался в живых. Она снова замерла, а её глаза постепенно потухли, словно угли костра… – Что это было? – резко произнёс Доусон. – Я… всего лишь спросил, кто победит – я или Волдеморт, но даже не получил ответа. – Спросил? Как ты спросил?! – Обыкновенно! – рассердился Гарри, не понимая, в чём его вина. – Что-нибудь не так? – Ты разговаривал с кинжалом на змеином языке, – воскликнул Доусон, – и ещё спрашиваешь, что случилось! Я знал, конечно, что ты им владеешь, но чтобы вот так, запросто… – Я не знал об этом! – А чего ты ожидал, обращаясь к змее? Честно, меня чуть удар не хватил, когда из твоего рта вырвалось змеиное шипение. Что она тебе ответила? – То же, что и сказано в пророчестве, которое сделала Трелони: выживет лишь один. Кинжал ничего не прояснил! Сразу видно, что его делали слизеринцы! – Гарри швырнул кинжал обратно в котёл, и пламя с громким хлопком погасло. Он не стал распространяться по поводу судьбы победившего: на душе было и так слишком скверно. – Всё, пошли отсюда! – поморщился Доусон. – У нас Грюм уполномочен на то, чтобы возиться со школьным старьём, – он с выражением отвращения на лице отряхнул руки от плотной серой пыли, прилипшей к пальцам. – А Ордену… Ордену всё-таки надо узнать обо всех замыслах нашего ловкого завхоза. Из его слов всё это казалось таким безобидным. Всего лишь старые вещички с возрастом около тысячи лет!.. – боемаг возмущённо фыркнул. – Да тут всё пронизано магией! Чувствуешь? Гарри изо всех сил сосредоточился, даже сморщил лоб. Ничего не выходило. Только… Мантия слегка потрескивала при каждом движении, словно от электричества, слегка шевелились и без того непослушные волосы… И ещё появилось непонятное чувство страха и одновременно – мощи. – Мы обязаны найти Филча, – сказал он. – Пусть он откроет все свои тайны! Вот уж не думал я, что в Выручай-комнате сосредоточится столько магии… Эй, ты чего? Пошла прочь! Глухой, шелестящий звук – и бронзовая сова, слетев со шкафа, набросилась на Гарри, крича и хлопая крыльями. Доусон тотчас же направил на неё волшебную палочку, но Парализующие чары не подействовали на птицу, а никакие другие применить он не успел. Вскоре ему тоже пришлось спасаться от острых когтей странной совы. Странным было то, что она казалась на ощупь холодной, словно действительно была сделана из металла, и в то же время отнюдь не твёрдой. Гарри и Доусон кое-как выбрались наружу, прикрывая руками лица, сова выпорхнула вслед за ними, пролетев сквозь щель между приоткрытой дверью и стеной и мягко задев головы волшебников маховыми перьями. – Теперь нам точно не избежать неприятностей, – с тревогой заключил Доусон, проследив за тем, как птица скользнула в открытое окно. – И что нам будет от одной глупой совы? – Это зависит от фантазии того, кто придумал эту дурацкую охранную систему. Но что-то мне подсказывает, что древние волшебники отличались извращённым чувством юмора и повышенной обидчивостью… Быстро к Филчу! Спустя десять минут дверь завхоза школы волшебства чуть было не просела под градом энергичных ударов. В пространстве между дверью и камнем стены наметилось хмурое, посеревшее лицо хозяина комнаты. – Вам же сказано: убирайтесь и оставьте меня в покое! – рявкнул он и захлопнул дверь. Доусон снова ударил по ней кулаком: – Мистер Филч! Мы к вам насчёт Выручай-комнаты. В ответ из-за двери донеслись приглушённые ругательства, и вскоре наступила тишина. Обитатели комнаты не собирались даже обращать внимания на новую партию ударов, обрушенных волшебниками. – Мистер Филч! – крикнул Гарри, потирая левой ладонью правый кулак. – У нас сова улетела. Слова возымели волшебное действие. Дверь резко распахнулась – Доусон едва успел отскочить – и завхоз накинулся на Гарри: – Что ты опять натворил, негодный мальчишка? Я знал, я говорил директору, что от тебя одни неприятности – и вот, пожалуйста! Выпустил Бронзового Стража! Нам придётся снова его ловить, а всё из-за тебя… – Успокойтесь же! Скажите лучше, как его поймать? – перебил Доусон, чувствуя, что разговор становится похожим на разборки. – Да не знаю я, как! – пробурчал Филч. – Сестра моя должна быть в курсе. Слышишь, миссис Норрис? – повернул он голову в комнату. – Страж опять улетел из Выручай-комнаты! В недрах комнаты завхоза послышались быстрые, лёгкие шаги, и к непрошеным гостям вышла пожилая женщина в старомодном платье и сапогах. Черты её лица были острыми, в глазах хорошо просматривался холодный блеск, а движения оказались быстрыми, но без суетливости. Тёмные с проседью волосы были компактно уложены в уже растрепавшуюся причёску, а правая рука сжимала палочку. – Что вы унесли из комнаты? – не здороваясь, спросила она, в упор глядя на Доусона. У обоих волшебников создалось впечатление, что миссис Норрис давно знает их обоих. Впрочем, в случае с Гарри так оно и было. – В том-то и дело, что ничего, – произнёс Гарри, во все глаза разглядывая старую знакомую в её новом обличье. Видно было, что пребывание в кошачьей шкуре изменило её: в отличие от Филча, который любил вообразить из себя Цицерона, Элиза была немногословна, очень проворна и не растрачивала энергию попусту, как это делают люди. Её сухая фигура и большие, неопределённого цвета глаза напоминали о прежней миссис Норрис, сером, невзрачном, но очень пронырливом создании. – А может быть, вам показалось, что вы ничего не взяли? – спросила Норрис, выходя из комнаты и настороженно оглядываясь по сторонам. – Магическую защиту обмануть сложнее, чем человека. – Нет, слово боемага, – покачал головой Доусон. – Нас впечатлила надпись, которую сова держала в когтях. Но миссис Норрис его уже не слушала – она что-то бормотала себе под нос. – Так чего вы ждёте? – вдруг вскинулась она. – Следуйте за мной! Я знаю, где сейчас Страж… Аргус, а ты куда собрался? – Но я же должен убедиться… – И не думай! То, что я младше, не даёт тебе право меня пасти! Побранившись, брат и сестра сошлись на том, что Филч пойдёт в качестве простого наблюдателя и не будет ни во что вмешиваться. Все четверо вышли из «Хогвартса». Начинало темнеть, и в пространстве уже разливались мягкие сумерки; всё отчётливее стали выделяться золотистые прямоугольники окон. Норрис бежала впереди, и огонёк света на её палочке нетерпеливо мельтешил перед своей хозяйкой. Вторым прихрамывал Филч, а за ним наравне следовали Гарри и Доусон. Волшебница остановилась: – Слышите? Где-то вверху, около одного из окон, вертелся едва различимый блестящий комочек, раздавался шорох и мягкие, упругие стуки. В окне зажёгся свет, и людям внизу стало видно, как бронзовая сова упорно бьётся о закрытое окно. – Знаете, зачем она это делает? – спросила Норрис, закинув голову. – Страж должен доносить директору, когда из Выручай-комнаты что-то унесут. В прошлый раз некоторые, – она покосилась на брата, – вздумали заработать на спорах с каким-то проходимцем, и бросились доказывать совершенство школьной защиты. Аргус утащил одну из книг, а Страж, естественно, не собирался терпеть такую наглость. Хорошо ещё, что я поймала сову у директорского кабинета, и Минерва её не видела… И Аргус вернул книгу обратно… Accio, сова! Страж заверещал, а встревоженное лицо МакГонагалл, показавшееся в окне, прибавило ему сил. Птица лишь чуть-чуть подвинулась вниз, отчаянно хлопая крыльями. – Поздно, она уже всё увидела, – проворчал Филч. – Элиза, отпусти Стража. Но глава Ордена уже открыла окно, и совка, невероятно взбодрившись, сделала последний рывок и оказалась у МакГонагалл в руках. Она возбуждённо что-то верещала, поминутно оглядываясь на нарушителей спокойствия. – Я жду вас у себя! – крикнула вниз директриса. – Ну, мистер Филч!.. – с чувством произнёс боемаг и первым отправился к директорскому кабинету. За Доусоном потянулись и остальные. Шествие замыкал понурый Филч, представлявший себе нового завхоза школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Представлялся почему-то только лысый громила, на котором рубашка трещала по швам – этакий охранник с троллеподобным лицом. Этот, во всяком случае, ничего бы не утаил от директора, потому что ему не хватило бы сообразительности выступить против Волдеморта. Филч заранее ненавидел всех претендентов и ещё больше начинал жалеть себя. Во всяком случае, доковыляв до места назначения, завхоз уже свято поверил в свою невиновность. – «Слёзы феникса»! – крикнул Доусон на бегу каменной горгулье, игнорируя стражей-авроров. Те осуждающе глянули на него и снова застыли изваяниями. Члены Ордена имели право входить к директору без доклада. МакГонагалл ждала их сидя в кресле. В руках у неё без устали вертелся Бронзовый Страж. Появление Гарри он отметил резким криком. Фоукса не было, а то неизвестно, как отнёсся бы он к тому, что в его обиталище завелась истеричная сова. – Я пришла в свой кабинет, чтобы поручить Фоуксу одно задание, – директриса заговорила первой, придерживая Стража обеими руками, – и уже с порога услышала, как кто-то бьётся в окно, да так, что я всерьёз опасалась, что оно этого не выдержит. В темноте можно было видеть, что это сова… не совсем обычная сова. Я открыла окно, и эта птица бросилась на меня, как будто хотела напасть, но потом стало ясно: ей что-то от меня нужно. Как вы это объясните? Все, не сговариваясь, посмотрели на Филча, а он вдруг возмутился: – Опять я, да? А как насчёт Поттера? Кажется, в этом он был замешан, а не я! – Тогда я и расскажу, – предложил Гарри, – иначе обо мне Мерлин знает что подумают! Мы с профессором Доусоном узнали, что мистер Филч благодаря Выручай-комнате отыскал вещи, принадлежащие основателям «Хогвартса». Разумеется, сохранив это в тайне. Мы с профессором исследовали эти вещи. На первый взгляд ничего особенного – какие-то старые котлы, парты, книги. Но они – или, может быть стены за ними, трудно сказать, – прямо-таки излучают магию. Там же, на шкафу и сидела эта сова, Бронзовый Страж. Я взял в руки кинжал в форме змеи. На нём было написано, что можно получить ответ на любой заданный ему вопрос. Я спросил, кто победит, я или Волдеморт, и это случайно вышло на змеином языке. Но не получил вразумительного ответа. После этого Страж набросился на меня, потом вылетел из Выручай-комнаты и оказался здесь. Мистер Филч, между прочим, однажды уже испытывал терпение Стража. Не так давно он поспорил с одним из серых магов… – Позволь, Гарри, об этом рассказать мне, – вмешался Доусон. МакГонагалл слушала его, с изумлением глядя на бронзовую птицу. Страж прекратил своё верещание и, как заведённый, кивал круглой головой. – Прошу прощения, Доусон, – наконец, сказала директриса. – Я не уделила этому должного внимания на собрании Ордена. Это полностью моя вина. Вы предоставили нам очень ценную информацию и ответили на некоторые вопросы. Сдаётся мне, что группа Аластора обыскивала «Хогвартс» не в том месте. Сегодня же я им всё передам. Что до Выручай-комнаты… Думаю, мы всё-таки сможем наложить на неё охранные чары, чтобы никто, кроме членов Ордена, туда не попадал. Доступ будет обеспечен только тем орденцам, которые в настоящий момент являются преподавателями: слишком специфична магия этого отражения комнаты. Остальные отражения по-прежнему будут доступны для всех, кто находится в школе волшебства. Таким образом мы избежим полного запрета на Выручай-комнату и никакие господа Филчи не смогут больше выносить из неё вещи исключительной важности. Бронзовый Страж вырвался из рук МакГонагалл и радостно запрыгал на столе. – Маленький кляузник!.. – пробрюзжал завхоз, неприязненно оглядывая птицу. – Можете забрать его, Доусон, – сказала глава Ордена. – Страж уже добился своего… Жаль только, что он не умеет говорить. Мы бы узнали сейчас очень много интересного. Раньше ученики «Хогвартса» в обязательном порядке овладевали начальными знаниями совиного языка. Потом, наверное, пятьсот лет назад, его исключили из программы: он очень неоднозначен, на его изучение тратилось много времени. Да и совы-то сначала носили устные послания, а в наши времена волшебники предпочитают письма. «Только совиного языка не хватало! – подумал Гарри. – Как будто у нас не пропасть уроков и не горы домашних заданий». – Гарри, ты чего такой загруженный? – словно услыхав его мысли, спросил Доусон. Он взял Стража на руки – сова стала очень спокойной, только, оглядываясь на Гарри, снова принималась волноваться – и направился к выходу. – Знаешь, мне кажется, тебе лучше отдохнуть, пообщаться с друзьями… заняться домашним заданием. Написал сочинение по зельеделию? Легендарные ингредиенты – одна из самых важных тем вашего курса. Не забывай, что уже скоро в твоей жизни состоится такое важное событие… – Знаю, знаю, – буркнул Гарри. Достали уже своими напоминаниями о предстоящей аттестации! – Ну что Вы, Доусон, не стоит сейчас об этом, – укоризненно сказала МакГонагалл, успешнее других догадавшись, что творится в душе у Гарри. – Мистер Филч, Вы свободны. Надеюсь, больше не будете ничего предпринимать без Ордена. Миссис Норрис, было приятно познакомиться ещё раз. Надеюсь, мы будем хорошими друзьями. И, пожалуйста, не показывайтесь никому на глаза в человеческом обличье. Сохраним нашу маленькую тайну. – Я согласна с Вами, профессор МакГонагалл. Благодарю Вас за понимание… Что ты стоишь? – совсем другим, требовательным и резким тоном обратилась она к брату. – У тебя языка нет? Где твоя учтивость? – До свидания, – буркнул Филч, поспешно ретируясь вон из кабинета. – Прошу простить его. У Аргуса не всегда хватает такта… – миссис Норрис, не договорив, превратилась в кошку и бросилась догонять своего ворчливого братца. Гарри вышел последним. Он задумался, что бы значили слова змеи на серебряном кинжале, и не сразу услышал, как директриса окликнула его. – Доусон очень волнуется за тебя. Хочет, чтобы ты сдал последние экзамены на высший балл. Но всё же не забывай и отдыхать. Тебе это нужно гораздо больше, чем остальным учащимся. И не забывай, что есть не менее важные вещи, чем учёба. – Я знаю, профессор. Благодаря защитным зельям мои сны пока не тревожат меня. Но именно это мне и не нравится. Волдеморт не собирается дожидаться, пока я увижу его, он будет действовать… – Это похвально, конечно, что ты постоянно помнишь о Тёмном Лорде, не теряешь бдительности. Но помимо борьбы у нас есть обычная жизнь, полная простых человеческих радостей. Я не хочу, чтобы она обошла тебя стороной. Ты сам себе этого не простишь. – Волдеморт уже лишил меня многих радостей, и я не успокоюсь, пока он не умрёт! МакГонагалл всмотрелась в лицо Гарри. Похоже, что-то в его глазах испугало её. – Мы не повторим своей ошибки и больше не пустим его сюда. Каждый фут школы охраняется аврорами и орденцами. И хватит об этом, Гарри. У тебя и здесь, в «Хогвартсе», помимо экзаменов, есть ещё дела, – она заставила себя улыбнуться. – Например, квиддич. Сейчас я директор и не должна выделять ни одну из команд, но профессор Грюм… мы оба будем очень разочарованы, если вы не покажете «Слизерину» седьмой раз! Они улыбнулись, на этот раз – совершенно искренне. – Пока я в «Хогвартсе», «Слизерину» не видать кубка, – совершенно серьёзно заверил директрису Гарри.