МОЛОКО
Что-то такое висело в воздухе. Что-то касалось моего лица, вплеталось в волосы… Взрывало гортань.

Если ты выпьешь из моего стакана, мы породнимся. Если я назову тебя чужим именем, ты не удивишься. Ты трясущимися руками потрошишь беломорину, а я внимательно слежу за твоими действиями. Кажется, я иногда забываю дышать.
-Чччерт...
 Я смеюсь, ты пьяно улыбаешься в ответ. Два бледных спрута продолжают мучить папиросу, я уже готова придти ей на помощь. Все, на сегодня отметаются все развлечения, кроме замечательного путешествия в страну Ни-За-Что-И-Никогда. А мы ничего другого и не ждали-с, если в доме столько вина и травы, глупо тратить время на любовь. 
Выпью еще – пойду обниматься с унитазом, не выпью – надену кроссовки и буду пинать твое полуживое тело, пока не сдохну от омерзения. Ты мой самый родной, я знаю тебя всего, я впустила тебя в свое пространство, я видела тебя любым. И мне очень не нравилось то, что я видела. 
Я включила радио. Ты не любишь ''Куин'', ты вообще не любишь то, что дорого мне, но сейчас тебе все едино. Я извиваюсь в такт музыке, а в оконном стекле отражается нечто отвратительное, лохматое и пьяное, в одном нижнем белье. Это, должно быть, я. Я танцую – отражение кривляется и гримасничает, скачет, как бешеная обезьяна. Но тебе любопытно. Ты хлопаешь в ладоши, забыв про истерзанный косяк. 
-Ничего бесплатно не бывает, - томно гнусавлю я.
Ты долго роешься в карманах, достаешь стольник и запихиваешь мне за резинку от трусов. Какой отврат: от тебя пахнет дешевым портвейном. На всякий случай, я вынимаю деньги и иду прятать их в сумочку. Пригодятся, а ты завтра и не вспомнишь.
Пока я ходила, ты все-таки доконал свою штакетину и теперь, прикрыв глаза, блаженно пыхаешь. Пахнет тлеющим сеном.
-Дай попыхтеть, - тяну я тебя за рукав.
-Ни за что.
Я беру сама. Все в этой жизни надо брать самой… 
-Затянись и задержи дыхание…
-Без тебя знаю.
Так бывает в жизни Первый Раз. Падение невинности посредством пухлой кривой папиросы, в компании с тобой – милым, нежным.
-Держи в себе…
Лучше бы я держала в себе тебя, любовь моя; лучше бы я подставила голову под твой кулак, но не допустила бы этого кошмара. Как все неплохо начиналось… Я сидела на диване, ты целовал мои колени, а потом вдруг весь напрягся, заёрзал. У тебя бывают такие моменты, но каждый раз я оказываюсь к ним не готова. Оно и понятно: фигово жить все время настороже. Наверное, когда-то давно, еще до твоего появления на свет, кто-то страшный посеял в твоей голове эту неприкаянность, об этом надо твою маму поспрашивать. Тонкие росточки проклевываются сквозь твою кожу, обволакивая тебя паутиной безумия. Похоже, что это заразно.
-Пойду куплю молока.
-Ты не любишь молоко.
-ТЫ любишь молоко.
-Я не хочу моло…
-Пойду куплю сигарет.
-У тебя есть сигареты.
Ты ущипнул меня за ногу. Я не плачу, я знала чем все кончится - тебя с самого утра трясло.
-Не надо, - я вешаюсь тебе на шею.
Ты сбрасываешь меня на пол и надеваешь ботинки.
-Сука, как все надоело…
-Подожди, давай поговорим.
-О чем мне с тобой говорить? Сиди в комнате и не выходи, тварь.
Теперь я уже плачу. Ты, как ураган, носишься по квартире.
-Посмотри на себя. 
За шкирку – к зеркалу. Рвется ткань.
-Да что с тобой, блин, урод?
-Сидеть в комнате и не выходить!!! 
За шкирку – обратно. А ведь ты еще трезвый. Веселенькая ночка предстоит нам с тобой, праздник сердца. Ты меня сегодня убьешь, без вопросов.
Так. Я сидела на диване, ты слюнявил мне коленки. Все было хорошо, мы друг друга любили. А потом в твоей голове заскреблась мышка.
Ты вернулся через несколько минут, в твоей сумке весело позвякивали бутылки.
-Водка?
Жжжжах! – рядом с моей головой в стену врезается пакет. Белые капли зимнего дождя намочили мне волосы.
-МОЛОКО!!!
Я поспешно закрываю дверь. Палас мгновенно всасывает белесую лужицу. Все, больше не придется спорить, кто из нас любит молоко. Завтра утром ты устроишь мне солидную выволочку за испоганенный ковер, поэтому надо будет авансом надавать тебе по ребрам. И я это сделаю, как только твое сознание помашет тебе ручкой. Не думай, что мне так уж этого хочется, но должно же в этом мире быть хоть какое-то равновесие! Поэтому я жду, когда ты напьешься так, что перестанешь соображать - обычно, на это уходит не больше часа. Время от времени я подаю голос из своей конуры.
-Не пей, не губи себя, милый! – так прямо и ору. Такое кликушество…
Теперь ты загрузишься скорее, потому что привык делать все назло мне. Глупенький, ты ведь сам знаешь, что пойдешь туда, куда я поведу, и даже если ты окажешься на самом краешке жизни, я буду держать тебя за руку.
Но на этот раз ты меня перехитрил, предстал передо мной на твердых ножках и с ясными глазами. Я получила любезное приглашение отужинать с тобой в теплой интимной обстановке у тебя на кухне. Ладно, ладно, из всего надо извлекать пользу, вряд ли ты что-то задумал, на это тебя уже не хватит. Ты отправился в грандиозное путешествие и приглашаешь меня с собой. А вина у тебя – залейся! Выплываю из своего молочного моря в твой портвейновый океан. Твое тело распарывает мир вокруг меня, ты пытаешься нащупать тонкую пограничную полосу между тем, что было и тем, что имеется в наличии. Ты делаешь над собой усилие, твой лоб складывается в гармошку из морщин, вероятно, ты пытаешься отыскать связь между маленькой плаксивой девочкой с чахлыми косичками и злой стервой в рваной футболке, обрывающей сухую корочку с губ. Я проигрываю, снова проигрываю. Я принимаю твое приглашение и вплавь добираюсь до кухни.
-Держи дым в себе.
Из легких по горлу карабкается маленький зверек с острыми коготками. Я кашляю и удивляюсь выражению Великой Значимости на твоем лице. Я представляю тебя Сияющим Папиросным Гуру, торжественно поднявшим указательный палец, привлекая мое внимание и пытаясь проткнуть этим пальцем дыру в вечности. Вот только на самом-то деле, твои руки безвольно валяются на грязном столе, точно отделенные от тела, среди хлебных и табачных крошек.
-Ты мне изменяешь, дрянь, - скулит мой Гуру.
-Нееет, - вою ему в тон я.
-Даааа…
-Неееет…
Да какое это сейчас-то имеет значение?!! Это твоя трезвая мысль, она случайно оказалась не смытой приливом алкоголя, она вытекла из твоего организма через рот, минуя твое сознание. Тебя сейчас это должно волновать меньше всего, на данный момент я для тебя ни чем не отличаюсь от грязного стола или, к примеру, от пролитого молока: ты по одну сторону, все остальное по другую. Что на тебя нашло, мой дорогой ? 
Но ты почему-то злишься. Благодушие сменилось яростью, узенькие щелочки глаз пытаются зацепиться за центр правды в моем мозгу. Что ты будешь делать с этой правдой, несчастный? Намажешь ее на хлеб и проглотишь, дрожа от гадливости. Мы балансируем на грани равноправия: ты полуслаб, я полу-сильна. Самое время для странных поступков. Держи в себе дым, живи своей иллюзией, защищай свой мир от вторжения реальности. Путь вовнутрь – лучшее средство доканать себя, способ разбить вдребезги законы природы, шанс оказаться на задворках времени и, с презрением плюнуть на бесформенные фигуры тех, кто тебя презирал. Тоска по абсолютному одиночеству имеет яблочный привкус и вид кровавого облачка, расплывающегося в ограниченном стеклом мирке. Эта тоска формирует твои привычки, заставляет прислушаться к себе, активизирует твое ''хочу''. Рафинированное наслаждение для протухших мозгов! 
На меня не действует трава. Я устала и хочу спать, но готовлю себя к тому, что глаза мне удастся закрыть лишь после того, как отрава станет твоей второй сущностью, когда ты оставишь меня, продолжая плаванье в одиночку. Когда от крепкого удара в пах ты даже не пошевелишься. Тогда я обмотаю твою шею шнурком от ботинок и, рыдая от жалости, буду смотреть, как синева растекается по твоим щекам, как веревка тонет в складках шеи, как в глазах лопаются капилляры… Я должна вернуть тебе долг. А после этого, может, у меня получится, наконец, уснуть.
Но сегодня необычный день. Ты каким-то потусторонним чутьем контролируешь ситуацию, не допуская окончательного вторжения яда в свой организм. Мало того, ты, кажется, читаешь мои мысли, а из этого следует, что шнурки в шкафу висят по мою душу. И мне становится по-настоящему страшно. Ты что-то говоришь, но я не различаю ни звука.
-В туалет, - коротко сообщаю я и быстренько выскакиваю из кухни.
-Я с тобой.
Ох, как мне все это не нравится. Я молнией лечу к входной двери: лучше провести ночь на улице, чем стать участницей вечеринки с удушением. Но ты разгадал мой маневр, и я была поймана за волосы на лестничной площадке. Секундой позже твой кулак встретился с моим глазом; взрыв пространства, вот что это было.
За дверями зашуршали разбуженные соседи. Я не хочу их беспокоить, поэтому не кричу, но стервятники всегда летят на падаль, и несколько пар любопытных ушей увеличились в сотни раз, дабы не пропустить увлекательное представление.
Сверкающий Гуру несколько раз пнул одну из дверей, и из-за нее тут же послышался трескучий старческий голосок:
-Я позвоню в милицию! Идите выяснять отношения к такой-то – растакой-то…
-Щас!
Ты выпустил мои волосы и заколотил кулаками по черному дерматину. Раздался испуганный визг. Должно быть, в этой квартире не было телефона. Если так пойдет и дальше, я сама вызову милицию. Однако, воспользовавшись потерей интереса к своей персоне, я, сломя голову мчусь вниз по лестнице. Я ничего не слышу, но чувствую спиной, как вслед за мной, спотыкаясь и падая, со страшными проклятиями, бежишь ты. 
Я врезаюсь в прохладную майскую ночь. Меня начинает забавлять эта игра, я знаю, что твои ноги слишком плохо слушаются тебя, и ты вряд ли сможешь меня догнать. Но слепой звериной инстинкт заставляет тебя преследовать меня до потери пульса. Потому что ты – это уже не ты, а твой персональный Бес, истеричный параноик, вылизавший шершавым языком все твое сознание. Ни капли разума, сплошные эмоции.
Мы бежим по улице, как герои кислотных мультфильмов: радостно, вприпрыжку. Здравствуй, мир, посмотри на нас! Посмотри и удивись: какой сбой должен произойти в хорошо отлаженной системе, чтобы два бесполезных существа родились, встретились, и все для того, чтобы не давать друг другу покоя. Разодранная футболка развивается у меня за спиной, как крылья бабочки, еще немного и я оторвусь от земли. Но я переоцениваю свои силы, потому что хруст в левом ухе извещает меня о том, что и на этот раз ты оказался проворнее меня. 
Итак, я стою посреди темной улицы, прикрываясь остатками разорванной вдрызг футболки, а ты, как Ангел Возмездия, готовишься обрушить на мою голову очередной удар. Какой-то запоздавший прохожий спешит мне на помощь, намереваясь прекратить наш с тобой магический ритуал. Молодой, худенький, почти мальчик. Наверное, идет домой от своей девушки. Настоящий мужик: защитить незнакомую женщину от озверевшего обдолбанного негодяя мало кто посмеет.
-Не трогай ее, - кричит он, - отпусти немедленно!
И пытается оттащить тебя в сторону. Силы явно не равны: ты не чувствуешь боли, почти не контролируешь себя. А я, прикрывая голову руками, откатываюсь подальше, освобождая место твоей новой жертве. Мальчик моментально повержен на землю, он скулит и давится кровью, вытекающей из разбитого носа, а ты работаешь над ним, месишь, как тесто. Мне становится смешно, и мальчик на мгновение поднимает на меня удивленные глаза. Он похож на жертвенного ягненка в момент заклания. Вот, все-таки сегодня кто-то искалечен. День заканчивается вполне логично.
Фары милицейской машины прорезают темноту. Вызвали-таки, стервятники. Ты мгновенно останавливаешься и недоуменно смотришь на лежащего мальчика.
-Прости, друг, сам не знаю что нашло…
Ты протягиваешь ему руку, но он не спешит подниматься. Наверное, ты ему что-нибудь сломал. Нос, по крайней мере, точно.
- Что ты наделала? – голос у тебя дрожит, - Пойдем скорей отсюда.
Я заливаюсь нехорошим смехом. Палач и жертва пялятся на меня, не понимая причин моего веселого настроения. Мальчик постанывает. Мне безумно его жалко, хочется сердечно поблагодарить его за смелость и доброту, но я не могу остановиться. Так и стою на коленях в одних трусах и рваной футболке посреди большого города и хохочу, как безумная.
-Вставай, - говоришь ты и, не дожидаясь моего ответа, быстро уходишь прочь. За тобой спешат люди в серой форме. 
Наверное, мы никогда не научимся прощать и понимать друг друга… Вот так – все страшно и неправильно. На все свои вопросы я не получила ответа, обстоятельства увлекли меня в иллюзорный мир из которого я до сих пор не могу выбраться. Мы будем пить из одного стакана, путешествовать по грязным, захламленным человеческим бессилием океанам, мы станем грубыми и злыми, и в один ужасный пасмурный день с удивлением поймем, что нас уже не стало. И что тогда?
Меня сейчас стошнит. Ты бросил меня, и теперь я должна самостоятельно выяснять отношения с нашей доблестной милицией и милым мальчиком.
Дяденька в серой форме пялится на меня - ох как неодобрительно! Он не знает какая я хорошая девочка: пишу стихи, уступаю место в автобусе пожилым и беременным, перевожу бабушек через дорогу. Он видит перед собой обыкновенную пьяную шалаву. Ах, какой конфуз, видела бы меня сейчас мама!
-Что произошло?
-Я гуляла, какой-то негодяй на меня набросился, а этот замечательный человек мне помог, - я глупо смеюсь – хи-хи-хи.
-Посмотри на себя!
Ну вот, опять я должна смотреть на себя. Чего я не видела?
-Поднимайся, поехали.
-Ку-уда?
-Ты идиотку из себя не разыгрывай, - дяденька легонько стукает меня по плечу дубинкой.
-Она тут ни при чем, - вмешивается мой спаситель.
-Нет, Вась, ты глянь: «она ни при чем»! По морде кирпичом! Документы при себе?
Ага, в трусах спрятала.
-Да брось их, пусть сами разбираются, поехали.
Страж закона смачно сплевывает себе под ноги.
Они удаляются, а у меня, меж тем, начинает мерзнуть, простите за подробности, задница. В голову приходит веселенькая мыслишка: ну и куда я теперь? А вдруг мой миленький и не подумает пустить меня домой?
-Спасибо тебе, солнышко, - я обращаюсь к мальчику, как можно ласковей.
-Что? – он вздрагивает.
-Как тебя зовут, прекрасный рыцарь?
-Пошла ты…
Тут он прав. Я еще раз сердечно благодарю его и иду домой.
Ты открываешь мне дверь. ТЫ ОТКРЫВАЕШЬ МНЕ ДВЕРЬ. Я буду сегодня спать! 
Я заваливаюсь в постель и засыпаю еще до того, как моя голова касается подушки. Сквозь туман в голове я чувствую, как ты ложишься рядом и прижимаешь меня к себе.

ПОСМОТРИ НА СЕБЯ
Черт, как ломит спину! Посидела на холодной земле. Ты тихонько собираешься на работу, стараясь не разбудить меня, но не выдерживаешь и перед уходом целуешь меня в щеку. Я делаю вид, что ничего не почувствовала. Я не в обиде, просто не хочется вставать так рано. Ты уходишь, и я сплю еще три часа.
Удивительный день, теплый, как парное молоко. Молоко. Нет, я правда не обижаюсь.
Иду к зеркалу: очень уж зацепило меня это «посмотри на себя». Стоп, ошибка! Сначала умыться, почистить зубы, причесаться. Как говориться, мы в зеркало на святках глядали, и ничего плохого не увидали. Но, конечно, я старею, неотвратимо старею. Все эти хвостики – косички только показуха, не больше; еще издали, при плохом освещении я смогу сойти за молоденькую девочку, фигура позволяет. Но попа обвисла. Тут уж ничего не поделаешь: между семнадцатью и двадцатью семью – тысяча лет. И вот эти морщинки на шее и лбу, с ними надо что-то делать. Волосы тоже посеклись, зараза! Ладно, хватит о грустном, плюсы у нас тоже есть. Во-первых, ноги. Лучше, конечно, когда они в колготках, но так тоже ничего. Во-вторых глаза. Сколько сил я потратила на то, чтобы убедить окружающих, что они у меня зеленые! Мягкие, добрые, кроткие глаза. Я натренировала этот взгляд в последнем классе школы. Да и вообще, я вполне привлекательная мадам, вполне логично, что ты ревнуешь меня.
Я включаю телевизор и валяюсь на диване еще полчаса. Где-то идет война, убивают людей, дети подрываются на минах – с ума можно сойти. Даже не верится, что люди могут испытывать друг другу такую глубокую ненависть. Диктор говорит, что где-то в Москве опять взорвали 
 дом…
Я, как ошпаренная, несусь к телефону. Он трезвонит уже минуты три, а я-то думала, что это у меня в голове звенит.
-Привет, это я.
-Здрас-сте.
-Давно встала?
-Еще не завтракала.
-Я тебе записку оставил. На кухне.
-Не видела.
-Я приду в семь. Подождешь меня?
-Куда я денусь?
-Ты можешь… Я после работы сразу домой. Постараюсь пораньше.
-Хорошо.
-Что делать-то собираешься?
-В магазин схожу.
-Недолго, ладно? Я тебе еще позвоню… Ну, все?
-Ага, пока.
Контролируешь! 
Захожу на кухню: ой! Что же здесь вчера произошло? Может, если хорошенько поискать, я обнаружу здесь чей-нибудь труп? На краю раковины лежит дохлый таракан: не дополз до воды, болезный. Не выдержало насекомье сердечко такого кошмарного зрелища. Но мне лень разгребать этот свинарник. А ведь где-то в квартире я могу найти результаты взрыва молочной бомбы…
На столе, среди табачных крошек и засохших соусных пятен я вижу клочок бумаги: «Милая! Я не стал тебя будить. Когда приду с работы, все уберу и вымою пол. Целую». Вымоешь, как же… 
Хорошая мысль приходит в голову как всегда неожиданно: схожу-ка я в какой-нибудь приличный салон красоты. Говорят, что это лучшее средство от депрессии. То, что надо. 
Старею. Какое неприличное слово. Оно меня пугает. Посмотри на себя. 
Жизнь разделилась на две части. До того, как я стала пить и после того, как я сказала тебе : «Да, я твоя». Говорить этого мне, разумеется, не следовало, потому что ты понял это буквально. Ты взял меня, застолбил участок, пометил, как собачка. И свой первый синяк я отметила бутылочкой легкого пива. Правда, я щедро разбавила его медицинским спиртом, но теперь это уже не важно. А второй свой синяк я не отмечала, потому что, не смогла бы удержать в руках даже открывашку: сломанные пальцы не позволяли. Но я жила с тобой, ведь ты был моим НАСТОЯЩИМ ЧУВСТВОМ. Следующий удар я смягчила таблеткой аминазина: если хорошо поискать, то в твоем доме можно найти настоящие залежи веселых таблеток. Я знаю почти все твои тайники. Каждый раз, когда ты уходишь, я тщательно обыскиваю весь дом, сантиметр за сантиметром – за шкафом, под холодильником, между книг, и даже в сахарнице. Знаете, если у вас паранойя, то это еще не означает, что за вами не следят. А после того, как ты умудрился спрятать от меня бутылку водки в сливном бачке… И я ползаю на животе под кроватью, собирая пыль, в поисках не менее удивительных сюрпризов, прошлогодних забытых заначек в том числе. Это мой ритуал. 
Но пока деньги у меня имеются, вчерашние пляски под «Кто хочет жить вечно» принесли мне неплохой доход.
«Салон красоты» – сильно сказано: две комнатки в подвале многоэтажки; зеркала в грязных разводах, дешевая немецкая косметика, пряди чьих-то остриженных волос на полу. Я, стараясь не терять достоинства, сажусь в кресло. Все не так уж плохо.
-Вас как? – вопрошает симпатичная парикмахерша. У нее большие карие глаза слегка навыкате, длинный острый нос и необъятная грудь с пришпиленным к ней значком «Лейла».
-Что – как?
-Стричься как будем?
Ну, блин, спросила! Я уж худое подумала. Черт меня сюда занес, да что уж теперь…
-Стригите как-нибудь, лишь бы красиво было.
-Подлиннее или покороче?
-Подлиннее, - начинаю вдруг жалеть свои космы я.
Лейла прижимается к моей спине своей коровьей грудью и запускает пальцы мне в волосы. 
-Сильно посеклись…
Сама знаю.
-Ну давайте вот тут подровняем вот так, тут кругленько, а челочку на бок.
-Да мне без разницы. Я после школы и не стриглась ни разу.
-Сколько же вам лет?
-Тридцать один, - безбожно вру я.
-Ой, как вы молодо выглядите, я думала вам лет двадцать!
Надо же, какое счастье! Я та редкая женщина, которая намеренно себя старит, что бы услышать, что она хорошо сохранилась. Как мумия.
-Я сама из Гюмри, это в Армении, - чирикает у меня над ухом Лейла.
-Армянские девушки быстро взрослеют: я к пятнадцати годам уже три аборта сделала. Хорошо, родители не знают, а то убили бы.
Ничего себе нравы, я в этом возрасте еще даже не целовалась.
-Мы из Гюмри уехали, когда я еще совсем маленькая была… ля-ля-ля… а мама у меня русская… ля-ля-ля… я его пригласила в гости, мать с сестрой отправила в кино, а он сидит, как пень… ля-ля-ля… вот тут волосы можно подлиннее оставить…
Чувствую, она меня сейчас подстрижет, как болонку. С зачесанными назад патлами я кажусь себе безупречно уродливой. Посмотри на себя. Мне себя жаль. Проще сменить мужчину, чем стать идеальной для тебя: все равно ты будешь оглядываться на каждое более или менее симпатичное личико, злорадно ухмыляясь мне: «Смотри, какая красивая девушка пошла». Меня твои подколки не уже не бесят – какая же нормальная девушка на тебя позарится?
-Укладочку сделать?
-Не, спасибо.
-Приходите еще.
-Обязательно, - я расплачиваюсь.
Больше я сюда ни-ког-да, ни но-гой.
До дома я иду пешком, три остановки. Музыкальная школа, кафе, магазин «Детский мир». Я покупаю бутылку пива и беру в прокате кассету с фильмом Дарио Ардженто.
Как хорошо! Как хорошо! Как ЗДОРОВО! Who wants to live forever?!

-Где ты была?
Мамочки, сколько времени?
-Где ты была?
Мой нежный сдержал обещание и пришел домой пораньше. Две тонюсенькие щелочки, два росчерка пера на одутловатом лице снова пытаются просверлить дырку в моем черепе. Ты снова пьян и снова зол. Когда успел-то? Не иначе, как по пути с работы ты останавливался у каждой «точки» и, думая о чем - нибудь хорошем (например, о том, как мы сегодня вечером пойдем гулять в парк), заряжал свой организм очередной порцией спиртного.
-Я подстриглась.
-Зачем?
-Не знаю… Для красоты.
-Тебе так хуже.
-Спасибо.
-А где ты была?
-Подстригалась.
Блин, якорь!
-Так долго?
-Ну, я поздно встала.
-А где ты еще была?
-Нигде.
-Врешь! Сюда кто-нибудь приходил?
-Да нет же! Кто сюда может придти? 
-Ты знаешь о ком я!
-Нет у меня никого, кроме тебя.
Если бы был, разве я с тобой жила бы, а, придурок?
-Что у тебя в сумке? Дай сюда!
-Кассета и бутылка пива.
-Ты без меня пьешь пиво? Ну ты дошла… Развратница, алкоголичка!
-Отдай.
-На, подавись. И иди в ту комнату. Я к тебе заходить не буду.
Спорить с тобой нет резона и я смиренно направляюсь к месту вчерашней ссылки. Ты на кухне гремишь бутылками, режешь колбаску, разогреваешь позавчерашнюю картошку. Я прислушиваюсь. Буль – Буль - Буль – глыть – хлоп: ты выпил стакан водки. Шварк – шварк – шварк – бум: поставил на стол сковородку. Мне не обязательно быть рядом, чтобы знать, что ты делаешь.
-Эй, сука, жрать будешь?
-Нет, спасибо, - ору я. 
Есть я хочу.
Ты появляешься в дверном проеме.
-Что это?
Твой взгляд останавливается на подсохшем молочном море. Я демонстративно пофигистично достаю крем для рук и медленно начинаю втирать в кожу.
-Я спросил, что это?
-Молочко. Ты вчера уронил.
-Значит, я?
-Да.
-А ты тут ни при чем?
-Да.
-Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Гуляет где-то, шлюха, дрянь!
Ты вырываешь у меня тюбик с кремом и выдавливаешь его содержимое мне на голову. Этого я уже снести не могу. Удар головой в нос – прямое попадание!
-А-а-хррр! – ты ревешь как раненый зверь.
К моему виску, угрожающе быстро, приближается угол кровати. В последний момент ты смягчаешь удар.
- Ты вылижешь это молоко! Языком! - Ты тыкаешь меня лицом в грязный пол, - я приду сюда через пятнадцать минут, я проверю! Языком, поняла?! 
Ты хлопаешь дверью. Я слышу, как ты пьешь, опять пьешь, снова пьешь, потом ставишь порнуху и заваливаешься на диван. Некоторое время слышно твое бормотание, что-то вроде: «Какие девушки, не то, что ты».
«Меня зовут Минни, мне 18 лет, я люблю высоких волосатых мужчин»… «Какая девушка…»… «А теперь повернись и нагнись»… «Не то, что ты…»… «Теперь этой штучкой. Тебе нравится?»… «Так её…»… «А! А! А-а-а-а-а-а-а-а-а!»… «Апчхи! Хр-р-р…»
Через час я безбоязненно иду мыть голову. Надо бы и впрямь немножко прибраться в квартире. Но я устала. Тебе завтра с утра опять идти на работу, так что навести порядок я всегда успею.


ИСТИННОЕ ЧУВСТВО

Я навожу порядок: грязные носки – в стирку, окурки и пакет из-под молока – в ведро, тарелки – в раковину. Окна – настежь. В шкафу, среди постельного белья я обнаруживаются две бутылки: водка и портвейн. В окно! Первым летит портвейн – жах! – вдребезги, за ним водка – жах! – бутылка касается земли и остается невредима. Ничего себе! Хотя оно и понятно: водка крепче портвейна. Кто-то мне скажет спасибо. Я забираюсь на стул и вытираю пыль с серванта: «Кто дежурная? Я дежурная! Самая дежурная, лучшая дежурная». 
Будет очень обидно, если ты не оценишь моих стараний. Не оценишь, не поймешь. Хотя, знаешь, я верю в твою любовь: больную и беспощадную. Я подыгрываю тебе, предоставляя свою бессмертную душу для твоих жестоких экспериментов; я унижаюсь, и тебе это нравится. Ты желаешь мне смерти, но я приближаю кончину твою. Такая банальная история: и вместе нельзя, и врозь невозможно. Я приняла твои правила, но сломать тебе меня не удастся, потому что все самое светлое в моей жизни связано с тобой, а терять свое бесхитростное счастьишко я не желаю. Ах, как удивительно, какое пошлое самоудовлетворение, как жаль это бессильное ничтожество с подбитым глазом! Ну, можете в меня плюнуть, я утрусь. Нет, правда, кому какое дело? Я опустилась на такую глубину, видела столько боли и страдания, что давно уже не отличаю правду ото лжи, а любовь от отвращения. Мой мир безжалостен и извращен до неузнаваемости, но только здесь ты найдешь приют, мой единственный. Все, что ты хочешь, как бы не ни смеялись надо мной твои друзья. Мама, прости меня.
Я достаю из холодильника бутылку пива и выпиваю за окончание уборки. 
Ты стоишь на пороге с букетом красных гвоздик. Или глаза меня обманывают? Как мало мне нужно, чтобы примириться с действительностью, но я не знаю, какое событие должно произойти, чтобы я потеряла самообладание хоть на мгновение. Ты не даешь мне расслабиться (к тому же, я не люблю красные гвоздики), но от тебя я с благодарностью приму даже коробку канцелярских скрепок.
-Привет, я весь день о тебе думал.
Ни намека на кровавые события предыдущих дней. Я тоже не подаю вида, еще не время.
-Боже, какие цветы! Никогда не видела такой красоты, - я в преувеличенном восхищении кидаюсь тебе на грудь.
-Ко-онечно, - недоверчиво тянешь ты, но я же вижу, что ты польщен.
-Садись скорее за стол, милый, ты ведь, наверно, проголодался? – Мой голос льется цветочным медом.
Ты не выпускаешь меня из объятий. Так приятно, и мне хотелось бы доверять тебе, но вряд ли это сделает меня сильнее.
-Ты выйдешь за меня замуж?
Ой, ну только не это! Это не честно: как я могу сейчас делать выбор между паническим страхом и безрассудным влечением?
-Конечно, - это не ответ, а попытка сменить тему.
-Когда?
-Летом. Следующим.
Если до лета ты бросишь травить себя и меня. Но даже при таком раскладе мне придется встать ногами на свою гордость и хорошенько потоптаться. 
-Ты всегда так говоришь, - мой миленький слегка раздражается.
-Нам ведь так хорошо вместе. Ты же мой ЕДИНСТВЕННЫЙ.
-Ты всем своим мужикам так говоришь?
-Да что ты болтаешь, надоело уже!
-Значит, я тебе надоел?
-Нет!!!
Ты идешь мыть руки, а я накрываю на стол. Быть твоей женой. Три слова, которые меня парализуют.
-А если я брошу пить, мы поженимся? – вопрошаешь ты после ужина.
-Конечно.
-Ты этого не хочешь?
-Очень хочу. 
Ты опускаешь голову и закрываешь лицо ладонями – я так и не поняла, что это: искреннее горе или часть игры. 
-Помоги мне, - я слышу истерику в твоем голосе.
Все, попалась. Купилась, как молоденькая девочка, на мужское «помоги».
-Что мне сделать для тебя? – я сажусь тебе на колени и прижимаю твою голову к своей груди (странная поза).
-Я пропадаю, я схожу с ума, - всхлипываешь ты.
-Доверяй мне, старайся контролировать свои поступки.
-Меня все раздражает.
-Ты слишком много пьешь.
-Я не алкоголик! Я могу остановиться, когда захочу.
-Почему же не останавливаешься?!
-Я хочу, чтобы ты была только моей.
-Я твоя.
-Я буду тебя слушаться, тебе будет хорошо со мной, я буду о тебе заботиться.
Буду. Вы понимаете, о чем я?
-Я не брошу тебя, я обещаю. 
-Я правда у тебя единственный?
-Ну конечно!
Я целую твои волосы. Жалость – необычайно сильное чувство, а твои слезы – опасное оружие. 

Мы лежим в постели, прижавшись друг к другу. 
-Какая ты красивая.
Я улыбаюсь в ответ. Это счастье. В нашем доме чисто и уютно, ничто нас с тобой не беспокоит, и время замерло.
-А помнишь, как мы в прошлом году ходили купаться в Озерки? 
-Еще бы, ты же меня под водой за ногу дернул, я чуть не захлебнулась.
-Платье на тебе в тот день было красивое. И купальник с цветами.
-Здорово было…
-А помнишь, как ты мне плавки покупала?
-Ты стеснялся при всех сказать: «Дайте мне вот эти трусы сорок восьмого размера».
-Точно. Мы еще потом купили мороженое, а когда домой приехали, забыли положить его в морозилку, и оно на эти плавки протекло. Ты меня любишь?
-Да, - я тебя целую.
-Я буду любить тебя всегда, даже если ты меня бросишь.
-Скоро будет совсем тепло. Мы с тобой опять пойдем на пляж, - быстренько перебиваю я.
-Когда у тебя снова волосы отрастут?
-Ну, месяцев через восемь.
-Не обрезай их больше, ладно?
-Хорошо.
-У меня завтра выходной, может, съездим куда – нибудь?
-Давай.
-Поцелуй меня.
Какое-то время мы лежим молча.
-Тебе хорошо со мной? Тебе действительно никто другой не нужен?
-Если бы был нужен, разве я с тобой жила?
-Кто тебя знает… Пойду покурю, ладно?
-Только не в кухне, а то весь дом и так уже провонял.
-Я на балконе буду курить. Только ты не засыпай, жди меня.
Разумеется, я помню все. Помню вечную тоску в твоем взгляде; помню вечера, которые я проводила, глядя на твои окна; помню, как ты начал колоться; помню, как бросил. Желтые листья шуршали у меня под ногами: я шла за тобой, опасаясь, что ты обернешься и заметишь, какая я несчастная. Мне дорого это. Называя свою упертость преданностью, я протащила ее через время и обстоятельства. Дав, в порыве юношеского максимализма, тожественную клятву любви и верности, я не оставила себе выбора. А потом привыкла. Но, что действительно странно, я с первой нашей встречи знала, что меня ждет. Ты был нужен мне, и я была готова платить любую цену, лишь бы ты был рядом со мной. Быть твоей женой. Как сладко и пугающе звучит. Я, кажется, знаю, какой смысл ты вкладываешь в эти слова: получить меня в безраздельное владение, затащить меня в свой непонятный мир. Но разве я этого не хочу? И я стараюсь поверить тебе, стараюсь изо всех сил. Кто сказал, что надежда умирает последней? Милый мой, надежда вообще не умирает. Однажды все изменится, и мы будем несказанно счастливы, ничто нам не сможет помешать. Так и будет…
Однако, куда же ты пропал? Уж не уснул ли ты с сигаретой в зубах? Я иду тебя искать.
На балконе тебя нет. Та-ак, играем в прятки. В ванной горит свет, и я негромко стучусь в дверь – что-то тут неладно. Мой мозг отказывается мне доверять. Но слух меня не обманывает: ты пытаешься спрятать початую бутылку; если бы я волновалась не слишком сильно, то вполне смогла бы определить сколько ты уже успел выпить. Обида так сильно сжимает мое сердце, что я едва не теряю сознание. Самообладание покидает меня окончательно.
-Сволочь мерзкая! - кричу я, - подонок! Алкаш чертов!
Все, кончился вечер. Меня перекосило так, что аж щекам стало больно. Ты выползаешь в коридор.
-Да не пью я, не пью, - слова скатываются по твоему подбородку вместе со слюной, - сама – ик! алкашка…
Я хочу выругаться, но не нахожу слов, поэтому размахиваюсь и изо всех сил бью тебя кулаком в лицо.
-Ну все… Готовься, сейчас я тебя буду убивать, - твоё лицо становится серым.
Слышали мы это, и неоднократно, пуганные мы! Ох, как же мне плохо!!! Я рычу и топаю ногами, а ты подпираешь стену и тупо пялишься на меня. Наконец, кое-как собрав в кулак нервы я иду в свою комнату. Теперь уже действительно свою, потому что третью ночь мы будем спать порознь. «Помоги мне, спаси меня»! Притворство!
Я накрываюсь с головой одеялом, но ты не даешь мне сосредоточиться на моих страданиях: через пару минут ты выдергиваешь меня из постели, как морковку.
-Где моя водочка?!
Боже мой, какая гнусь!
-В шкафу лежали две бутылки, куда ты их дела?
Ну почему я не догадалась их перепрятать, а просто-напросто выкинула? 
-Где моя любимая водочка?!! Где мой портвешок?!!
Я молчу, как партизан. 
-Йа-а-а-а ууббью-у-у-у тебя!
Ты хватаешь подушку, бросаешь мне на голову и наваливаешься всем телом. Страх, гнев, обида? Нет, просто сознание того, что игра мной проиграна. Я из последних сил стараюсь не хрипеть и не брыкаться, чтобы ты подумал, что я потеряла сознание. Но вы попробуйте, с подушкой-то на лице… Мне не хватает воздуха… Впрочем, все равно… Последнее, что я слышу: «Что, сука, сдохла? Хорошо… Где же всё-таки моя водочка? Где мой портвешооооок?» Неужели это конец?.. Мамочка, прости…

НЕТ ГОРЯ БЕЗ….
Я затаилась, как партизан. У меня под матрасом лежит пустая бутылка из-под пива на тот случай, если ты опять попытаешься меня убить. Мимо твоей головы я не промахнусь… Я прислушиваюсь к тому, как ты слоняешься по дому и каждый раз, когда ты подходишь к двери, закрываю глаза и притворяюсь мертвой. Окончательно, бесповоротно, почти разлагающейся, лишь бы не живой. Ты принял ванну, посмотрел порнуху, сходил за выпивкой. Три часа ночи. Глаза слипаются, страх уходит - черт с тобой. Я засыпаю, зажав в кулаке бутылочное горлышко.
Ты зашел… Потрогал меня… Вышел… Плевать…

Что-то самым наглым образом колет меня в бок. Я осторожно касаюсь рукой этого «что-то». Не может быть! Я открываю глаза: так и есть, я со всех сторон, как в гробу, усыпана гвоздиками. Мои цветочки! Ну, сволочь, эта шутка тебе дорого обойдется! Стряхиваю с себя пунцовые бутоны и замираю: тихо… На цыпочках делаю обход квартиры. Ты валяешься на полу раскинув руки и ноги в стороны, из твоей глотки раздается мощный храп, а на щеке засохла большая серо-зеленая сопля – фу! Я склоняюсь над тобой и тихо зову по имени. Никакой реакции. Я касаюсь тебя кончиком ноги.
-Ахр - пчхи!
Я отскакиваю назад. Кенгуру! Сопли совсем уже гадостно стекают по твоему лицу - на губы, на подбородок – и ты бессознательно пытаешься слизнуть их (а почем ты в своем пьяном мире знаешь, что это именно сопли? Может там они кажутся тебе шоколадным сиропом). Не будите спящего беса! Я, например, не собираюсь….
А потом…потом у меня есть небольшая проблемка, которую я наметила решить сегодня. 

В больнице - очередь из унылых барышень. Время от времени медсестра вызывает одну из нас в кабинет. Как правило, девушки возвращаются ещё более унылыми
Я ложусь на кушетку, задираю футбулку… Пожилая тётка сосредоточенно водит мне по животу сканером…
- Пять недель….
Ну что за нафиг….. Почему ж я такая невезучая?
-Не переживай, красава…документы с собой? Иди, заполняй анкету. Пиши, что не имеешь претензий.
-Я думала…это анонимно…
-Первый раз, что ли? Не переживай, красава… Заполняй и иди погуляй, пока не будут готовы результаты анализов, вернёшься часиков через пять… Ничего не ешь и не пей, с собой принесёшь халат, простынку, тапочки…. Эээээ! Так! Не нужно нам тут слёз, не на казнь идёшь.
Да я и не плачу, я просто офигеваю… 
-Я ж предохранялась…
-Все предохранялись… Чем ты-то?
-Я постинор выпила…
-Ой, постинор… Ну что ж вы, девочки, такие глупые! Уродуете себя только… Какой толк-то от твоего постинора? Ты б ещё пепси-колой спринцевалась!
-Мне сказали, что это помогает…
-Мужик сказал? Или такая же дура? Через месяц придёшь, поставим тебе спираль. А пока успокойся… 
Я спокойна…. Чёрт ним со всем…меня саму чуть не убили сегодня ночью…….
В палате 12 женщин… Кто-то травит анекдоты, кто-то молится, кто-то плачет…. А я хожу туда – обратно: три шага вперёд, три назад… В приоткрытом окне – весна…. Жизнь…Зелень…. Пахнет озоном, надвигается  гроза….. Я думаю о том, что слишком легко оделась, и, если дождь не прекратится до моей выписки, я промокну и замёрзну.
Входит врач, седовласая женщина с поджатыми губами и циничным взглядом. 
-Ну что, залётные! Все здесь? Коек на всех хватило? Так…. Те кто плачут, могут быть свободны. Вы только остальных нервничать заставляете, а все, между прочим, в равных условиях, не на дискотеку пришли.
Молоденькая девочка перестаёт всхлипывать, плачет молча. Врачиха смотрит на неё.
-Ну, я жду…. Дорогая, мне тебя утешать некогда. 
-Это ж греееех, - стонет девушка
-И трахаться до замужа – грех. А ещё я твой грех сейчас и на себя возьму. Так что заканчивай нервировать других.
Врачиха обводит взглядом палату.
-Ну, кто первый, кто смелый? 
Я делаю шаг вперёд. Я устала бояться, я хочу, чтобы всё побыстрее закончилось.

В абортариуме страшно. Грязно-жёлтая плитка на полу, грязно- розовая – на стенах. На столе металлические щипцы, зажимы, ножницы и ещё чёрт знает какая хрень. Пахнет как в морге. Врачи и медсестра в голубых костюмах и масках переговариваются, что-то записывают, смеются. Я останавливаюсь в дверях и закусываю губу. Медсестра оборачивается ко мне:
-И что стоим? Проходим быстрее! Фамилия? Первый раз у нас? Снимай халат, трусы засунь в карман, вешай вот на этот крючок. Ну давай же, никто тебя не съест. Забирайся на кресло и расслабься.
Три лица склоняются над моей распростёртой тушкой. Я вижу только их глаза, и мне кажется, что если они снимут маски, под ними окажутся чудовищные оскалы гнилых зубов. 
Анестезиолог, нестарый ещё мужик, накладывает мне жгут.
-Давай, поработай рукой… Что ж у тебя такие вены-то тоненькие… 
-Мне редко сразу в вену попадают, - шепчу я, - приходится перекалывать... и лекарство плохо идёт.
Внезапно я представляю, что наркоз действительно может не попасть в вену. И тогда меня будут резать заживо.
-Не боись, не первый раз…. Давай, давай…. Ну, поехали?
Игла втыкается мне в руку. Поехали.
Я жду, когда начну засыпать, но вместо этого становится очень светло, как буд-то включили дополнительное освещение. Я чувствую, что проваливаюсь вниз, потом еду вперёд, набираю скорость, сворачиваю… Быстрее, быстрее..Как на американских горках. На меня несётся стена, но мне не страшно.. Я пробиваю её на полном ходу – она оказывается бумажной. Потолок обрушивается на меня, но он тоже из бумаги – хрустит, мнётся…
Я не понимаю, куда меня везут и зачем. Ведь я уже была в операционной, а меня катают на каруселях. Когда ж будут скоблить? Я пытаюсь спросить об этом, но язык проваливается куда-то вовнутрь, и я стараюсь поднять руку, чтоб проверить, что с ним происходит. Но рука не слушается меня. Бллин, да это ж я умираю, наверное! Я умираю на этих американских горках, меня заманили сюда и ставят надо мной опыты. Но это же так…так…весело…Кататься, умирать, слышать хруст стен и потолка, и мчаться на свет….
Свет….Интересно, передо мной две лампы или одна? Почему они ( или она ) сходятся и расходятся? Я уже не катаюсь на аттракционах, я остановилась? Когда? И почему? И где я?
-Быстро в себя приходит, молодец какая, - чей-то голос тянется, как сгущёнка.
-Я всё уже? – спрашивает другой голос. 
И этот голос мой. Язык на месте. 
-Во умничка! Никогда ещё не видела, чтоб так быстро отходили после кетамина. А я уже восьмой раз…. Всё, всё нормально, отмучалась… 
-Поговорите со мной, - я начинаю приходить в сознание.
Голос о чём-то шуршит.. Я что-то отвечаю. И с каждым словом я всё лучше понимаю, о чём мы разговариваем. О детях, о том, что гроза началась, о том, что женщиной быть тяжело. 
Потом на каталке привозят следующую из нас. Она тоже не спит, размахивает перед собой руками, пытаясь сфокусировать на них взгляд. Время от времени она начинает смеяться, потом резко замолкает. Девушки прикалываются над ней. 
Следующая. Спит. Слегка похрапывает.
Следующая…. Следующая…Следующая…. Последней вкатывают плакавшую девушку. Заплетающимся языком она бормочет проклятия

БОЛЬНО
Ты лежишь ничком на диване, притворяешься, что спишь. Я брожу по квартире… Мне хорошо до безобразия: голова лёгкая, страх ушёл. Наркоз ещё немножко туманит мозги, однако всё становится на свои места, это не может не радовать. Через какое-то время моё передвижение по дому перестаёт быть бессмысленным, я понимаю, что собираю свои вещи. Я запихиваю их в спортивную сумку: джинсы, книги, косметика – всё вперемешку. А вот и кассета Дарио Ардженто, так и не посмотрела, а завтра возвращать. Ладно, как-нибудь потом, как нибудь потом…..
Вещей много, кое-что придётся оставить до поры до времени. 
Дело за малым : найти где жить. Но это не кажется мне проблемой. Вот сейчас выйду из дома и пойду вперёд, через весь город. Ночью буду сидеть на траве и смотреть на звёзды…. Потом пойду дальше. Ну а может...Саша, Саша.. Это вариант, очень интересный вариант.
Ты подходишь сзади и обнимаешь меня за плечи. 
-Прости меня…
-Да не вопрос, всё в порядке, иди, отдыхай.
-Ты куда-то собралась?
-Да, погуляю пойду.
-С сумкой?
-Да, с сумкой погуляю.
-А где была так долго?
-Тоже гуляла
-Гуляла…. По чужим постелькам ты шлялась, а не гуляла, - твой голос обидчиво дрожит.
Ну да, ну да… Если считать койку в абортариуме чужой постелькой, то ты, пожалуй, прав.
-Думай что хочешь.
-Уходишь от меня?
-Да, ухожу.
-Нашла себе другого, да? Что ж, насильно мил не будешь. А ведь я тебя люблю… Но тебе это всё равно, ты привыкла играть с моими чувствами. Я тебе не пёс, за тобой не побегу. Просто знай, что делаешь мне больно.
Ты идёшь на кухню и достаёшь из холодильника бутылку водки. Я тупо пялюсь в стену. Как же трудно сделать шаг и закрыть за собой дверь.
-У меня нет никого.
-Да, понятно, никого нет. Просто ты решила воспользоваться нашей ссорой, чтобы меня бросить. То тебе идти некуда, а то вдруг резко собираешь вещи и уходишь от меня.
-Просто я устала, устала…
-Ничего, он тебя расслабит. Ты, кстати, не опаздываешь? А то он ждёт, наверное, волнуется.
-Меня никто не ждёт.
Я наливаю на дно стакана водки и выпиваю в два глотка. Ох, какая гадость!
-Ну вот, теперь ещё и водку пьёшь, раньше не пила. Это он тебя научил? Да уж, выбрала ты себе мужика. Эх, ты….
-Я никого не выбирала! У меня нет никаких мужиков!
-Да по твоему лицу видно, что у тебя сегодня был секс, вон, светишься вся!
Я застываю. В мозгу что-то лопается, и мне кажется, что это безумие сорвалось с цепи. Хитрая штука жизнь:каждый раз думаешь, что хуже уже быть не может, а вот тебе, пожалуйста.
-Хоть бы ты сдох! Хоть бы ты сдох! Сдох! Прямо на моих глазах!
Мне не хватает ни слов, ни воздуха. Я трясусь, как в лихорадке, яростно стучу по стене кулаками, ору. Мой разум выворачивается наизнанку.
-Сдохнуть? – твой голос тих и спокоен, - Хорошо. Всё равно я без тебя жить не буду. Успокойся, слышишь?
Ты пытаешься прижать меня к себе, я тебя отталкиваю.
-Сдохни! Сдохни!
-Хорошо, хорошо, только успокойся, а то я никуда тебя в таком состоянии не отпущу.
Ты усаживаешь меня на стул, набираешь воды из-под крана и обливаешь меня. Я уже и кричать не могу, только реву во всё горло: «Ааааа! Аааааааааа!»
-Ты желаешь мне смерти… Я так и знал, что не нужен тебе. Ладно, будь счастлива с НИМ!
Ты разбиваешь бутылку о край стола. Осколки и брызги водки летят в меня.
-Ты не передумала?
-Сдохни… - шепчу я
-Ладно!
Ты берёшь осколок и проводишь им по запястью.
-Вот видишь, я умираю на твоих глазах, как ты и хотела.
-Иди…. к чёрту… и помажь свою царапину зелёнкой….
Твоё лицо темнеет .
-Зелёнкой? Мне больно! Я же умираю, ты не видишь?
Я сплёвываю на пол и иду за сумкой. Всё, пора.
-Мне больно! Смотри же, ну, смотри! Посмотри, а потом уйдёшь!
Я оборачиваюсь и презрительно хмыкаю.
Это действует на тебя, как стартовый пистолет. Ты резко протягиваешь левую руку в мою сторону и вдруг начинаешь остервенело кромсать осколком запястье.

Смотрю на тебя секунду, две...пять.. Я не понимаю, что происходит, только слушаю странный звук, как буд-то из крана в раковину хлынула вода. Я ещё не отошла от своих переживаний, меня переполняет собственная боль, я не могу впустить внутрь себя ещё и твою.
- Ты! Ты! Что такое?!!! Что?!!!!!!! - мне не найти слов, мне не подобрать действий, мне не....
Выхватываю из твоих рук осколок, пытаюсь зажать рану, но тут же оказываюсь с ног до головы в крови
- Испугалась, да? - нетрезвый истерический смех мне в лицо, - Значит, всё-таки меня любишь?
- Бинт! Где у нас бинт???!!!
- Зачем тебе бинт? Ты хочешь, чтоб я тебя, хи, связал?
- Где бинт, твою мать! Он у нас есть?
Отпускаю истерзанное запястье и ношусь по дому. Бинта нигде нет. Вернее, может, он и есть, но играет со мной в прятки. Нахожу только носовой платок, пытаюсь замотать оборваные вены. Платок тут же впитывает твой тёмно-красный сок, и ты срываешь его
- Неееет, я умру! - упрямо мычишь ты
Несусь к телефону.
- Скорая? Приезжайте, пожалуйста, тут несчастный случай!
- Что случилось?
- Человек порезался! Крови много! Я боюсь!
- Попытка суицида?
- Он...просто порезался
- Хм... возраст, имя, адрес
- Моё имя...
- Девушка, вы пьяны? Или это вы порезались? Если не вы, ваше имя меня не интересует...

Я стою на балконе, смотрю сквозь зелень рябин и лип, жду скорую. Ты уже спишь на полу, тебя вырубило напрочь. Я перевязала твоё запястье выше ран поясом от халата. Это мало помогло, кровь течёт, а врачи не едут. А я не решаюсь вернуться в комнату, и всё во мне было оборвано, как твои вены. Сейчас приедут лекари, я им скажу: "Помогите!", а они ответят:"Слишком поздно", а я им:"Да? Какая жалость".
А вот и медики. Врач смотрит на тебя устало и без жалости.
- Чё это он решил? Спьяну жить надоело?
- Помогите ему
- А зачем? Ему хотелось умереть? Хотелось!???? Зачем я ему мешать буду?
- Вы же врач...
- И что? Может, сейчас умирает кто-то из твоих близких! Может, у твоей бабушки сердечный приступ! Или твоя маленькая сестрёнка под машину попала! А я должен возиться с твоим мужиком-алкашом?
У меня давно нет бабушки, а маленькой сестрёнки вообще никогда не было, но в этих словах есть доля правды. Вернее, они полностью правдивы.
- Спасите его! 
- Да ничего с ним не случится...ублюдок...Эй, ты! Поднимайся, поехали в больницу! Давай, давай!
- Иди тыыы...., - милый, ты даже не проснулся
- Чего сказал, мразь? Ванёк, подними ему и врежь по морде, чтоб протрезвел!
Дюжий санитар поднимает тебя за шкирятник и послушно бьёт волосатым кулаком в лицо. Как это всё мне знакомо. Нет, ну хватит уже побоев. А кровь начинает хлестать с новой силой
- Ребята, прошу! Отвезите его в больницу!
- Я не поеду в больницу! Сама езжай! Что это за мужики???? Сука! Привела мужиков, пока я спал! Да я щас их урою!!!
Врач хмыкает
- Слыш, деваха! Это начинает утомлять. Где у вас телефон? Если суицидник отказывается от госпитализации, я обязан вызвать милицию, пусть они решают
- Не надо в милицию! Я его успокою! Прошу вас!
- Нет
Я падаю на колени. Санитар начинает ржать, а врач ставит меня обратно на ноги и крутит пальцем у виска
- Ванёк, ну нах! Тащи его в машину
Ванёк пинками гонит тебя на улицу...все стены в крови..ты падаешь, но санитар бьёт тебя ещё сильнее, и ты без разговоров поднимаешься сам. Я хватаю куртку и спешу за тобой. И замечаю, что у тебя выбит зуб.
Передний зуб. Чёрная дыра.  Я замедляю шаг: где-то валяется частичка тебя, а я не знаю где. Её надо найти. "Подождите, пожалуйста, господа врачи, я сейчас найду его зубик, а потом мы поедем в больничку... Не уезжайте без меня, я скоренько, я ж не могу оставить его зубик умирать!" Ускоряюсь, ибо вся очаровательная компания ждёт меня в лифте
- А куда едем?
- На Вавиловых

Знаю эту больницу, знаю. Там мы из морга забирали мою бабушку, отлично помню этот день. Мы поссорились с тобой, ты был пьян, что не удивляет. Потом зазвонил телефон, ты взял трубку, о чём-то говорил минут пять, но я не могла уловить смысла:"Правда? Когда? И что?" Подошёл ко мне. Я демонстративно отвернулась
- Эй, ты!
- Отвяжись от меня
- Отвяжусь. Но ты учти, что твоя бабка сдохла.
Думаете, я сейчас стану рассказывать о своей реакции на эти слова? Не стану. Давайте позже? Если вам будет интересно. 

И вот мы едем в больницу на улице Вавиловых
Я схожу с ума от этой весны, от запахов и зелёного цвета, от неизбежности и  предвкушения чего-то страшного, но ломающего мой странный образ жизни.... от многоточий, недосказанности, солнца в глаза, гвоздик в постели, озлобленности и эйфории. Хочется выпить. Даже не выпить, а просто залить в себя противоядие от укусов  нашего быта. Может, молочка? 
Как иронично: санитар выталкивает тебя из машины пинком, а мне галантно подаёт руку. И мы идём в приёмный покой.
Покой - даже смешно, покоем тут и не пахнет. Я-то думала, что тебя отведут в палату, дадут успокоительное, зашьют рану, а вместо этого тебя запихивают в клетушку с крохотным окошком в двери и запирают на засов:"Жди своей очереди!". А в углу стоит ведро, источая обморочный смрад - это туалет, добро пожаловать. 
Напрасно ты бросаешься на дверь, царапаешь то место, где должна быть ручка - её там нет, и тебе теперь не выйти из больничной тюрьмы. По крайней мере, до тех пор, пока кто-то не сжалится над тобой. А жалиться особо и некому.
Сижу в коридоре, пытаюсь собрать пазл своего мироощущения. Но что-то не сходится, не хватает каких-то кусочков. Это просто слабость, если я возьму себя в руки, то будет не важно, что я в больнице уже второй раз за день, что я слышу, как ты писаешь в ведро, что  хихикают медсёстры.... и то, что я не представляю, как поеду домой в залитых кровью джинсах. "Девочка, прокладочками надо пользоваться!"
- Девушки! Простите!
Медсестрички отвлекаются от своих задушевных разговоров и лениво поворачиваются в мою сторону
- Там человек кровью истекает
- И что?
- Надо зашить ему руку
- Не! Он буйный! Протрезвеет, тогда всё ему зашьют
- Он до утра не протрезвеет! Он же умрёт!
- Что с ним станется? Ну вытечет немножко, глядишь, поспокойнее станет
- Я прошу вас!
Но девушки меня уже не слушают. Суки.
По коридору идёт врач, высокий, красивый. Пушистые ресницы. Сестрички замолкают
- Молодой человек...
В другое время я даже не решилась бы к нему обратиться
Плавный поворот в мою сторону, добрая полуулыбка
- Да?
- Тут мой....приятель! Он порезался, помогите ему!
- Так-так! Чем порезался и когда?
- Сегодня...стеклом... нечаянно
- Поможем, не переживайте!
Тепло улыбки ласкает мне щёки
- Когда?
- Как только - так сразу!
Всё понятно. Лезу в задний карман штанов, там должны быть деньги. Да, они есть, но их мало. Даже не хочется оскорблять человека такой мелочью, но я оскорбляю
- Моя хорошая, - глаза врача не просто обжигают, они испепеляют меня, - убери деньги. 
Врач это говорит таким тоном, как если бы мы познакомились на вечеринке у друзей, и он попросил бы у меня номер телефона
- Так что?
- Я не буду его зашивать, пока он не протрезвеет. Если хочешь, пусть он посидит с тобой. Но если будет буянить, пойдёт обратно в палату.
В палату! Он назвал карцер палатой! 
- Спасибо
- Не за что, - он целует меня взглядом, - Света! Выпусти мальчика из бомжатника!
Сестра Света, крутя полным бедром, выдвигается к нам. Капризничает.
- Анатоль Борисыч, он буйный! Не хочу я его выпускать!
Получает от Анатоль Борисыча по попке и идёт отпирать засов.
- Уууу! Иди ко мне! Покажи трусики! - твой пьяный рёв раздаётся на всё отделение, Света визжит, врач Толик  плотоядно лыбится мне.
Милый, что ты творишь? 

ОБРАТНАЯ СТОРОНА
Мои пальцы скользят по твоим волосам: тихо, тихо, тихо.... Спи и трезвей... Кап, кап...
Я знаю, что ты не протрезвеешь до утра, а до этого времени ты просто истечёшь кровью. По логике, врачам твоя смерть не выгодна, равно как и тебе. А кому она выгодна? Да, любовь моя, разумеется, мне. Полёт твоей души к Создателю сделает меня свободной, каждая капелька на грязном больничном полу и на моих джинсах отсчитывает минутки. Твои минутки: кап - ты скоро умрёшь, кап - ты ещё скорее умрёшь, кап - ты ещё жив? 
- Девочки, позовите врача.... пусть зашивает
Сестрички кривят губки
- Я непонятно сказала, сраные сучары?
Спокойно, только не нервничать. Мой голос твёрд, я в себе уверена, и вообще меня уже ничего не волнует.
- Вот только не надо хамить!- девушки озадачены, они уже привыкли к живописной картинке: бледная женщина с тёмными кругами под глазами, а у неё на коленях неудачливый суицидник
- Я пока не хамлю, бляди. Но я сейчас встану и уйду, делайте что хотите, можете вызвать милицию, меня это не колышет. А если мальчик подохнет, вы будете за это отвечать не только перед боженькой, но и перед прокурором. И вот тогда вы узнаете, что такое моё хамство.
Сталкиваю тебя на пол и резко поднимаюсь. Хватит уже, устала.
Ты падаешь, задеваешь рукой скамейку, кровь снова хлещет, но ты уже не дебоширишь, ты тих как зародыш, которого врачи выковыряли сегодня из моего чрева. 
Вы помните, что такое  "броуновское движение"? В школе же учили! Я не помню, но, видимо, медсёстры продемонстрировали мне его наглядно. Беготня, крики, телефонные звонки. Ты лежишь у моих ног, а я стою, не ухожу, только слегка притоптываю в такт звучащей в голове песне... "Кто хочет жить вечно?"
А вот и Толян Борисыч, блеск в глазах исчез, но улыбка с лица не стёрта. Сейчас смажем.
- Зашивай его, мудак!
Во сказанула!
- Тебе обязательно устраивать этот цирк? Его рана затянется, даже если не зашивать! 
Голос Толяна подрагивает. Наверное, он говорит правду.
- Я что, неясно сказала? Делайте с ним что хотите, но я бы предпочла, чтоб его зашили. Я сама сейчас позвоню в милицию, пусть разбираются. Кстати, заодно разберутся и со мной, потому что я тебе....
И я с размаху даю врачу кулаком по щеке. Не сильно. Анатолий сглатывает слюну, а потом сжимает мне ладони. Мы смотрим друг на друга и молчим, колотит обоих. Я так понимаю, у меня снова будут неприятности? Медсёстры застыли в немой сцене.
- Езжай домой, девочка. 
Врач не просто целует, он обнажает меня взглядом
- Спасите его.
- Хорошо, обещаю, но ничего серьёзного с ним не случилось, понимаешь? 
Я ничего не понимаю, ничего.  Как ничтожно всё, что окружает меня. Наверное, я сама ничтожна. Извилины разглаживаются, как бельё под утюгом, голос становится чужим, я его не узнаю. Деградирую.
Тебя тащат в операционную. Меня не пускают. На ходу стаскивают с тебя одежду. Стою, подглядываю. Даже наркоз не вкололи, вместо этого девахи держат тебя за руки и за ноги. 
- Приходи за ним утром.
- Во сколько?
- Как выспишься. Мы его не выпишем, пока психиатр его не посмотрит. 
О! Это то, что нам нужно! Когда он на тебя насмотрится, отошли его ко мне, я тоже нуждаюсь в услугах этого специалиста.
- И ещё забери его окровавленные шмотки, привези чистые.
- А здесь оставить нельзя? Не в руках же переть...
- Нельзя. Слушай, ты с ним живёшь?
- Ну?
- И как, нравится?
- Нет, но это дело привычки
- Женаты?
- Представьте себе, нет. Так что у тебя есть возможность меня соблазнить.
- Да ну! А вот я женат.
- И как, нравится?
Толян Борисыч ухмыляется.
Всё, до завтра. Выхожу из больницы под бомбардировкой взглядов персонала. 
Иду домой пешком, не хочу упустить ни минуты твоей последней весны.Последней? Ну да, последней.
Тяну пиво из банки, а прохожие пялятся на мои окровавленные штаны. Глупышки какие, наверное, пытаются угадать, что со мной произошло. А какие б версии были у вас? 
Сиропное настроение у меня, приторно-сладкое, вязкое. Сосу леденец, лижу сахарин, хрущу барбариской - полон рот сладости. Залить, залить это алкоголем. 
Прости меня, я виновата перед тобой, любимый. Я не должна была позволять себе расслабляться и манипулировать мной. Боюсь тебя, боюсь за тебя, боюсь.... Только ведь поздно уже, не правда ли? Сам посуди, мы выжрали друг из друга всё то хорошее, что нас связывало, остались лишь два огрызка... Послушай же меня, не отвлекайся! Я просто пытаюсь объяснить! Врач правильно сказал, если ты хочешь умереть, зачем тебе мешать? А я умирать не хочу, я не собираюсь погружаться в себя настолько, чтоб стать незаметной точкой, ненужной, бесполезной.... Если ты это поймёшь, ты дашь нам возможность... Не перебивай!!! Я хочу выговориться! Я и так достаточно слушала тебя, теперь пришло моё время! Так вот, о чём я?...А? Ну да, точно, у нас с тобой есть шанс. И что нужно, чтоб им воспользоваться? Выйти из штопора взаиморазрушающих отношений. Какие у тебя мысли на этот счёт? Да отвяжись ты, не изменяю я тебе..Сосредоточься на штопоре. Отношений. Я предлагаю заснуть. Представляешь, как будет хорошо, если мы ляжем в постель, такую чистую, уютную; ты обнимешь меня, я прижмусь к тебе, почувствую тебя всей кожей, твой запах разольётся по моим лёгким вместе с вдохом. Заманчиво, да? Давай сделаем это сейчас? Ложись рядом.
Я обнимаю тебя, твой запах обволакивает меня, я засыпаю навсегда.

Шесть утра. Спать не хочется, а ехать за тобой в больницу так рано бессмысленно. Крашу ресницы, завиваю волосы. Короткая юбка, зелёная блузка- униформа легкомысленной девушки - всё не по погоде, но расчитано на то, чтоб возбудить Толяна. Простите, Анатолия Борисыча. Только не спрашивайте зачем, я сама не знаю. Хотелось  бы, чтоб  его дежурство не закончилось до моего приезда. Куда ж деть мешки под глазами? Много пива, недосып, нервотрёпка - всё в них отложилось. И башка трещит. Рано ещё, рано. При всём параде падаю в койку и догоняюсь сном.
Это даже не сон, а воспоминание. Бредём по улице, я сутулюсь от смущения, волосы падают на лицо, говорить не о чем. Но я чувствую себя победительницей, потому что ты идёшь рядом и держишь меня за руку. Я добилась своего, и это чувствуется даже в нерешительном наклоне головы. Люди оглядываются на нас, потому что видят вокруг меня сияние, я искрю и бью током. Природа побеждена, отныне я главная в этом мире, подвинься, Создатель! А ведь я раньше удивлялась, как у паучков хватает терпения сидеть на липкой сетке и ждать. Вот вершина здравого смысла - уметь ждать и не упускать момент.
- Куда теперь? - мы обошли весь центр города
- Сделаем ещё кругов шесть-семь по Питеру, - бурчишь под нос ты.
Намёк понят, едем к тебе. Ох, даже голова кружится от переживаний.
Сижу на полу, перебираю виниловые пластинки. Ты стоишь в дверях, смотришь на меня. Я делаю вид, что этого не замечаю. Твой запах смешивается с моим, и по квартире плывёт аромат страсти. Абсолютно не сексуальной страсти. Это запах желания постичь душу и подчинить её себе.
А на стене висит постер с изображением обратной стороны Луны. Я не решаюсь взглянуть тебе в глаза, потому смотрю на Луну...

Опаздываю, да?
Помятая красавица спешит на свидание к любимому человеку. Свидание состоится при любой погоде в больнице на улице Вавиловых. Даже если я заявлюсь к ночи, ведь не поедешь же ты домой в одних застиранных трусах, да? А я тащу пакет с комком из одежды, плюс сигареты и сок - а вдруг тебя сушняк задолбал?
В автобусе давка, я засыпаю на чужих плечах и спинах. Брррр! Проснись, проснись! 
Около больнички распрямляю плечи, поправляю чёлку  и подкрашиваю губы. Понта ради надеваю тёмные очки. Сейчас всем задам перцу, а тебе в первую очередь, любимый.

- Нет, такой к нам не поступал, - зевает тётенька в окошке "Справочное"
- Ошибаетесь, любезная, его к вам привезли вчера на скорой. Я лично сопровождала.
- Суицидник шо ль? Или бомж? В приёмном покое спрашивайте, мы  их не регистрируем.
 Это как же так?
Спесь потихонечку стекает с моего лица. Кап, кап...
Вспоминаю, где же находится этот самый покой. Ну да, рядом с моргом.
Влетаю в приёмный покой как камень в окно, аж пол дымится под каблуками. Фу, какая вонь.
- Где он? Почему не перевели в палату? Что за нафиг?
Юная медсестричка испуганно пялится на меня и кивает куда-то в сторону. Резко разворачиваюсь и...

БЕЗНАКАЗАННОСТЬ
Обнимите меня! Удержите и не дайте упасть! Я всё исправлю, я всё решу, только сотрите из моей памяти всю эту блевотину- тухлятину. Пройдитесь с пылесосом по моим мечтаниям, вгоните раскалённые иглы во все чёртовые зоны в голове, которые ответственны за... как же это сказать...за тебя.? Всё, предел. Приехали.
Ты сидишь на скамейке, одна рука перемотана бинтом, другая за наручники прикреплена к батарее, на твоих плечах синее одеяло. Так вот чем воняет! Одеяло мокрое от мочи и грязное от фекалий. Но ты сидишь в одних трусах,  дрожишь от холода и принимаешь этот кусок тёплой мерзи как спасение. В глазах страх. А под глазами дорожки от слёз. Посетители боязливо обходят тебя стороной, ты вызываешь у них рвотные позывы.
Подхожу, не верю. Не верю. Не верю.
Зашитой рукой ты хватаешь меня за подол юбки и прижимаешься к нему лицом. Граждане дорогие, что я пропустила?
Кулём оседаю на пол, позабыв о том, что сегодня я красивая и уверенная в себе. Теперь люди шарахаются ещё и от меня.
Подбегает санитар. 
- Девушка, вам плохо?
- Спасибо.. получше...
Он поднимает меня с пола
Нет, это правда предел. Я вам не Достоевский, чтоб на триста страниц расписывать свои кошмары. 
- Скажите, где Анатолий Борисович?
- Его смена закончилась, домой ушёл полчаса назад
Толик, а для кого я марафет наводила?!!
- Тогда позовите любого врача. 
- А вы пришли за ЭТИМ?
- Да, за ЭТИМ! Снимите с него наручники, прошу вас!
- Я это не решаю. Это вопрос к врачу и охране.
Пока мы разговариваем с санитаром, ты теребишь мою юбку.
- Позовите врача.
- Он на совещании.
- Тогда позовите охранника! Пожалуйста.
Санитар качает головой, потом куда-то отходит, возвращается с охранником.
- Хорошо, под вашу ответственность...
...щёлк - и твоя рука свободна.
Стаскиваю вонючее одеяло, надеваю на тебя чистую футболку. Опускаюсь на колени, натягиваю джинсы и носки. 
Твою дрожь не унять. Но я пытаюсь.
- Что это? - ты вылизываешь дырочку во рту. Там ещё вчера был зуб.
- Зуб выпал, бывает. Пройдёт.
- Что они со мной делали?
- Лечили тебя.
- Они мне зуб выбили!
- Давай потом об этом
- Что со мной? Что со мной будет?
- Сейчас придёт психиатр, будет задавать вопросы. Скажи, что я тебе изменила, и у тебя сдали нервы. Вали всё на меня, скажи, что я тебя подначивала вены порезать, на слабо. Выпей соку и не трясись. 
Ты хлюпаешь виноградным соком через трубочку, не ясно, понял ты меня или нет.
- Забери меня отсюда.
Это шёпот - крик.
- Давай подождём врача.
- Забери.
Весь ужас мира отражается эхом от стен больницы.
- Хорошо, подожди.
Оглядываюсь вокруг себя, как вор на ярмарке. Вроде, никто на нас не смотрит.
- Я отвлеку санитара, а ты уходи. За воротами кусты, если что, спрячься за ними.
Ты послушно киваешь, но не выпускаешь мою юбку из рук. 
- Успокойся! Как только они отвлекутся, выходи. Только не быстро, если тебя заметят, скажи что вышел покурить.
Выдёргиваю юбку из твоих рук и иду к санитару.
- Молодой человек, мне что-то нехорошо. Где у вас туалет?
По стеночке, по стеночке ползёшь к выходу
- Вон там, налево!
- Не поняла.Вон там?
- Третья дверь, увидите.
- Не поняла.
Ты бежишь к двери. Конспиратор хренов, все смотрят тебе вслед. Но никому нет дела, зря переживал. Беги, кролик, беги.
- Спасибо, уже расхотелось.
Снимаю тёмные очки и ухожу. Уже предвкушаю, как увижу, что ты прячешься в кустах, запуганный всеми. Но тебя никто и не ищет.
Так и оказалось. Сидишь в кустах, как трусливый суслик.

ВОТ ОНО КАК (1)
- Твоя бабка сдохла!
Лежу, молчу. Плакать нельзя.
- Ты будешь следующая! Хоть бы вы все передохли! И ты, и родители твои, и друзья!
Спокойно. Ты пьян и зол. Любое движение - шаг к могиле.
Бабушка умерла, милая моя бабуля. Я знала, что осталось недолго, но даже представить не могла, что услышу: "Твоя бабка сдохла". 
Всю ночь тихо трясусь в истерике: боюсь тебя разбудить.
Утром звоню Оле.
- Оль, помоги мне.
- Что случилось, дорогая?
Я обожаю Олю за её странный характер, за её неуравновешенность, за её чувственность и красоту. Ну и за то, что ты к ней до сих пор неравнодушен. Таких людей надо иметь в союзниках, тем более, если они живут в соседнем доме.
Я ревную и, вместе с тем, восхищаюсь этой женщиной, хотя мы до сих пор не поняли, как себя друг с другом вести. Была б я мужчиной, определённо бы таких вопросов не возникало. Платиновая блондинка с тонкими чертами лица -  она очаровательна без условий. Если вы только не знаете, сколько грехов она прячет внутри себя.
- У тебя есть чёрная юбка?
- Что случилось?
- Нужен траур... бабушка...
- Ох! Приходи, найдём. А где твой?
- Дрыхнет, но скоро встанет, ему на работу сегодня.
- Тогда давай быстрее, пока не проснулся.
Сидим в обнимку, это расслабляет меня. Вспоминаю, как ты кивнул в сторону проходящей мимо женщины:" Олькина мамаша. Такая же шлюха, как и сама Олька". 
Я напряглась, но моё ревнивое чувствишко разразилось фейерверком. Кто ж мог знать, что Олиной маме осталось всего два года, и она уйдёт вслед за моей бабушкой?
Сидим на полу, смотрим фотографии. Я вся в чёрном, в чужом чёрном. Подружка отпаивает меня вином, я даже могу улыбаться, хотя это истерическое.
- Когда похороны?
- Завтра утром.
- Переночуешь у меня?
- Да ты что, этот бес меня убьёт!
- Твоё право, но если что, приходи. Выпей ещё, будет легче.
- Я не люблю вино
- Пей!
Как хорошо, что есть ты, Олечка, моя ангелица.  Как жаль, что я не могу переночевать у тебя, ведь ты же не ударишь меня, если я забьюсь в истерике. И не забросаешь гвоздиками поутру.
- Проводить тебя?
- Да ладно, дойду
А не дойду, так доползу.

Вставляю ключ в звмочную скважину, но ты открываешь раньше.
- Твоя бабушка умерла!
Если бы твой череп оказался под моими ногами, я бы прыгала на нём, пока не  расклошматила в пыль.
- Ты уже говорил
- Прости, я подумал, это ты специально подстроила, чтоб уйти от меня. Я не хотел тебя расстроить.
Ищите логику.
- Ничего.
- Когда похороны?
- Завтра утром.
- Я не смогу, работаю
- Тебя и не ждут
- Прости меня, прости. Люблю же тебя!
- Отвяжись от меня.
- Люблю.

БАБУШКА
В морге пахнет сыростью и хлоркой. Отбивают трупный запах? Сижу в прихожей, чего-то жду. Наверное того, что кто-то даст мне указание что делать дальше, а я воскликну:"Всегда готова!". Я точно знаю, что это кто-то сделает, а то я не решусь даже шаг ступить в сторону больничной часовенки. А ведь там моя бабушка.
Мимо меня проходит женщина, запах её духов заставляет меня поднять голову. "Пани Валевска", дешёвые польские духи, запах детства. Я не могу ошибаться, удивляет только то, что женщина просто прошла мимо, а не поздоровалась. Я уж не мечтаю, чтоб она меня обняла. Вот просто так подошла бы и обняла.
- Ма....
Женщина оборачивается: совсем нестарая, но бледное лицо искромсано морщинами, даже плотно сжатые губы похожи на морщину. Она смотрит и молчит, если я сейчас не продолжу, она пойдёт дальше.
- Привет, мама.
- Здравствуй.
О чём ещё поговорить?
- Где отец?
- На улице.
Женщина отворачивается и уходит. Надо тщательнее продумывать тему разговора, да?
Отрываю задницу от стула и иду искать папу
А чего его искать? Он стоит перед входом в морг, о чём-то договаривается с родственниками. Как же они все давно не виделись, а тут повод встретиться нашёлся. Собираюсь с мыслями, чтоб не облажаться, как с мамой.
- Папа......
Отец оборачивается, подходит и обнимает меня
- Па.....
Я всхлипываю
- Хватит, хватит.. Маму видела?
- Да, она в часовню пошла
- Гроб там?
- Не знаю
Я просто завидую папе. Сегодня он хоронит свою мать, а находит в себе силы курить, улыбаться и не лить слёзы. А моя мама была рядом со мной, но её минутное появление убило меня. Соплю в папкино плечо, хлюпаю носом.
Вот скажите, вам жаль умерших близких? Да нет, вам себя жаль! Им-то уже всё равно, а вы корябаете ранку в душе: как я теперь без него? Даже если до этого много лет не интересовались его здоровьем. Человек лежит в уютном гробике, среди белоснежных кружев и бумажных цветов, а все вокруг убиваются. Все в чёрном, зарёванные, озадаченные нервотрёпкой с оформлением документов для похорон.
- Вы прощаться не пойдёте? 
Женщина с морщиной вместо губ. Моя мама.
Послушно идём вслед за ней.
 Несколько гробов стоят рядочком, непонятно, какой из них...хм..наш. Оглядываюсь. Вот тщедушный старикашечка, вот молодой парнишка, совсем несимпатичный. А вот... вот моя бабушка. Весёлая толстушка, язвительная и незлобливая, превратилась в обтянутый желтоватым пергаментом скелетик. Тёмные усики над верхней губой, волосы цвета шкурки черно-бурой лисички.
Приходит священник и быстренько оговаривает подробности: отпеваю сразу всех, кому забить гроб не дожидаясь поездки на кладбище - говорите сразу, давайте побыстрее, никого из опоздавших родственников ждать не буду.
Служба долгая, нудная...все качаются в такт молитве как зомби, только ревут на ударных моментах, типа "покойся с миром". И вот, наконец:"Попрощайтесь с усопшими!"
Все срываются с места, как псы с цепи. Очередь в Макдоналдсе, не иначе. А я стою на месте, смотрю, как незнакомые мне люди скулят над моей бабулей. Наконец дядечка поп даёт отмашку: закончились прощаться! И тогда я подхожу к бабушке, кладу поверх одеяла букет жёлтых цветочков и встаю на колени.
- Бабушка! Помнишь, мне было восемь лет, ты шлёпнула меня по попе веником, а я сказала:"Отстань, падла?" Бабушка, я ж тогда не знала, я не хотла! Я к тебе редко приезжала, знаю. Но ты пойми...
- Не юродствуй! Раньше надо было думать.
Женщина с морщиной вместо губ нависает надо мной
Поднимаюсь с колен. Ухожу.
Задерживаюсь в дверях, слушаю, как забивают крышку гроба

На кладбище мама плачет. Её губы дрожат и уже совсем не похожи на морщинку. Она очень красивая. Даже когда плачет. Жмусь к ней, она ко мне. Но вернуться домой не предлагает.А я бы и не вернулась.
Опускают гроб в яму, мы кидаем по горсти земли, мама чмокает меня в щёку. Потом ещё раз. И ещё. А затем её губы снова становятся морщиной, и мы расходимся в разные стороны.
Еду домой. Бабушки нет. Ничего нет. Всё рушится. 

ВОТ ОНО КАК (2)
Суслик ты, суслик... Как мужчина может быть таким трусливым?
- Что они сказали?
- Кто?
- Врачи! У них есть мой адрес, они приедут за мной!
- Не паникуй, зафигом ты им нужен?
- Что вчера было? Что было? Не отдавай им меня!
- Ничего особенного не было, крышу тебе снесло
- Не говори так! - ты срываешься на визг
- Поехали домой. 
- Нет! Они приедут туда, меня заберут в психушку!
- Не приедут. Не истери, ты же мужик. Сейчас зайдём в магазин, купим поесть. Я тебе суп куриный сварю, вымою тебя.
- Зачем ты вызвала врачей? Ты от меня избавиться хотела, да?
- Не ерунди! Утомил уже... Я испугалась за тебя
- Ты же сама меня до этого довела! Ты!
Бесполезно спорить.
Домой мы не едем, а крадёмся дворами. Где-то вдалеке проезжает машинка... скорая помощь, и я еле удерживаю тебя от падения наземь.
- Это за мной! Я так и знал!
Всё уже решено, мой ласковый принц. Я просто тяну время.
- Слушай, давай сделаем так. Мы сейчас придём домой, понялл?
Киваешь.
- Хорошо. Придём домой, закроем дверь, отключим телефон. 
- Они вызовут ментов! Они сломают дверь!
- Не сломают. 
- Ты их не знаешь!!! Они на всё способны, они записали мой адрес, меня отправят в дурдом! Они так и сказали!
- Хорошо, если придёт милиция, ты спрячешься, а я открою дверь и объясню, что ты тут не живёшь. Скажу, я твоя сестра, приехала поступать в институт, ты уступил мне квартиру, а сам живёшь у матери.
- Не поверят.
Разговор становится таким абсурдным, что мне приходится поднапрячь воображение. Если дело так и дальше пойдёт, то мне придётся тебя защищать от воображаемых марсиан.
- Доверься мне. Ты сейчас поспишь, я выйду на балкон и буду смотреть, не едут ли за тобой. Если я замечу что-то подозрительное, я тебя разбужу и ты успеешь спрятаться у соседей.
Можно было бы выдумать план и правдоподобнее, но и это канает.
Это начало недели блаженства.


Благодать - я просыпаюсь от того, что тебе пора на работу, но ты не можешь встать, ведь моя голова удобно покоится на твоей груди. Тебе надо меня разбудить, и ты не вытягиваешь руку, не тормошишь меня, а покусываешь моё ухо и шепчешь:"Тебе приготовить завтрак?" Я разворачиваюсь, потягиваюсь, ложусь по диагонали...и дремлю до тех пор, пока не услышу, что ты уходишь. Тогда я делаю усилие, встаю и полусонная выхожу в коридор. Ты смеёшься и целуешь меня в лоб. И я отползаю досыпать.
А в субботу мы едем в парк, кататься на катамаране. Где-то играет духовой оркестр, сентиментальненько так. Прижавшись к тебе, я думаю о самом важном, о неотвратимом. О том, что пора снимать стежки.
Карусель "Сюрприз" кружит нас, как кружила и двадцать лет назад, когда мы были ещё совсем малышами. Но это удовольствие не отменяет то обстоятельство, что стежки пора снимать. Финский залив кажется настоящим морем, день - целой жизнью. Но стежки-то пора снимать, чёрт возьми, а то врастут.
- Я не заставляю тебя ехать в больницу, но зайди в поликлинику, пусть снимут!
- Опять? Я никуда не пойду, пусть врастают!
- Ты хочешь, чтоб началось нагноение? Хочешь, чтоб руку отрезали?
- Сделай что-нибудь! Я не поеду в больницу!
Что-нибудь...Достаю из шкафчика в ванной лезвия для бритья, кидаю пинцет для выщипывания бровей в кипяток, выставляю на стол батарею из баночек с йодом, зелёнкой, медицинским спиртом и перекисью...Вместо скатерти - марля, на марле покоится истерзанное запястье. Действуй, девочка! Осторожно протираю ваткой с перекисью ранку, надрезаю бритвой стежок, зажимаю нитку пинцетом и дёргаю.
- А!
- Не ори, гад! Сейчас сам этим заниматься будешь! Я же говорила, раньше надо было снимать.
- Молчу, только давай быстрее, пожалуйста
А из меня бы вышел хороший хирург. Хладнокровный. Десять минут - и всё закончено. Промакиваю капельки крови и обнадёживающе улыбаюсь.
- Через год будет совсем незаметно.
- Не думаю. Так и остануться, даже рубашку с короткими рукавами нельзя будет носить.
- Не переживай, я честно говорю.
И показываю тебе своё запястье. Беленькие полосочки - и только, никаких шрамов
Всхлипываешь и задумываешься о чём-то. Минута, две. Столько можно думать только об одном - об алкоголе.
- Можно мне немножко выпить?
- Зачем?
- Мне плохо. Меня колбасит. Немножко, очень прошу.
- Хорошо. Немножко. Принеси мне тоже.
- Тебе чего?
- Пива, только хорошего. Гиннесс, если найдёшь
- Спасибо тебе! Если бы тебя рядом не было, я мог бы умереть
Прочувствованно. Однако, если бы меня не было, ты бы себя резать не стал. Хотя, кто тебя знает. Я отпустила тебя за бухлом. Одного. Это не часть моего плана, это импровизация. Не могу же я держать всё время инициативу в своих руках, твоя очередь, твой ход.

Заискиваюшая улыбка, поллитровка водки и три бутылки Гиннесса. Всё идёт по плану.
Мы выключили свет, зажгли свечку, большую такую, твой подарок мне на прошедший Новый Год, сели на пол и отмечаем избавление от твоего страха перед санитарами. Ты позаботился обо мне: ветчинка, форелька, консервы "краб в собственном соку". Я вилкой таскаю из банки краба и заливаю его ирландским пивом, я заслужила этот праздник желудка и почек. 
Ну вот ты и пьян. Пошатываясь выходишь в туалет и вдруг замираешь на минуту в дверях, ухмыляешься и грозишь мне пальцем. Очередной капкан расставлен. Ничего, прорвёмся. Пока ты заседаешь на унитазе, я набираю телефон Оли.
- Можно к тебе сегодня зайти?
У меня свои планы, Оля мне этим вечером просто необходима.
- Заходи, конечно! Опять он нажрался?
- Есть немножко. Прости, не могу долго говорить. Как уснёт, я приду. 
Вешаю трубку и жду тебя. Жду до тех пор, пока не понимаю, что ты уснул на толчке.
Всё верно. Накидываю куртку, ищу туфли. А их и нет. И кроссовок нет. Ловушка захлопнулась. Нет их и всё тут. Может, они в сливном бачке, может, разрезаны на кусочки и отправлены в мусоропровод, но факт остаётся фактом. А время уходит, ты можешь проснуться. И что за дурная привычка у меня - ходить дома босиком.. Могла бы выйти в тапках. Ну и ладно. Надеваю твои кеды и крадусь к двери. Щёлк! Тихо...
Клоунесса выдвигается в сторону рынка, на ногах шкреды сорок второго размера, привязанные к щиколоткам шнурками, чтоб не спадали. Прохожие оборачиваются вслед: шёлковый сарафан и лёгкая куртка не вяжутся с мужскими кедами, ну никак.
Подхожу к первому попавшемуся продавцу обуви, "гарачэму кавказскому парню, да!"
- Дайте мне недорогие босоножки тридцать пятого размера
- Ай, дэвушка! Вот модель для вас!
- Я говорю, недорогие! Пусть даже тапки! Но быстро!
Выбираю шлёпанцы невнятного цвета, тут же надеваю их (горец лично помогает с примеркой), расплачиваюсь, а кеды швыряю в мусорку.
Оля уже готовит ужин: жарит картошку, котлеты. За столом сидит очередной её мужчина, приветливо мне улыбается.
- Будем знакомы, Игорь. Предлагаю выпить вина за знакомство. У меня друг сейчас скучает, не возражаете, если он нам составит компанию?
Мы не возражаем. Друг приходит почти сразу, как на низком старте стоял, и приносит ещё вина. Через пару часов уже нет разницы между мной и красавицей Оленькой - мы, взявшись за руки, водим хоровод вокруг стула, поём караоке. Игорь пытается побеседовать со мной приватно в ванной,а его друг (как же его зовут-то?) окучивает Олю. Да что вы, Игорь, я девушка верная. К тому же, уже ночь, мне пора домой. Остаться? Нет, не могу. Да, я понимаю, что две комнаты. Понимаю, что мы можем пойти к тебе, но не могу. Нет, не уговаривай. Надо же, напугал, не пройдёшь провожать? А не больно и хотелось! Сам козёл!
Как хорошо дома. Не смотря на то, что пустая бутылка из под водки валяется в углу, а перед тобой стоят бутылочка медицинского спирта - угораздило ж меня оставить на видном месте - и догорающая свеча. А ты похрапывашь на полу, а сопли, как обычно, стекают из носа по щеке. 
Спотыкаюсь и задеваю бутылку со спиртом. Или не спотыкаюсь, а просто пинаю. Ой, меня сейчас вырвет от этого запаха. Под душ - и в кровать, встречать новый день храпом.
Тёплые струйки обволакивают тело, хочется сесть в ванну и уснуть. Так хорошо... только перепила я сегодня, перепила. Звон в ушаха стоит. На крик чайки очень похож. Нет, это не звон, это действительно кричит чайка. Откуда у нас чайка? В окно залетела? Как интересно! Заворачиваюсь в полотенце, иду искать противную птицу.
Ой, а это вовсе и не птица кричит.И пахнет уже не спиртом, а жареной чайкой. Как может пахнуть чайкой, 
когда её нет? 
Это не чайка, это ты, это не чайка

ВЫ ПРОСТО НЕ УМЕЕТЕ ИХ ГОТОВИТЬ
Это не чайка. Это костёр, горит самая красивая твоя рубашка, причём, горит на тебе.
Ну как ты мог её сжечь? 
Свечка валяется рядом, а ты горишь. Твоё плечо. Стаскиваю полотенце и накидываю на тебя. Хлопаю руками, гашу огонь. Снимаю с тебя рубашку вместе с прилипшей кожей. А вот надо носить рубахи из натуральных материалов. Как же хочется спать ,а ты чуть не спалил квартиру вместе со мной. До чего ж ты вредный. 
Опять кричишь чайкой,  не можешь встать.  Я поднимаю тебя и веду в ванну. Ты подпрыгиваешь на месте и издаёшь странные гортанные звуки. Вам не нравятся чайки? Вы просто не умеете их готовить. 
Холодная вода не снимает боль, даже спиртоваяя анастезия не действует, но ты отрываешь ошмётки жареной кожи с плеча. Тебе это даже нравится. Забавно. Мышцы тоже поджарились, но костей не видно. 
- Давай вызовем скорую?
В ответ мне в лицо летит ошмёток кожи. Прилипает к щеке.
- Ну и фиг с тобой. Спокойной ночи.
Вот только помешай мне спать. 
Очередной день сгорел всместе со свечой...

..а новый начался почти сразу, часа через три, я ещё сон досмотреть не успела.
 - Что со мной? Что с моей рукой? Ой, больно, оййййй...боооольноооо!
Ну а зачем было в меня своей кожей кидаться?
Голый бес носится по квартире: то падает на пол, то молится, то кричит. Впадаю в ступор, пытаюсь угадать, что будет дальше. Руки ты вряд ли будешь распускать, а то я тебя легонько поглажу по плечу, прямо по жареным мышцам. Врачей ты вызывать побоишься, это ж шоу какое-то: беглый суицидник поступает в ту же больничку с красивым таким ожогом. Психиатры просто оборжутся. 
Всё сведётся к тому, что ты приползёшь ко мне. Именно приползёшь, потому что ноги тебя уже не держат, болевой шок, однако. Я б тебя пожалела, но ты помнишь, что я уже выплкала недельную норму слёз и убила годовую норму нервных клеток? И моя память ещё не похоронила трупики этих клеток, так что они складируются где-то там, где раньше обитало сочувствие. Так, чем же лечат ожоги? Надо спросить в аптеке. "Девушка, чем лечится ожог, при котором слезла кожа, заварились кровеносные сосуды, а мышцы напоминают бифштекс? -- Немедленно вызывайте скорую! -- Да ладно, мы и сами справимся." Бред какой. Помнится, бабушка говорила, что ожоги лечатся мочой. И что, писать тебе на руку? Или посоветовать тебе помочиться в баночку и полить? Ещё больший бред. Ой, ну не стонал бы ты так громко, не сбивал бы с мысли, я бы уже давно что-нибудь придумала. 
Стоишь передо мной, трясёшься. А в глазах ярко-неоново:"Что случилось? Это ты сделала? Отомстила?" Плохо контролирую насмешливое выражение лица. А что? Неужели это действительно так? Неужели...
- Я так понимаю, скорую ты вызывать не хочешь.
Невнятное мычание.
- Собирайся, поедем в травмпункт. Помнится, где-то у нас было что-то вроде пергамента, так ты его найди...
- Я не поеду никуда...
- ...а пока, твою мать, ты его ищешь, я схожу в аптеку и куплю облепихового масла. Смажем им пергамент, а потом обмотаем бинтом. А то если на живую мотать, фиг потом отдерёшь. Разве что с костями.
- Я не поеду. Я даже не знаю где это.
А голос неуверенный. И в глазах всё то же:"Отомстила?"
- Не вопрос. Посмотрим в справочнике. А не поедешь - дело твоё.
"Отомстила?"

В травмпункте просто нереальная очередь. Гипс, костыли, повязки. И некуда присесть. Даже неудобно бухтеть, чтоб пропустили без очереди: раз приехал не по "скорой", стой вместе со всеми. То ли мне действительно страшно за тебя, то ли лениво весь день торчать среди увечных. Перехватываю первую проходящую докторицу и со слезой в голосе сообщаю:"У молодого человека ожог во всю руку, он сейчас в обморок упадёт"
- Термический? Химический?
- Эээээ... кожа висит, мышцы отрываются.
Для убедительности слегка толкаю тебя. А ведь я не вру, ты бледен, как линялая наволочка, и действительно сползаешь по стене. 
- Огнём. Термический, видимо.
- Сейчас пациент выйдет и заходите.
Ты закатываешь глаза, тебе стыдно прилюдно стонать.
- Тихо, тихо, держись. Сейчас тебе обезболивающее вколят и рану обработают. До свадьбы зажи... Короче, поправишься.
- Ты зайдёшь со мной к врачу?
- Опух? Тебе ж не семь лет!
- Пожалуйста!
- Ладно, если пустят
Пустили. Тупо наблюдаю, как пинцетом сдирают остатки кожи, промывают , цокают языками. А легенду-то мы придумать позабыли. И вместо ответа на вопрос "Как же вы так?", ты бросаешь на меня беспомощный зырк.
"Отомстила?"
А у меня иссякла фантазия. Вернее, не иссякла, а движется по другому руслу. Вот что было бы, если бы я вышла из ванной минуты на три позже? Огонь перекинулся бы тебе на лицо, опалил бы волосы, сжёг шею. А если бы я вышла из ванной на десять минут позже, загорелась бы комната, запылали бы занавески. Ну а если бы я вышла минут через пятнадцать, то, возможно, и смысла бы не было выходить. Соседи бы и так вызвали пожарных, а мы б с тобой горели как стойкий оловянный солдатик с танцовщицей. Пьяный солдатик и стремительно сходящая с ума танцовщица. Вспомнилось отражающееся в оконном стекле чудовище, кривлявшееся перед тобой несколько дней назад. Как в воду глядела, это были только цветочки. Нехорошо всё получается. Весёлые картинки несутся передо мной, не давая мне ни дня на осмысления, ни часа для абсолютного покоя. И даже кассету не посмотрела, в прокате сдерут денег за просрочку. А уж о том, чтоб выспаться, вообще приходится только мечтать. Все чувства и желания во мне выбиты. Кроме одного - спать. И ведь не выспаться. Разве что усыпить тебя.
- Через день приезжайте на перевязку
- Я работаю
- Я выпишу вам больничный
- Не надо. Меня жена перевяжет.
Как ток прошёл от мозжечка до пяточек. Жена. Бла-бла-бла, начинается.
- Да, я его перевяжу, если это возможно...хотя я  не имею опыта...
Это я ещё прошлую мысль додумываю, новая пока не сформировалась, вот и выдала бредятину. Я не медсестра, не сиделка, случись что...Неужели я всё-таки задремала?
Докторица устало вздыхает и выписывает рецепт. Мазать этим, прикладывать то. И не выпендриваться, регулярно ездить на перевязки, потому что рана может загноиться. Сепсис и всё такое.
Люди в белых халатах, как же вы меня утомили!

По пути домой заходим в книжный магазин, и я демонстративно покупаю "Справочник медсестры". Давно пора, это теперь будет моя настольная книга, как я понимаю. Мы молчим, говорить абсолютно не о чем. Запутались, заигрались. Злоба, страх и усталость переплелись, врезались в нас. Адреналин плещется в организме. Ты начинаешь делать какие-то выводы, твои губы беззвучно шевелятся. Мне остаётся лишь ждать, когда ты обратишься ко мне, и твои слова обожгут меня пощёчиной.
- Отдай ключи и уходи.
О как! Не слишком ли много просчётов за последнее время, как думаешь, девочка? Разве этого ты ждала? Надо как-то реагировать, однако кроме глупого "прости" в голову ничего не приходит. Да и за что мне просить прощения? За то, что я по-прежнему люблю тебя? Или за то, что превращаю тебя в инвалида? Но разве в этом есть что-то предосудительное?  Разве ты сам не хотел быть зависимым от меня? 
- Ключи.
- Успокойся. Ты же знаешь, что мне некуда идти.
- Мне надоело повторять.
- Что случилось, объясни?
- Ты тварь.
У тебя очень грустный голос. Я бы даже сказала, растерянный. Так и хочется обнять тебя. Что я и делаю. Ты нежно целуешь меня, потом вздыхаешь. 
- Ну?
- Что?
- Ключ давай, сучка.
Голос становится строже и убедительнее.
- Не отдам. Ты ведь сам об этом пожалеешь, только поздно будет!
- Возможно.
- Мы завтра можем подать заявление, я выйду за тебя замуж, обещаю!
- Уходи, поняла? И больше не появляйся в этом доме.
- Хорошо, только позволь мне хоть позвонить, я поищу где переночевать
Ты вздыхаешь ещё более тоскливо, потом достаёшь из шкафа пару моих платьев, открываешь окно и кидаешь их вниз. 
- Так, что ещё тут твоё? - бормочешь ты
 Ну почему я не сдала тебя психиатру, зачем вытащила из больницы? Сейчас бы приезжала тебя навещать в сумашедший дом, а по вечерам пила бы чай с лимоном и смотрела телевизор. В абсолютном одиночестве. А тебя кормили бы весёлыми таблетками, делали бы уколы в попу, а соседи по палате развлекали бы тебя забавными гримасами. Я упустила и этот шанс, а ведь могла бы одновременно и помочь тебе, и отомстить.Я теряю себя. И поздно лицемерить, пытаясь хоть ненадолго удержать ситуацию под контролем.
Ладно, надо уступить. А то будет поздно.Даже не пытаюсь собрать вещи, выбросишь - и фиг с ними, беру только сумку с документами и деньгами.
Кладу ключи на стол и ухожу. Напоследок ты бьёшь меня кулаком в спину. 
И ещё пинок под зад получаю. До кучи.

Закон подлости ещё никто не отменял, Оли нет дома. Да и будь она дома, многое бы это изменило? И что теперь делать? Интересно, ты выбросил ещё что-нибудь из моих вещей? Но это всё второстепенно.. На самом деле, я знаю что буду делать, знаю куда сейчас пойду. Я могу сколько угодно обманывать и тебя, и себя,  но факт остаётся фактом.
Медленно бреду по городу, нога за ногу, пытаясь хоть немножечко отдалить тот унизительный момент, когда Саша неодобрительно покачает головой и скажет:"Беспокойная ты девочка"

бесПОКОЙНАЯ ДЕВОЧКА

- Что у тебя опять произошло?- из-за толстых стёкл Сашкиных очков почти не видно глаз.
- Да так, ничего особенного. Можно у тебя будет переночевать?
- Ночуй. И всё же, что случилось?
- Мы расстались с Бесом
- С кем? Аааа....и что ты планируешь делать?
- Пока не знаю, думаю вот, отравиться мне или с крыши прыгнуть.
- Вот что за мысли в твоей голове! Самой-то не стыдно? Ты иногда ведёшь себя так безответственно, что я не понимаю, как ты вообще дожила до такого возраста. Ты совершенно не умеешь выстраивать отношения с людьми, ты не дорожишь тем, что есть
- Отвяжись от меня, и так тошно.
Саша пропускает меня в комнату. По выражению его лица не понятно, напрягает ли его мой поздний визит или он ждал, что я когда-нибудь да приеду. 
- Ну да, что ты ещё можешь сказать. Спасибо на добром слове. Ужинать будешь?
- Нет, что-то не хочется.
- Чай, кофе?
- Саш, меня стошнит при виде еды.
- Потому что меньше нервничать надо. Ты до сих пор не работаешь?
- Подрабатываю.
- Это у тебя всё от безделья, поверь мне.
- А вот это тем более не твоё дело, хотя ты и прав. Я устала за эти дни очень, меня колотит всю, так что если ты хочешь почитать нотации, найди для этой цели кого-нибудь другого.
- Иди, прими душ. Только тапочки надень, у меня пол грязный. 
Из принципа иду в ванную босиком. Я терпеть не могу, когда Саша начинает занудствовать, тем более что он почти всегда прав, и я отражаюсь в нём, как в зеркале. Мы знакомы слишком давно, он знает меня лучше, чем я знаю себя сама, а потому могу себе позволить немножко расслабиться. Отлично понимаю, что вызываю у него исключительно сочувствие, но не теряю надежды на то, что он поймёт, что я не нуждаюсь в сочувствии двадцать четыре часа в сутки. Он тоже, видимо, на что-то расчитывает, а посему всегда оказывается рядом, когда мне становится совсем худо. Это замечательное свойство, но было бы ещё более замечательно, если бы он был рядом, когда мне хорошо. Однако, это уже эгоистичное, хищническое. Потому что ему совсем не следует знать, что для меня хорошо, от чего я получаю настоящее наслаждение. Пусть уж видит меня расстроенной и разбитой, чем довольной жизнью.
Видимо, все эти нестыковки в наших отношениях и привели к тому, что мы слегка раздражаем друг друга.Я привыкла к его нелепой стрижке "всё равно как, лишь бы покороче", привыкла неряшливо пузырящимся на коленях треникам, но никогда не смогу привыкнуть к тому, что есть черта, за которую он меня не пускает: его личное, его светлое, его дорогое. Слишком уж он быстро понял, что стоит лишь на секунду проявить слабость, и я проникну в его организм, как вирус, разнесу в к чёртовой матери всё то, что он так старательно от меня прячет.. 
Сижу на кухне в его рубашке, листаю какой-то журнал. Одну строчку не могу прочитать минут двадцать. Думаю о том, что ты наверняка опять пьян, и тебе плевать, что со мной что-то может случиться. А ведь я могла бы быть до сих пор беременна. У нас же с тобой мог родиться мальчик. Или девочка. Одним словом, бесёнок. Но я его убила прямо в себе, мне даже не жалко его уже.И себя не жалко. Только немножко странновато, что убийство не вызвало у меня отвращение, просто эпизод, несколько часов, вычеркнутых из жизни.
- Так тапочки и не надела. 
Саша приносит тапки и надевает мне их на ноги.
- Может, поужинаешь всё-таки?
- А выпить у тебя ничего нет?
- Не надо тебе пить, ты злая становишься когда выпьешь.
- Я и трезвая злая, так что ты даже не заметишь разницу. 
- Мои мысли и чувства ничего для тебя не значат, ты это постоянно доказываешь
- А мои чувства для тебя что-то значат?
- Я хоть пытаюсь тебя понять, а ты только "тьфу!", всё у тебя легко, всё просто...
- А всё потому, что ты ты даже не пытаешься видеть во мне женщину! А я слабая, мне нужна поддержка.
- Не начинай, ладно? Ты отлично знаешь, что я отношусь к тебе дружески, но тебе надо просто подчинить всех себе, без этого ты не можешь! Как вампир, сосёшь и сосёшь! А если ты не добиваешься своего, ты озлобляешься. Если я не вижу в тебе, как ты выражаешься, женщину, это не значит, что мы не можем быть друзьями. Но ты не можешь без истерик, тебе обязательно надо на меня давить. Мы с тобой давно знакомы, а такое ощущение, что ты пытаешься со мной заигрывать. Давай поставим точку, а? Я тебя не люблю, из этого и исходим, ладно?
Старая болезненная тема. У меня внутри всё сжимается, но не могу же я сказать:"Дорогой, я недавно пережила аборт, побои, унижения, а ты решил добить, чтоб уж не мучилась".
- Хватит! Мне совершенно всё равно, как ты ко мне относишься. Я просто попросила выпить. Мне хреново, меня выставили из дома, у меня мало денег, я не сдала кассету в прокат... Надоело всё! 
- Выставили из дома? 
- Да! И вещи из окна выбросили!
- И где ты теперь думаешь жить?
- А с чего ты взял, что я вообще хочу жить?
- Ладно, давай выпьем вина. Хватит накручивать, жить будешь у меня.
- Вообще-то, я не кошка приблудная, чтобы жить у кого-то. Я предпочла бы жить с кем-то.
- Не придирайся к словам.
- А если я откажусь?
- Перестань капризничать, ты понимаешь о чём я говорю.
Ты приносишь бутылку вина и два стакана, режешь сыр. 
- А покрепче ничего нет?
- Очень тебе на пользу пошло общение с твоим Бесом. 
- Плевать. У меня слишком мало того, чем можно дорожить. Вернее, ничего уже нет
- Вот видишь! Ты сама себе противоречишь! Ты хочешь, чтобы я видел в тебе женщину, и сама же говоришь, что не дорожишь мной!
- Нифига! Я сказала, что у меня нет ничего, чем бы я могла дорожить. У меня! А тебя у меня нет.
- А тебе надо распоряжаться мной как личной собственностью?
- Успокойся, не надо. Я не самая лучшая хозяйка для домашней скотинки, как оказалось, так что бегай на воле. 
- Некрасиво ты себя ведёшь. 
- А я и сама некрасивая. Некрасивая, злая, безответственная. Такой ты меня и видишь.
- Глупости говоришь.
- Ну да, а ещё я говорю глупости. Просто мегера какая-то.
- С тобой невозможно разговаривать. У меня голова уже начинает болеть.
- Аспиринчику выпей.

Саша разбирает постель.
 - Ложись, уже поздно
- А ты?
- Я тоже.
Ныряю под  одеяло, Сашка снимает очки и ложится рядом. С ним спокойно. 
- Не спишь?
- Нет.
Он поворачивается ко мне.
- Беспокойная ты девочка...
- Да.
Его поцелуи незатейливы, его движения предсказуемы. 
- Не надо, пожалуйста!
- Я хочу тебя!
- Не надо!
- Хорошо, хорошо! Не будем!
Но он продолжает меня целовать, и я отвечаю ему. Молчаливый секс - ни нежного слова, ни стона, только мерное поскрипование кровати. Дружеский секс, прямо скажем. Поцеловал, провёл рукой по груди, повернул, сделал несколько энергичных толчков, кончил. Пять минут невразумительных телодвижений. Но мне хорошо, потому что чувствую стабильность, надёжность. Этого мне безумно не хватало. Я получила то, что я хотела получить, а это дорогого стоит, поэтому я могу простить даже то, что он повернулся ко мне спиной. 
И в полусне:"Я люблю тебя, Саш..."
- Не начинай, ты знаешь, что я тебя не люблю...
- Знаю. Спокойной ночи.


Я маюсь. Не нахожу себе места. Саша видит моё состояние, но не решается заговорить.Пытается смотреть телевизор, но видно, что думает он о чём-то другом.
- Что с тобой происходит? Что-то не так?
- Как ты думаешь, может позвонить ему?
- Кому?
- Ему.
- Не делай этого. Я тебе просто не позволю.
- Я  хочу узнать, как он себя чувствует.
- Ты сама-то понимаешь, что поступаешь неправильно? Зачем это тебе надо? Ты мазохистка какая-то, расцарапываешь свои раны!
- А что тебя удивляет? Мне нужен не невнятный секс, когда ты думаешь о чём и о ком угодно, но только не обо мне! Я для тебя кусок мяса, а я хочу любить и быть любимой!
- У тебя странные понятия о любви.
- Я хочу быть нужной!
- Ты нужна мне.
- Зачем?
- Прекрати. Если ты сама это не чувствуешь, то как я тебе могу объяснить? Тебе прежде всего важны слова, а не люди.
- Это потому что я хочу...
- Опять "хочу"! Для тебя существуют только твои желания. Ты говоришь что любишь меня, а прессуешь, прессуешь. Пытаешься залезть под кожу.
- А ты говоришь что не любишь, а сам живёшь моей жизнью.
- Нет, это невозможно. Ты не слушаешь, ты не понимаешь! 
- Хорошо, я могу уйти. Развод и девичья фамилия.
- Очень простой выход, молодец.
- А что ты предлагаешь?
- Я что-то должен предложить?
- А ты не подумал, что завтра ты встретишь женщину, которую полюбишь, и мне всё равно придётся уйти? И что ты скажешь ей обо мне?
- Я постараюсь сделать так, чтобы никому не было больно.
- Ты уже делаешь.Верх цинизма, Саш.
- Давай поговорим позже, нам надо успокоиться.
- Успокаивайся. А я пойду погуляю.
- Не стоит тебе куда-то идти в таком взвинченном состоянии.
- Я около дома.
- Хорошо, недолго.
- Договорились.

И я еду к Бесу

АД - КРАЙ

- Где ты была три дня?
- Я за вещами приехала. Если ты не все выбросил.
- Не выбросил. Где ты была? Я обзвонил все больницы.
- Жила у подруги.
- У какой подруги?
- Неважно. 
- Прости, я погорячился.
- Да, ты погорячился. Я заберу вещи?
- Нет. Нет. Я тебя никуда не отпущу. Ты сказала, что согласна выйти за меня замуж.
- Я много чего говорила, всё анулировано.
- Ты у мужчины жила, да? 
Ты жалок. Но до меня окончательно дошло, что рядом с тобой всегда будет опасно. 
- Ты прогнал меня
- Тебя никто никогда не будет любить. Потому что я люблю тебя так, что ни с кем не поделюсь этим чувством, оно только моё. И каждый мужчина, к которому тебя потянет, плюнет тебе в лицо этим "не люблю". Каждый раз, когда ты это услышишь, вспомни обо мне. И всё внутри тебя будет рваться, и ты будешь рыдать от унижения  А они будут говорить тебе это снова и снова, чтобы ты никогда не забывала меня. Пусть это будет моим проклятием.
- Дурак ты. 
Да, так и будет. Впрочем, одним проклятием, больше, одним меньше.
- Ты бросишь меня?
- Нет.
- Ты останешься со мной?
- Останусь.
- Ты любишь меня?
- Да.
Что-то говорю, что-то обещаю. Кому это теперь нужно? Действительно, незачем придавать значение словам. Они ничего не значат. Просто звуки. 
- Как твой ожог поживает?
- Не знаю, не снимал повязку.
- Вот обалдуй! Да ты что! Ты же заражение крови схватишь!
- А тебя это беспокоит?
- Тебя удивляет? Я перевяжу тебя.
- Перевяжи.
А Саша ждёт. Ждёт, чтобы напоминать мне о проклятьи. Мой добрый Саша, игрушка в руках Беса, послушный исполнитель твоей воли. Пробный шар.
Бинт присох, я размачиваю его перекисью водорода. Очень боюсь увидеть то, что стало с раной за три дня. Гной? Кость? Червей?
- Больно, больно! Подуй, подуй!
- Фууу-фууу-фууу! У кошки боли, у собачки боли, у моего солнышка не боли!
Жёлто-бурое месиво вместо плеча. Гнойные пузыри, струпья, кровавые язвочки.. Совсем как моя жизнь.. К тому же, ещё и воняет.
- Что там?
Ты боишься взглянуть. И я тебя отлично понимаю: я так любила засыпать на твоём плече, а теперь оно похоже на плечо мертвеца, пролежавшего пару месяцев в земле.
- По крайней мере, червяков нет.
- Ну что за гадости ты говоришь!!! Мне больно! Что там?
- Много гноя.
- Ох...
- Я сейчас обработаю, только ты лучше выпей стакан водки, если есть.
- Есть.
Какая неожиданность, да?
Обмакиваю ножницы в спирт и надрезаю гнойную корку. Слегка надавливаю. Бурая жижа течёт по руке.
- Подуй!!!!!!!
Миллиметр за миллиметром, пытаясь не обращать внимание на зловоние, я чищу рану. Ошмётки падают мне на колени. Ты застыл, замер. Ты полностью доверился мне, стараешься не думать о том, что я могу всадить острые концы ножниц прямо в середину бифштекса. А потом плеснуть спиртом, взять зажигалку и дожарить. 
- Ты моя. Я буду любить тебя до самой смерти.
- Верю. Не мешай, не говори под руку.
Сколько гноя и сукровицы...сколько отчаянья...сколько сгоревших надежд... 
- Подуй!!!
Дую, как волк из книжки про трёх поросят. 
- Ты купил лекарства, которые тебе прописали?
- Купил. 
- Отлично. Сейчас замажем рану, аккуратнеько перебинтуем. До свадьбы заживёт.
- До свадьбы? - улыбаешься ты.
- Даже раньше.
- Ты родишь мне ребёнка? Я так хочу чтобы ты забеременнела. Буду гладить тебя по животу, буду слушать, как шевелится наш с тобой малыш. 
- Да, это было бы замечательно.
- Я его уже люблю, хоть он ещё не родился. Он будет такой же красивый, как ты.
- Да...не родился...такой же красивый...
Интересно, а куда девают абортируемый материал? На помойку выбрасывают? В любом случае, мне не хотелось бы, чтобы ты меня сравнивал с нашим неродившимся ребёнком.
Последний виток бинта и бантик. Готово. 
- Давай выпьем, бес.
- Что ты сказала?
- Давай выпьем.
- Нет, последнее слово какое?
- Давай выпьем без повода
- Ну почему без повода?  У нас повод есть.  Мы завтра идём в ЗАГС.                    
Я улыбаюсь.   
- За ЗАГС выпью. И за нерождённого ребёнка тоже. 
- И за то, что мы теперь никогда не расстанемся. Любишь меня?
 -Люблю.
Я раздаю это слово, как червонцы нищим. Мне уже кажется, что все хотят этим словом обладать: провоцируют, выпрашивают, вытягивают обманом. И стоит мне его произнести, кто-то выигрывает в рулетку, получает приз и ставит снова. А мои чувства обесцениваются. Я обесцениваюсь. Но вам это нравится, не правда ли? 
Ад - край, шаг вниз
Ты - рай, мой приз

Надо, надо пить. Надо глушить в себе всё слабое, как рыбу динамитом. 
- Мне пора
- Пора? Куда?
- Надо идти. Меня ждут. Давно ждут.
- Кто?
- Не подумай ничего плохого. И хорошего тоже. Ангел.
- Что ты говоришь? Я не понимаю. Ангел. Ты к мужику уходишь?
- Да, я так решила.
- Сука.. Любимая...
- Мы с тобой слишком пьяны, чтобы выяснять что-то. 
- Ты серьёзно? Ты жила у него эти три дня? Я же чувствовал!
- Да, ты был прав. Я обманула тебя. Он научил меня не придавать значения словам. 
- И как с ним секс?
- Никак.
 - Ты с ним не спала? Ну скажи, ведь не спала же!
- Спала.
- Оооооо..... Ты обманываешь меня! Ты говоришь мне назло!
- Нет. 
- Ты врёшь! Ты не изменяла мне!
- Нет, не изменяла. Но спала с ним.
- У вас не было секса!
- Был.
- Нет! Нет! Не может этого быть! Ты любишь меня!
- Тем не менее.
- И как он?
- Как любой мужчина, который просто ищет сексуальной разрядки.
- И ты променяла меня на него?
- Нет.
- Я ничего не понимаю! Ты обманываешь меня! А как же наш ребёнок?
- Да никак уже.
- Я убью тебя сейчас. Теперь точно убью. Любимая, ты вот мне всё наврала, ты добилась своего. Ты же не стала бы раздвигать ноги перед мужиком, который тебя не любит?
- Он любит.Совсем капельку. Только пока сам этого не знает. Потому что ты проклял его вместе со мной.
- Проклял? Я не понимаю!
- И не надо понимать. Давай ещё по чуть-чуть водочки, и я пойду.
- Нет. Ты не пойдёшь. Я убью...
- Убивай. И я решу все проблемы разом, и ему меньше неприятностей.
- Ты его целовала там?
- Ты про оральный секс? Да.
- И он испачкал твоё красивое личико своей спермой?
- Хватит. Либо убивай, либо я пойду. 
Проводишь ногтями по щеке.
- Мою девочку, моего котёнка кто-то раздел, кто-то тыкался в неё... Он красивый?
- Нет.Совсем нет.
- Ты для него одна из многих? 
- Да.
- Он любит не тебя, да? Он любит другую? Он трахает тебя, а думает о другой?
- Да.
- Так зачем это тебе? Зачем?!!!!!!!!!
 - Твоя любовь - слишком тяжёлый груз,  трудно его тащить. А его симпатия легче пёрышка. Она настолько легка, что не имеет для меня никакого значения, равно как и слова.Пусть его любовь волочёт другая, но я хочу быть рядом с ним. Ну или хотя бы неподалёку. 
- Ты не любишь его! Ты же не дешёвка!
- Скорее всего так и есть, не люблю. Но я хочу его любить. Я очень постараюсь. 
 - Даже если он не будет любить тебя?
- Будет.
- Не будет! Ты просто пытаешься себя в этом убедить!
- Ну и ладно. Я девушка самодостаточная, обойдусь.
- Подожди. .Давай остановимся. Я прощу тебя и забуду про твою измену. Тем более, это всё ложь. Конечно, ложь. Ты придумала какого-то ангела, и хочешь чтоб я поверил этой чепухе.
- Я не нуждаюсь в твоём прощении. Тем более, ты не сможешь меня простить.
Я так хочу остаться с тобой. Но мы вышли на финишную прямую, и мой азарт не позволяет мне отступить. Да и не хочется обижать Сашу. Я никогда не изменяла тебе, почему же я должна изменить ему? Если я отдала на заклание свою душу, это не значит, что я столь же небрежно распоряжусь её оболочкой. 
- Давай, убивай быстрее. Пока я пьяная.
- Нет. Ты должна жить. Зачем ты меня обманула, скажи?
А Саша сейчас крайне раздражён, я думаю. Он ждёт меня и репетирует встречу:"Ты безответственная, чёрствая. Нет, не так. Уходи, если ты так решила. Нет, она действительно уйдёт. И где её потом искать? Не так, не так..."
- Хорошо, поехали вместе. Я познакомлю вас. 
- Ууууууууууууууууууууу.....................
Ты бегаешь по дому и бьёшься об стены. Потом пьёшь водку. И снова бьёшься.
Я могу уходить, но жду, жду. 
- Умру! Я теперь точно умру! Гадина! Тварь! Вот вам и свадьба! Вот вам и ребёнок! Да чтоб ты никогда не родила, чтоб дохли дети в твоём животе! Чтоб твой живот пьяные таджики проткнули! И прыгали на нём, пока у тебя кишки через рот не полезут!!! 
- Ещё раз: либо ты меня убиваешь, либо я ухожу.
- Нет! Ничего у тебя не получится!
Ты рывком выдвигаешь ящик стола, достаёшь упаковку лезвий. Потом лупишь по ящику рукой.Я сажусь на корточки в углу. Прости, Саша. Саша, прости. Любить, быть любимой. Прости, Бес. 
Прощайте, любимый и любящий. Нелюбимый и нелюбящий. Прощай, мама. Здравствуй, мой выскобленный из живота  малыш... Здравствуй, бабушка.
Зажмуриваюсь и вытряхиваю из себя бессмертное. Эту, как его, душу. Чтоб не так больно было. А когда открываю глаза, то вижу, как ты стоишь на коленях передо мной и водишь по венам бритвой: туда - сюда, туда-сюда.... Дежа вю.

Валяешься на полу. Из царапин  сочится кровь
Допиваю остатки водки и ползу к телефону.
- Саш...
- Что ты хочешь от меня? Что ты хочешь?!!!
- Мне нужно где-то переночевать.
- Ты вымораживашь меня! Ты нехороший человек, тёмный!
- Ты не понял. Ты ничего не понял. У тебя можно переночевать?
- Ты пьяна! Ты где? Приезжай! Немедленно приезжай! Я тебя встречу!
- Спасибо. Ты очень хороший. Я люблю тебя. Люблю тебя всей своей дешёвенькой любовьюшкой. Низенькой, презираемой тобою. Вызывающий у тебя блевотное:"А я тебя не люблю"
- Что за ахинею ты несёшь?! Немедленно возвращайся домой! 
- Домой?
- Да, домой!
- У меня есть дом?
- Да! Да! У тебя есть дом!
- Хорошо. Только ты скажи, что ты меня не любишь.
- Хватит чушь пороть!
 - Скажи, мне надо. Мне надо вспомнить и не забывать. Тебе же поручили! Я хочу  быть уверенной, что я сейчас не совершу ошибку. Это важно.
- Зачем ты издеваешься надо мной, а? Ты удовольствие от этого получаешь? Где ты находишься? Я приеду за тобой.
- Не надо. Ты мне очень помог.Готовь ужин. Я скоро сама приеду.
Вешаю трубку. Гипнотизирую телефон. И делаю второй звонок.
- Оль...
- Да, моя хорошая?
- Можно к тебе зайти?
- Опять поссорились?
- Да, он напился. 
- Бросай его.
- Вот и я о том. 
- Приходи! Я жду тебя!
- Не могу пока, он грозиться убить себя.
- Опять? Позёр! Козлина!
- Думаешь, не сделает это?
- Духу не хватит.
- Уверена?
- Я его не хуже тебя знаю!
- Вот как...
- Что говоришь?
- Он себе опять вены резал.
- Сильно?
- Вроде нет.
- Ну вот и хорошо. Не заморачивайся
- Тогда жди, скоро буду.
Ты его знаешь не хуже меня? Ну да, возможно. Облизываю губы. Почему бы тебе не знать? Ты девочка умная, красивая. Я так и думала. Ты мне тоже очень помогла.
Спишь. Кровь уже почти запеклась.
- Милый мой, как мне будет тебя не хватать. 
Я ложусь на пол рядом с тобой.
- Люби..любимая....
- Я здесь.
- Ахррр....
- Я всё поняла...всё будет хорошо....
Бритва валяется рядом. Вот оно как получается. 
Всаживаю лезвие в твоё запястье, надавливаю изо всех сил и режу  руку. Ох, не запачкай меня кровью.Делаю второй надрез. Потом третий. Не хватит ли? Нет, не хватит.
Красные лужи на полу. Всё красное.
- Ты меня простишь?
Тишина.
- Отвечай, ты меня простишь?
Ну вот и хорошо. Надо же отпечатки стереть, правильно? Вытираю лезвие краем своей футболки. А теперь ты оставь отпечатки. Вкладываю бритву в твою ладонь, зажимаю. Нет, ты уже не можешь ничего удержать. Ну и ладно. 
Горе есть, Бес! Я заблуждалась. Горе есть.
Уснуть бы сейчас на твоём плече.
Но надо идти. Меня ждут. Ах, да. Телефон. Нельзя подводить хороших людей.
- Сашенька,  я задержусь ещё немного.
- Хватит, если ты не хочешь приезжать, то ты права, нам лучше расстаться.
- Мне просто надо отнести кассету в прокат, она у меня просрочена.
- Неси. 
- А потом я загляну к приятельнице ненадолго.
- Господи, живи как хочешь, если ты не ценишь мою заботу!
- Не кричи. Ты же предложил мне жить у тебя..
- Предложение в силе.
- Я его принимаю. 
- Тогда приезжай. У тебя есть дом, есть я. Что тебе ещё нужно?
- Ничего. Абсолютно ничего..

Ничего, кроме  парочки надрезов.А если кровь всё-таки остановится? Помнишь, что Анатоль Борисыч говорил? Я слышала, что вены лучше резать в воде, но не тащить же тебя в ванну. Я тебя не подниму, только опять испачкаюсь. Провожу бритвой от запястья  до локтевого сгиба; кожа лопается, раздвигается лоскутами. Вот теперь действительно хорошо.
Нет горя...есть горе...какая разница...
Склоняюсь над тобой. Ты дышишь или нет? Не понимаю. Но кровь течёт. 
Очень обидно, что я вижу тебя в последний раз. Надо было хотя бы сфотографировать тебя на память. Но сейчас ты не очень хорошо выглядишь.
-  Я буду скучать по тебе. Ты даже не представляешь, как мне будет тяжело жить без тебя. Тебе не больно? Нет? Я должна извиться перед тобой. Я убийца. Да-да, убийца. Я убила твоего ребёнка.Вот так. Ладно, пока, любимый! Мне действительно уже пора идти...
Сдаётся мне, пасьянс сошёлся. Чёрт побери, молодцы мы с тобой, правда? Ты опять изгадил пол, но это не такая уж большая цена за гармонию. Теперь у нас с тобой есть тайна, одна на двоих. И мы никому ничего не расскажем, да? Даже Саше, хотя если бы не он, я бы никогда не решилась распутать этот клубок. Святой человек, жаль, что вы не сможете познакомиться. Как он был прав, когда говорил, что важны не слова, а поступки. И Оле не скажем, ведь у вас, я так понимаю, тоже есть одна тайна на двоих. Одной тайны вам хватит за глаза.
Спокойной ночи, милый.
Я прикрываю рот рукой и смеюсь. Прохожие смотрят на меня как на идиотку, а я просто счастлива от ощущения лёгкости, почти невесомости. И для этого мне больше не надо становиться бабочкой. Мне вообще больше ничего не надо.